У нас в гостях была теолог, многодетная мама Евгения Ульева.

Мы говорили с нашей гостьей о том, как можно преодолеть состояние тревожности, страх неопределённости и панические атаки. Евгения поделилась, почему важно разделять чувство вины и покаяние, и откуда приходит чувство стыда за комфортную жизнь в непростые времена. Также наша гостья размышляла, как сохранить мир в семье, когда возникают разногласия.

Ведущие: Константин Мацан, Анна Леонтьева, Алла Митрофанова

---

---

А. Леонтьева

— Добрый «Светлый вечер». Сегодня с вами Анна Леонтьева и Константин Мацан.

К. Мацан

— Добрый «Светлый вечер».

А. Леонтьева

— Сегодня у нас в гостях Евгения Ульева, православный психолог, мама восьмерых детей и бабушка шести внуков.

Е. Ульева

— Добрый вечер.. Очень рада всех слышать. Не вижу, но сердцем чувствую нашу прекрасную, тёплую аудиторию на радио «Вера». Сама всё время слушаю это радио, это моё любимое радио. Поэтому всех приветствую, дорогие. Все потом позвоните и расскажите, кто мой знакомый, буду рада вас потом услышать.

А. Леонтьева

— Женечка, вот у тебя в «Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» есть такой лозунг: «Вдохновляй любить жизнь». Наверное, сейчас, как никогда хочется, во-первых, вдохновить любить эту самую жизнь и, во-вторых, поговорить о страхах и чувстве вины, которые, ну, отравляют, в общем-то, эту самую жизнь. Поэтому вот я начну, наверное, с такого очень острого вопроса. Последние сводки новостей настолько тяжелы, что я лично — вот это лично от меня, можно сказать, вопрос — иногда просто отключаюсь от этой реальности. И я понимаю, что мне нужно отключаться от неё, чтобы выжить. Но то, что я отключаюсь, а какие-то люди в этот момент страдают, вызывает во мне чувство вины. Вот как относиться к таким вот вещам? Ведь невозможно всё время жить в состоянии стресса.

Е. Ульева

— Да, абсолютно точно. Сейчас, конечно, очень всем тяжело, мои дорогие. Очень хочу всех поддержать, всем хочу сказать, что, мои хорошие, Христос Воскресе, во-первых, и всё будет хорошо. Это самое главное. Вот мы должны, идя постом к Пасхе, мы должны помнить, что мы идём к Пасхе, и что Христос Воскрес. Вот это можно себе прям... знаете, как вот мы приходим в храм и там написано, остаётся во многих храмах над алтарём надпись «Христос Воскресе!» И я думаю, что каждый себе сейчас, если напишет... знаете, я люблю, ребята, клеить стикеры на холодильник, на зеркало утром, когда умываюсь, очень простые стикеры: «Христос Воскресе!», «Улыбнись!», «Всё будет хорошо!». Вот эти вещи таким образом нам будут напоминать о том, что вообще жизнь жительствует и всё хорошо.

К. Мацан

— Хорошая подборка. Причём, мне кажется, именно в таком соседстве: «Христос Воскресе!», «Улыбнитесь», «Всё будет хорошо». Можно даже один стикер, общий, сделать.

Е. Ульева

— Нет, тут как раз надо, знаете, вот вы вошли умываться, у вас там...

А. Леонтьева

— Менять углы, да, зрения?

Е. Ульева

— Да, углы зрения. Вот именно в прихожей,где вы ходите, перед завтраком, на холодильник. На холодильник обязательно, потому что мы идём туда за радостью — открываем холодильник, чтобы порадовать себя чем-нибудь. И если вас уже порадовал стикер на холодильнике, что Христос Воскрес и всё будет хорошо, у вас уже дофамин пошёл в мозг, вам уже хорошо, и не будете переедать лишнего, заедать. Сейчас же мы постом начнём вроде как поститься. С другой стороны, хочется вкусненького, сладенького, как-то себе компенсировать стресс — это тоже нормально. Не ругайте себя, кстати, за всё. Вот это чувство вины, Анечка, о котором вы говорите, оно у нас пришло у всех из детства. Потому что в детстве чувство вины это была такая история, когда нам говорили: «Ой, ну как же ты себя плохо ведёшь, какой мальчик плохой (или девочка)!» И чувство вины — это было хорошее топливо для так называемого треугольника Карпмана: жертва, агрессор, спасатель — есть такой треугольник. Это удобно понимать, когда вы видите проблему во взаимоотношениях, то есть вы, например, чувство вины испытываете за то, что вы не делали. Значит, это говорит о том, что явно оно не по адресу пришло, потому что мы не можем быть ответственны за других. У нас это в Евангелии написано, нам это апостолы все в послании говорили, что каждый отвечает за себя, у каждого будет личный суд. Когда человек умирает, его судит Бога за его дела. Если вы не сбивали человека, когда вы ехали на машине, вы же не виноваты в том, что кто-то другой его сбил. У нас каждый день на дорогах погибает несколько человек. Мы же не испытываем чувство вины за то, что мы садимся за руль и едем на машине. Вот я еду за рулём, почему я должна отвечать за человека, который случайно сбил, или он напился и сбил и так далее? Понимаете, какие-то вещи — это не про нас.
Вот тут надо разделять чувство вины и чувство покаяния, потому что в православном сообществе, по крайней мере в котором я нахожусь, и где я бываю на приходах, у меня очень много людей, которым я помогаю? Вот апостол Павел, нам что сказал: наша брань не против крови и плоти, а против духов злобы поднебесных. Вот это надо очень чётко понимать — что мы не воюем с людьми, мы воюем с собой, с грехом, со своими страстями, которые внутри нас, и только их мы можем побороть. И даже гнев, который нам дан, как часть души, нужен для того, чтобы пороть страсти в себе, а не ругаться в социальных сетях, кто там за правых, кто за левых, кто за красных, кто за белых? Вот сейчас как раз февраль, март уже, 105 лет назад произошла Февральская революция. Там же тоже самое началось: кто прав, кто виноват, фронт, война, революция, буржуи, социализм. Вот это всё было — нам легче на это смотреть, потому что мы всё-таки уже пережили это всё. Мы уже можем посмотреть, как это вообще. Сейчас к лику святых, насколько знаю, Русская Православная Церковь причисляет и тех, кто поминал патриарха Сергия и тех, кто не не поминал патриарха Сергия и так далее. То есть вот эти все вещи для Бога не важны, для Бога важно устроение нашего внутреннего мира. Нам апостол Павел сказал: всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите. То есть мы идём к тому, что нам сказал преподобный Серафим Саровский: стяжи дух мирен, и тысячи людей вокруг тебя спасутся.
А как мы можем стяжать дух мирен, если мы за кого-то, против кого-то, мы в страстях? Вот есть так называемый круг моей ответственности, круг того, что я могу контролировать. Я могу контролировать себя, я могу контролировать свои мысли, я могу контролировать свои эмоции, своё добро или зло по отношению к тем, с кем я общаюсь и то, что я транслирую в этот мир. Я не могу контролировать те решения, которые принимаются не мною. Вот это очень важно понять, и я не несу за них ответственность. Есть коллективная ответственность — вот если мы почитаем пророков и Ветхий Завет, наши любимые ниневитяне, пророк Иона. Он пришёл, причём его Бог так очень жёстко, честно говоря, посылал — он же идти не хотел. Он сказал, что я приду, они сейчас мне там устроят и так далее. Я своими словами, уж извините, но так как я детям привыкла очень просто всё рассказывать.

