Поделиться
Н. Альтман. Портрет А. А. Ахматовой, 1914 г.
…Более ста лет минуло с тех пор, как в Петербурге вышла первая книга Анны Ахматовой под названием «Вечер». По словам поэта и друга её последних лет Анатолия Наймана, сейчас, действительно трудно вообразить, что Ахматову нужно было выводить к публике как начинающую поэтессу, трудно уже представить и тех читателей, которых в предисловии знакомил с ней и с ее «острой и хрупкой» поэзией Михаил Кузмин: «Сударыни и судари, к нам идет новый, молодой, но имеющий все данные стать настоящим поэт. А зовут его – Анна Ахматова»…
Вот как кончался вошедший в этот первый сборник её знаменитый триптих:
Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озерных грустил берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.
Иглы сосен густо и колко
Устилают низкие пни...
Здесь лежала его треуголка
И растрепанный том Парни.
Анна Ахматова, 24 сентября 1911, Царское Село
Ахматова создала о Пушкине несколько научных работ, была тонким знатоком его поэзии и судьбы, – но очень редко посвящала ему стихи напрямую.
Имя его всегда мерцает рядом с ахматовским.
У каждого из её читателей свои «воздушные пути», на которых «идёт» её перекличка с Пушкиным. Для меня, например, она и в цикле «Тайны ремесла», в стихотворении «Творчество», – уникальном для русской и мировой поэзии ещё и тем, что здесь повествуется о том, как пишутся стихи.
Перед нами – словно бы портрет самой тайны.
Бывает так: какая-то истома;
В ушах не умолкает бой часов;
Вдали раскат стихающего грома.
Неузнанных и пленных голосов
Мне чудятся и жалобы и стоны,
Сужается какой-то тайный круг,
Но в этой бездне шепотов и звонов
Встает один, все победивший звук.
Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растет трава,
Как по земле идет с котомкой лихо...
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки,—
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Анна Ахматова, «Творчество», 5 ноября 1936 года, Фонтанный Дом
«…Теперь, когда созрела и завершилась эта прекрасная жизнь, – говорил в марте 1966-го протопресвитер Александр Шмеман, – стало очевидно то, что я назвал бы царственностью Ахматовой: стало ясно, что все эти годы она была царицей русской поэзии и сознавала это и принимала это как свое самоочевидное и необходимое служение…»
Многое еще, наверно, хочет
Быть воспетым голосом моим:
То, что, бессловесное, грохочет,
Иль во тьме подземный камень точит,
Или пробивается сквозь дым.
У меня не выяснены счеты
С пламенем, и ветром, и водой...
Оттого-то мне мои дремоты
Вдруг такие распахнут ворота
И ведут за утренней звездой.
Анна Ахматова,
из цикла «Тайны ремесла», Ташкент, эвакуация, 1942-й год.
