Поделиться
Гость программы: историк Константин Залесский.
Разговор шел о личности, подвигах и судьбе одного из героев Белого движения — генерала Владимира Каппеля.
Ведущий: Дмитрий Володихин
Д. Володихин
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня поговорим о человеке, который представляет совершенно особенную породу рода человеческого. Люди, которых в старину сравнивали с адамантами, то есть с алмазами по их твердости, прямоте, честности, умению соблюдать свой долг и за выполнение долга жертвовать здоровьем и даже самой жизнью. Это люди, которые в Древней Греции назывались хорошими гоплитами, и которые уходили с поля боя либо со щитом — тяжелым щитом, бежать со щитом нельзя, либо на щите — то есть израненные, и на щите их товарищи уносят их с поля боя. У нас были такие, таков был, например, князь Дмитрий Михайлович Пожарский, да во всякую войну были такие люди. И сегодня мы обратимся к памяти генерала Владимира Оскаровича Каппеля, героя гражданской войны в России, человека, который отдал жизнь за Отечество. В гостях у нас знаменитый историк Константин Залесский, он будет нашим проводником по всем кругам ада, которые пришлось пройти генералу Каппелю. Итак, первый вопрос традиционный: буквально в двух словах, что может служить визитной карточкой генерала Каппеля? Какие-то его деяния или, может быть, черты характера. Прошу вас.
К. Залесский
— Генерал Каппель — это, наверное, человек, аналогов которому в гражданскую войну было не очень много. Они были, но это было немного. Это не только человек генерал, командующий — то есть это человек полководец, который вел за собой войска, но это еще и личный герой — то есть человек, который, будучи генералом, готов был совершить личный подвиг. И об этом человеке, вот о нем можно говорить много: он взял Казань, он взял Сызрань, он взял много чего, он много бил, но вот как визитную карточку, я бы сказал, что это был человек кристальной честности. Потому что это он захватил золотой запас Российской империи и умер, как и жил, бессребреником.
Д. Володихин
— Ну, наверное, можно провести аналогию с другими героями гражданской войны, рыцарями Белого дела — генералом Марковым, с Дроздовским, с Кутеповым — вот там собрались многие люди такого склада. Ну а сейчас давайте начнем от истоков. Владимир Оскарович Каппель родился...
К. Залесский
— В 1863 году, 16 апреля, в городе Царское Село под Петербургом. Он родился в семье потомственного дворянина Московской губернии шведского происхождения. То есть вот фамилия Каппель, она шведского происхождения, то есть на самом деле мы не можем сказать, шведского она или финского, потому как бы человек прибыл оттуда.
Д. Володихин
— Ну шведов огромное количество жило на территории Финляндии, хотя Великое княжество Финляндское было русским с начала XIX века.
К. Залесский
— И вот оттуда один из его предков, выходец, оказался в России. Служили они все на военной службе, особых чинов не получали. Отец его закончил службу ротмистром отдельного корпуса жандармов, но в жандармское ведомство он перешел из армии, то есть он был боевым офицером, получил когда-то даже солдатского Георгия в боях на Кавказе. То есть, в общем, был служилый офицер, но как бы, так сказать, больших чинов не достиг.
Д. Володихин
— Ну сыну, я так понимаю, военная служба досталась по наследству.
К. Залесский
— Да. Владимир Оскарович получил очень приличное военное образование: он окончил кадетский корпус, и он окончил Николаевское кавалерийское училище. Здесь сыграло, в принципе, семья была небогатая, причем совсем небогатая. Почему же он окончил такие престижные учебные заведения? Дело все в том, что его отец женился на дочери генерала Постольского — то есть дедушка у него был генерал-лейтенантом. А по существующей в России традиции, ну не традиции, а закону, дети и внуки особ первых четырех классов военных, они имели очень большие преимущества при поступлении в военные учебные заведения.
Д. Володихин
— Ну что ж, это преимущество дало России знатного военачальника, в данном случае оно сработало на пользу государству. Где Владимир Оскарович испытывался на полях сражений?
