В нашей студии был настоятель Троицкой церкви села Болтино Московской области священник Вячеслав Харк.

Отец Вячеслав рассказал о своем приходе к Богу и о непростом пути к священническому служению.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Кира Лаврентьева —

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. И приветствуем нашего гостя, в этом часе с нами и с вами в студии светлого радио священник Вячеслав Харк, настоятель Троицкой церкви села Болтино Московской области. Добрый вечер.

Свящ. Вячеслав Харк

— Добрый вечер.

К. Мацан

— В этих беседах мы говорим со священниками об их пути к вере, в вере. И о пути к священству, как некой вершине пути к вере и в вере для мужчины. А может быть, и не к вершине, может быть, вы во время передачи этот тезис опровергнете. Но вот священников обычно спрашивают о каких-то жизненных проблемах, коллизиях, просят давать духовные советы. Я думаю, что всё это в нашей программе в той или иной степени будет, но все-таки сегодня хотелось бы с вами поговорить о личном, как со священником, человеком и христианином.

К. Лаврентьева

— Отец Вячеслав, желание стать священником когда возникло впервые? Прямо сразу начну с главного вопроса.

Свящ. Вячеслав Харк

— Я никогда об этом даже не думал. То есть моя жизнь как-то так строилась, что в поле зрения профессии священника не было никогда. Были определенные обстоятельства в жизни, когда путь, которым я шел, резко оборвался. Это были 90-е годы. И тогда начался некий хаос в моей жизни. Я уже был женат, уже был ребенок. Но как только вот те события произошли, когда я, не вдаваясь в подробности, оказался на обочине жизни, я, будучи человеком абсолютно неверующим, никогда понятия не имеющим о церкви, сразу понял, что происходит нечто очень важное, чего понять я пока не могу. Но то, что мне будет открыто, если я буду делать правильные шаги, а не метаться из стороны в сторону, пытаясь решить сиюминутные вопросы. Ну, и обязательно скажу, что в тот момент я подумал об умершей за два года до этого бабушке. Я четко совершенно, уже сейчас, будучи священником, а тогда это была просто интуиция, понимал, что лишь ее молитвы, наверное, я почти в этом убежден, так резко изменили мою жизнь.

К. Мацан

— Вера появилась резко?

Свящ. Вячеслав Харк

— Нет. Появилось чувствование Бога — понимание того, что мы живем не только ради того, чтобы заработать денег, что-то себе купить поесть и быть довольным именно сиюминутным житейским.

К. Мацан

— Но правильно я вас понимаю, что у вас был какой-то бизнес, работа, которая оборвалась в силу тяжелых обстоятельств, которые разные люди по-разному переживали в 90-е. Вот вы рассказываете историю, которая укладывается в достаточно такое архетипическое представление неверующих о верующих: вот у человека всё было хорошо, потом проблема. И он, бедный, не знает, куда податься. И за последним утешением идет в церковь. И там с человеком случается какой-то психологический кризис. Он теперь уверовал в Бога — от боли, от проблем, от безысходности. И всё — пропал, в эту секту безвозвратно углубился, стал религиозным. Теперь всё упование у него только на невидимое потустороннее. И вот так человек дальше всё больше и больше — от некой, повторюсь, безысходности, уходит в эту религиозность. Так вот видят неверующие.

Свящ. Вячеслав Харк

— Нет. У меня было немножко иначе, потому что вот так удивительно Бог меня вел. Сейчас, оглядываясь назад, я вижу столько ситуаций, когда чисто по-человечески, по-житейски — по принципу, где глубже, там лучше, я бы выбрал другой путь. Но Господь так меня направлял аккуратно, абсолютно не нарушая мою свободу, Он мне предлагал некие обстоятельства...

К. Мацан

— А, например, что это было? Какие обстоятельства?

Свящ. Вячеслав Харк

— В основном, встречи с людьми. Когда случился этот крах всего бизнеса, который был очень успешным, было всё настолько радужно, что не предвещало никаких коллапсов. Когда всё это рухнуло, то продав всё, мы с напарником оказались должны какие-то колоссальные деньги. Учитывая, что в 90-е годы с этим разбирались очень быстро — те, кто хотел вернуть своё, — ситуация была очень патовая. И у меня есть товарищ, он и сейчас работает на телевидении и тогда работал. Он говорит: «Слушай, мы тут снимали один сюжет в Красном Селе, там такой священник есть. Может быть, поедем?»

К. Лаврентьева

— Отец Артемий?

К. Мацан

— Владимиров? Кто еще может быть в Красном Селе в те годы?

