Евр., 329 зач., XI, 17-23, 27-31.

Глава 11.

¹⁷ Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного,

¹⁸ о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя.

¹⁹ Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование.

²⁰ Верою в будущее Исаак благословил Иакова и Исава.

²¹ Верою Иаков, умирая, благословил каждого сына Иосифова и поклонился на верх жезла своего.

²² Верою Иосиф, при кончине, напоминал об исходе сынов Израилевых и завещал о костях своих.

²³ Верою Моисей по рождении три месяца скрываем был родителями своими, ибо видели они, что дитя прекрасно, и не устрашились царского повеления.

²⁷ Верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского, ибо он, как бы видя Невидимого, был тверд.

²⁸ Верою совершил он Пасху и пролитие крови, дабы истребитель первенцев не коснулся их.

²⁹ Верою перешли они Чермное море, как по суше,- на что покусившись, Египтяне потонули.

³⁰ Верою пали стены Иерихонские, по семидневном обхождении.

³¹ Верою Раав блудница, с миром приняв соглядатаев (и проводив их другим путем), не погибла с неверными.

Комментирует протоиерей Павел Великанов.

Комментирует протоиерей Павел Великанов.

Когда мы слышим этот гимн апостола Павла вере, трудно остаться равнодушным. Мы-то в вере не столь совершенны, как праотец Авраам, Исаак, Иаков, пророк Моисей и другие персоналии библейского повествования. Неудивительно, что под влиянием эмоционального порыва и нам хочется стать такими же великими в вере, как и они — и вот здесь очень важно не сделать одну опасную тактическую ошибку.

Вера действительно связана с волей человека. Но думать, что усилием воли можно «накачать» веру до определённого уровня — глубокое заблуждение.

У Гилберта Честертона есть такое размышление: «В убежденном человеке есть какая-то неуклюжая беспомощность. Вера столь велика, что нелегко и нескоро привести ее в движение. Особенно трудно еще и то, что доказательство можно начать с чего угодно... Защищая христианство, я могу начать с любого предмета — скажем, с репы или с такси». Для Честертона вера — это не единократный импульс, рывок из последних сил — нет, вовсе нет: это скорее огромный тяжелый маховик, который попробуй-ка раскрути быстрым усилием — только связки надорвешь. Но когда он уже пришёл в движение, то прикладывая совсем малые, но уместные и своевременные усилия, его можно раскрутить насколько, что просто так уже и не остановишь.

Из этого следуют два вывода. Первый — нельзя требовать от другого человека — впрочем, и от себя тоже! — существенно большей веры, чем она есть в данный момент его жизни. Сверхусилие в вере полезным не будет.

Второй вывод — если вообще не прилагать никаких усилий по укреплению и поддержанию веры в движении — каким бы ни был огромным её «маховик» — он неизбежно станет замедляться, сначала практически незаметно, а потом и вовсе остановится. И вывести его из состояния покоя будет очень непросто!

Помоги же всем нам, Господи, быть мудрыми в прилагании правильных и точных усилий в вере, чтобы она всегда была живой и действенной!