К. Залесский
— Ну сначала он был выпущен в Ново-Миргородской драгунский, потом он стал уланским полком. И сначала он служил в Царстве польском, под Варшавой, в Варшавском военном округе. А в 1906 году этот полк перевели в Пермь.
Д. Володихин
— В русско-японской войне не участвовал.
К. Залесский
— Нет, не участвовал в русско-японской войне. Принял некоторое участие в подавлении беспорядков времен революции 1905-07 годов, но не особо. В принципе, у него была карьера офицера, ну скажем так, хорошего, талантливого, действительно талантливого офицера, в принципе, штабиста. Он сразу показал себя хорошим строевиком, он был прекрасный кавалерист, и лошадей любил до своей смерти. Он оказался очень распорядительным. Он человек, который вышел из небогатой семьи, он очень хорошо относился к солдатам, солдаты его любили. То есть он вот был как это, знаете, отец солдатам, вот он жил их жизнью. Но при этом он сразу стал показывать очень хорошие способности, и поэтому он очень быстро ушел на адъютантские посты. То есть он стал адъютантом эскадрона, потом полковым адъютантом, и из полковых адъютантов — там вариантов вообще никаких, полковой адъютант — это вот трамплинчик для поступления в Николаевскую академию генштаба. И в 1910 году он поступил в эту академию, естественно, прекрасно сдал экзамены, отучился там три года — то есть два курса и один дополнительный, защитил диплом. Причем диплом по автомобильным войскам, использованию автомобиля в районе военных действий. Получил штабс-капитана и начал службу на должностях штабистских. И всю Первую мировую войну от начала и до конца он прослужил на штабных должностях.
Д. Володихин
— Ну а где? Я так понимаю, что на штабных-то на штабных, но на фронте?
К. Залесский
— Да, конечно. Он служил на фронте уже в феврале 1915, до этого сначала вступил, в штабе корпуса прослужил, а уже в феврале 1915 года он уже старший адъютант 5-й казачьей дивизии. Потом он становится старшим адъютантом штаба 1-го кавалерийского корпуса, это временное формирование. Потом старшим адъютантом 14-й кавалерийской дивизии. Вся его служба проходит на Юго-Западном фронте, с австрийцами он воюет. И потом уже, в марте 1916 года, он переходит в штаб Юго-Западного фронта, в управление генерал-квартирмейстера, то есть начинает заниматься оперативной работой и разведкой. Ну попеременно, то оперативной работой, то он возглавлял отделение разведки тоже там в 1917 году, то есть он вот становится, скажем так, оперативным сотрудником. Причем он принимает участие в разработке в том числе планов Луцкого прорыва оперативных.
Д. Володихин
— Который сейчас не вполне правильно называется Брусиловским.
К. Залесский
— Да, Брусиловским. То есть он человек, который, с одной стороны, постоянно выезжает в войска — положено ему там, не генерал-квартирмейстер же будет выезжать, выезжает помощник. Но, с другой стороны, он мыслит все-таки широкими масштабами — то есть не как строевой командир там эскадрона, только на своем маленьком участочке фронта, а он мыслит более широко, то есть он уже может, так сказать, предположить, что такое широкий маневр, как можно обойти противника, то есть он это себе представляют. Он служит, хорошо служит, получает награды. Награды он получает ну не то чтобы, так сказать, орден святого Георгия, потому как...
Д. Володихин
— Ну а орден святого Георгия в большинстве случаев все-таки требует непосредственного участия в боевых действиях.
К. Залесский
— Или руководства планированием. Руководство, не помощь в руководстве, а руководство. Ну он получил все ордена до Владимира 4-й степени с мечами — это очень прилично. То есть он получил Анну 2-й и Станислава 2-й с мечами, и получил Анну 4-й, то есть «клюкву».
Д. Володихин
— Ну объясните нашим радиослушателям, что такое «клюква», далеко не все понимают.