Свящ. Вячеслав Харк

— А у меня мысль такая сразу... Я вот четко помню всё, в мельчайших подробностях тот период. Я думал: попы они богатые, наверное, поможет деньгами.

К. Мацан

— Серьезно?

Свящ. Вячеслав Харк

— И вот мы приезжаем к отцу Артемию. И всё — мир перевернулся. Я не помню, о чем мы с ним разговаривали. Но когда я ушел — вот я выхожу из храма, по-прежнему: весна, птички поют, снег тает, по-прежнему у меня проблемы. Но я четко понимаю, что уже всё двигается совсем в другом русле. Это должно было случиться. Это лишь перекресток, где я должен выбрать новый путь. И не от страха, не от какой-то, допустим, безысходности...

К. Мацан

— Не за последним утешением в церковь человек идет...

Свящ. Вячеслав Харк

— Это смысл. Это точка, в которую все должны прийти, иначе... Опять же, я, уже будучи священником, вижу людей, которые умирают, не встретив Бога. Я не думаю, что они не встречали Бога, я не думаю, что Он не давал им какой-то шанс, откровение или ситуацию, где они могли бы себя увидеть, как в зеркале. Но люди часто отворачиваются от этих ситуаций. Я тоже мог в тот момент, когда всё это происходило, найти поддержку у более сильных, так сказать, людей — продавить ситуацию, разрулить все проблемы и пойти бы дальше. Это было всё легко. У меня всё для этого было. Но я понял, что всё — дальше уже нельзя так жить. Но с того момента прошло много времени — я поступил в семинарию в 2004-м, а эти события происходили в 1992-м. Я 12 лет отдавал долги, работая керамистом, перегонщиком... Кем я только ни работал. Но я уже понимал, что назад дороги нет — нельзя возвращаться назад. И я понимал, что мне что-то более интересное предлагается.

К. Мацан

— То есть вы 12 лет, скажем так, предполагали свое будущее священство?

Свящ. Вячеслав Харк

— Ни в коем случае.

К. Мацан

— Или просто шли этим путем воцерковления?

Свящ. Вячеслав Харк

— Для меня священник был какой-то инопланетянин. Я общался со многими священниками, ездил даже на требы. Потому что я прилепился к Владимирскому храму, наш духовник тогда был священник отец Владимир Агриков.

К. Лаврентьева

— Который в Мытищах. Владимирский храм?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да. И уже начали ходить на службы, но понятно, что это было такое очень всё... Стали молиться дома потихоньку. И я видел, как священники живут — бедно живут. То есть меня эта сторона жизни абсолютно не искушала. Видел, что по-разному: кто-то имеет какой-то недуг, кто-то немощь и так далее. Но при этом вот за всё это время, зная очень многих священников, я не знаю среди них негодяев, о которых говорят по телевизору, по радио. Ни одного из них я не назвал бы таким.

К. Лаврентьева

— А если вернуться к вашей встрече с отцом Артемием Владимировым — что тогда с вами произошло? Вы сказали, что вы вышли и жизнь пошла совершенно в другом русле. Что это было за русло? Понятно, что денег для решения ваших проблем он не дал, конечно...

Свящ. Вячеслав Харк

— Но это была какая-то магия.

К. Мацан

— В хорошем смысле слова, как сейчас говорят.

Свящ. Вячеслав Харк

— Конечно. Я говорю для людей, которые адекватно меня услышат. Это было какое-то чудо. То есть Господь меня, наверное, наградил за это терпение, за это послушание которое я проявил, придя к священнику — наградил вот этим переживанием, которое описать невозможно. А потом уже, когда я очень долго жил в Польше, машины мы оттуда привозили, это не уходило. Мы там ходили в православный приход во Вроцлаве. Не уходило, но все равно находилось в каком-то очень зачаточном состоянии. Нужен был какой-то еще толчок. Но я понимаю, что тогда мне этого было достаточно. Нужно было просто потерпеть, пожить такой жизнью. Укрепиться.

К. Мацан

— Но толчок нужен был к тому, чтобы более серьезно воцерковиться, более глубоко?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да.

К. Мацан

— И что произошло?

Свящ. Вячеслав Харк

— Произошло то, что я съездил к отцу Иоанну (Крестьянкину). Он тогда уже не принимал, уже лежал. И его...

К. Мацан

— В монастыре Псково-Печерском по-прежнему?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да. И его алтарница принесла мне тетрадку. Говорит: «Пиши. Пиши, чего ты хочешь от батюшки». Ну, и я, как мог, написал. Я понимал, что всю тетрадку исписывать не стоит — как-то вкратце нужно было свою проблему описать. Как мог, описал.

