Поделиться
«…Невеселую жизнь устроил я тебе, помимо желания, но крепись, моя Катя. Может быть, когда-нибудь мы с тобой – старые старикашки – будем сидеть около печечки, рука в руку, вспоминая горькое прошлое, а наши большие умные дети с любовью и заботливостью будут оберегать наш покой и украшать нашу старость. Целую твои руки, моя хорошая, только будь здорова и не теряй ровность характера. Детям я пишу отдельные письма. <…> До свидания, милая… Твой Николай Заболоцкий».
Писатель Владимир Губайловский читал нам фрагмент лагерного письма одного из самых значительных поэтов прошлого века – Николая Алексеевича Заболоцкого.
Сто лагерных писем Заболоцкого к семье – составили, спустя годы (вместе с мемуаром «История моего заключения») беспримерный подвиг мужества и духовной стойкости вполне, казалось бы, обычного человека, – добавим, правда, одаренного талантом и трудолюбием. Семьянина, любящего мужа, отца.
«…Мой Милый Никитушка! <…> Ты, я вижу, хорошо учишься и имеешь отличные отметки. Я и по письмам вижу, что у тебя становится всё меньше ошибок, это хорошо. Только ты смотри, не зазнавайся, учиться надо еще много. Секрет в том, что работать нужно каждый день, терпеливо, настойчиво. Сегодня научишься кой-чему, завтра – кой-чему – а пройдет год, пять лет, десять лет, – глядишь, все это вместе сложится, и ты будешь знать много-много, и самому тебе, и другим людям от твоих знаний будет большая польза. И еще я рад, что с сестренкой ты живешь дружно. Береги ее, мальчик. Она у нас самая маленькая, как цветочек. <…> Когда я вернусь к вам, мы с тобой познакомимся по-настоящему, а теперь пока будем переписываться. До свидания, милый. Целую тебя, будь здоров. Твой папа Николай Заболоцкий».
Перечитывая полные внутреннего драматизма и – то сокрытой, то – явной боли – письма, опубликованные исследователем творчества поэта, филологом Игорем Лощиловым, – я думаю о том, как же удивительно устроена душа человека.
О том, что такое – «думающее сердце».
Как могло получиться, что советский литератор, увлеченный, коротко говоря, натуральной философией, идеями о том, что именно человеку, дано упорядочить и преобразовать настоящее и будущее природы, – явил собою впоследствии удивительный образец углублённой христианской жизни?
Как это он, которого мучили и терзали после несправедливого ареста – да и во время лагерных лет – дурные люди и дурные обстоятельства, поднялся над всем – на ту таинственную духовную высоту, которая была бы нам понятна и ясна, если бы речь шла о житии того или иного подвижника благочестия?
Возможно, самый тон этих писем, сам звучащий в них твёрдый и утешительный голос великого поэта, даст нам отсвет ответа. …Принять, пусть и не сразу, случившееся и происходящее с тобою как нечто неизбежное, как часть судьбы, и – жить в случившемся – дано, думаю, немногим.
…Николай Алексеевич Заболоцкий, сумевший вернуться в литературу ещё в сталинские годы, переживший два инфаркта и нелегкие послелагерные личные испытания, отошедший к Господу 14 октября 1958 года, на Покров Пресвятой Богородицы – оказался именно таким человеком.
С вами был Павел Крючков, – и вот оно, вложенное в тот же мартовский конверт 1943-го года – письмо маленькой дочке:
«Моя милая Наташенька! Твое письмецо и картиночки я получил. Спасибо, дочка, что не забываешь папу. <…> Однажды вечером мама ушла куда-то, а я работал в своей комнате. Прихожу посмотреть, вижу – Никитка свалился с кроватки вместе с одеялом и спит на ковре, даже не проснулся. Маленькие еще вы были. А теперь тебе уже скоро будет шесть лет, ты уж и буквы знаешь, и писать немножко умеешь. Расти, доченька, большая и умная. Когда папа вернется к вам, он снова возьмет тебя на руки и запоет “баю-бай”. А ты уж тогда засмеешься и скажешь: “Я, папка, не кукла; я – Наталия Николаевна, прошу обращаться со мной осторожнее”. До свидания, доченька… Твой папа Николай Заболоцкий».