К. Залесский
— Это значит орден Анны 4-й степени, он носился на эфесе сабли или шпаги. Ну в данном случаи сабли, офицерской сабли — маленький значок ордена святой Анны туда назначался, и темляк красного цвета, такого темно-красного, клюквенного, почему и назвали «клюквой» — темно-красного цвета. Это награда, она была, ну скажем так, это была награда за храбрость, она не давалась больше ни за что, то есть это вот было оружие за храбрость. Следующее — это было георгиевское оружие уже вот в этой линейке. То есть это была достаточно престижная награда, и ее не обязательно нужно было получать. То есть в русской армии, в принципе, положено было получать все ордена по ранжиру, то есть один за другим, по порядку, кроме ордена Георгия, естественно. А вот Анну можно было не получать. То есть можно было получить Анну 3-й степени, не получая Анну 4-й, а можно было потом Анну 4-й получить, он так и получил. Анну 3-й он получил еще в мирное время. И, в общем и целом, он дослужился до звания подполковника — это уже в 1917–18 году он получил звание подполковника, награды имел, хороший набор наград. В общем и целом, он был...
Д. Володихин
— А самое высокое что он получил?
К. Залесский
— Орден Владимира 4-й степени.
Д. Володихин
— Орден Владимира 4-й степени с мечами.
К. Залесский
— С мечами, то есть за военные заслуги, скажем так.
Д. Володихин
— Ну да, с мечами — отмечалось то, что, условно говоря, получено если не за участие в бою, то за пребывание в зоне боевых действий.
К. Залесский
— В зоне боевых действий, конечно, да. И поэтому он, скажем так, в общем, это было, это как бы показатель хорошего офицера.
Д. Володихин
— Порядочного офицера.
К. Залесский
— Порядочного офицера. А было у него в 1917 году, у Владимира Оскаровича, были определенные проблемы. Дело все в том, что он был монархист.
Д. Володихин
— Да еще к тому же православный монархист, и очень крепкий в вере.
К. Залесский
— Очень крепким в вере, православным и монархистом, причем монархистом тоже очень крепким.
Д. Володихин
— Ну не для 1917 года сочетание.
К. Залесский
— Совсем не для 1917 года. Тем не менее он был человеком достаточно умным в каком смысле — он не был человеком, который вот на амбразуру сразу бросается.
Д. Володихин
— Избегал открытых конфликтов, ну не был своего рода таким Келлером.
К. Залесский
— Да, то есть абсолютно не был Келлером. Хотя и тоже кавалерист как бы, скажем так. Причем надо обратить внимание, что Владимир Оскарович, он свое кавалерийское прошлое очень пестовал, и тогда, и позже, он всегда ходил в уланских рейтузах и в уланских сапогах кавалерийских — то есть он как бы подчеркивал свое кавалерийское прошлое. Ну это было в характере русской армии, очень любили это подчеркивать. Ну и он решил, что нет смысла вот в той вакханалии, которая творится после февраля 1917 года, что нет смысла вот сейчас идти на алтарь Отечества, лучше все-таки подождать и, может быть, все-таки что-то получится. Вот в таком состоянии он подошел вот, ну скажем так, к корниловскому выступлению.
Д. Володихин
— К главному этапу в своей жизни. Это был обычный средний, разумный, одаренный, но не блистательный офицер. И мы сейчас поставим марш 10-го уланского полка. Каппель служил в уланах, звезд не хватал, но был при деле и четко выполнял свой долг, любил свое кавалерийское прошлое. И мы сейчас его кавалерийское прошлое вам, дорогие радиослушатели, напомним с помощью музыки.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк Константин Залесский. Мы обсуждаем судьбу и героические подвиги генерала Владимира Оскаровича Каппеля, героя Белого дела. Ну что же, мы подошли к 1917 году, Каппель в чине подполковника. Он из армии никуда не ушел, лично никаких мятежей не поднимал, тянул лямку в достаточно сложных условиях, когда в любой момент какой-нибудь там совет солдатских депутатов мог приговорить офицера.
К. Залесский
— Он и хотел, скажем так, совет солдатских депутатов за Каппеля, в общем, взялся. Дело все в том, что, когда произошло выступление Корнилова, Каппель служил в штабе, возглавлял разведотделение штаба Юго-Западного фронта, и естественно, что монархист Каппель поддержал выступление Корнилова.
