27 После сего Иисус вышел и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною.

28 И он, оставив всё, встал и последовал за Ним.

29 И сделал для Него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других, которые возлежали с ними.

30 Книжники же и фарисеи роптали и говорили ученикам Его: зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками?

31 Иисус же сказал им в ответ: не здоровые имеют нужду во враче, но больные;

32 Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию.

Читает и комментирует протоиерей Павел Великанов.

Перед нами — потрясающая картина, как Христос Спаситель входит в самую неприличную среду — с точки зрения любого благочестивого иудея. Те, с кем многие ревнующие о богоугождении сочли бы за осквернение находиться рядом — вдруг не только удостаиваются внимания со стороны Иисуса, но пиршествуют в доме у налогового инспектора Левия! И это не просто случайный неблаговидный поступок — это целая декларация Иисусом определённой позиции, выраженной в последних словах чтения: Он говорит, что пришёл не праведников спасать, а призвать грешников к покаянию!

Что стоит за этими словами? Укор мнимым праведникам? Обещание прощения любому грешнику? Да, но это — на самой поверхности. А если посмотреть глубже? Откуда идёт у фарисеев и книжников — законодателей благочестия — этот почти крик: зачем вы это делаете? зачем вы едите и пьёте с мытарями и грешниками? зачем вы разрушаете наши незыблемые традиции общественного порицания недолжного поведения? Откуда рождается сам этот искренний вопрос — зачем?

В любом человеческом обществе есть определённые правила поведения, некий «кодекс». Он может быть формализован в виде предписаний, инструкций — а может быть и негласным. Цель любого «кодекса» или «уклада» — удержать в границах допустимого поведение людей, чтобы они соответствовали тем господствующим принципам, которые свойственны обществу. «Приличный» человек строго придерживается этих правил — и тем самым не только поддерживает стабильность, но и показывает себя как благонадёжный член общества. Таким образом создаются некие опоры, «костыли», благодаря которым даже самые слабые всё же могут сохранить хотя бы видимость способности ходить прямо.

Давайте теперь из этой позиции посмотрим на то, что делает Иисус. Он сознательно размыкает установленные границы и показывает, что для Бога одинаково дороги и праведники, и грешники. Эту мысль мы ещё не раз встретим в Евангелии — например, в притче о званых и избранных, о неправедном домоправителе и других местах. Отрицает ли тем самым Спаситель границы допустимого как таковые? Нет! Но Он выстраивает новую, неожиданную для иудеев иерархию ценностей, где на первом месте после Бога — живой человек, каким бы он ни был — плохим или хорошим. А любые костыли и подпорки — если они только мешают — можно и отложить в сторону!

Как важно помнить об этом, особенно когда мы склонны преувеличивать значимость внешнего поведения! Наши дети — как быстро они распознают, что именно требуется от них озадаченными благочестием родителями — и насколько легко привыкают жить в параллельных реальностях — подлинных интересов и декларируемых! И в какой-то момент внешнее благочестие становится настолько формальным и автоматическим, бессмысленным и бессодержательным, что они ощущают его как сковывающий кокон, который следует сбросить при первом дуновении воздуха свободы и самостоятельности!

Можем ли мы как-то это предотвратить? А надо ли? Быть может, каждому необходимо пройти через болезненный опыт богооставленности, чтобы собственной кожей ощутить, что Христос действительно пришёл к тем, кто даже и не надеялся когда-либо получить прощение? К тем, кто давно разуверился в том, что Бог — милостив? К тем, кто годами и десятилетиями жил с ноющей и неизвлекаемой занозой в сердце? И Он не только приходит к таким — но и разделяет с ними радость общения, не осуждает их, не читает нравоучений, не унижает и не обличает — а просто находится рядом — и любит? Переступая через всё, что было — и с надеждой взирая на то, что теперь — будет?