Поделиться
Иногда, когда мне уж очень тревожно, и я слишком много читаю новости, заставляю себя сказать СТОП. Я перепробовала разные способы достижения этого СТОПА, и нашла один единственный. Начинаю мысленно уходить в то время, когда жизнь была бесконечной и распахнутой, сверкающей, как море, и абсолютно чистой.
Мне пять. Я люблю лепить из пластилина, из-под моих лапок выходят, хоть и немного коряво, персонажи всех сказок, которые читает мне на ночь бабушка. Я чувствую себя великим творцом, потому что животные создаются мною когда я хочу и когда захочу — превращаясь в ком потерявшего всякий цвет пластилина.
Пластилина много, но животных больше, поэтому часть персонажей приходится возвращать к изначальному виду: большому кому серо-буро-малиновой массы. Я хозяин этого процесса. Я — творец.
Мне шесть. Родители решили сделать ремонт в квартире. Нам привезли много деревянных квадратиков для пола, и пока их сложили около стены — почти до потолка. По вечерам родители и дедушка с бабушкой собираются около телевизора, смотрят серию фильма «Место встречи изменить нельзя». Мне неинтересно смотреть со всеми, но захватывающе — залезть в домик из будущего паркета и смотреть через окошечко, которое я себе проделала. Я никто, я невидимка. Я исчезла из их мира.
Мне семь. Мы с бабушкой ездим в центр Москвы делать мне пластиночки для зубов. Дорога долгая, и бабушка, учительница литературы, учит со мной поэму «Евгений Онегин». Я не понимаю почти ничего, но строки так здорово ложатся в голову, как если бы они там были всегда. Так музыканты, наверное, учат песни на незнакомом языке. Онегин добрый мой приятель плюс бутерброд и стакан какао в утешение после зубного в кафетерии. Формула счастья очень проста.
Мне восемь, и дед впервые едет со мной по игрушечным магазинам, чтобы я сама себе выбрала мягкую игрушку. После восьмого магазина, а вдруг я что-то пропустила, и где-то есть еще лучше, дед изнемогает, но тут я встречаю Бима. Это большая мягкая венгерская собака. Дед выдыхает, у меня — друг. Дома я сшиваю для него из красной тряпочки маленькое сердце, втыкаю себе иголку в палец и окропляю сердце своей кровью. Вшиваю в грудь Биму. Теперь мой друг со мной одной крови.
Я творец.
Я невидимка.
Счастье — это просто.
Другу можно отдать своей крови.
А у вас какие мысли из детства, которые поддерживают в трудную минуту?
Автор: Анна Леонтьева
Все выпуски программы Частное мнение
Светлый вечер с Владимиром Легойдой
Поделиться
Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, член Общественной палаты РФ.
Темы беседы:
— Итоги XI Международного фестиваля «Вера и слово»;
— Результаты и плоды проповеди священников в сети;
— Значение церковной жизни;
— 29-летие журнала «Фома»;
— 80-летие Никиты Сергеевича Михалкова.
Ведущая: Марина Борисова
Все выпуски программы Светлый вечер
- Светлый вечер с Владимиром Легойдой
- «Апокалипсис — книга и иконография». Игумен Пантелеимон (Королев)
- «Духовные аспекты работы СМИ». Роман Торгашин
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Журнал от 24.10.2025». Арсений Федоров, Алексей Соколов
Поделиться
Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.
В этот раз ведущие Алексей Пичугин и Кира Лаврентьева, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы:
— 80-летие Никиты Сергеевича Михалкова;
— Осмысление в кино переселения людей из деревень в города;
— Русская деревня — возможно ли возрождение?
— Слова Патриарха Кирилла о работе священников психологами.
Ведущие: Алексей Пичугин, Кира Лаврентьева
Все выпуски программы Журнал
Натаниэль Готорн. «Дом о семи фронтонах»: «Ежедневное чудо»
Поделиться
Фото: Piqsels
У американского писателя девятнадцатого века Натаниэля Готорна есть роман под названием: «Дом о семи фронтонах». Однажды утром в гостиной этого дома уселся в старинное кресло судья Пинчен, чёрствый, жестокий, алчный и безжалостный человек. На минутку уселся. И задумался. А между тем часы тикают, день разворачивается, как дивная симфония, как чудесный цветок. У судьи множество дел, но он не трогается с места. Наступает вечер, ночь, а судья всё так же неподвижен.
Читатель уже понимает, что судья на самом деле мёртв, скоропостижно скончался от удара, а автор всё пытается разбудить его: «Что же вы, судья Пинчен? Вставайте! Скоро забрезжит рассвет». Судья, конечно, мёртв, но Готорн остро ставит вопрос: а был ли он вообще когда-либо жив? Может быть, намекает автор, физическую смерть судьи так нелегко распознать оттого, что духом-то он умер уже давно?
Преподобный Силуан Афонский, один из самых известных русских святых двадцатого века, говорил: «Каждый день мы питаем тело своё и дышим воздухом, чтобы оно жило. А для души нужен Господь и благодать Святого Духа, без которой душа мертва».
Судья Пинчен так и остаётся сидеть в кресле в доме о семи фронтонах. А читатель в финале романа вместе с автором выходит наружу, где ждёт их подарок, который Господь вручает нам каждое утро: новый день.
Автор: Анастасия Андреева
Все выпуски программы: ПроЧтение
