Представьте: пришли вы домой после работы. Голодный, уставший. На столе стоит горячая курочка с хрустящей корочкой, свежие помидоры пустили сок в салате, который так и манит запахом свежей зелени. Вы сели, наконец, расслабились и хотели уже приступить к ужину, как вдруг раздался звонок: с кем-то из близких случилась беда.

Так однажды было у меня, когда мама упала и сломала руку. Я пулей выскочила из дома, надев сапоги на голые ноги и накинув пальто. Не помню, как бежала по ледяной улице, как переходила дорогу. В голове слышался только слезный голос: «приходи скорее!»

Думала я тогда о еде, о том, что была голодна? Конечно, нет. Все мысли и чувства были заняты только болью мамы, как ей помочь?

И только когда она уже была в больнице, когда ей дали обезболивающее, осмотрел врач и объяснил план действий, я выдохнула. И на меня горой свалилась усталость. Я вспомнила, что давно ничего не ела и даже не пила воду.

Я вижу, как материальное захватывает наши сердца. Фраза: «не хлебом единым жив человек» многих заставляет морщиться. Мол, сначала надо подумать о себе, обеспечить базовые потребности, а уж потом обо всем остальном и, в частности, о чувствах. Этот эпизод напоминает мне, что для Человека важнее Человек.

Я вспоминаю пример Иоанна Шанхайского, одинокого священника, который бродил с утра до вечера по улицам чужой страны, чужой веры и искал брошенных детей. Он организовал приют и приводил туда всех, несмотря на то, что еды едва хватало. И о себе думал в последнюю очередь.

Казалось бы, ну какое ему дело до чужих детей? Жил бы себе спокойно. Но он так не мог! Его сердце, переполненное любовью и состраданием, не давало закрыть глаза на страдания других и особенно детей.

Христиане всегда были чужды этому миру. Пока мир живет, опираясь на пирамиду Маслоу и ставя во главу угла свои базовые потребности, христианин не может сделать глоток воды, если ближнем плохо. Благодарю Бога, что дал пережить подобный опыт и мне.