Обращение к истине о себе может быть очень болезненным; мы все носим маски, чтобы понравиться, не в последнюю очередь себе самим. Как-то я смотрел документалку об англичанине, который приехал в какое-то племя, где люди, в ходе традиционного обряда, пили ядовитый сок. Считалось, что этот сок (и связанные с его потреблением обряды) раскрывали подлинное, внутреннее “я” человека. Англичанин рассказывал о своем страхе - что выйдет на поверхность? Каким увидят его люди? Он сам?

Покаяние не требует пить ядовитый сок - оно требует гораздо более мучительной вещи. Признания того, что я согрешил, поступил дурно, позорно, и что вообще я - человек виновный и испорченный, и бессильный что-либо исправить. Если я сниму маску - хотя бы перед зеркалом - мне может сильно не понравиться то, что я  увижу.

И в тот самый момент, когда я понимаю, что я - грешник, и это ужасно, становится ясно, что Бог любит не того, приличного и успешного, человека, которого я из себя изображаю, а того грешника, которым я являюсь. Я могу положиться на Него - Он видит меня как есть, и любит меня неизменно, может и хочет спасти меня и очистить, и ввести меня в жизнь вечную и блаженную.

Апостол Иоанн говорит: “Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге (1Иоан.4:16)”. Наша вера есть вера в то, что Бог нас любит - более того, любит не просто “нас” вообще, а именно меня, конкретного человека с конкретным лицом и именем.

Это звучит возмутительно - кто я такой, чтобы Создатель Вселенной питал ко мне глубокий личный интерес? Но каждый день, молясь Богу, я исхожу из этой веры в то, что я дорог, любим, что меня призывают на царский пир, где сам Царь радушно встретит меня.

Покаяние в грехе - а наша вера требует покаяния - исходит именно из того, что мы дороги, любимы, и искуплены.

Без этой веры в неиссякаемую любовь Божию покаяние превратится в бессмысленное бубнение “яхужевсех, яхужевсех, яхужевсех”, которое, на самом деле, ничего не изменит.

Мы должны сдаться Бог и позволить Ему нас переделать. Тогда Он сделает из нас, бедных, виновных, испорченных грешников, нечто немыслимо прекрасное - Его святых.