Поделиться
Гал., 202 зач., II, 11-16.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Даже самые авторитетные и почитаемые люди не застрахованы от ошибок, на которые им иногда приходится указывать. Но как решить, насколько ошибка критична, чтобы не выглядеть скандалистом, придирающимся к окружающим на пустом месте? Об этом очень ярко говорит апостол Павел в отрывке из 2-й главы послания к Галатам, который читается сегодня в православных храмах во время богослужения.
Глава 2.
11 Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.
12 Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных.
13 Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием.
14 Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?
15 Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники;
16 однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть.
Сегодня для нас Пётр и Павел — это первоверховные апостолы, чей авторитет не подвергается никакому сомнению. Однако во время жизни самих апостолов всё было несколько иначе. Пётр был не просто одним из двенадцати апостолов, но входил в самый приближённый круг. Неслучайно именно ему Сам Христос Спаситель сказал, что его вера правильна и на камне такой веры будет держаться Церковь. В свою очередь Павел был фарисеем и первоначально гнал христиан. Чудесным образом он был обращён Самим Спасителем, но учеником апостолов не стал, воспринимая себя как малого и недостойного, но всё же именно Христова ученика, который послан проповедовать язычникам.
Иными словам для первых лет существования Церкви фигуры апостолов Петра и Павла просто несопоставимы. И при этом сегодня мы читаем о публичном, то есть явном для всех обличении Петра Павлом. Причём последний делает это обличение очевидным не только для Антиохийцев, но для галатийских христиан, а через них и для всех нас. Возможно, сегодня многие осудили бы апостола Павла за то, что он не решил всё на местном уровне и не оставил всего этого в тайне. Однако, судя по всему, происходящее было для него настолько важно, а опасность того, что делал Пётр, настолько серьёзной, что он не стал молчать.
Но что же произошло в Антиохии?
Судя по книге Деяний апостольских, Пётр был тем, кто первым из учеников Христа приобрёл опыт проповеди язычникам. Ему был явлен плат с разными животными, чистыми и нечистыми, которых он должен был съесть. Когда же, отказываясь, он сослался на закон Моисеев, Господь сказал ему ничего из сотворённого не почитать нечистым. И вот Пётр приходит в Антиохию, где общается с местными христианами, как из иудеев, так и из язычников. Павел при этом также находился в Антиохии и видел, что Пётр не просто беседует с учениками, но ест с ними за одним столом. Это было довольно смелое, но по истине христианское отношение к новообращённым братьям из язычников.
Но вот из Иерусалима пришли христиане из иудеев, которые продолжали строго и ревностно соблюдать закон относительно пищи. И Пётр, как бы странно это ни показалось, стал стесняться своего доброго поведения и повёл себя так же строго, как вели себя пришедшие.
К чему это могло привести? Казалось бы, только к тому, что антиохийские христиане из язычников, почувствовали бы свою ущербность и второстепенность перед лицом христиан из иудеев. Но это не так. Для Павла стало очевидно, что, по сути, такое поведение — это пренебрежение самим Христом и Его жертвой. Если до сих пор для спасения необходимо разделять пищу на спасительную и не спасительную, то для чего приходил Христос? Если же мы верим, что спасение даётся по благодати и приходит через Иисуса Христа, никакие авторитеты, будь то известный и уважаемый человек или формальные нормы Моисеева закона не должны быть для нас важнее, чем Он.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Алексей Венецианов. «Возвращение солдата»
Поделиться
— Маргарита, сколько у тебя старых фотографий! Вся история семьи! Прабабушки, прадедушки... А вот это кто на снимке — солдат в униформе царской армии? Тоже твой родственник?
— Да, Олечка, это мой прадед по отцовской линии, Иван Михайлович. Я мало о нём, к сожалению, знаю.
— Вероятно, он был военным?
— Да нет, Иван Михайлович в армии служил как все, по призыву.
— А ведь в то время, если не ошибаюсь, воинская служба по призыву длилась довольно долго?
— Да, во времена прадеда, во второй половине 19-го века, в действующую армию призывали на целых 7 лет. Но ведь были времена, когда солдаты служили и ещё дольше — по 20 лет! Такая воинская служба называлась рекрутской повинностью. Те, кому выпадал солдатский жребий, надолго расставались с домом и родными.
— Большая честь — послужить Отечеству! Но разлука с семьёй, конечно, долгая... Зато какая, наверно, была радость, когда рекрут возвращался со службы домой!
— Да! Не случайно этот сюжет был популярным у живописцев 18-19 (восемнадцатого-девятнадцатого) столетий. Мне, например, сейчас вспомнилась картина Алексея Гавриловича Венецианова «Возвращение солдата».
— Вот бы взглянуть на неё!
— Полотно экспонируется в Государственном Русском музее Санкт-Петербурга. Но у меня где-то была репродукция. Сейчас найду.