Д. Володихин
— Напоминайте сразу, когда это было?
К. Залесский
— А это было, соответственно, август 1917 года. Вот он его поддержал. Ну как он его поддержал? В общем-то, мнение Каппеля так особо никого не интересовало — ну подполковник. Там были другие люди — там был Марков, там был Корнилов, да, там был Деникин — то есть там были люди более известные в армии. И поэтому, когда выступление Корнилова провалилось, то на Каппеля, конечно же, поступило донесение по поводу того, что надо бы Владимира Оскаровича, в общем-то, к ответственности призвать. Но нельзя же было весь штаб призвать к ответственности, кто-то должен оставаться в штабе служить. И поэтому его даже повысили — он стал заместителем начальника оперативного управления. Ну, в общем и целом, Каппель уже служить особо не хотел. Потому как, ну кому служить, временному правительству? И 2 октября 1917 года Каппель получил отпуск по болезни и уехал в город Пермь — то есть, где стоял когда-то его полк, где жила его супруга, которую он в свое время украл у семьи, как это ни покажется странным для довольно спокойного характера Каппеля. Семья против была вот этой его женитьбы.
Д. Володихин
— А супруга — за.
К. Залесский
— Супруга была за. А батюшка супруги был действительный статский советник. И он как бы не очень приветствовал, что дочь хочет выйти замуж за сына жандармского ротмистра. И, в общем, семья-то жены согласилась с кандидатурой Владимира Оскаровича только по прошествии многих лет, когда он закончил академию генштаба.
Д. Володихин
— А мы напомним нашим дорогим радиослушателям, что действительный статский советник в условиях Российской империи — это важная птица, высоко летал.
К. Залесский
— Да, это вполне приличная должность.
Д. Володихин
— Ну хорошо. Вот он уезжает в Пермь...
К. Залесский
— Да, в Пермь. И все, и больше на фронт он не вернулся.
Д. Володихин
— Осень 1917 года — здесь начинается, пожалуй, главное, что было в его жизни.
К. Залесский
— Ну то есть вернее пока ничего не начинается. Пока он живет. Я недавно встретил чудесную совершенно фразу Юнгера из его романа «В стальных грозах»: скажите, а что, почему я вас так долго не видел, что вы делали? Говорит: я жил. Вот здесь примерно то же самое. То есть он жил спокойно, никуда не влезая, не принимая никого активного участия, жил со своей семьей. Ну как бы человек предполагает, а Господь располагает. И тут пришли большевики, всех эсеров взяли под мобилизацию, и его тоже зачислили в штаб военного округа. Не то чтобы он служил, но там он числился. А от назначения он отказался — его хотели назначить там начальником отдела штаба округа, он отказался, сказал, что он не хочет этим заниматься, и продолжал как бы, так сказать, вот находиться. В принципе, конечно же, большевистскую власть он не принял на сто процентов. Мы не знаем, к сожалению, есть различные версии, был ли он, участвовал ли он в подпольной антисоветской деятельности — мы этого не знаем. Хотя есть такие варианты. Но надо сказать, что как только большевистская власть в Перми пала — то есть как только чехословаки подняли восстание, Каппель сразу же перешел на сторону новых антисоветских формирований. Это была так называемая народная армия Комуча — Комитета членов Учредительного собрания. Ничего хорошего она из себя не представляла, но это было единственное на тот момент в том районе антибольшевистское формирование.
Д. Володихин
— Условно говоря, Комитет членов Учредительного собрания предполагал, что советской власти еще месяц другой, и она сама собой развалится. Поэтому то, что он сформировал, это был, в общем-то, сброд, украшенный несколькими хорошими офицерскими фамилиями.
К. Залесский
— Да. Причем фамилий этих было очень мало. Кадровый голод колоссальный совершенно. В общем, и целом Каппель, он же штабной офицер, поэтому его-то в штаб назначили сразу. Просто в какой-то момент выяснилось, что в Самаре, куда прибыл Каппель, что там вот организуется дружина, но командовать ей никто не хочет просто вообще, вот от этого слова.
