Поделиться
Художник: И.Э.Грабарь
Появление в нашей программе имени Корнея Чуковского, кажется, мгновенно отсылает слушателя к миру классической поэзии для малых детей, ведь автор бессмертного «Мойдодыра», «Мухи-Цокотухи», «Федорина горя» и других знаменитых поэм – и есть наш самый первый поэт. Сказки Чуковского читают нам вслух с младенчества, именно с них начинается наша встреча с поэтической отечественной культурой, – ведь эти стихи наполнены, помимо прочего, музыкой, ритмами, звукописью русской поэзии двух веков.
То, что я сейчас говорю – это, конечно, отдельный и очень интересный разговор об удивительном человеке, называвшем себя «многостаночником», – я насчитал у Чуковского не менее десяти литературных профессий, в которых он трудился на протяжении жизни, – начиная с изучения детской психологии и художественных переводов, кончая – многолетним трудом над наследием Чехова и Некрасова.
Но вот – поэзия. Спросим себя, – а было ли у него что-то поверх детского, писал ли Корней Чуковский стихи для взрослых?
Писал. В начале прошлого века он изредка печатал в «Ниве» и других изданиях 1910-х годов пейзажно-любовную лирику, которая сегодня справедливо позабыта, – ибо она не стала отдельным явлением, да и сам автор отдал ей не так много сил.
Но вот в середине века, в военные и послевоенные годы, два серьёзных «взрослых» стихотворения у Корнея Ивановича написались.
И оба оказались, представьте, стихами о детях.
Сегодня я покажу вам одно из них.
Оно было напечатано в «Литературной газете» 25 ноября 1944 года и называлось «Ленинградским детям».
Промчатся над вами
Года за годами,
И станете вы старичками.
Теперь белобрысые вы,
Молодые,
А будете лысые вы
И седые.
И даже у маленькой Татки
Когда-нибудь будут внучатки,
И Татка наденет большие очки
И будет вязать своим внукам перчатки,
И даже двухлетнему Пете
Будет когда-нибудь семьдесят лет,
И все дети, всё дети на свете
Будут называть его: дед.
И до пояса будет тогда
Седая его борода.
Так вот, когда станете вы старичками
С такими большими очками,
И чтоб размять свои старые кости,
Пойдете куда-нибудь в гости, –
(Ну, скажем, возьмете внучонка Николку
И поведете на елку),
Или тогда же, – в две тысячи двадцать
четвертом году; –
На лавочку сядете в Летнем саду.
Или не в Летнем саду, а в каком-нибудь
маленьком скверике
В Новой Зеландии или в Америке,
– Всюду, куда б ни заехали вы, всюду,
везде, одинаково,
Жители Праги, Гааги, Парижа, Чикаго
и Кракова –
На вас молчаливо укажут
И тихо, почтительно скажут:
«Он был в Ленинграде... во время
осады...
В те годы... вы знаете... в годы
... блокады»
И снимут пред вами шляпы.
Корней Чуковский, «Ленинградским детям», 1944-й год.
Тот год был для Чуковского мучительно-тяжелым. На войне пропал без вести его младший сын, а старший остался без жилья после налета и бомбежки; в газете «Правда» изничтожили его единственную «военную» сказку, угнетало безденежье и болезни близких.
…Удивительно, как он нашел в себе силы написать эти мудрые, светлые стихи, в которых легко провидел наше свободное перемещение по миру, незаметно призвал беречь память и так по-домашнему заглянул в наш сегодняшний XXI век.
