Рим., 98 зач., VIII, 22-27

²² Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; ²³ и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего.

²⁴ Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться?

²⁵ Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении.

²⁶ Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными.

²⁷ Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией.

Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Мысль апостола Павла о том, что «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» разные толкователи понимали разными же способами. К примеру, блаженный Августин Иппонийский сводил все к человеку: «не следует понимать [...] будто деревья, овощи и камни страдают, и не следует думать, будто святые ангелы покорены суете и будто они освобождены будут от рабства смерти, поскольку они бессмертны. Творение здесь означает род человеческий». При этом, как мы видим, блаженный Августин сосредотачивает свое внимание исключительно на неодушевленных предметах и ангельских силах, животный мир остался вне сферы его внимания. А святитель Иоанн Златоуст пошел другим путем и говорит исключительно о тварях, то есть как раз о животных: «Замечаешь ли, как (апостол) стыдит слушателя, говоря как бы так: не будь хуже твари и не прилепляйся к настоящему. Тебе не только не должно прилепляться, но и нужно воздыхать по поводу замедления в твоем преселении отсюда. Если и тварь так делает, тем более прилично это тебе, одаренному разумом». Были и те толкователи, которые к мучающейся твари относили и небесные тела. Одним словом, могут быть самые разные прочтения этого места апостольского послания к Римлянам, но все они говорят об одном: существующее положение вещей нельзя признать нормальным. Отсюда вытекает и практический вывод: нет и не будет средства, с помощью которого можно было бы сделать всех счастливыми. Видимый мир один раз и навсегда изменен грехопадением, в нем всегда было, есть и будет страдание. Процитированный ранее святитель Иоанн Златоуст на основании этого апостольского замечания приходит к мысли, что нельзя прилепляться к настоящему, нельзя быть всецело растворенным в физической жизни и нельзя за нее «цепляться». Вернее, делать то так можно, но это уже не христианский путь. Наш путь другой — путь надежды, о которой апостол Павел говорит далее: «мы спасены в надежде». При этом никто из толкователей не говорит о надежде без причины, о надежде на ровном месте. Их мысль всегда построена по одной схеме: у нас уже есть нечто, полностью же мы сможем получить благо после исхода из временной жизни, здесь же оно принципиально недостижимо. Именно потому, что мы уже получили нечто, мы и можем надеяться. Святитель Феофан Затворник пишет об этом так: «Так и мы уповаем, потому что еще не все имеем в руках пред глазами. Многое уж получили, — получили отпущение грехов, силу побеждать грех и очищаться от страстей, сыновнее дерзновение пред Богом, сподобляемся особенных Божиих всеублажающих присещений и даров. Но это еще не все. Окончательное явится в светлости воскресения и соцарствовании со Христом. Сего-то лучшего упованием ждем».