К. Мацан

— А проблема в чем была тогда?

Свящ. Вячеслав Харк

— Проблема в том, что делать?

К. Мацан

— То есть: каким путем по жизни дальше идти?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да, это извечная проблема русского человека. И спустя какое-то время она мне приносит конверт, так меня этим конвертом... И говорит: «Приезжают всякие, а потом батюшку откачивать приходится». И в этом конверте были вырезки из святых отцов. Тогда не были так распространены ксероксы, какие-то копиры — всё было перефотографировано и вырезано. Там было несколько таких бумажечек, в которых четко совершенно я увидел ответы на все свои вопросы. Всю обратную дорогу я читал его проповеди, всё это впечатлило.

К. Мацан

— А какие-то конкретные высказывания вы помните из этих вырезок?

Свящ. Вячеслав Харк

— Нет. Этот конверт у меня до сих пор есть, я давно в него не заглядывал. Но я помню, что это было вот прямо настолько удивительно точно отражено, что вопросов больше не было.

К. Лаврентьева

— А почему вы поехали к отцу Иоанну?

Свящ. Вячеслав Харк

— А тоже, наверное, это было так промыслительно. У нас в храме Владимирском служил диакон, которого потом уже не было. То есть это тоже Промысл. Этот диакон служил очень короткое время, но именно на это время попало вот это мое мытарство. И именно он, по-видимому, очень близко зная отца Иоанна, он мне сказал: «Съезди». Просто сказал: «Съезди». И я как-то вот абсолютно доверился, и в эту же ночь поехал — Господь очень ценит в нас простоту, когда мы сильно не задумываемся.

К. Лаврентьева

— Священник Вячеслав Харк, настоятель храма Живоначальной Троицы села Болтино Мытищинского района проводит сегодня с нами этот «Светлый вечер». Отец Вячеслав, а после встречи с отцом Иоанном (Крестьянкиным), такой заочной встречи, как я понимаю, что вы делали дальше? Как складывалась ваша жизнь и как вы в итоге стали священнослужителем?

Свящ. Вячеслав Харк

— Ну, дальше она так и складывалась — я тоже работал, где мог, потому что семью надо было кормить. Хотя из тех денег, которые я зарабатывал, семья ничего не получала. То есть жена кормила ребенка только тем, что приносила из детского сада, она в нем работала. А всё, что я зарабатывал, фактически уходило на погашение налогов. Причем отец Иоанн сказал удивительную вещь, которую я сначала не понял, но я хочу, чтобы это услышали все. Он сказал: «В первую очередь расплатись с бандитами». Как это так? Это люди, которые никогда мне ничем не помогли в материальном смысле. Это вот те, кто паразиты, собственно говоря, они только питались нашим делом. И вдруг я должен с ними расплатиться. Ну, я послушался. Я так и сделал. Когда я вернулся, как-то так сложилось, что я фактически всю сумму, о которой мы договаривались, я отдал. И в течение следующих двух недель вся группировка погибла.

К. Лаврентьева

— Их?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да.

К. Мацан

— А что это для вас значило?

Свящ. Вячеслав Харк

— Это значит очень простую вещь, которую я и сейчас очень хорошо понимаю и при случае людям пытаюсь объяснить. Если мы вступили во взаимодействие с кем бы то ни было: женились, пришли на работу, договорились о встрече или что-то, любое взаимодействие — это уже долженствование. И если мы договорились и не исполнили, то этот долг на нас висит. И он нас не просто гнетет, он нас разрушает. Это тоже какая-то тайна. Но я очень много раз в этом убеждался и поэтому пытаюсь с людьми поделиться этим переживанием. Обязательно, если вы что-то обещали, вы должны это выполнить.

К. Мацан

— Даже бандитам, даже по отношению к бандитам...

Свящ. Вячеслав Харк

— А это отношения, которые завязались не односторонне — то есть я на них согласился. Значит, извините — должен.

К. Мацан

— А вот как вам кажется, этот совет... Мне очень показательной кажется эта история про советы отца Иоанна, потому что очень часто, по моим наблюдениям, опытные духовники, от которых, казалось бы, ждешь какого-то глубокомысленного богословского анализа, дают очень простые конкретные советы — как будто бы даже житейские. Как будто бы проистекающие из просто бытовой мудрости, а не из какого-то большого духовного источника. Но на самом деле, на поверку оказывается, что в этом есть и гигантская духовная глубина. Вот, например, совет отца Иоанна расплатиться сначала с бандитами. Казалось бы, это можно воспринять, как просто то, что от кого больше опасность, от того скорее откупись. Вот вы сейчас отрицательно мотаете головой. То есть это что-то другое?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да, другое.

