Ноябрьским утром тысяча девятьсот сорок пятого года в Куйбышевский историко-краеведческий музей пришла посылка. Деревянный ящик был большой, и такой тяжелый, что почтальон вместе с главным хранителем музея с трудом донесли его до входа. Поэтому открыть посылку решили прямо на крыльце. Главный хранитель вооружился гвоздодёром, сотрудники музея высыпали во двор, и даже почтальон не спешил уезжать, и с любопытством наблюдал за происходящим.

Наконец фанерная крышка с треском оторвалась. В ящике, среди опилок лежала бронзовая скульптура. Рядом была записка. Главный хранитель развернул её, и вслух прочёл: «Прошу принять в фонд музея скульптуру Дюре «Импровизатор». Она не имеет хозяина и сохранялась мной в течение Великой Отечественной Войны. С уважением, товарищ Демидов».

Работники музея ахнули:  вот это да! Сам Дюре! Но откуда в Куйбышеве взяться работе такого великого мастера?!

…Всё началось в конце девятнадцатого века, когда Куйбышев, как и сегодня, назывался Самарой. Весь город знал добрую, отзывчивую к чужой беде, купеческую вдову Ольгу Васильевну Шадрину. После смерти супруга в наследство ей досталась самая большая в округе мельница и прибыльный мукомольный бизнес. Но женщина не чувствовала в себе склонности к самостоятельному ведению дел. После нескольких попыток выступить в качестве главы предприятия, она решительно передала бразды правления в руки сына. Мода на эмансипацию ещё не докатилась из столиц в тихую, патриархальную Самару, и Ольга Васильевна совершенно искренне считала предпринимательство делом не женского ума.

Сын вершил дела успешно, мельница процветала. Однако вдова вела очень скромную жизнь, на которую ей вполне хватало малой части заработанных денег. И Ольга Васильевна решила: это Бог даёт ей шанс помочь людям, находящимся в нужде, тем, у кого нет порой гроша на кусок хлеба…

В Самаре в то время существовало множество благотворительных организаций. И почти в каждой купчиха Ольга ШадринА вскоре стала одним из главных попечителей. Она входила в попечительский совет Самарской общины сестер милосердия, была членом Губернского попечительства детских приютов,  Самарского общества помощи бедным и Приюта для детей погибших воинов.

Наиболее известна её щедрая помощь Николаевскому детскому приюту для девочек. Она не только постоянно жертвовала крупные денежные суммы на содержание этого благотворительного учреждения, но и активно участвовала в его повседневной жизни. Встречалась с воспитанницами, учила их рукоделию, баловала гостинцами и подарками. В тысяча девятьсот двенадцатом году она на свои личные деньги построила приютскую больницу – каменное здание с полным оснащением и квалифицированным персоналом, жалованье которому она также платила из собственных средств.

Не оставляла Ольга Васильевна заботами и самарские храмы. Особую поддержку оказывала она Вознесенскому Собору и Собору Покрова Пресвятой Богородицы.

Благотворительность купчиха Шадрина афишировать не любила, как не любила распространяться и о своём увлечении – коллекционировании предметов искусства. Мало кто знал, что в её доме хранится уникальное собрание картин, скульптур и фарфора самых известных мировых мастеров. Она мечтала открыть в Самаре художественный музей, но, будучи по натуре женщиной скромной, всё боялась, что эта её затея может показаться городским властям несущественной.

А потом пришли «красные»… Имущество Ольги ШадринОй, включая её богатейшую коллекцию, было немедленно описано, конфисковано и вывезено в неизвестном направлении. В том числе и редкая, высоко ценящаяся в мире скульптура  Франциска ДюрЕ «Импровизатор»…

Но через несколько десятков лет «Импровизатор» вернулся в Самару: в той самой посылке, присланной в городской музей по почте неизвестным товарищем Демидовым. Так, неисповедимыми путями, мечта щедрой самарской благотворительницы всё же воплотилась в жизнь.