Поделиться
Улицы Нижнего Новгорода окутала глубокая осенняя ночь. Город уснул. Ни одно окошко не светилось. Погрузился в темноту и большой каменный особняк на Малой Покровской. Его в тысяча девятьсот восьмом году купил для своей семьи Матвей Башкиров — известный в городе купец, владелец мукомольных заводов. Несмотря на поздний час, хозяину не спалось. Он сидел в высоком кресле и, глядя на огонёк лампады, теплившийся перед иконами, вспоминал...
Вот перед его глазами знойный полдень. По Волге идёт тяжёлая баржа с зерном. Худые, чёрные от загара бурлаки изо всех сил тянут лямку. С ними — маленький мальчик лет десяти. «Притомился, малец? — участливо спрашивает его идущий рядом бурлак — «Ничего, держись, Матюха, уже чуток осталось!»
...Купец рукавом дорогого шёлкового халата утёр набежавшую слезу. Маленьким Матюхой в бурлацкой лямке был никто иной, как он сам, Матвей Емельянович Башкиров, в прошлом — сын бедняка, а ныне один из богатейших людей Нижегородской губернии.
Выбившись в люди и разбогатев, Башкиров не забыл своё прошлое. Верующий и сострадательный человек, не понаслышке знающий, что такое нужда, он стал помогать людям, сделав заботу о ближних — бедных, обездоленных, нищих, сиротах — главным делом своей жизни.
В тысяча восемьсот девяносто третьем году Матвей Емельянович взял опеку над Городским детским приютом. Он ежемесячно выделял крупную сумму на его содержание. Но этого доброму сердцу купца казалось мало. Поэтому каждое воскресенье после утреннего Богослужения Башкирова можно было увидеть в конфетной лавке, где он закупал сладости для многочисленных воспитанников приюта, а потом с тяжёлыми мешками, доверху набитыми карамелью и леденцами, сам ехал к детям. Подросших ребят он определял в высшие учебные заведения и оплачивал их образование.
Когда началась Первая Мировая война и было принято решение об эвакуации Варшавского политехнического института, Матвей Емельянович внёс пятьсот тысяч рублей на организацию переезда и обустройство вуза на новом месте. Это щедрое пожертвование сыграло решающую роль — институт переехал именно в Нижний, хотя на право принять его у себя претендовали Саратов, Одесса, Оренбург и ещё несколько крупных городов.
Вскоре за купцом Башкировым в народе прочно закрепилось прозвище Благодетель. Первыми его стали так называть крестьяне села Зименки, где у Матвея Емельяновича было загородное имение. В селе Башкиров отремонтировал обветшавший храм, а ещё построил водокачку — ему было больно смотреть на то, как старухи и беременные женщины с полными вёдрами по несколько раз в день карабкались с реки вверх по крутому склону: село стояло на высоком холме.
Для своих работников при каждом мукомольном заводе Башкиров построил тёплые, благоустроенные общежития и помимо заработной платы выплачивал ежемесячные пособия на детей. Когда в тысяча восемьсот девяносто первом году губернию поразил голод, Башкиров одним из первых откликнулся на беду, организовав раздачу зерна и муки из собственных хранилищ.
Он с радостью поступил бы так и в тысяча девятьсот семнадцатом, когда после октябрьского переворота голод и разруха охватили страну. Однако новая власть не дала Матвею Емельяновичу такой возможности, отняв у него всё до копейки. Возможно, бурлацкое прошлое могло бы смягчить положение Башкирова, но он не счёл нужным выгораживать себя. И теперь те, кому купец когда-то помогал, спешили поделиться со своим Благодетелем последним куском хлеба.
...В один из дней тысяча девятьсот двадцать четвёртого года улицы Нижнего заполнил народ. Пели «Святый Боже». Милиционеры уже собрались разгонять «антисоветскую демонстрацию», но потом остановились.... Дело в том, что это был вовсе не митинг — просто благодарные нижегородцы провожали в последний путь своего любимого Благодетеля — Матвея Емельяновича Башкирова...