К. Мацан

— То есть это, как я понимаю, тоже момент какого-то смирения? Или чего? Другого отношения к людям? Или расплатись с теми, кого больше всего не любишь и презираешь? Вот надо именно с ними расплатиться.

Свящ. Вячеслав Харк

— Я думаю, что он имел в виду как раз именно вот этот долг, о котором я говорю. Потому что тогда, в 90-е... Вы моложе меня, вы не помните это время. Тогда очень много было смертей. Тогда и группировки между собой воевали и отдельные люди погибали. И я думаю, что он предвидел в некотором смысле...

К. Лаврентьева

— Их смерть?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да. И чтобы уже не остаться как бы в вечности с этим долгом, наверное... Я так рассудил.

К. Лаврентьева

— А после этого, как было дальше?

Свящ. Вячеслав Харк

— Ну, я всё больше воцерковлялся что ли... Но, опять же, не сказать, что это воцерковление было каким-то качественным — жил, старался жить по совести. Как все, работал.

К. Лаврентьева

— А семья воцерковлялась вместе с вами?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да. Слава Богу, жена как-то... Но, опять же, это закон совершенно простой — если мужчина, несмотря на то, что все его осмеивают в семье, все-таки идет к Богу, в конце концов, он и является паровозом.

К. Мацан

— А вас осмеивали в какой-то степени?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да, у нас столько было на этот счет юмора... То есть, вот представляете, я читаю Молитвослов, она заглядывает мне в лицо, говорит: «Что, молишься, да?» (Смеется.) То есть столько было этой иронии — да, теперь крылья у тебя попёрли, тебе рубашка мала стала. Много таких моментов.

К. Мацан

— А как вы это тогда воспринимали?

Свящ. Вячеслав Харк

— Ну, нормально. Ничего страшного. В общем, ничего особенного.

К. Мацан

— А как это начало меняться?

Свящ. Вячеслав Харк

— Опять же, она тоже ходила в храм, причащали ребенка, сами причащались, как могли, исповедовались. Но самое главное — рядом с нами был все время наш духовник, отец Владимир Агриков. Его главная заслуга в том, что...

К. Лаврентьева

— Ныне здравствующий.

Свящ. Вячеслав Харк

— Да, слава Богу. Он очень болящий, но Господь его хранит пока. Ради нас.

К. Мацан

— Была такая история у одного из наших гостей, будущего священника. Он пережил обращение, встречу со Христом и очень вдохновился. И действительно очень сильно и резко начал меняться. А его супруга, будущая матушка, все еще оставалась если не совсем уж неверующей, то, скажем так, скептиком во многом. И в какой-то момент, она, даже будучи человеком еще сомневающимся, тем не менее очень прямо и в чем-то даже дерзновенно обратилась к Богу: мужу моему Ты открылся, что Ты с ним сделал, с моим мужем? Если Ты есть, то откройся и мне тоже, в конце концов, сколько я буду страдать?

К. Лаврентьева

— Про отца Андрея Юревича и матушку Ольгу.

К. Мацан

— Да, это история, которую они рассказывали. Но я своими бездарными лапидарными категориями это рассказываю, как я это запомнил. И через какое-то время и вправду и матушка тоже очень интенсивное такое пережила обращение. И религиозный опыт глубочайший, который стал путеводной звездой на всю оставшуюся жизнь. У вас что-то было похожее у вашей матушки? Или всё как-то так шаг за шагом, постепенно?

Свящ. Вячеслав Харк

— К сожалению, тот период, когда я почти больше десяти лет мотался и постоянно где-то отсутствовал, этот период очень сильно отразился на наших взаимоотношениях. И она в некотором смысле по отношению ко мне стала таким интровертом, мало было такого контакта, о котором бы хотелось говорить. Но тем не менее, когда уже в 2007-м году дело до ставленнической исповеди, когда отец Валериан Кречетов исповедовал меня, а потом ее — ведь священника не будет, если матушка против. Меня бы не рукоположили, если бы она какое-то сомнение выразила. Но она меня тогда меня поддержала. Но при этом все равно ей очень было тяжело все годы моего священства. Ей очень было тяжело, она не смогла. И, в принципе, это достаточно ситуация распространенная, как я вижу. Особенно в молодых семьях. Я-то уже имел ребенка, позади была армия, какой-то жизненный опыт. А молодые мальчишки, когда оканчивают семинарию, вынуждены принимать решение жениться или принимать монашество, среди тех, кто женится, очень много проблем, очень много. Мне кажется, что было бы, наверное, целесообразнее какой-то более долгий период давать на...

