 Талант и судьба Ирины Ермаковой для меня – сродни чуду. Она родилась прямо на катере в Керченском проливе, когда все ещё помнили отчество у доживающего тирана. Свой первый весомый сборник стихотворений она выпустила, когда иные приступили к собраниям сочинений, и это было, поверьте, на рубеже веков. «Колыбельная для Одиссея» (2002 год) – уже очень известная её книга – скрепляла покой и волю невероятных времен и героев, которые, впрочем, умели проходить сквозь мифы прямо в твою квартиру. А спустя несколько лет родился и «Нагатинский цикл»: Ермакова одухотворила, оплакала и воскресила соседей по двору и дому. Она всю жизнь – сострадательница.
Талант и судьба Ирины Ермаковой для меня – сродни чуду. Она родилась прямо на катере в Керченском проливе, когда все ещё помнили отчество у доживающего тирана. Свой первый весомый сборник стихотворений она выпустила, когда иные приступили к собраниям сочинений, и это было, поверьте, на рубеже веков. «Колыбельная для Одиссея» (2002 год) – уже очень известная её книга – скрепляла покой и волю невероятных времен и героев, которые, впрочем, умели проходить сквозь мифы прямо в твою квартиру. А спустя несколько лет родился и «Нагатинский цикл»: Ермакова одухотворила, оплакала и воскресила соседей по двору и дому. Она всю жизнь – сострадательница.
А еще наш сосед Гога из 102-й,
 Гога-йога-бум, как дразнятся злые дети.
 В год уронен был, бубумкнулся головой,
 и теперь он – Йога, хоть больше похож на йети.
Абсолютно счастливый, как на работу с утра,
 принимая парад подъезда в любую погоду,
 он стоит в самом центре света, земли, двора
 и глядит на дверь, привинченный взглядом к коду.
Генерал кнопок, полный крыза, дебил –
 если код заклинит – всем отворяет двери,
 потому что с года-урона всех полюбил,
 улыбается всем вот так и, как дурик, верит.
И свободен в свои за сорок гонять с детьми,
 и не терпит только, в спину когда камнями,
 и рычит, аки дрель, тогда и стучит дверьми:
 бум – и тут же хохочет, как сумасшедший, – с нами.
А когда из окна обварили его кипятком,
 стало видно во все концы света – в любые дали,
 в ожидании «скорой» весь дом сбежался, весь дом,
 битый час, кружа, жужжа и держа его мать Наталью.
И когда, Господь, Ты опять соберешь всех нас,
 а потом разберешь по винтику, мигу, слогу,
 нам зачтется, может, юродивый этот час,
 этот час избитый, пока мы любили Гогу.
Ирина Ермакова, из «Нагатинского цикла», сборник стихов «Улей», 2007 год
Поэт и критик Евгения Вежлян однажды веско заметила, что стихи Ирины Ермаковой органично спаяны с ее уникальной интонацией – «всегда спокойной, напевной и немного по-детски удивленной», что присущие ей (создавшей новую музыку) смирение и созерцательность – не вполне характерны для русской поэзии.
Вот, может быть, поэтому я и люблю мысленно называть её стихотворения – подарками, пользуясь древним словом, за которым счастливо мерцает Божье благоволение и участие.
 По стеклу частит, мельчит, косит обложной дождь
 и берет за душу, ревниво смывая тело.
 Я прошу: «Забери меня скорей. Заберешь?»
 Разлетаются капли – ишь, чего захотела.
А душа в руке Его длинной скользкой дрожит,
 а в размытом воздухе вязкий гул ниоткуда.
 Сколько можно тянуть эту муть, эту ночь, этот стыд,
 я ведь тоже вода, забери Ты меня отсюда.
И вода заревет, взовьется, ахнет стекло,
 отряхнется и медленно — разогнет выю,
 и душа, вся в осколках, рванет, сверкнув зело,
 в самый полный Свет, где ждут меня все живые.
Ирина Ермакова, 2002 год
…А еще у Ермаковой есть одно счастливое для поэта качество, она любит чужие стихи, сопереживает и сочувствует литературному труду собрата по цеху. Редкая, коллекционное в наше время черта для стихотворца, особенно, если вспомнить блоковские слова о том своеобразном обычае, который бывает у поэтов, собирающихся иногда в круг. Ирина Ермакова – из совсем другого, малочисленного и очень счастливого племени.
Рэй Брэдбери «Лёд и пламя» — «Из времени мы выпали в вечность»

