Крестовоздвиженская церковь (она же Церковь Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, Церковь Воздвижения Креста) в историческом центре Иркутска столь красива, что в голову приходят мысль: а может быть, наши предки и вправду владели неизвестными нам ныне технологиями?

И в самом деле. Берем кирпич – обыкновенный брусок обожженной глины. Ну что из кирпича можно построить особенного? А ведь построили…

Издалека церковь более всего напоминает белый рушник, вышитый красными узорами. Но стоит подойти поближе, и начинаешь понимать, что эти красные узоры и не узоры вовсе, это объемные детали из затейливо тесанного кирпича. И вот стоишь рядом и недоумеваешь – как, как все это просчитывалось, как укладывался материал, как тесался кирпич? И ведь похоже, делалось все без чертежей, с опорою исключительно на человеческий талант и какую-то необыкновенную смекалку.

Академик Грабарь писал: «Виртуозность отделки храма при сравнительно скудных средствах поистине изумительна. Обтесывая и укладывая кирпич и впрямь и вкось, вытесывая колонки и балясы, и устраивая хитро сплетенные карнизы, зодчие достигали поразительного эффекта, когда кирпичные узоры давали впечатление богатых тканей и хитро вытканных ковров».

А вот еще. Известный русский искусствовед Лукомский восхищенно пиет: «Плетение, как кружево, стелящееся по карнизу, вдоль столбов, между окнами, составляющее обрамление этих окон, у цоколя — покрывает всю церковь, перекрытую барочными, очень странного силуэта куполами. Лишь церкви Соликамска да Сольвычегодска могут сравняться с этим храмом по богатству фантазии и прелести выполнения узорчатых деталей».

И снова академик Грабарь: "…сочетание отголосков Москвы и Украины причудливо сплелось в густой узорчатый ковер, со своеобразным привкусом соседнего Востока".

Крестовоздвиженский храм построен к зиме 1760 года.

Знает, это тот редкий случай, когда не хочется приводить сухие исторические факты.

Хочется сказать только одно. Если вы не видели этого храма – сделайте все для того, чтобы его увидеть и замереть в немом восхищении.

Ибо не могу я сказать ничего более, чем всего два слова: божественная красота…