Рим., 98 зач., VIII, 22-27.

Комментирует священник Стефан Домусчи.

Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент Московской духовной академии, священник Стефан Домусчи. В своё время философ Готфрид Лейбниц говорил, что мы живём в лучшем из миров. И хотя у каждого бывали моменты, в которые мы были настолько счастливы, что готовы были бы с ним согласиться, чаще люди смотрят на мир с ощущением, что он далёк от совершенства. А как должен смотреть на мир христианин? Какое отношение должно быть характерно для него? Ответ на этот вопрос содержится в отрывке из 8 главы послания апостола Павла к Римлянам. Давайте послушаем этот отрывок.

Глава 8.

²² Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне;

²³ и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего.

²⁴ Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и надеяться?

²⁵ Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении.

²⁶ Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными.

²⁷ Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией.

Итак, мы слышим, что апостол Павел, говоря о состоянии мира, признаёт его местом мучения. Это может показаться странным, потому что он, как человек библейской культуры, прекрасно знал, что мир, сотворённый Богом, был оценён Творцом как весьма хороший, то есть очень качественный, красивый и добротный. Но в том-то и дело, что, кроме этого, апостол знал, что из-за падения Адама земля была проклята, так что вместо прекрасных плодов она стала приносить ему и его потомкам терния и колючки. Именно поэтому о мире, который был сотворён прекрасным, апостол в итоге может сказать, что всё творение совместно стонет и мучается от болей. Причем речь идёт не только о животных, но и людях, которые, имея в себе начаток Духа, особенно остро чувствуют несоответствие между тем, к чему стремится душа, и тем, что они видят вокруг себя.

И дело не в только в том, что мир наполнен тем, что мы ощущаем и называем жестокостью. Так ребёнок, который видит, как хищник охотится за добычей, плачет и отрицает нормальность происходящего и только с возрастом научается думать, что это естественный ход вещей. Так вот дело не только в этой страшной естественности поедания одного другим, но главное в страшной естественности смерти, от которой в итоге не уходит ни одно живое существо. Да и не только живое, ведь разрушается и перестаёт существовать всё, что человеку дорого. Пусть иногда для этого нужны столетия, но все мы знаем, что нет ничего вечного на земле.

Как возможно жить в этой безысходности? Как возможно рождать детей, создавать вещи, обживаться в мире, который настолько непрочен и недолговечен? Возможны разные пути, но христианство, опираясь на веру в Бога, предлагает жить так, как будто бы конечность всего в мире не является чем-то окончательным, какой-то последней правдой о нём. В своём актуальном состоянии мир действительно таков, каков есть, но мы живём и действуем так, будто бы дальше, в будущем он будет другим.

Кому-то это может показаться нелепым, но, если присмотреться к нашей жизни, она во многом лишена гарантий, и люди нередко именно надеются, хотя выдают это за уверенность. Просто процессы, к которым это относится, довольно просты и привычны, так что сомнений практически не возникает. Ребёнок, который видит, как взрослый берёт семечко и закапывает его в землю, может показаться, что взрослый всё испортил. Однако взрослый знает, что всё будет хорошо и в своё время из семечка вырастет прекрасное растение, требуется только забота и терпение. Особенность христианского взгляда в том, что он относится с такой же уверенностью к судьбе мира. Он верит, что Бог всё устроит, надо только позаботиться о мире и проявить терпение.