Фото: Piqsels
В Постной Триоди (так называется сборник богослужебных текстов Великого поста) есть слова: «Кто настолько премудр, чтобы приобрести за немногие дни вечность?» То есть тот, кто мудро распоряжается земной жизнью, приобретает за её краткое время Царствие Небесное. Ценности времени посвящён и рассказ «Лёд и пламя» американского писателя-фантаста Рэя Брэдбери.
Космический корабль совершает аварийную посадку на незнакомой планете. Космонавты попадают в чудовищные условия: на планету ежесекундно обрушивается колоссальный поток радиации, вызывающий изменения в организме. Продолжительность жизни сокращается до восьми дней. Дети, рождённые в понедельник, к воскресенью превращаются в стариков.
Вы заметили, что произошло? Рассказ незаметно выбрался из жанра научной фантастики и приблизился к притче. Вот как описывает Брэдбери жизнь на чужой планете: «Рождение мгновенно, как взмах ножа. Детство пролетает стремительно. Юношество — будто зарница. Возмужание — сон, зрелость — миф, старость — суровая быстротечная реальность, смерть — скорая неотвратимость».
Но разве эти слова только о фантастическом мире со страшной радиацией? Разве они не о нашем падшем мире, в который однажды, в самом начале человеческой истории, в результате грехопадения вошла смерть? Из вечности мы выпали во время, и оно беспощадно, скоротечно.
Герои рассказа «Лёд и пламя» находят спасение, вернувшись в корабль, который защищает их своей обшивкой. И вновь в тексте проступает христианская символика: «корабль спасения» — так называют Церковь, внутри Церкви мы находим спасение от радиации греха и смерти.
— Я нашёл способ продлить жизнь на целых три дня, три долгих, славных дня, — говорит Сим, главный герой повести.
В ответ раздаются восторженные крики, ликование.
Для друзей Сима три дня — это неслыханное богатство. Вспомним слова из Постной Триоди, с которых мы начали эту беседу, они говорят о том же. Ведь за немногие дни, напоминают они нам, можно приобрести вечность.
Автор: Анастасия Андреева
Все выпуски программы: ПроЧтение
Мариуполь (Донецкая Народная Республика). Кафедральный собор Святителя Николая Чудотворца
 
                                    
Во время Великой Отечественной войны в Советском союзе возросла роль Православной церкви. В общей беде люди обращались к Богу, и власти, ещё недавно враждебно относившиеся к религии, не препятствовали соборной молитве. Не стал исключением и Мариуполь. В годы войны верующие горожане сплотились, а вскоре после Победы зарегистрировали православную общину. Её участники приобрели дом на улице Кальмиусской, оборудовали под храм и освятили его во имя Николая Чудотворца. Многие годы маленькая церковь оставалась прибежищем для верующих. А в 1989-ом православные получили разрешение построить новый храм. Возведение продолжалось несколько лет, в нём приняли участие тысячи мариупольцев. Пожертвованиями и личным участием горожане приближали тот день, когда над городом засияли купола собора во имя святителя Николая Чудотворца. Он открылся в 1991 году, с тех пор богослужения под святыми сводами не прекращались. Сегодня Николаевский собор носит статус кафедрального храма Донецкой и МариУупольской епархии.
Радио ВЕРА в Мариуполе можно слушать на частоте 97,2 FM
Благовещенская церковь (Село Нелькан Хабаровский край)
 
                                    
В центральной части Хабаровского края, на стрелке рек Чуя и Мая, есть небольшой поселок Нелькан. Его история началась в девятнадцатом веке с печальных событий. В 1816 году в этих краях разразилась эпидемия сибирской язвы. От нее пострадали местные кочевые народы — тунгусы и якуты. Чтобы поддержать их в трудную годину, российское правительство организовало доставку хлеба в тайгу. Один из магазинов поставили в труднодоступной местности в урочище Нелькан. С тех пор здесь появились постоянные жители.
В 1851 году через Нелькан прошел почтовый тракт. Чтобы его обслуживать, в таежный посёлок переселились государственные крестьяне из Забайкалья. Православные построили для соборной молитвы часовню во имя святителя Николая. В 1864 году её посетил епископ Камчатский и Алеутский Иннокентий (Вениаминов), ныне прославленный в лике святых.
Часовня в Нелькане служила духовным центром для русских переселенцев и тунгусов, принявших христианство. Сюда несколько раз в год приезжали священнослужители для совершения церковных таинств. В конце девятнадцатого века Никольская часовня сгорела и вместо неё построили деревянную церковь в честь праздника Благовещения Пресвятой Богородицы. В поселке поселился священник. Он не только проводил богослужения, но и обучал местных ребятишек в церковно-приходской школе.
В начале двадцатого века Благовещенскую церковь уничтожил пожар и в 1914 году в Нелькане возвели каменный храм. Его стали называть братом московского собора Христа Спасителя, поскольку проекты этих зданий подготовил один и тот же архитектор — Константин Тон. Изящная таёжная церквушка, построенная по эскизам знаменитого зодчего, едва уцелела в годы советской власти. После революции 1917-го в ней разместили сначала революционный комитет, а затем сельский клуб.
В конце двадцатого века власти отреставрировали здание, привели в первоначальный вид и... сделали его филиалом «Хабаровского краеведческого музея». С таким решением не согласились местные жители. Они собрали сельский сход и ходатайствовали о возобновлении богослужений. В октябре 1991 года под сводами Благовещенской церкви вновь зазвучала молитва. С тех пор храм остаётся духовным центром поселка Нелькан.
Все выпуски программы ПроСтранствия



 
 