К. Лаврентьева

— На совместную жизнь супругов?

Свящ. Вячеслав Харк

— Да, до рукоположения. Потому что это катастрофа.

К. Мацан

— Священник Вячеслав Харк, настоятель Троицкой церкви села Болтино Московской области сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.

К. Лаврентьева

— Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели. «Светлый вечер» на светлом радио продолжается. У нас в гостях священник Вячеслав Харк, настоятель храма Живоначальной Троицы села Болтино Мытищинского района. С вами мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы продолжаем наш разговор. Отец Вячеслав, а если на время отложить разговор о трудностях, с которыми сталкивается священник. Какие радости вы нашли для себя в пастырском служении?

Свящ. Вячеслав Харк

— Озвучить это невозможно. Ну, как вот можно озвучить то...

К. Лаврентьева

— Но можно поделиться с теми, кто сейчас жаждет это услышать.

Свящ. Вячеслав Харк

— Когда приходят люди впервые, допустим, молодые или даже пожилые, наш духовник так делал, и я понимаю, почему он так делал. Я дерзаю тоже, может быть, иногда попадая под перекрестный огонь критики моих собратьев, я дерзаю людей благословлять причащаться без всякой подготовки — ну, такой, о которой мы обычно говорим.

К. Лаврентьева

— Три дня поста...

Свящ. Вячеслав Харк

— Три дня поста, вычитать все каноны и так далее. Потому что очевидно, что человек, никогда не живущий жизнью церковной, воспримет и пост и молитву в некотором смысле формально. И первично здесь в процессе воцерковления как раз то состояние, в котором находятся младенцы. Мы же не заставляем их поститься, мы не заставляем их вычитывать правила. Мы их приносим к Богу. И Господь уже участвует в их росте духовном. И если есть вот этот порыв доверия к Богу, Господь всё устроит — Он научит и молиться и поститься.

К. Лаврентьева

— Но тут ведь очень важная грань — человек ведь должен немножко потрудиться перед причастием. Или нет? Или вы не считаете так?

Свящ. Вячеслав Харк

— Это придет.

К. Лаврентьева

— То есть это вы с новоначальными так выстраиваете отношения?

Свящ. Вячеслав Харк

— Конечно. А потом по-другому быть не может — потом уже, когда человек немножко окрепнет, когда он переживает вот этот восторг, ему уже не надо напоминать о посте, о молитве — всё естественно.

К. Лаврентьева

— Отец Вячеслав, о переживаниях хочется спросить. Насколько уместно и насколько можно углубляться во внутренние переживания и чувства в отношении духовной жизни? Чтобы не впасть в прелесть, например, или чтобы не обольститься как-то внутренне?

Свящ. Вячеслав Харк

— Вы имеете в виду с людьми, которые приходят к священнику?

К. Лаврентьева

— Вообще с людьми, вообще для нас этот совет, насколько он актуален сейчас? Углубляться в чувства, обращать внимание на то, что ты переживаешь, соприкосновение с таинством? Вы говорите о восторге, поэтому я и спросила.

Свящ. Вячеслав Харк

— Ну да, тут очень тонкая грань. Очень тонкая грань. Я понимаю, про что вы спрашиваете.

К. Лаврентьева

— Ведь восторг бывает не всегда после причастия.

Свящ. Вячеслав Харк

— Конечно.

К. Лаврентьева

— Ведь бывают очень разные чувства.

Свящ. Вячеслав Харк

— Безусловно.

К. Лаврентьева

— На что нужно опираться?

Свящ. Вячеслав Харк

— Я понимаю. Не знаю, откуда это состояние? Оно было с самого начала, как только эти первые переживания Бога в моей жизни произошли, я понимал, что, во-первых, невозможно ими поделиться. Во-вторых, невозможно себе представить, что всё — я спасен, что вот оно, счастье — я теперь в лодке. Я действительно в лодке, но впереди столько пахоты, столько вот этой гребли веслами, что обольщаться ни в коем случае нельзя. Но здесь надо смотреть на человека — когда общаешься с людьми, всегда Господь дает священнику, обязательно дает возможность почувствовать, что можно человеку сказать, на что обратить внимание, а в некоторых случаях остается просто молчать. Экзальтацию в себе возгревать или каким-то образом как бы искать ни в коем случае нельзя. Это путь в бездну. И всякое переживание Бога оно должно быть очень тихим и очень личным.