А. Леонтьева

— Так и надо.

Е. Ульева

— И ниневитяне же покаялись. И он опять, кстати, сказал, что вот они покаялись, мне никто не поверил и так далее. Пророком вообще очень тяжело быть, это одно из самых тяжёлых служений, потому что он всегда говорит то, что не люди не хотят слышать, он всегда говорит то, что не нравится людям. Не зря пророков и пилами распиливали, и убивали. Если я не ошибаюсь, пророк Иеремия предсказывал израильтянам плен за их нечестие. А потом он ушёл с народом в этот плен, и они же его там и убили в этом плену. То есть судьба пророков вообще очень тяжёлая. Поэтому и в Ветхом Завете упоминается, как они сопротивлялись этому служению, как они не хотели идти. Вот, помните,у пророка Илии было чувство, что он остался один в Израиле, и больше никого, ни одного верного не было. А ему Бог сказал: «Как никого? У Меня, вообще, много кого...» Да, извините.

К. Мацан

— Нет, всё хорошо. Просто я хочу ещё с другой стороны на эту тему попросить вас поразмышлять. Вот Аня сказала о том чувстве вины, которое возникает у человека, если он, уже просто не выдерживая напора разной информации, новостей из разных источников. Если особенно он пытается для себя составить какую-то сбалансированную картину, читает и одну и другую сторону, и там и там черпает информацию, и там и там своя правда, у каждого человека своя боль, и это уже просто разрывает рассудок, и человек абстрагируется. И он потом чувствует вину за то, что он как будто равнодушен к страданиям других людей, с какой бы стороны конфликта они сейчас ни находились. Но есть ещё другой аспект. Тоже я на себе это очень чувствую, это от меня вопрос уже, когда тебе становится немножко стыдно жить нормальной жизнью. Вот мы пьём кофе, ходим на работу, едим вкусно, а там дети. И как будто бы ты начинаешь обесценивать всю свою обычную жизнь, потому что как же я могу просто жить и радоваться жизни? Просто жить, когда там такое, с одной стороны. А с другой стороны, но совесть же тебя как-то к этому подогревает. Ты же не можешь в себе специальное равнодушие, бесстрастие такое провоцировать. И с той и с другой стороны тебе совесть подсказывает, с одной стороны, не переживай, с другой стороны, я не могу не переживать. Как здесь найти баланс?

Е. Ульева

— Мне это напомнило, я тут недавно читала: не могу читать новости, и не могу не читать новости.

К. Мацан

— Да, очень знакомо.

А. Леонтьева

— Совершенно верно, да.

Е. Ульева

— Простите, я знаю, что всё-таки это радио «Вера», но я всё-таки психолог. Это действие кортизола — так называемый внутренний конфликт, который происходит в мозгу, когда ему как бы две входящей информации. Я ещё программист по первому образованию, представьте компьютер, в который поступают две программы с разными командами: одна команда направо, другая команда налево.

К. Мацан

— Я вот себя таким сейчас ощущая стопроцентно.

Е. Ульева

— Я вам просто объясняю технически, что происходит. Мы же биологические всё-таки существа, нам Господь, когда давал заповеди, давал с учётом того, как мы устроены — Он нас сам сотворил, и психику в том числе. А вот это чувство вины, которое вы испытываете, оно ложное. Я вам сейчас объясню. У нас в обществе есть... это называется социальное давление — что вот сочувствовать тем, кому плохо, это хорошо, а вести себя здравомысляще, нормально — это вроде как ты равнодушный, вот ты какой-то не такой. Я это проходила на примере того, что я многодетная мама. И я половину своей жизни выслушивала, что я плохая мать. Если бы я была хорошая мать, я бы переживал за каждого из восьми детей.

К. Мацан

— От кого выслушивали?

