29 Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников,

30 и говорите: если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков;

31 таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков;

32 дополняйте же меру отцов ваших.

33 Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?

34 Посему, вот, Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город;

35 да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником.

36 Истинно говорю вам, что всё сие придет на род сей.

37 Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!

38 Се, оставляется вам дом ваш пуст.

39 Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне!

Читает и комментирует священник Стефан Домусчи.

Перед нами окончание обличительной речи, обращенной Христом к книжникам и фарисеям. Она кажется очень жесткой и обвиняющей, но ее начало, как и ее окончание прекрасно уточняет интонацию, с которой она говорилась. Уже первые слова Спасителя содержат не только обличение, но и сожаление, о духовном состоянии, в котором находятся слушатели. Мы видим в нем не простого проповедника, который свысока обличает тех, кто с ним не согласен, но спасателя, который скорбит о тех, кто отказывается от его помощи. Читая о лицемером поведении фарисеев мы часто думаем, о них, как закоренелых грешниках, самодовольных и гордых. Но посмотрим на себя, часто ли мы внимаем советам, которые идут вразрез с нашими желаниями? Таких людей всегда легко почитать издалека, когда их обличения не касаются нас лично.

Но ведь это не какой-то простой человек, пусть даже и пророк, это же сам Христос их обличает, скажет кто-нибудь.

Действительно, многим из нас кажется, что если бы Христос пришел в наше время, мы, в отличие от фарисеев, уж точно стали бы его учениками. Для нас его образ связан с проповедью любви, чистоты, верности Богу… Но иногда Христос был очень суровым и бескомпромиссным проповедником. Настоящее ученичество связано с самоотречением, причем не столько физическим, сколько духовным, с отречение от самости. Мы прекрасно знаем как трудно порой отказываться от привычных представлений, особенно если это касается не каких-то сторонних вопросов, но вопросов нашей правоты или неправоты. Быть учеником Христовым, как тогда, так и сейчас - значит не просто слушать Его слова, но слышать их. Не случайно Он часто говорит «имеющий уши слышать, да слышит». Фарисеи слушали Его, но не слышали.

Однако наше положение осложняется еще и тем, что Христос не стал для нас пророком из прошлого. Для христиан Он жив, Он говорит с нами через Евангелие, Он глава Церкви, с Ним мы встречаемся в таинствах. Мы не можем сказать: «Если бы я сейчас встретил Христа, я бы точно стал Его учеником…». Мы не можем так говорить, потому что Христос и сегодня обращается к нам, мы и сегодня отвечаем на Его призыв.

Фарисеи почитали пророков древности, но для того, чтобы не почитать тех, кто обличал их самих, они всегда находили множество оправданий.

Мы и сегодня часто говорим об исключительности наших условий, ссылаемся на то, как поступают все. Подумаем над этим! Ведь если мы хотим отличаться от книжников и фарисеев, надо не искать оправданий, а следовать за Христом, насколько бы это ни было для нас трудно.

Речь Христа, какой бы строгой она нам ни показалась, завершается очень печальными словами: «сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется дом ваш пуст». Все, что мог сделать Христос – это воззвать к их совести, призвать их к иной жизни. В наше время многие возмущаются, что христиане называют себя «рабами божьими», но в этих словах ясно видна та свобода, которую Бог даровал человеку. Он желает спасти человека, но не может сделать этого насильно, без нашего желания, без человеческого соработничества.