К. Мацан

— А все-таки, если вернуться к вашему пути к священству — само решение о том, что вы все-таки хотите быть священником, чувствуете в себе призвание к священству, как это родилось, не было ли сомнений? Как вы к этому пришли?

Свящ. Вячеслав Харк

— Ну, я за простоту. В моей жизни, слава Богу, как-то всё выстраивалось очень промыслительно. Я никогда не считал себя вообще близко достойным священства. И сейчас считаю, что я этого не достоин. Но вот как-то так понимаю, что Господь это управил. Значит, это нужно нести. Для меня это честь невероятная. И другой жизни я себе не хотел бы. Случилось всё это очень опять же просто. Был выходной день, я был на даче. Вдруг звонит духовник и спрашивает: «А как вы думаете, не пора ли вам поступать в семинарию?» (Смеется.) Я говорю: «Батюшка, ну, как благословите». — «Вы не против?» — «Конечно, нет. Я — за». Он говорит: «Тогда езжайте к благочинному». Вот, собственно говоря, тот первый разговор, который, собственно, всё и решил.

К. Мацан

— А был потом разговор с духовником — с чего вдруг или не вдруг человеку приходит такая решимость взять, позвонить духовному чаду и так как-то мягко, но настойчиво предложить поступать в семинарию.

Свящ. Вячеслав Харк

— Нет, не настойчиво. Он никогда ни на чем не настаивает. Именно... Я тоже думаю, что это тоже какой-то Промысл. Батюшка никогда слов не бросает. Наверное, ему было открыто что-то. Не знаю, ему виднее в этом смысле. Но спрашивать его об этом как-то неловко, дерзко как-то.

К. Лаврентьева

— Ваш духовник — отец Владимир Агриков. Если я не ошибаюсь, внук отца Тихона, архимандрита Тихона (Агрикова), известного духовника.

Свящ. Вячеслав Харк

— Троице-Сергиевой Лавры.

К. Лаврентьева

— Да.

Свящ. Вячеслав Харк

— И отец Тихон похоронен у нас в Тайнинском, за алтарем храма. Он умирал уже в Мытищах, на квартире у племянников.

К. Лаврентьева

— Отец Вячеслав, в течение этих священнических лет не было ли у вас каких-то кризисов, связанных с внутренним вопросом: а надо было ли, а правильно ли, что я стал пастырем?

Свящ. Вячеслав Харк

— Нет. Я много слышал и слышу и читал у владыки Антонии Сурожского. У него есть очень хорошая книга о священстве. И у других авторов о разных стадиях, переживаемых священником в процессе служения, в процессе жизни.

К. Мацан

— Какие это стадии?

Свящ. Вячеслав Харк

— Там много. Много ситуаций, и одна из них, о которой часто говорят — это такое перегорание. Когда вроде как берешь быка за рога, пашешь, такой весь успешный, сам себе нравишься, а потом вдруг ощущается внутри опустошенность и непонимание, зачем всё это нужно. Я очень боюсь, что со мной такое может произойти. Предпосылок никаких не вижу — я слишком как бы «маленький» священник. В том смысле, что у меня нет таких дарований ораторских, учительских каких-то. Я не молитвенник особенный. Чтобы вот чем-то возгордиться. Я думаю, что опять-таки всё это промыслительно — Господь видит немощи каждого человека и дает ему переживать нечто. А об этих всех кризисах, я думаю, может говорить человек, который действительно высок. Высок.

К. Мацан

— Вот интересно — вы говорите «я не оратор, не молитвенник». Наверное, было бы, конечно, странно, если бы человек сам о себе говорил, что «я великий молитвенник и великий оратор». Но если вы говорите, что я не тот, не тот и не тот, то наверняка все-таки возникает к себе самому вопрос: ну хорошо, а если я не таков, не таков, не таков, то каков все-таки я? Вот от одного священника в интервью я такие слова слышал, он сказал про себя, что «я такой транзистор, передатчик благодати кому надо от Бога. Я довольствуюсь этой ролью передатчика и в этом небывалое наслаждение такое, смысл жизни нахожу». А вы как себе на этот вопрос отвечаете?

Свящ. Вячеслав Харк

— Я думаю, что я инструмент в руках Бога. По какой-то причине ведь Господь меня, а не вас на это место поставил. Почему? Тайна. И искать ответ на этот вопрос просто дерзко. Можно найти ответы какие-то совсем неправильные. И если так случилось, если Господь все-таки это благословил, то надо со смирением нести как можно больше — как можно больше отдавая в своем служении тем, кто приходит в храм. Потому что реально такие судьбы встречаются, такие переживания у людей, что думаешь: Господи, я и десятой доли даже в этой жизни не пережил. А вот эти люди... И как люди каются, как люди молятся, как переживают встречу с Богом. Иной раз исповедуешь человека и понимаешь: какой же я нечистый по сравнению с этим простым крановщиком.