Д. Володихин
— Особенно и некому.
К. Залесский
— Да нет, и некому, потому что там все одни младшие офицеры, а старшие офицеры, если есть, то они точно не хотят.
Д. Володихин
— Побаиваются.
К. Залесский
— Да. И поэтому Каппель просто пришел, сказал: давайте так вот, пока не прибыл кто-то старший из штаба, я буду командовать. И он возглавил формирование самарской дружины народной армии Комуча. Сразу скажем, что вот эти военные действия, которые вела народная армия Комуча, которую в основном поддерживали штыки чехословацкого корпуса, это вот такая фантасмагория, напоминающая партизанщину, что со стороны красных, что со стороны вот этих формирований — их принято называть белыми, хотя, ну в общем, так сказать, эсеров называть белыми, это, наверное, не самое правильное.
Д. Володихин
— Ну они, скажем так, были разными.
К. Залесский
— Да, разными. И то есть если сказать, что основную ударную силу составил чехословацкий корпус, растянутый от Самары до Владивостока по железной дороге, то понятно, о каких силах шла речь. Каппель — да, ну понятно, что офицеров там было совершенно мало, и хороших офицеров было еще меньше. И Каппель возглавил вот эту вот самую первую самарскую дружину народной армии Комуча, которая состояла из 350 человек.
Д. Володихин
— Но для тех времен это, можно сказать, целый полк, чуть ли не дивизия.
К. Залесский
— Это по тем временам.
Д. Володихин
— По гражданской войне.
К. Залесский
— Это даже очень много. И что, и как выяснилось, во-первых, никто, естественно, там не хотел служить в армии, вот вообще. Поэтому эти формирования были небольшие. И, как выяснилось, вот 350 добровольцев во главе с решительным офицером...
Д. Володихин
— На многое способны.
К. Залесский
— Причем на очень многое. Сначала со своим вот этим вот отрядом Каппель решил освободить Сызрань. И несмотря на то, что руководство народной армии Комуча вообще ему ничем не помогало, потому как оно занималось в основном политикой, Каппель был сторонником решительных военных действий. Он пришел, отправился к Сызрани, провел как широкий маневр — это вот Каппель, видимо, когда он был на фронте на Юго-Западном, вот, видимо, тогда он выработал вот это вот для себя, ну внутри для себя вот эту тактику широкого маневра — то есть это такой широкий охват фронта, с заходом в тыл и ударом в тыл. И в результате к чему красные войска были вообще не приспособлены. Если в тылу красных войск появляется белый отряд, красные войска впадают в панику сразу и начинают бежать. В результате Каппель освободил, пока шел до Сызрани, освободил целый ряд мест Самарской губернии, и потом выбил из Сызрани Гайлита с его дивизией.
Д. Володихин
— Кто такой Гайлит?
К. Залесский
— Гайлит — это герой гражданской войны, кавалер двух орденов Красного Знамени, ну то есть один из таких знаковых героев, вот он тогда командовал там дивизией. Его выкинул Каппель со своей дружиной, просто выгнал оттуда и все. И потом пошел постепенно двигаться на Симбирск, потихоньку двигался на Симбирск. И надо сказать, что к этому моменту за него уже даже назначили денежное вознаграждение — 50 тысяч. Каппель рассказывал, что он, просто оскорбив, потому что ну как, 50 тысяч, вы что, ребята? Это обесценивается все. Но важно не то, что назначили 50 тысяч, важно то, что вот к этому моменту у большевиков уже стали знать Каппеля, то есть стали знать, кто такой Каппель. И постепенно со своими успехами, которые вот успех шел за успехом, успех за успехом — то есть Каппель не давал ни одного сбоя. У него было немного людей, но о нем стало быстро известно. Отряд, который постоянно добивается удач, который освобождает Сызрань. Знаете, то есть это город.
Д. Володихин
— И к нему идут люди.
К. Залесский
— К нему идут люди. То есть он несет потери, да, но они восполняются. К нему идут люди, к нему идут пленные.
