Гал., 208 зач., III, 23 — IV, 5.

Глава 3.

²³ А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере.

²⁴ Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою;

²⁵ по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя.

²⁶ Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса;

²⁷ все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись.

²⁸ Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе.

²⁹ Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники.

Глава 4.

¹ Еще скажу: наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего:

² он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного.

³ Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира;

⁴ но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону,

⁵ чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление.

Комментирует священник Стефан Домусчи.

Молитва, которая должна читаться над новорождённым ребенком в восьмой день, называется «молитвой наречения имени». И, естественно, услышав такое название, все полагают, что речь идет о том имени, которое дали ребенку родители. Кажется, какое же еще имя может священник ему дать? Однако если мы внимательно прислушаемся к словам, которые произносятся, то услышим, что речь идет о другом имени, об имени Божием, от которого крещаемый никогда не должен отречься. Именно поэтому, на заре христианской эры, когда мучеников просили назвать их имена, они отвечали, что они христиане. Это была их главная идентичность, то, с чем они ассоциировали себя в первую очередь. Они осознавали себя Божьими.

Сегодняшнее чтение начинается с интересного нюанса, на который сразу можно не обратить внимание. В первых нескольких стихах, говоря о том, что закон был педагогом или детоводителем ко Христу, апостол употребляет местоимения «мы» и «нас». Может показаться, что он имеет в виду себя и галатов, для которых вместе с иудеями закон был детоводителем ко Христу. Но это только первое впечатление, ведь галаты были язычниками и закона не знали. И это значит, что говоря «мы» и «нас» они имеет в виду себя и своих иудейских соплеменников. Жизнь под законом и включенность в завет позволяли им называть себя сынами Божиими, в отличие от всех других народов, которые воспринимались как идолопоклонники, проклятые и отверженные.

Переходя к следующему стиху, можно только поразиться, как сильно вера во Христа изменила сознание апостола, который сам называл себя фарисеем из фарисеев и, конечно, вполне по-фарисейски должен был относиться к язычникам. Однако же он пишет: «все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись».

И это, конечно, совершенно потрясающе, потому что связано с отказом от ощущения собственной исключительности, от мысли о том, что Бог любит только тебя... Всё это отменено и те, кого ко Христу вел закон, должны открыться бывшим язычникам, как братьям, чтобы все остальные идентичности, женская и мужская, иудейская и эллинская, все остальные отличия людей друг от друга отошли на второй план.

Глупо думать, что апостол стремился совершенно упразднить понятие народа, пола или сословия... Он прекрасно понимал, что во Христе мужчина и женщина не становятся бесполыми, но остаются такими, какими рождены. Его мысль в другом: у всех есть самые разные идентичности: половые, этнические и какие угодно. Люди, очевидно, разные, но эта разница не должна играть никакой роли в их общих отношениях с Богом и друг другом. Все мы в первую очередь люди, призванные стать детьми Божиими, братьями и сестрами во Христе.