Е. Ульева

— Ну, от тех, у кого, естественно, их или не было или один ребёнок. У меня был, например, такой чудесный диалог давно, мне одна женщина говорит: «У меня один ребёнок, я же пять раз ему позвоню, я ж так за него беспокоюсь. А вы какая можете быть мать? Вот у вас восемь детей. Вы что, звоните им каждый день, вы беспокоитесь за них?» К сожалению в нашем обществе синдром беспокойства принимается за переживания за кого-то. Хочу вас повеселить вас немножко, у меня любимая история есть такая, у меня их вообще много, но вот по этому поводу. Мы сидим с мужем, вечер, всех детей уложили спать. Малыш какой-то там заплакал, самый маленький расплакался. И муж мне говорит: «Женя, я так переживаю — пойди, посмотри, как он там! Я очень переживаю». А у меня очень хорошее логическое мышление, я говорю: «Слушай, если ты переживаешь, то сходи и посмотри. Я не переживаю». И вы знаете, в этот момент он как-то так подумал и дальше сидел, смотрел фильм, что-то как-то переживания на этом закончились. То есть переживание какое? Меня беспокоит крик ребёнка — иди сделай что-нибудь, чтобы он меня не беспокоил. Но как мы это маскируем? Мы же не можем сказать, что я равнодушный, нет — я очень неравнодушный. Так работают все бабушки. Вот 99% бабушек работают на этом: «Я так волнуюсь. Ты покормила ребёночка, ты его напоила?» В результате наши бедные дети — это я уже как семейный психолог говорю — находятся постоянно под давлением вот этого беспокойного родителя, который у нас — любящий родитель.
Хотя это никакой не любящий родитель, это контролирующий родитель, критикующий, тревожный. Он никогда не похвалит, он всё время ждёт болезни, он всё время ждёт, что всё будет плохо. А если мы пойдём в духовную составляющую, то это недоверие Богу. Что, Господь не знает, что происходит на земле? Это подмена в голове, понимаете? Нас как бы призывают побеспокоиться. А что вам даст беспокойство? Я вам приведу очень простой пример: я — хирург, мне надо прооперировать пациента. Я стою, беру скальпель, даю наркоз этому пациенту — мы даже не знаем... вот постоянно меня оперирует, я онкологическая больная, как бы в ремиссии, но уже меня никогда не вылечат — паллиатив это называется. Я постоянно делаю операции под общим наркозом, постоянно заполняют эти анкеты. И я в очень хороших отношениях с врачами, я всегда подписываю, что я знаю, на что я иду, что могу заснуть и не проснуться. И, может быть, мне поэтому так легко сейчас живётся, потому что вот эта онкология, которую я ровно пять лет назад пережила, для меня уже ковид... то есть у меня всё уже это прошло внутри меня, я как бы это переработала.
И получается, что вот я — хирург, я дала наркоз, начинаю резать живот. И в это время подходит беспокойный человек и говорит: «Как тебе не стыдно? Ты что, не боишься за человека?» Что должен хирург в этот момент делать? Он должен лечить человека. И вот эта излишняя истерия, которая: а как же ты не беспокоишься? Да, есть такое правило, что хирурги не оперируют своих родственников. Именно потому, что они в момент операции могут поддаться эмоции, вот этой жалости, и накосячить. Или даже дело не в этом, а самое главное, что они не смогут... Хирург, когда оперирует, он принимает очень часто очень быстрые решения, надо за секунду решить так или так: сосуд режем или, наоборот, оставляем и так далее, потому что ограничены во времени хирурги всегда. И поэтому нужна холодная голова. Что такое холодная голова? Есть рациональное мышление, которое принимает решение за нас, ну, или мы. Я всегда говорю, что есть личность, есть я, как творение Божие, вот я — Евгения. И есть мой мозг — это мой орган, такой же, как рука, такой же, как нога. То же самое говорили святые отцы, что ум лукав, не верьте уму, не поддавайтесь на его уловки. Психика — это часть только наша. А вот эта часть души, которая отвечает за волю, за то, какое решение мы принимаем, вот эта наша свободная воля...
Опять расскажу вам этот мой посмертный опыт, о котором я на прошлой передаче говорила. Вот когда у меня тело осталось, а душа вышла на четыре часа, я в этот момент поняла, насколько мы несвободны, когда умираем. Я вам не могу передать эти чувства, потому что вот сейчас мы можем выпить эту чашку кофе, сейчас мы можем говорить на радио, мы можем принимать решения. Вот это свобода, которая дана нам Христом. А когда ты умираешь, всё — перед тобой мгновенно вот эта вся истина, не правда, правда, правда, а истина, Христос. У тебя мгновенно... я даже не могу сказать, ты к какому-то банку данных гигантскому подключаешься, у тебя уже нет вот этих сомнений — так или не так, белое или чёрное. Всё, у тебя мгновенная картинка и чувство, что всё: всё, что мог, ты сделал. И мне в тот момент было жалко, что я не дораздала деньги, не сделала доброе, не сходила в храм в этот день. Вот прямо первая мысль у меня была: ну что ж я в храм в этот день не пошла? Я себя прям ужасно ругал за это. Потом вернулась обратно. Ну, там дети и муж очень сильно молились. И я потом спрашивала врача, я говорю: «Слушайте, что со мной произошло, что это такое?» Она говорит: «Женя, я не могу даже вот как врач сказать. У вас душу вынули, потом обратно вернули. Если вы в таких терминах меня поймёте». Поэтому эта свобода, которая нам дана, дана и для того, чтобы мы могли принимать рациональное, здравое мышление. И вот этот вот беспокойство, которое начинает генерировать кортизол — это кортизол, это биология. Бей, беги, замри — три реакции, которые мы должны... и поэтому нам надо или кричать, или писать в соцсетях, или, наоборот, замереть, или расплакаться. Вот эти все вещи... посмотрите на своё тело, что вам тело подсказывает. Если вам хочется заплакать, то заплачьте. Но не надо разносить себе голову, что вы виноваты в том, что кто-то где-то кого-то...

К. Мацан

— Евгения Ульева, православный семейный психолог, мама восьми детей и бабушка шести внуков. Заканчивая тему, о которой мы говорим: вот мы в себе беспокойство идентифицируем, мы его нашли. Вот я для себя понял, что я испытываю беспокойство, это кортизол, окей, вот цель захвачена...

Е. Ульева

— И чувство вины оно же генерирует.

К. Мацан

— И что делать? Сказать себе «забей», пойти прогуляться, вот что?

Е. Ульева

— Во-первых, есть два аспекта. Один аспект — это тело. Вот я говорю: идите за телом, глубоко подышать. Есть такое хорошее дыхание, называется «дыхание по квадрату», оно очень простое. На счёт 1,2,3 или 1,2,3,4 вдохнули через носик, задержали дыхание, выдохнули через рот, опять задержали дыхание. Это вот квадрат. Говорят, что найдите картину, я нахожу икону на стене. И можно прям по иконе: 4 грани, вы идёте, молитесь, задерживаете дыхание. Вы таким образом организму даёте понять, что всё хорошо, я глубоко дышу, я контролирую своё дыхание, я дышу, так, как я хочу. На раз, два, три я выдыхаю. Вот этот уровень кортизола снижается за пять минут, если вы не начали генерировать панику. Потому что дальше всё, он зацикливается, и у вас просто даже психоз может начаться, может начаться паническая атака и так далее. То есть вы уже себя перестаёте контролировать. Если мы идём опять в такие вещи, как бы духовные — там молитва и так далее. Молитва — прям принудительная молитва, даже если, бывает, что ты ничего не понимаешь, у тебя как будто буквы скачут. Но тогда прям: «Господи, помоги, Господи, помилуй! Господи, избавь меня от страха!» Я всегда учу проговаривать то, что вы чувствуете: «Господи, мне так страшно! Господи, я не знаю, как мне быть, у меня такое сильное чувство вины. Господи, помоги мне!» У нас же прямая связь с Богом — это так удобно. Есть Ангел-Хранитель.
Вот вы говорите, что испытываете чувство вины за то, что выпиваете чашку кофе утром. А я предлагаю всем нашим слушателям и вообще всем а испытывать чувство благодарности, огромной, острой благодарности. Вот сейчас, проснувшись, что ты живой, в своей кровати, в своём доме, и нет бомбёжек. Вот можно прям сразу же благодарить: «Слава Богу! Благодарю тебя, Господи!» То есть вот это прям генерируйте в благодарность Богу. У вас будет так хорошо на душе, потому что вы благодарите Бога. Бог даёт вам благодать Святого Духа. И вот эта ложная вина пропадает. И у вас есть покаяние, у вас есть чувство того, что, да, ты должен идти в себя, ты должен изменить себя. Как нам преподобный Паисий говорил: если мы изменим себя, а мы частичка Церкви. Церковь вся... понимаете, да? каждая частичка поменялась... у меня, извините, поскольку онкологическая, у меня сразу приходит с онкологией метафора такая. Что такое онкология? Это меняется клетка в организме — здоровая становится больной. И она размножается, размножается, и вот эта опухоль растёт. Вот так же мы должны стать здоровыми клетками своему организму, организму Церкви, организму всего мира. Наша Ниневия покаялась — они покаялись. И мы можем сейчас каждый покаяться в том, в чём мы чувствуем себя виноватыми. Знаете, я бы не уходила в абстрактную вину, что вот помогите, спасите, а идите в себя: а я в чём виноват? А я вот тут вот кричу на ребёнка, а вот тут вот я, например, нахамил начальнику. А вот тут я мужа встретила, поругалась с ним. Потому что сейчас очень много эмоций, очень много, к сожалению, в семьях вот этого...