Д. Володихин
— Итак, Симбирск.
К. Залесский
— Да, итак, Симбирск Он подходит к Симбирску. Симбирск — родина Владимира Ильича Ленина. Вот надо сказать, что сейчас можно вот говорить о том, как мы говорим о Симбирске, какими мы можем оперировать числами личного состава. Вот Симбирск, как написано во всех историях, значит, да, что там Каппель столкнулся с превосходящими силами противника, Симбирск имел на тот момент очень сильный гарнизон, этот гарнизон составлял две тысячи человек.
Д. Володихин
— А у Каппеля?
К. Залесский
— А у Каппеля — нет, у него уже было не 350, ну у него там было порядка 500–700 человек. Каппель подошел к Симбирску. И что он сделал. Он опять-таки решил провести широкий маневр: то есть обойти и частью ударить в тыл. Значит, Симбирск решили красные его оборонять так вот серьезно — родина Ленина, типа, а как положено, на митинге сказано: Владимир Ильич, мы твой город не сдадим, Симбирск будет обороняться до последней капли крови. Значит, ну 21 июня, за один день, Каппель Симбирск взял.
Д. Володихин
— 21 июня 1918 года.
К. Залесский
— 1918 года. И уже, значит, в этот день он был назначен полковником, произведен в полковники, он был назначен командующим действующими войсками народной армии Комуча, которых, в общем-то, так сказать, особо не было. И его 1-я Самарская добровольческая дружина была развернута в стрелковую бригаду, состоящую из двух полков. Общая численность бригады была в конце концов доведена до трех тысяч человек. И вот позже, мы увидим это, то есть мы об этом даже не будем вспоминать, позже на протяжении следующего периода своей карьеры Каппель все время будет командовать различными группами, боевыми группами — Поволжской, Волжской, еще там Симбирской — группами народной армии Комуча. Вот сказать честно, все эти группы представляли из себя ту самую Симбирскую стрелковую бригаду. И небольшие приданные части. То есть все эти группы были вот те самые три тысячи человек, может быть, там с колебаниями до четырех, от двух до четырех тысяч, на самом деле, которыми командовал Каппель.
Д. Володихин
— Я так понимаю, что следующий город, на который он замахнулся после Сызрани и Симбирска, была Казань.
К. Залесский
— Да, причем замахнулся именно он. Потому что командование народной армии Комуча замахиваться на Казань не хотело. Потому как Казань большая, там много войск, это растягивание фронта, и вообще нужно все собирать в кулак и ждать, пока большевики падут.
Д. Володихин
— Сами собой.
К. Залесский
— Ну конечно, а что, они падут, а тут у Комуча есть народная армия. Причем, значит, надо сказать, что ну можно по-разному, скажем так, оценивать. Но я, например, достаточно критически оцениваю действия главнокомандующего всей этой вот армии, полковника Чечека — это чешский полковник, который, в общем-то, полковник такой. То есть если Каппель-то был подполковником, то Чечек был младшим унтер-офицером. В общем, так сказать, он сделал карьеру именно вот так вот быстро вознесся вперед по решению чешского национального комитета. И, в общем, все тормозили. Но несмотря на то, что командование армии Комуча решило действовать по-своему, так сказать, вот то в общем Каппель договорился с рядом полковников — с полковником Фортунатовым, и они решили брать Казань. В том числе у них был даже еще чешский отряд, и он решил брать Казань. Это была, конечно, надо сказать...
Д. Володихин
— Прекрасная авантюра.
К. Залесский
— Да, прекрасная авантюра. Но вот Каппель очень четко понял условия гражданской войны. Не войны Первой мировой — с большими фронтами, а гражданской — она имеет свою специфику. И вот эту специфику Каппель понял очень хорошо.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, о том, что это за специфика, и чем закончилось намерение Каппеля с другими боевыми офицерами взять Казань, мы поговорим чуть позже. А сейчас мне хотелось бы напомнить вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы прерываем наш с вами разговор буквально на одну минуту, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем судьбу и подвиги генерала Владимира Оскаровича Каппеля. У нас в гостях замечательный историк Константин Залесский, который и просвещает нас сегодня. Итак, мы остановились близ Казани, с твердым намерением проверить правильность понимания Каппелем сути гражданской войны и ее идеологии.
