Мало кто из командиров Отечественной войны 1812 года мог похвалиться таким собранием писем, как генерал Коновницын. Петру Петровичу доставляли по три послания в день. Все они были написаны рукой его жены Анны Ивановны. Коновницын отвечал таким же количеством. И каждая строчка писем супругов дышала любовью.

С тех пор, как началась война, Анна Ивановна не спала ночами от беспокойства за мужа, прекрасно зная, что тихий в обычной жизни Пётр Петрович, при виде боя не может не броситься в самый жаркий огонь. За это его и любили солдаты. А высокое начальство, и в первую очередь Кутузов, берегло, говоря, что Коновницын принадлежит к числу военных, которые «в минуты решения участи сражений, могут дать битве другой оборот».

Пётр Петрович и Анна Ивановна были уже не молоды, когда венчались во Владимирском соборе Петербурга. Княгине Корсаковой исполнилось 32 года, а князю Коновницыну – 36. К этому времени он – участник нескольких войн – уже два года как был уволен со службы императором Павлом. Первые годы брака супруги тихо и счастливо жили в своём имении Кярово. Они растили четверых детей, и Анне Ивановне хотелось только одного: чтобы рядом всегда был её «Пьерушка», потому что без него ей ничего на свете не мило. Деревенская идиллия закончилась, когда императором стал Александр Первый. Он вернул Коновницына на службу. Но супруги не расставались, вся семья переехала в Петербург.

Разлука пришла с началом Отечественной войны. Коновницын отправился в армию, а ожидающая пятого ребёнка Анна Ивановна вернулась с детьми в Кярово. Почта работала плохо, письма на фронт не всегда доходили, что беспокоило Петра Петровича: «Мой милый друг, ни строчки от тебя не имею, оттого погружён в скорбь, - писал он, - Не хочу чинов, а единого истинного счастья быть в Кярове неразлучно с тобою».

Анна Ивановна старалась скрасить жизнь мужа посылками с деликатесами, высылала одежду своего шитья. К подаркам прилагались записки: «Вся твоя дивизия совершенно мне как своя - Бог сохрани вас всех. Душа моя растерзана неизвестностию о тебе. Да сохранит тебя Всевышний и верь, что люблю тебя до последнего издыхания». Петр Петрович отвечал: «Молитесь за нас, а мы, кажется, не струсим, все горим за Отечество».

О трусости отчаянный Коновницын мог не писать. Анна Ивановна плакала от страха и гордости за мужа, когда ей сообщили, что во время Бородинской битвы он, дважды контуженный, сражался вместе с солдатами, а когда ранили Багратиона, принял командование армией. Он принимал участие во всех решающих схватках той войны. Во время битвы при Бородино вражеским ядром у сюртука Коновницына оторвало полы. Генерал смеялся над этим, по его словам, курьёзом. Зато едва не рыдал «в страхе и надежде», ожидая прибавления в своём семействе. А узнав, что родился сын, повеселел и написал жене, что ради их семейного счастья, он заслужит для дочери Лизы пожалование во фрейлины.

После победы России над Наполеоном Коновницын получил должность военного министра, был назначен директором дворянских военно-учебных заведений, его удостоили графским титулом. Анна Ивановна получила орден Святой Екатерины. А дочь Елизавета, как и обещал отец, стала фрейлиной.

Коновницын умер в 58 лет, сказались ранения, полученные им за годы службы. Анна Ивановна установила перед домом в Кярово бюст супруга. Над могилой мужа в Покровской церкви поставила образ Божьей Матери. Оклад иконы отлили из золотой сабли с бриллиантами «За храбрость», которой Коновницын был награждён за битву при Бородино. По примеру мужа, построившего в своих имениях две церкви, Анна Ивановна занималась благотворительностью. И несмотря на то, что рано осталась вдовой, считала, что в семейной жизни она всех счастливее. Так же, как и Коновницын в своё время писал: «Семейное счастие ни с чем в свете не сравню».