К. Мацан

— Я именно об этом и хотел спросить, поскольку мы по понедельникам говорим о семье, и сейчас...

Е. Ульева

— Да, мир уходит из семьи, и вот эта брань начинается внутри, потому что вам эту агрессию, или вам, или мужу... вот приходит муж с работы, тоже наслушался новостей, например, потому что это затягивает. Почему мы не можем не слушать — потому что нашему мозгу нужно объяснение. Он так устроен, он не может жить вне понимания. То есть даже самое плохое... опять возьму свою онкологию: когда вы уже знали свой диагноз, вы понимаете, как вы лечитесь, вам становится легче. Потому что пока вы живёте в этом ожидании — есть опухоль, нет опухоли — это очень сложно, это мозг подвисает. Помните, был такой буриданов осёл? Ему повесили две морковки, и в результате он умер от голода, потому что он никак не мог решить, какую же морковку ему съесть, которая слева или которая справа. Вот наш мозг подвисает в этой истории — я виноват. А в чём я виноват? Давай поищем, в чём. Понимаете, виноватый... я работаю — это называется созависимость, созависимые отношения, виноватый всегда найдёт в чём себя повиноватить. У него просто вот, знаете, в какой-то степени такое вот немножко мазохистское чувство: я виноват, и тут я виноват и там. Но самое интересное, когда идёшь в исповедь и в грехи настоящие, в работу с настоящими страстями: ой, нет, нет, нет, я вот курю, да, что же делать... понимаете, не хочет человек туда ходить.

К. Мацан

— У нас немножко времени до перерыва, чтобы эту тему не закрыть, а хотя бы как-то наметить. А вот скажите, что делать опять же конкретно, если в семье муж с женой, дети с родителями по понятным текущим событиям занимают разные точки зрения? Вот я встретил где-то в какой-то статье пример-совет, что не пытайтесь в лоб разрушить картину мира собеседника. Начните беседу со слов «я тебя очень люблю, ты мне очень дорог». Что ещё? Скажите несколько лайфхаков.

Е. Ульева

— Вы знаете, во-первых, запомните основу психики базовую: вы не сможете человека переубедить словами, потому что это базовые убеждения, которые вообще формировались на протяжении 30-40-50 лет, если пожилые родители, то 70 лет у него была одна парадигма мира. И вы сейчас прям в одном разговоре его измените? Но это ж прям наивность какая-то, честное слово. Вам кажется, что вы фактами его убедите, но факты не убеждают иррациональную часть психики. Там факты не работают, потому что это всё на определённых эмоциях, на определённых каких-то даже картинах, которые человек мог запечатлеть, например, в детстве. Я вам приведу такой простой пример, с которым я столкнулась. Этот человек уже уме, он пережил в детстве войну, эвакуацию и так далее. И вот когда он уже был взрослый человек, он, например, не переносил «Мерседесы» формы «Гелендваген». Я никак не могла понять, ну какая разница — ну «Мерседес-Гелендваген»? А потом я поняла, что у него чётко эта картинка ассоциировалась с немецкими автомобилями из детства. Для него это был ужас, они панически бежали, он был маленький. У него там уже в этой ячейке мозга это вражеское. Вот немецкие овчарки — то же самое, такая же была история, немецкий язык. Сейчас уже этого нету. Но вот я ещё росла, я была маленькая девочка, я очень хорошо помню, что немецкий язык... дедушка мой, который пережил войну, он меня учил говорить, считать по-немецки. Это всё такие глубинные штуки сидят в мозгу, что вы никого не переубедите, но вы испортите отношения. На самом деле вы подсознательно выплёскиваете свою агрессию, свою кортизол, свой страх. Значит, что делать?
Очень простые решения. Во-первых, любая вот эта адреналиновая, кортизоловая вещь, ребята, это физическая активность. Помойте, почистите за Великий пост, уберите весь дом. Есть прекрасная ещё, замечательная штука: разберите все вещи в шкафах. Это вообще лайфхак вам на весь Великий пост. Вы знаете, это просто называется искусство уборки. Мне очень понравилось, это японка одна написала целую книжку. Переборка прекрасна: всю одежду, которая у вас есть, свалите в одно место. И она говорит, что берите каждую вещь в руки, и если вам хорошо, тепло, вот прям радует — какая вещь хорошая — откладывайте, это ваша. А вот взяли — вот какая-то, не пойму. Всё, спокойно откладывать и прощаться. Постирать, почистить, пришить пуговицы, вставить все молнии. Потому что, если это пойдёт беженцам, то, соответственно, где они там молнию будут вставлять или пуговицу? — у них даже иголок и ниток нет. Собрали, упаковали, пошли на пункт и получили дофамин, получили радость, сделали доброе дело, избавились от всего, что вам не нужно в жизни. И последнюю скажу вещь по поводу семьи. Смотрите внимательно и понимаете, что слава Богу, что рядом эти люди, что они живые, что вы не в бомбоубежище, что вы можете с ними спорить. Боже, какое счастье — это живой человек.
У меня даже есть такая довольно жестокая штука, я иногда ей пользуюсь как психолог, когда приходит мама и говорит, что вот он такой плохой, ребёнок ужасно плохой, что-то он там всё не так делает, особенно если это не родной ребёнок, приёмный или отчим, мачеха — вот такие истории. Я говорю, что, знаете, вы просто представьте, что он через неделю умрёт. Вот вы так и будете неделю с ним ругаться, орать? Не я умру, а он умрёт, понимаете? И раз, мгновенного человек приходит в себя, приходит от этого эмоционального состояния. Эмоции — мы увязаем в них, мы их не умеем различать, мы не умеем понимать, что я сейчас чувствую, почему я это чувствую. Есть такие вещи, которые называются «Дневник эмоций». Это очень просто, вы пишете, например: «Я сейчас поругалась с соседкой». Пишете, что вы чувствуете. Допустим, злость, агрессию, давление поднялось, меня трясёт. Мы не пишем, почему мы поругались с соседкой, неважно, может быть, из-за того, что в коридоре не туда кто-то обувь поставил или ещё что-то. Пишите, что я чувствую, как это отражается в теле и чем я себе могу помочь: подышать глубоко, умыться. Соседку я не переделаю. То есть надо идти в себя, а не идти вовне, потому что сейчас у всех абсолютно, особенно в соцсетях я это вижу — кто-то чёрный квадрат, кто-то там белый квадрат, кто-то русский флаг, кто-то украинский флаг вывешивает это попытка. Вот это попытка эти эмоции транслировать: помогите, спасите. Я, как это вижу, мне прям хочется на терапию человека взять, честно слово. Потому что это просто человек не справляется с собой.