К. Мацан

— Я от многих священников слышал такую мысль, что когда человек приходит на исповедь и искренне кается, его хочется обнять, к себе прижать — вот от того, каким великим человеком он предстает, когда, казалось бы, здесь и сейчас перед Богом признает свои грехи, подчас очень серьезные. А вам никогда не приходилось размышлять, а почему так происходит? В чем психологическая причина такого отношения к человеку, что когда он кается по-настоящему, себя осуждает, кажется, что он такой прекрасный, такой великий, такой замечательный, что его даже хочется обнять и расцеловать? Если вам понятна эта эмоция.

Свящ. Вячеслав Харк

— Понятна. Я вот как раз об этом и говорю — иной раз приходят люди с таким переживанием, с такой открытостью. Но меня немножко другой ракурс в этом зацепил, можно так сказать. Когда искренне человек — несмотря на священника, несмотря ни на что — ни на стыд на свой, когда искренне и очень открыто исповедуется, даже не то что исповедуется — кается. Это немножко разные вещи, да? Исповедь — это какой-то процесс. А покаяние — это вот именно греческое слово «метанойя». Переплавление.

К. Лаврентьева

— Изменение.

К. Мацан

— Перемена ума.

Свящ. Вячеслав Харк

— Да. И в эти моменты в ответ на эту искренность Господь через священника — меня вот такого — открывает какие-то вещи, которые конкретно для него очень важны. Может быть, два слова, может быть, какая-то мысль. Но это чудо.

К. Мацан

— Священник Вячеслав Харк, настоятельТроицкой церкви села Болтино Московской области сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Наша программа выходит накануне праздника Успения, поэтому я не могу вас не спросить и об этом сейчас. Праздник Успения, как про это мы часто читаем в разных духовных книгах, предваряется постом, как и, например, Пасха и Рождество, потому что праздник связан с очень важным переходом из одного состояния человека в другое. В данном случае мы говорим о Успении Пресвятой Богородицы и вспоминаем о том, что успение значит засыпание. А тот, кто заснул, тот должен проснуться потом для новой жизни. Это очень важная, едва ли не самая фундаментальная часть христианской в частности и вообще в целом религиозной веры о том, что этим земным путем жизнь не заканчивается. Помните, как у Высоцкого в одной из песен потрясающе точно, как мне кажется, про успение спето: «Ах, как нам хочется, как всем нам хочется не умереть, а именно уснуть». Вот об этом в том числе, наверное, в таком общечеловеческом плане говорит праздник Успения. А недавно в беседе с одним священником прозвучала такая мысль, которая меня очень зацепила. Священник поставил риторический вопрос: а насколько мы, христиане, реально верим в то, что земной жизнью всё не заканчивается? Насколько мы воспринимаем это не как часть учения, не как какую-то-то, может быть, самую высокую, но все-таки мифологему нашей жизни, не как некое философское понятие о том, что есть бесконечная жизнь личности души, а вот конкретно — здесь и сейчас в моей жизни подлинно является ли вера в бессмертие моей личности частью моего мировоззрения, моей христианской жизни? Вот вы сталкиваетесь с этим вопросом с вашими прихожанами, с такой проблемой?

Свящ. Вячеслав Харк

— Это не проблема, это...

К. Мацан

— Проблема в философском смысле. Область вопросов, скажем так.

Свящ. Вячеслав Харк

— Это часть веры. И если, допустим, человек считает себя верующим, то он должен с этим вопросом тоже разобраться внутри себя. Тут, мне кажется, достаточно всё логично. Если ... Как сказать?.. На крестинах это проще как-то выразить. Когда крестим, я пытаюсь донести людям такую мысль, что человек — любой — рожденный на планете Земля: крещеный, некрещеный, верующий, неверующий, хочет он этого или не хочет, он одинаково принадлежит и физическому миру и духовному. Для верующего человека это очевидно. Но только когда мы это внутри себя осознаем, наша жизнь наполняется смыслом, иначе она — какой-то постоянный дестрой. Для чего живем? Для чего все эти сверхусилия? Учимся, учимся, потом бесконечно работаем — пахоты, дети, машина сломалась, соседи затопили, зима, лето... Для чего всё это? Где цель? И только понимая, что мы — духовные существа, и не только наше тело требует питания и ухода за собой, но и душа наша через церковные таинства, через обряд, можно так сказать, через переживание Бога, только тогда человек себя осознает гармоничным, полноценным. Тогда видим смысл.