— Замечательно, очень хочется увидеть картину!
— Ну, вот и она, даже искать долго не пришлось. Алексей Венецианов написал её в 1830-х годах. Вообще-то «Возвращение солдата» — это часть диптиха. Венецианов создал два полотна, объединённых общей темой. Первая картина называется «Проводы рекрута». На ней отец благословляет новобранца на долгую воинскую службу. Ну, а на картине «Возвращение солдата» мы уже видим события, которые происходят спустя 20 лет.
— На лицах персонажей нет бурных эмоций. Я вижу на них трепетное благоговение. Мать смотрит на сына, молитвенно сложив руки. Отец солдата бережно обнимает её за плечи, желая успокоить и ободрить. Но и сам смотрит на сына, как будто ещё не до конца верит в его долгожданное возвращение.
— Солдат возвратился домой во время жатвы — самой горячей крестьянской поры. Видишь, семья в поле, отец и мать сидят на связанных снопах? Но все словно забыли о работе и собрались вокруг солдата. И это можно понять: родные не видели его двадцать лет! Венецианов запечатлел, пожалуй, наиболее удивительный и глубокий момент встречи после долгой разлуки. Ликование, объятия — всё это будет немного позже. А сейчас родные и сам солдат просто смотрят друг на друга с огромной любовью.
— За время многолетней военной службы в семье, наверное, многое изменилось. Вышли замуж сёстры, женились братья, у солдата появились племянники. Одного из них, самого младшего, он успел взять на руки. А на заднем плане картины, из-за пригорка, идут к семье солдата люди — наверное, это односельчане спешат поздороваться.
— Интересно, что такое обилие персонажей на одной картине совсем не свойственно Венецианову. Обычно художник изображал одну, максимум две фигуры. Чаще всего писал портреты. Однако именно в 30-е годы 19 века Алексей Гаврилович начал искать новые направления в творчестве. И сосредоточился на жанровых сценах из деревенской жизни, которая всегда его интересовала.
— Но ведь жанровые полотна обычно динамичны, в них чувствуется движение, действие. А у Венецианова в «Возвращении солдата» — скорее, тихая созерцательность.
— Олечка, ты ухватила суть! Действительно, сцена на картине «Возвращение солдата», на первый взгляд, может показаться как будто неподвижной. Однако движение здесь — не в фигурах, а в душах персонажей. Как говорят искусствоведы, Венецианов всегда был лириком и созерцателем. И одним из тех художников, кому удавалось передать мгновение вечности.
— А ещё я обратила внимание на то, в каких светлых тонах написана картина. Жёлто-золотое поле, бело-розовое небо. И одежда у большинства героев — тоже светлых оттенков.
— Ну а как же иначе! Ведь возвращение солдата — это всегда светлое событие! Думаю, таким образом художник хотел это подчеркнуть.
— И глядя на эту картину так хочется сказать: слава всем нашим доблестным воинам!
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Николай Бурдастов «Святой Варнава строитель»
Поделиться
— Андрей Борисович, дорогой, как я рада, что вы пришли! Мне не терпится поделиться!
— Чем же, Маргарита Константиновна?
— Открытием! Я открыла для себя нового художника! Помогала делать презентацию одной из своих учениц о преподобном Варнаве Ветлужском. И вот, посмотрите, какую замечательную картину обнаружила в интернете! Садитесь к компьютеру, так вам удобней будет. Здесь у меня файл открыт.
— О, мне знакомо это полотно! Оно называется «Святой Варнава строитель». Его написал в 1989 году талантливый нижегородский художник Николай Юрьевич Бурдастов.
— Удивительная работа! Без пафоса, в простоте, художник поведал эпизод из жизни святого. Варнава и два его сподвижника строят церковь на реке Ветлуге, в ста пятидесяти километрах севернее Нижнего Новгорода.
— Мы видим иноков на высоком холме. Варнава стоит с деревянным ведром в руках, он ходил к реке по воду. Его спутники отдыхают от работы на свежеструганных брёвнах, отложив топоры и пилы. Дерево отливает золотом, кажется, от него исходит тёплый медовый свет, преображающий пространство вокруг. Этот символ помогает почувствовать, что вершится святое дело.
— Вершится в тишине, вдали от людей.
— В тех краях и сейчас на сотни километров простираются густые леса. А уж в пятнадцатом веке, когда жил преподобный, и вовсе было безлюдно. И художник смог это показать, грамотно выстроив экспозицию. Ветлуга извилистой серой лентой убегает за горизонт, а вокруг нее темнеет тайга.
— И в этой непролазной глуши усердием монахов появился Троице-Варнавинский монастырь. А потом вокруг него образовалось селение.
— Славное Варнавино! В восемнадцатом веке ему присвоили статус уездного города. Обитель к этому времени упразднили, монастырский Троицкий храм стал приходским. Под его сводами в серебряной раке до революции 1917 года почивали мощи преподобного Варнавы. Святого почитали основателем и небесным покровителем Варнавина.