К. Мацан

— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, что сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» Евгения Ульева, православный семейный психолог, мама восьми детей, бабушка шести внуков. В студии моя коллега Анна Леонтьева. Я — Константин Мацан. Мы вскоре вернёмся, не переключайтесь.

А. Леонтьева

— Сегодня с вами Анна Леонтьева и Константин Мацан. Мы говорим с Евгенией Ульевой, православным психологом, мамой восьмерых детей и бабушкой шести внуков. Но на самом деле мы, наверное, сегодня говорим о том, как не сойти с ума в современном мире. И я хотела вот ещё такую тему начать. Совсем недавно мне позвонила дочь, когда начались события, когда все только и делали, что по ночам, днём и утром читали сводки новостей. И она словила, оказывается, парочку уже панических атак. Мы живём отдельно. И я, вот как ты говоришь, терапевтическим голосом с ней час разговаривала. И через час дочь сказала: «Как здорово, что ты мне позвонила, мне стало гораздо легче. У тебя такой чудесный голос, спасибо, я пошла гулять с собакой и работу работать». После этого я погрузилась обратно в новости, какую-то прочитала самую неприятную. Поняла, что я даже дома не могу находиться, то есть я выскочила помыть машину. И тут я решила позвонить нашей Евгении. И ты со мной час разговаривала.

Е. Ульева

— Терапевтическим голосом.

А. Леонтьева

— Да, терапевтическим голосом.

К. Мацан

— Это каким? Покажите, пример приведите.

А. Леонтьева

— Сейчас — я закончу вопрос. За этот час я вернулась уже домой, пока мыли машину, я пошла по набережной, светило солнце, я вернулась практически здоровым человеком, насколько это сейчас возможно. Но мои дети, например, сейчас такие антиклерикалы, они находятся в духовном поиске. Евгения, вот терапевтическим голосом, расскажи, что говорить нашим детям. Вот если, например, ты не можешь сказать, что Бог имеет о человеке великое попечение, но всё равно ты им что-то должен говорить. Как как их утешать? Потому что они самые горячие, самые яростные, самые страдающие сейчас. И они очень уязвимы.

