Евангелие от Луки, Глава 17, стихи 20-25

20 Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом,

21 и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть.

22 Сказал также ученикам: придут дни, когда пожелаете видеть хотя один из дней Сына Человеческого, и не увидите;

23 и скажут вам: вот, здесь, или: вот, там,- не ходите и не гоняйтесь,

24 ибо, как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, так будет Сын Человеческий в день Свой.

25 Но прежде надлежит Ему много пострадать и быть отвержену родом сим.

Читает и комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Иногда меня приглашают на различные публичные встречи, если у меня есть возможность, то я стараюсь не отказываться от таких встреч, они мне кажутся интересными и вдохновляющими. Недавно у нас была очередная встреча, и среди прочего на ней прозвучал вопрос о христианских мучениках, человек, который сформулировал этот вопрос, полагал, что мученичество — это нечто предельно мрачное, и что Церковь, расписывая свои храмы изображениями мучеников первых веков христианства, да и вообще делая постоянный акцент на мученическом подвиге, поступает неверно и превращает христианство в крайне безрадостную религию смерти, причём смерти насильственной.

В этом вопросе, как мне показалось, прозвучало непонимание христианского мученичества, и это непонимание, пожалуй, разделяют очень многие люди, многим кажется, что мученичество — это страшно и жутко. Действительно, детальные описания мучений первых христиан производят гнетущее впечатление. Но такое впечатление они производят лишь на тех, кто смотрит со стороны, и, если судить по поведению самих мучеников во время их страданий, ими самими происходящее представлялось чем-то совершенно иным, в противном случае мученические жития сопровождались бы рассказами о криках боли и о стоне, о рефлекторных попытках облегчить телесные страдания, но ничего подобного мы в житиях не находим, а находим противоположное — непостижимую нами радость. Можно, конечно, списать эти особенности мученических житий на тенденциозность их авторов, а можно поступить иначе: вспомнить, что греческое слово, которое каким-то странным образом оказалось переведённым на русский как «мученик», к мученичеству не имеет никакого отношения, его корректный перевод — «свидетель». Ну а радость, которую переживали мученики во время своих страданий, указывает нам на то, свидетелями чего или Кого были эти люди: они, с одной стороны, свидетельствовали о Христе Воскресшем, а с другой — о Царстве Божием, том самом Царстве Божием, о котором Христос сказал, что оно «внутрь вас есть». Иными словами, эти люди, находясь в теле, достигли вожделенного Царства Божия, а потому всё происходящее с ними виделось им вовсе не таким, как оно видится людям внешним и приверженным земному.

И вот что любопытно: понимание и приятие мученического подвига, как и готовность к самоограничению ради Христа, имеют прямую связь с состоянием души христианина — чем более человек очищает своё сердце от грехов и пороков, тем большее понимание у него появляется и по отношению к мученичеству. Справедливо и противоположное: если человек оступится и совершит какой-либо тяжёлый грех, то и христианское мученичество предстанет пред ним в крайне неприглядном виде, оно перестанет быть понятным, ведь именно грехи и страсти не дают нам в самих себе обнаружить Царство Божие, пришедшее в силе, не дают нам понять и принять Евангелие, не дают ему последовать. А потому возможен только один путь: очищение своего сердца через молитву и таинства церковные, да, для того чтобы пойти по этому пути, необходимо понуждение самого себя, необходимо волевое усилие, чтобы пробиться сквозь толщу неверия и косности, но такое усилие обязательно себя оправдает.