Из книги воспоминаний писателя Леонида Пантелеева «Я верую».

Великая Отечественная война. Ленинград. Блокада.

В конце, кажется, февраля 1942 года моя мама перебралась на какое-то время к Ляле, сестре моей, на улицу Декабристов. Я жил один.
Два или три дня провёл у мамы и Ляли. Туда шёл ничего, а обратно еле волок ноги.

Вошёл в пустую, незапертую квартиру и — зашатался, упал, подкосилась ноги. Лежу на спине, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Почему-то не было ни ужаса, ни отчаяния. Даже мысли о смерти не возникали. Что же делал? Молился. В полный голос. Прочёл, вероятно, все молитвы, какие знаю. Потом уснул. Сколько пролежал — не знаю.

На следующий или на третий день решил, что надо пробовать спасаться. Мучила жажда. Губы уже не разжимались, ссохлись, с трудом произносили слова молитвы. Пополз.

Кажется, как раз в ту минуту, когда я выполз на лестницу, из квартиры напротив вышла какая-то женщина. Простая. В сером платке. Невысокая. Милая. Теперь-то она мне особенно мила. Заквохала, засуетилась, побежала к себе, вернулась с другой женщиной, а, подняв, они понесли меня в мой страшный закоптелый склеп. Уложили в постель, принесли тёплого молока (да, не придумываю и не снилось мне это — я пил молоко).