Е. Ульева

— Они уязвимы, да. Это опять обычные такие истории семейные, что мы делаем с любым ребёнком, который находится в состоянии стресса. Вот он испугался или что-то там страшное увидел, или какая-то паника у ребёнка. Смотрите, что происходит: каждый человек как бы немножко уходит в детство, как бы проваливается. Особенно в ситуации стресса он теряет немножко такое нормальное, критическое мышление. Он из взрослой позиции переходит в позицию ребенка. А что мы делаем с ребёнком? Мы его утешаем. Если мы близко, если человек позволяет, мы можем обнять его. Если это дети, то надо спуститься на уровень глаз ребёнка, смотреть ему прям глаза в глаза и всё время говорить: «Доченька, я тебя люблю. Сыночек, я очень тебя люблю. Я не перестаю быть твоей мамой, что бы ни случилось, я — мама, ты — ребёнок. Я люблю тебя». Даже если моему ребёнку... вот у меня старшей дочери 33, всё равно каждый из нас, понимаете, мы все — дети Божьи. Почему мы молимся, как дети говорим: «Отче наш!» И мы на «ты», кстати. С Тем, Кто сотворил вселенную, мы просто на «ты». Мы можем сказать: помоги мне, пожалуйста! — любого святого. Мы же прибегаем тоже к такой детской молитве. Нам же Бог сказал: будьте как дети. И вот когда мы утешаем, мы говорим: «Я люблю тебя, всё хорошо, я рядом с тобой, я никуда не денусь. Ничего не бойся, мы сегодня переживём этот день и ты станешь ещё сильнее, и у тебя будет опыт пережитого события».
Вот я опять иду к своей биографии. Но поверьте, что онкология сделала меня сильнее в духовном плане. Это ещё Паисий говорил, что болезнь даёт такое количество опыта духовного... ты как бы вот эти все состояния проходишь, вот эти пять стадий. Все, наверное, их знают. Сейчас все идут по этим стадиям, события любые... сначала у нас то же самое было с ковидом, обратите внимание. Теперь с этими, опять процитирую Евангелие, военным слухам надлежит быть, не пугайтесь — это же Христос нам сказал. Всему этому надлежит быть. Это вот так жизненно устроена. Она очень сложная, и мы не понимаем, что происходит, и нас это очень пугает. Но если мы доверяем Богу, если мы доверяем Христу, то мы можем утешить вот этим светом. Опять любимый мой Паисий, который говорил, что он, как консервная банка, отражает солнечный свет. И от говорят «светлый человек», «светлый вечер», «светлое радио». Мы тоже можем транслировать, каждый из нас, вот этот свет любви, тепла: я люблю тебя, я, твоя мама. Или я, твой сосед, твой одноклассник. Я тебя утешаю. Здорово — вот мы же можем с тобой сейчас разговаривать: " Давай пойдём с тобой, что ты хочешь? Давай чай попьём, давай сядем, поговорим«. То есть понимаете, надо выводить человека из вот этого ступора, из вот этих реакций на здесь и сейчас. Вот на здесь и сейчас, мы с тобой здесь и сейчас — да, нормально же тихо, хорошо? «Давай заварим чай, а что ты любишь? Хочешь конфетку?» Какой-то позитив дать, дать на что опереться. И ещё хорошо детям, взрослым говорить: «Слушай, я уверена, что у тебя получится. Ты такой прекрасный сын у меня вырос. Я столько вложила тепла в тебя, доченька моя, я уверена, что всё будет хорошо. Ты такой стал взрослый, слушай, ну точно у тебя получится!» Мы даём мотивацию, мы даём любовь, мы даём поддержку.
И вот этот терапевтический голос, который здесь и сейчас. Что говорил Бог? — «Не бойтесь, Я с вами». Помните, Он приходил к апостолам? Он же не призывал ни к митингам... не забывайте, что Иудея была оккупирована на тот момент войсками римлян. И был Понтий Пилат. И если я не ошибаюсь, Иуда ведь пошёл предавать Христа именно потому, что он ждал, что это вождь пришёл, сейчас нас позовёт на баррикады, сейчас мы освободимся от римлян. А Христос всё не шёл, говорил, что царство Моё не от мира сего, и какой-то вообще весь простой. Но один раз Он там взял, конечно, бич — вот мы будем на Страстной седмице всё это вспоминать. Но в принципе Он такой был спокойный и не здесь. Мы должны быть в здравом рассудке, мы должны эту тяжёлую историю пережить, вот просто пережить в здравии. То, что мы выпили эту чашку чая — это очень хорошо. Ещё вам советую сварить суп и так далее, и вот жить здесь и сейчас. Вот сейчас это важно, потому что стресс проходится только так — я так пережила свою онкологию. Она была очень долгая, лечение было очень страшное. У меня было облучение и химия, и это был неоперабельный рак. И вот если б я начала разносить себе голову вот этими: а что будет? а как я потом буду жить? а выпадут ли у меня волосы? — ну, масса всего там. Люди же умирают от страха. Помните? — издыхать будут от ожиданий бедствий. В Апокалипсисе же есть эти слова.
И вот нам нельзя сейчас это делать. Нам нельзя идти в панику, нам нельзя идти в страх, нам надо идти в такое здоровое, хорошее, радостное христианство. Вот мы сейчас, как раз христиане, можем явить этому миру образец такого спокойствия, образец вот этой братской любви, когда мы любим всех. Нам Господь сказал: благословляйте проклинающих вас, любите врагов ваших. Как это вообще? Ну как можно любить врага? Но если мы не берём любовь как чувство, что я так их люблю — это мы опять возвращаемся к началу разговора, что вот эта эмоция — это не про любовь. Эмоция — это про то, что я встал и сделал для этого человека. Например, я не отправляю посылки, но я встала к иконам и сделала поклон, сказала: «Господи, пощади этот мир. Господи, помоги этому миру не быть таким, не лежать во зле». Всё, это может сделать каждый человек, даже если он не может стать и положить поклон. Если он лежит прикованный, парализованный, значит, он может в голове это сделать. Понимаете? То есть каждый из нас может это сделать.
И если мы останемся в здравии, в разумном, спокойном состоянии, не допустим в себе злобы. Потому что вот эти эмоции, которые зашкаливают, этот кортизол, потому что следующий шаг — агрессия, истерика, слёзы, скандалы, паника. Летит самолёт, всех сажают на своё место и говорят пристягнуть ремни. Почему? Потому что если начнётся паника и люди начнут бегать по салону, у самолёта смещается центр тяжести, и он просто упадёт только потому, что паника началась на борту. Вот сейчас мы в таком самолёте, нам надо пристегнуть ремни — молитвы. Пристегнулись, сконцентрировались. Да, нас болтает, мы попали в турбулентность. Мы, конечно, очень набалованны вот этим каким-то спокойствием. Молодёжь, конечно, вот эти все смузи там нетворкинги и так далее — им казалось, что вот сейчас всё будет вот так. Но мы с вами это переживали, нам тоже казалось, что мы родились в советской стране и у нас будет счастливое социалистическое будущее. Потом объяснили, что его не будет. Да и слава Тебе, Господи, я очень рада. Я пришла в храм, я покрестилась, я родила 8 человек детей. Да, слава Богу, ребята. Всё, что происходит, даёт нам Бог. А Бог — это любящий Отец, Который даёт нам только блага.
Вот если мы благодарим Его, вот в каждую секунду. Мученики что делали? Они шли на казнь с благодарностью, с любовью и с радостью. Они шли с радостью на казнь — была такая благодать мученичества. Я, когда лечилась, мне, слава Богу, Господь несколько раз эту благодать подавал в самые тяжёлые моменты лечения такие страшные. Вот прям реально, как будто я на Причастии, а не на столе вот этом — облучающий такой аппарат ужасный был. Прямо благодать, такая радость, такая любовь, просто счастье, что я там лежу, ребята. Понимаете, то есть как бы ненормальный человек, но мы все немножко ненормальные. Нам апостол Павел об этом давно писал, что мы все немножко такие безумные для мира. Но вот это безумие должно быть хорошее, доброе, с любовью, с принятием всего. Мы сейчас здесь и сейчас любим друг друга и светим всему миру. И не надо разносить себе голову виной, обвинениями, обидами, то есть всё, что у нас в душе... вы же отличаете эти чувства, что они нездоровые. Вот я хочу упомянуть ещё, что вина бесплодна. В чувстве покаяния мы даём плод, мы приходим на исповедь и говорим: «Батюшка, я виновата в том, что я оскорбила кого-то, я кому-то зло причинила». Кстати, и себе в том числе, мы же себя разносим вот этим чувством вины. А чувство вины зациклено: я виновата, я виновата. А чего виновата? Ну, ты виновата — исправься. Что такое покаяние? Метанойя — изменение ума. Измени свой ум, перестань это чувство вины в себе культивировать, потому что мы очень любим себя виноватыми. Мы ж такие хорошие, мы ж такие виноватые, понимаете? Это в этом есть такая хитрость, даже я бы сказала дьявольская. Он нас не любит, и он нас в это чувство вины заталкивает. Представьте себе очень не любящего злого родителя, допустим, какую-нибудь противную мачеху из сказки — сказку «Морозко». Она же беспрерывно эту Настеньку, она же не могла там... Помните эту сказку, фильм был?

А. Леонтьева

— Конечно.

Е. Ульева

— Настя всё время, чтобы она ни сделала, постоянно была виновата. Но это же ненормально, она же не была ни в чём виновата, это человек был злой. И мы сами для себя становимся вот таким злым, контролирующим родителем. И нам кажется, что это смирение, это покаяние. Нет, это не покаяние и это не смирение. Это про то, что мы не любим себя. Мы смотрим на себя глазами дьявола, а не глазами Бога, а Бог на нас смотрит с огромной любовью. Он вот этот отец из притчи про блудного сына, который с перстнем выходил на дорогу и ждал сына своего любимого. Любимый сын вернётся, и он: «Я возьму его, обниму и скажу, что наконец-то ты пришёл». Помните вот эту радость об одном грешнике покаявшемся? Всё небо радуется, все святые, все ангелы: один грешник покаялся. А этот грешник сидит и голову себе: вот я виноват. А чего виноват-то? Иди на исповедь, оставь всё то, в чём ты себя реально чувствуешь виноватым, приди на исповедь, напиши, и всё — Господь тебя простил. И дальше не рассказывай, что я вот покаялась 10 раз в этом грехе, но мне, наверное, Бог не простил. Ну, понимаете, да? То есть мы что — не верим Богу, что Он может это простить? Вот это важная вещь.