— После революции всё, конечно же, изменилось...
— Конечно же! Варнавино стало считаться рабочим посёлком. Троицкую церковь в тридцатых годах прошлого века снесли, мощи святого Варнавы пропали. И сама память о преподобном была стёрта из истории Варнавина. А вот восстанавливать её начали как раз благодаря Николаю Бурдастову.
— Правда? Интересно!
— Ещё как интересно! В 1988 году он получил задание от Нижегородского фонда Союза художников написать историческое полотно для Варнавинского краеведческого музея. Местное начальство предложило посвятить картину установлению советской власти в посёлке. А художник возразил: «Ведь история Варнавино началась не в семнадцатом году. Почему бы не обратиться к её истокам?»
— Смело! И разрешили?
— Да, сказали — пиши, только без религиозной пропаганды. И он создал ту самую картину, которая вам так понравилась...
— И в которой есть подлинная жизнь, объединяющая земное и небесное.
— Может быть, именно поэтому полотно Николая Бурдастова вызвало искренний отклик в сердцах жителей поселка. Их тронула фигура святого на фоне привычного, родного пейзажа. Люди осознали, что вот так же просто преподобный может войти в жизнь каждого из них.
— История создания картины «Святой Варнава строитель» — словно продолжение жития преподобного...
— А сама картина — это молчаливая проповедь об истинной вере, уходящая в века...
Картину Николая Бурдастова «Святой Варнава строитель», можно увидеть в Историко-художественном музее посёлка Варнавино Нижегородской области
Все выпуски программы: Краски России
Михаил Кугач «Ветка яблони»
Поделиться— Как тебе Приморская картинная галерея, Саша?
— Здесь есть особый колорит, Андрей! Чувствуется, что мы на Дальнем Востоке, и Япония недалеко.
— Как интересно! Что ты имеешь в виду?
— Вот, например, картина Михаила Кугача «Ветка яблони». Напоминает о традиции любования сакурой. У меня был японский календарь с подобным изображением — там тоже цветущая ветвь, только не яблони, а сливы.
— Суждение смелое! Но только ошибочное. Картина Михаила Кугача написана в традициях русского реализма.
— А в чём принципиальное отличие между русской и японской традицией, если изображено одно и то же — цветущая ветка?
— Для японского изобразительного искусства характерен минимализм — лаконичная композиция, ограниченная цветовая палитра, пустое пространство вместо фона. Рисуя сакуру, японец постарается избежать лишних деталей, чтобы внимание зрителя было сосредоточено на самом растении.
— А русский художник?
— А русская реалистическая школа предполагает срез жизни в её полноте, неповторимое мгновение во всех подробностях.
— Поясни, пожалуйста, на примере картины Михаила Кугача.
— С удовольствием. Смотри. Ветка стоит на подоконнике в высоком прозрачном бокале с изящной изогнутой ручкой. Яблоневый цвет сияет белизной, создаёт контраст с сумеречным пейзажем за окном. В квадрате между рамами видна река, за ней — густой лес. По воде бежит рябь — то ли ветер её возмутил, то ли дождь.
— А скорее всего, и то и другое. В мае, когда цветут яблони, часто бывает такая капризная погода. Судя по тому, как темнеет лес, только что прошла гроза. Наверное, это она сломала ветку, которую Михаил Кугач бережно поставил в стакан.
— Он, можно сказать, короновал яблоневый цвет — смотри, как сияет золотой ободок на стеклянном бокале, который служит вазой. Солнце играет бликами на нём, бросает тени на подоконник. Буря позади, и красота торжествует!
— Не картина, а живописный рассказ! Даже поэма! Нужно уметь так писать!
— Михаил Кугач постигал эту науку с детства. Он появился на свет в семье художников, Юрия Кугача и Ольги Светличной. Усвоил от родителей не только умение отражать на холсте цвета и формы, но и понимать природу. Передавать её совершенство, свидетельствующее о Создателе.
— Сверхзадача!
— Михаил Кугач сформулировал ее так: «Мы благоговейно славим Божий мир, делимся радостью от общения с природой». Мне кажется, в этом и есть основа традиций русского реализма.
— А у Кугача много единомышленников?
— Достаточно. В середине восьмидесятых годов прошлого века он создал творческое объединение художников-реалистов «Москворечье». Его участники поныне радуют зрителей новыми картинами.
— Такими же тёплыми и живыми, как «Ветка яблони» Михаила Кугача?
— Полотна русских реалистов разные по жанру. Это натюрморты, портреты, пейзажи, сцены из повседневной жизни. А объединяет их, как ты верно подметил, сердечная теплота и правдивость.
Картину Михаила Кугача «Ветка яблони», можно увидеть в Приморской государственной картинной галерее во Владивостоке
Все выпуски программы: Краски России