К. Залесский
— И суть, которую понял Каппель и которую он начал активно использовать, это то, что гражданская война, она должна проводиться в том числе быстрыми, стремительными ударами, обходами. И ни в коем случае не пытаться создавать какой-то длинный, сплошной фронт и его удерживать — то есть затягивая дыры, постепенно, медленно продвигаясь вперед — ну как научились на полях Первой мировой войны.
Д. Володихин
— Это дело в том, что напасть, ошеломить, опрокинуть, деморализовать.
К. Залесский
— Да. И тем более, что вот как вы абсолютно прекрасно сказали, последнее слово — деморализовать. То есть если в годы Первой мировой войны деморализовать противника очень сложно, то здесь это, наоборот, очень просто. То есть силы противника, даже если они многократно превосходят твои, не факт, что они сильнее. Они могут быть слабее, что, кстати, и доказала Казань. Потому что Казань, когда Каппель, используя корабли, речные корабли, он приблизился по Волге, он подошел к Казани 1 августа, и уже скоро создал угрозу противнику. Советские силы там были достаточно приличные, в том числе там был еще латышский стрелковый полк, который гвардия большевиков. И Каппель опять провел свой широкий маневр — то есть он сделал широкий охват позиций противника, после чего неожиданно в тылу противника появились белые войска. Появившиеся белые войска — красные начали бежать. Но главное не то, что начали бежать красные, латыши бежать не стали. Когда в тылу появились белые, в это время сидевший в Казанском кремле сербский коммунистический отряд майора Благотича перешел на сторону Каппеля. В результате Казанский кремль находится в руках белых, латыши оказались между трех и четырех огней, в конце концов они были вынуждены сдаться. Потери самарского отряда в операции по занятию Казани составили 25 человек.
Д. Володихин
— Ну что ж, насколько я помню, после этого правительство большевиков, оно уже сидело в Москве, впервые подняло лозунг: «Все на борьбу!» Потому что Казань — это была очень серьезная угроза.
К. Залесский
— Казань это была не просто серьезная угроза. Во-первых, да, кстати, после Казани расстреляли латышских стрелков, которые попали в плен. Причем по какому предлогу...
Д. Володихин
— А кто же расстрелял-то, белые или красные?
К. Залесский
— Белые расстреляли. По приговор военного трибунала. Потому что латышские военные стрелки на тот момент были иностранными наемниками, которые воевали на территории России.
Д. Володихин
— Печальная история. Ну что ж поделаешь, война.
К. Залесский
— Ну на самом деле Каппель не принимал участия, это как бы власти, местная инициатива, но факт был. Что такое Казань? Во-первых, в Казани половина золотого запаса Российской империи — это 650 миллионов рублей золотом. То есть сумма колоссальная, по тем временам не рассматривается, то есть это сумма, которую нормальный человек не может себе представить. Потом Казань, во-первых, крупный губернский центр, это крупный волжский город, это крупный торговый центр. Но кроме того, Казань — в Казани находилась на тот момент Академия генерального штаба, которая в полном составе (ее туда вывезли из Петербурга специально большевики), она в полном составе перешла на сторону белых армий, во главе с генералом Андогским.
Д. Володихин
— Ни и плюс еще от Казани до Москвы не так-то и далеко.
К. Залесский
— Ну там главное было, ну да, на Московском направлении там через Нижний Новгород как раз находился. Но кроме того, то что Каппель занял Казань, полностью отвлекло внимание большевиков от Ижевска и Воткинска, где в этот момент начались восстания антибольшевистские. И эти восстания, фактически взятие Казани обеспечило полный успех Ижевско-Воткинского восстания и создания там еще одного очень мощного антибольшевистского центра. По Волге с взятием Казани был прерван поток так называемого камского хлеба, то есть Закамье, где были довольно большие продовольственные ресурсы. То есть, в общем и целом, взятие Казани поставило большевиков в совершенно безвыходное положение. Туда начали в срочном порядке бросаться новые мобилизованные части, туда стали перебрасываться различные подразделения. Туда пошел Тухачевский, армия Тухачевского. Опять-таки ну армия — это по временам гражданской войны, но тем не менее если мы сравниваем с самарской группой, то армия Тухачевского это 7 тысяч человек. И плюс туда пошла не только армия Тухачевского, туда пошла еще вторая армия, в которой еще шесть тысяч человек пошло. То есть, в общем, силы были несоизмеримые.