К. Мацан

— Евгения Ульева, православный семейный психолог, мама восьми детей и бабушка шести внуков, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

А. Леонтьева

— Женя, вот у меня, наверное, есть детская травма, потому что я постоянно скатываюсь в это чувство вины. Что бы ни происходило, мне кажется, что это немножко из-за меня. Что бы с детьми ни происходило, мне кажется, что это то, что я не доделала для них или, извините, переделала. Как из этого чувства вины выходить? Чтобы оно, так сказать, не работало как программа для твоих детей, чтобы они не унаследовали у тебя это чувство вины? Ведь такое тоже, наверное, возможно.

Е. Ульева

— Но, если взрослые, то уже унаследовали, можешь расслабиться, Анют.

А. Леонтьева

— Спасибо.

К. Мацан

— Не вини себя в этом.

Е. Ульева

— Нет-нет, я сейчас объясню. Модели поведения наследуются в семье. Это называется «семейный сценарий». И ребёнок — это включенная камера, который всё детство наблюдал просто за всем, что он видел вокруг, и он транслирует эти семейные сценарии, семейное поведение. Это нормально, так устроено, чтобы передавался опыт. Да, они могут быть травматичными, могут быть нездоровыми эти отношения, как они и были у всех. Потому что, если мы возьмём всё-таки безбожный вот этот ХХ век, то были утрачены такие базовые, здоровые, хорошие отношения. Очень много было критики, очень много было такого, что надо ругать ребёнка, а будешь хвалить, то избалуешь. Это какие-то установки, их очень много было. Мы все полны этих установок, но мы сейчас уже взрослые, мы здесь и сейчас. Во-первых, с точки зрения вины за родителей, за детей: не так воспитала и так далее. Смотрите, здесь очень важно применять христианское смирение. Кто я такой, чтобы вот прям так на всех повлиять?Вот тут очень важно помнить, что вы не являетесь источником всех событий, которые не то что на земле происходят — вот есть какие-то эзотерические вещи, что там от мыслей кто-то там что-то такое.
Мне очень понравилось, как отец Дмитрий Смирнов на каком-то эфире — он так смешно, там кто-то ему позвонил, какая-то Галя с Урала. Он говорит: «Не волнуйтесь, Галя с Урала, от вашей мысли ничего не двинулось в этом мире, всё в порядке». Я очень смеялась. Как-то наглядно он так сказал это в своём этом стиле шутливом. Царство ему Небесное, конечно, батюшка прекрасный был. И получается, смотрите как: во-первых, не концентрируйтесь... вот на себе можно концентрироваться, в каком смысле: что я сейчас чувствую, чем я могу помочь кому-то? Сначала помогите себе, чтобы вы были, вот я говорю, вот в этом здравии, в здоровом устроении радостном, в любви. Если вы в раздражении, если вам плохо, вы не готовы этим делиться с окружающими — не надо. Значит, уберитесь, как я уже говорила, постирайте разберите, то есть физическая активность, погуляйте, постарайтесь не идти с этим к другим. Потому что люди, конечно, пытаются друг об друга эти эмоции разрядить. Отсюда начинается скандал. Мама, которая виноватит себя во всём, переносит детскую модель поведения, потому что ребёнок так устроен, что он всегда старается себя обвинить. Если что-то не так идёт, он думает, что это, наверное, он там что-то, вот маму, наверное, расстроил. Это просто особенности человеческой психики. И если он в этой вине застревает, если нет поддерживающего вот этого заботливого родителя, который говорит: «Да нет, я тебя так люблю, ты такой хороший». Если это родители, как в сказке «Морозко». Я уверена, что у Настеньки, конечно, большие были психические проблемы потом.

А. Леонтьева

— Когда она жила уже с принцем.

Е. Ульева

— Да, чувство вины, она ж такая, если помните...

К. Мацан

— Бедный принц.

Е. Ульева

— Да, вся потерянная такая и так далее.

К. Мацан

— Надо снять продолжение — это был бы культовый телесериал...

Е. Ульева

— Психологическое продолжение.

А. Леонтьева

— Травмированная Настя.

К. Мацан

— Чур моя.

Е. Ульева

— Да, договорились, Костя. И получается, смотрите как — вот это чувство вины. Во-первых, я всегда говорю, что на тот момент, когда вы воспитывали ребёнка, вы были именно в том прошлом и вы исходили всегда из хороших вещей. Вы хотели ребёнку добра, причинить добро. Если вы через 20 лет поняли, что надо было сказать не так, то это как-то странно. Что, мы можем вернуться на 20 лет? Нет, не можем. Я слушала афонских монахов, они говорили, что это называется прилог сзади. Попытка изменить прошлое — это прилог сзади от лукавого. Вот этот помысел, что надо было. Я опять говорю, если вы чувствуете вину за что-то, то покайтесь. Приходите на исповедь и говорите: «Батюшка, такая была плохая мама, вот так плохо детей воспитывала». Но это тоже немножко лукавство, потому что на тот момент вы воспитывали так, как вы понимали, как вы пытались сделать максимально в тот момент. И очень странно идти назад и исправлять. Ну, давайте возьмём очень простой пример из денег. Это то же самое, что сидеть и говорить: «Ох, надо было доллары закупить по 24. Что же я не закупил-то?» Конечно, не закупил — у тебя тогда не было денег, ты не знал, что он вырастет так и так далее. Но это смешно, понимаете?
Вот так же и с воспитанием детей. Я когда-то ему что-то не рассказала. Ребёнок формируется очень сложно, начиная с зарождения ребёнка, и ДНК там... Вы же видите, вот у меня восемь детей, они и похожи и не похожи, все потому, что у каждого свой кусочек ДНК от мамы, свой кусочек ДНК от папы. И эти кусочки разные, поэтому каждая личность уникальна, на неё воздействует очень много всего. Как царь Давид нам сказал: Ты меня видел прежде того, как я был зачат — всю мою жизнь видел. То есть для Бога нет ленты времени, как мы её себе представляем. Бог везде: и здесь, и тысячу лет назад, и через тысячу лет и так далее. Он в каждом мгновении может видеть, что происходит. Поэтому Он нас предузнал. Не потому, что Он нам что-то там заложил, а мы сами выбираем вот этот путь, каким мы идём — радостным путём или путём посыпания головы пеплом. Кому-то, может быть, и хорошо посыпать голову пеплом в какой-то определённый период времени. Но это не нужно делать постоянно, потому что если вы становитесь психически неустойчивыми, вы плачете или вы всё время агрессивны, или вы всё время тревожны, то есть если вы в этих эмоциях, то явно что-то не так идёт, явно вы не в ладу с Богом.
Потому что все подвижники светились от любви. Преподобный Серафим Саровский чем нас встречал? Мы же читаем: «Радость моя, Христос Воскресе!» Он стяжал этот дух радости, и пасхальная радость была с ним всегда. И нам тут очень надо понимать, что вот здесь и сейчас мы должны сохранить себя в здоровом, нормальном, радостном состоянии. Вот эта радость не должна быть натужная, не надо её из себя выдавливать. Если у вас её нету, естественно, вы живой человек, вы не можете, вам плохо, значит, вы должны сказать: мне сейчас плохо. Мне не вообще плохо, мне вот сейчас плохо, в данную минуту мне плохо. Что я могу для этого сделать? Но опять же я говорю, что молитва — отличная штука. Вот честное слово, это вот психотерапия любых проблем. Не зря нам сказано: непрестанно молитесь. Вот эта самодвижная молитва — я понимаю, что она там у подвижников на Афоне. Я вот слушала — отец Андроник приезжал сейчас с Афона прекрасный. Найдите, есть подкасты его, он прекрасно говорит о молитве.
И он говорил, что Иисусову молитву может читать каждый человек, не надо уходить в какие-то чётки и так далее. Он говорит, что просто поставьте на телефоне пять минут себе таймер. Я ставила — очень здорово. Вот прям поставили таймер, допустим, вы очень спешите, но пять минут есть всегда. Вы поставили, закрыли глазки и просто читаете Иисусову молитву. Не надо чёток, ничего не надо, не отвлекайтесь. Прочитали, запиликала эта штучка — вы в совершенно другом состоянии через пять минут. У вас ушли все эти эмоции, ушло всё, что наносное, что делает вид, что это так. Понимаете, когда вы эмоционально поражены, вы не очень понимаете, что вы делаете, у вас уже идут просто биологические реакции такие жёсткие.

