Гал., 213 зач., V, 22 — VI, 2.

Глава 5.

²² Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера,

²³ кротость, воздержание. На таковых нет закона.

²⁴ Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями.

²⁵ Если мы живем духом, то по духу и поступать должны.

²⁶ Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать.

Глава 6.

¹ Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным.

² Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов.

Комментирует протоиерей Павел Великанов.

Сегодняшние слова апостола так и хочется написать крупными буквами повсюду: и дома, и на работе, и в храме. Ведь эти слова — о самом главном — о том, как нам проверять самих себя, в том ли мы духе ходим — или же водимы греховным плотским мудрованием и вообще чужды Христу?

Самый главный критерий, вокруг которого только и вращается мысль апостола — это тот самый «другой», который становится основным мерилом реального внутреннего состояния человека. И здесь диапазон — просто огромен.

«Ад — это другие» — произносит в заключение герой пьесы Сартра «За закрытыми дверями». В течении разговора персонажи понимают, что они уже умерли и находятся в аду. И всё, что им осталось — это общение друг с другом. Но с каждой минутой становится всё напряжённее и напряжённее. Пьеса заканчивается хлёсткой репликой, своего рода диагнозом внутреннего состояния: «Ад — это другие». Для Сартра наличие рядом другого — это жизнь под чужим надзором, «опредмечивание» личности как объекта для изучения и наблюдения — то есть исключение свободы.

Но для апостола Павла — впрочем, как и вообще всей христианской традиции — другой — это не «холодный микроскоп» для принудительного наблюдения — а «ближний», то есть тот, кто находится рядом — и поэтому от него — тепло! Взгляд Сартра — это взгляд озлобленного человека, застрявшего в самом себе, носителе «нелюбви» — холодной, оценивающей, презирающей. Взгляд апостола — это взгляд любящего — пусть и всё еще несовершенного в своей любви — но учащегося различать сущностное от наносного, подлинное — от кажущегося. Апостол ясно осознаёт: если для Бога «лишних людей» не существует, если Он посылает дождь и на злых, и на добрых без всякого различения, то не может быть никакого оправдания человеку в его нелюбви.

Но любовь, к которой зовёт всех апостол, — это очень далеко отстоящая от «чувственных ахов и охов», от сердечных переживаний и ревнивых подозрений. Христианская любовь — не «собственническая», а «отдающая», жертвенная — не ищущая «своего», но только пользы и блага «другого». Это взваливание на себя ноши другого — со всеми его особенностями, пороками, «невыносимостями» для нас — и есть заповеданное Христом крестоношение. Куда легче регулярно причинять самому себе ту или иную боль — и воображать, что тем самым «соучаствуешь в страданиях за Христа» — чем потерпеть откровенную глупость твоего соседа по работе. Или не сорваться в ярость при очередном проступке ребёнка.

Одним словом, дело спасения можно представить в виде непрекращающегося... танго — где во взаимодействии с Его Величеством Другим только и можно развить навыки деликатного взаимодействия друг с другом — и вот тогда Другой прекращает быть адом, и становится источником полноты жизни и счастья!