К. Мацан

— Но, по опыту моего общения с неверующими, очень часто в этой связи звучит возражение, что «я вижу продолжение моей жизни в моих детях. Вот я оставляю после себя на земле плоды своего труда и своих детей, которые дальше продолжат этот род».

Свящ. Вячеслав Харк

— Конечно, рождая ребенка, такому человеку неверующему, скажем так, задать вопрос: «Ну, вот родился у вас ребенок. И вы уже знаете, что однажды его закопают в землю, однажды он станет пищей для червей».

К. Мацан

— Это жестко.

К. Лаврентьева

— Очень жестко.

Свящ. Вячеслав Харк

— Так, а в чем смысл? В чем тогда смысл, если только дети, дети... Ну, а радость-то деторождения в том, чтобы дети с тобой пришли к Богу, чтобы они эту радость познали, чтобы они вкусили плоды веры. А иначе — зачем?

К. Мацан

— Ну, у человека неверующего в данном случае логика в том, что будут еще дети, дети детей, и будет некое бесконечное развитие...

Свящ. Вячеслав Харк

— А зачем?

К. Мацан

— Для человека неверующего, как мне кажется, этот вопрос, он просто теряется где-то дальше в неком абстрактном бесконечном будущем. Но человек часто способен этим удовлетвориться.

Свящ. Вячеслав Харк

— Нет. Я вас уверяю, что ни один так называемый атеист не может удовлетвориться этим маразмом, который иногда озвучивает. Нет людей нерелигиозных. Нет. Вот господин Познер во всех своих передачах говорит: «Я неверующий. Я — неверующий». Но опять же смотришь его интервью, когда он беседует, ну...

К. Мацан

— Вы имеете в виду, говоря, что нет людей нерелигиозных, что вопрос о смерти и, как следствие, вопрос о смысле жизни: зачем я жил, если все равно она закончится, стоит перед каждым. А это вопрос религиозный. И в этом смысле перед каждым человеком стоит вопрос, просто по природе, стоит вопрос религиозного осмысления себя в вечности. Вы это имеете в виду? Нам сейчас скажут: я вот нерелигиозен, вообще не верю ни во что, мне это не надо, я совершенно спокойно живу. Видимо, важно в этот момент разбираться в понятиях. Но когда я говорил об Успении, я имел в виду еще одну грань. У кого-то из современных священников была книжка с названием «Мы вечные?».

К. Лаврентьева

— «Даже если этого не хотим». Отца Дмитрия Ткачева.

К. Мацан

— Да. Даже если мы об этом не знаем. Вот и вправду, в каком-то смысле, может быть, проще не задумываться о том, что мы вечны. Как один священник в нашей беседе сказал: если вечной жизни души нет, то всё очень просто: двойка на экзамене, пошел, харакири совершил и всё. А так, понимаешь, что нет — если совершишь харакири, то будет ответственность потом. Потому что жизнь души не заканчивается. Вообще, жизнь личности не заканчивается этим. Это же в каком-то смысле перспектива и пугающая и задающая именно проблему: а как мне жить тогда?

Свящ. Вячеслав Харк

— Знаете, я столкнулся с тем, что пугающей эта перспектива является все-таки для нехристиан — людей, может быть, религиозных, но нехристиан. Для которых Бог — это такой карающий меч, бесконечно карающий меч. То есть ни шагу в сторону. А Христос — это любовь. Без всяких кавычек, без всяких исключений, без всяких...

К. Мацан

— Дополнительных определений.

Свящ. Вячеслав Харк

— Да. Силуан Афонский же говорил: «Господи, Ты ведь только ищешь, как нас спасти. Только ждешь любого повода. А мы что-то рефлексируем о том, что как там, чего... Мне кажется, что чем проще с Богом — вот в сердечном смысле, — тем честнее.

К. Мацан

— Меня в свое время очень сильно согрели слова кого-то из святых, что, вставая на молитву, предстанем Богу в простоте сердца — забыв обо всем, что знаем, обо всех философских рефлексиях, догматических категориях. Это иногда очень отрезвляет. И не только отрезвляет, но и вдохновляет на самом деле — делает жизнь простой и прозрачной. Спасибо огромное за эту беседу. Мы вас и всех радиослушателей поздравляем, пользуясь случаем, с наступающим праздником Успения Пресвятой Богородицы. Напоминаем, что сегодня в «Светлом вечере» с нами и с вами был священник Вячеслав Харк, настоятель Троицкой церкви села Болтино Московской области. В студии была Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.