А. Леонтьева

— Я более того скажу, что когда идут такие реакции, то ты можешь их прервать, как ты говоришь, а можешь их усугубить, потому что они развиваются очень быстро — вот эти все.

Е. Ульева

— Мы их усугубляем, Анечка, потому что нам почему-то кажется — это опять установки общественные очень давние, что это как бы хорошо, что я должен беспокоиться. Я должна беспокоиться о детях. Я должна не беспокоиться о детях, а я должна посмотреть, что они едят, в каком они настроении. Я должна быть как раз радостная и счастливая, потому что они знают: к маме придёшь, она всегда успокоит, у мамы всегда хорошо. И у меня был провал, когда я болела, естественно, из-за лекарств, из-за огромного облучения, химии — естественно, понимаете, какой там дофамин, никакого дофамина. Я не чувствовала вкуса еды, как будто пластмассу ела, ни аппетита. Вы не представляете, какое счастье, когда у человека есть аппетит — это потрясающий дар Божий. И цените, когда будете поститься, радуйтесь, что вам что-то хочется съесть. Съешьте вкусненькое, постное, не ругайте себя за это ни за что. Молодец, здорово! Вот когда вы будете идти каждый день на маленьком позитиве, на маленькой благодарности, каждая маленькая благодарность будет у вас порождать хорошее, доброе состояние. И вот я когда ушла в эту болезнь, в негатив, у меня дети прям: «Мама, но ты же всегда была такая радостная». И они меня, кстати, вытащили тем, что они заметили, что я вдруг пошла... Я не замечала, мне казалось, что всё нормально, я Бога благодарю. Но я, конечно, поехала уже в такую депрессию после такой болезни. Потому что ты не понимаешь, какое будущее, у тебя нет горизонта планирования. Сейчас мы потеряли этот горизонт планирования — мы не знаем, что будет летом, не знаем, что будет осенью. Помните песню прекрасную «Сарафаны следует шить»? Вот это прекрасная у Никитиных, по-моему, была песня.

К. Мацан

— Да. «Вы полагаете, всё это будет носиться? Я полагаю, что всё это следует шить». Это стихи Юрия Левитанского, которого сейчас, кстати, мы столетие отмечаем.

Е. Ульева

— Прекрасно, я рада, что вы его процитировали. Будет весна. Полагаете? Да, полагаю. Шьём сарафаны и готовимся к лету. Сейчас весна началась, значит, точно будет лето, ребята, 100%, даже не сомневайтесь.

К. Мацан

— Я вспоминаю, как два года назад на Великий пост, когда мы ждали Пасху, пришлись самые такие суровые карантинные ограничения, домашний режим, мы как журналисты спрашивали у священников: что будет на Пасху в храмах, пустят, не пустят, и что вы будете делать? И все, как один, отвечали: ясно одно, что Пасха будет. И это было очень вдохновляюще.

Е. Ульева

— Я даже вам такой прогноз дам, что к Пасхе вообще всё уже будет по-другому и будет хорошо, поверьте мне. Потому что меня это спасало. Я как раз Великим постом лечилась — так совпало промыслительно, что в начале Великого поста у меня началось моё это длительное лечение. И вот я весь Великий пост, Пасха и после Пасхи ещё немножко я хвостик захватила. Но вот это ожидание Пасхи меня спасло. Я прям лежала на всех этих страшных процедурах и думала: «Ну, ничего, Христос Воскресе. Будет Пасха. Я до Пасхи точно должна дожить». Понимаете, Пасха, Христос Воскрес, и мы должны к ней идти всё время. Эта Пасха должна внутри... и сейчас очень хорошее, благодатное время, чтобы почувствовать этот нерв жизни, этот вкус жизни. Вот эту вкусную чашку чая поблагодарить, открыть это окно — сейчас весна, солнышко, птички поют. Слава Тебе, Господи! И я вот так возрождалась после своей вот этой страшной болезни, лечения. Я выходила: травка зелёная, вдохнула, светло, хорошо — слава Богу. И вот на этом выйдете потихонечку из стрессового состояния.

А. Леонтьева

— Как хорошо услышать от психолога о том, что панические атаки побеждаются благодарностью.

Е. Ульева

— 100%. Это так лечится. Вот все панические атаки снижаются только тем, что вы благодарите и успокаиваете себя. И я хочу очень важную вещь сказать: 99% наших страхов не осуществляется — мы сами себя пугаем и боимся того, чего нет. «Там убояся страха, где не бе страх».

К. Мацан

— Вот Левитанского процитировали. Можно процитировать Шекспира в переводе Пастернака. Гамлет знаменитые слова произносит: «Порвалась дней связующая нить. Как мне обрывки вновь соединить!» Вот мы сегодня говорили о том, как обрывки вновь соединить, и вроде бы нащупали этот путь. Спасибо за оптимизм. Пасха будет, и всё будет хорошо. И прекрасные слова, что 99% наших страхов не сбываются — прямо отлегло.

А. Леонтьева

— И мы пошли, наверное, дышать, молиться и разбирать вещи в шкафах. Спасибо.

Е. Ульева

— Христос Воскресе, мои дорогие!

К. Мацан

— Евгения Ульева, православный семейный психолог, мама восьми детей, бабушка шести внуков, сегодня была с нами и с вами в программе «Светлый вечер». У микрофонов были: Анна Леонтьева и я, Константин Мацан. Спасибо, до свидания.

А. Леонтьева

— До свидания.