Д. Володихин
— Но мне хотелось бы, чтобы мы внесли ясность в один важный вопрос. В какой-то момент на Восточном фронте появляется имя Колчак. До этого был Комуч, было такое полусоциалистическое правительство на востоке России. В какой момент появляется Колчак?
К. Залесский
— Колчак вот он еще не появился. Он как раз вот сейчас должен...
Д. Володихин
— Ну достаточно скоро.
К. Залесский
— Вот именно сейчас. Дело в том, что вот Колчак появился в момент тяжелейшего кризиса народной армии Комуча. И вот как раз после взятия Казани, когда большевики стали туда перебрасывать мощные подразделения, начался как раз этот кризис. А Каппель считал, что выход из этого кризиса один: срочно нанести быстрый, стремительный удар на Нижний Новгород.
Д. Володихин
— Условно говоря, разнести в щепы то, что идет против него.
К. Залесский
— Да. Причем они же идут не через Нижний Новгород. И вдруг армия Тухачевского окажется, в тылу у нее взят Нижний Новгород — колоссальный центр, карман России. То есть город, который, не знаю, там по своему промышленному потенциалу в десятке крупнейших городов, промышленный центр, который держит Волгу. И вот ему этого не дали сделать. Все дело в том, что красные активизировались по всему фронту, и правительство народной армии Комуча начало использовать бригаду Каппеля как пожарную часть. То есть из-под Казани ему: срочно надо под Симбирск, потому что там начинается кризис. Каппель грузится на эшелоны, летит под Симбирск, отбивает. В это время, пока он бьется под Симбирском, ему говорят: срочно надо очистить дорогу Сызрань — Симбирск. Он очищает дорогу. Тут, значит, ему сообщают: срочно, под Казанью начинаются бои, начинается наступление красных. Он садится на поезда и начинает, бросается к Казани. И вот это все. А по дороге его останавливают, говорят: надо защищать Бугульму. И он начинает метаться по всему фронту. Не сам метаться, это не его задание. И вот в этот момент появляется Колчак — то есть это осень 1918 года. Каппель мечется со своей бригадой по всему фронту, пытаясь восстановить везде положение, везде, на всех участках, армия Комуча, в общем, рассыпается. Командование армии Комуча, которое осуществляет комитет, в общем, тоже ничего из себя не представляет. И в этот момент прибывает Колчак в Уфу, в Уфимскую директорию, где он становится, вот ему говорят: ты будешь военным министром. И в конце концов Колчак совершает государственный переворот.
Д. Володихин
— Он становится диктатором востока России.
К. Залесский
— Да. Но к этому моменту Каппель как раз прибывает под Казань, которая уже почти сдана, то есть красные уже в Казани. Там полковник Степанов уже удерживает. Каппель что делает? Каппель стремительным ударом выбрасывает с восточного берега Волги все красные войска на западный и останавливает красное наступление. И дает возможность всем этим бренным останкам армии Комуча начать отход к Уфе и прикрывает ее. И в этот момент как раз Колчак становится диктатором. Каппель собирает все что есть, все вот эти разобранные части и сколачивает группировку самарскую, казанскую группу, которая составляет порядка 4,5 штыков и сабель. Ну, в общем, по временем гражданской войны довольно большая сила.
Д. Володихин
— Как бы дивизия.
К. Залесский
— Ну как бы корпус.
Д. Володихин
— А по тем временам, да, правильно.
К. Залесский
— Дивизия. Как раз именно что в ноябре 1918 года Колчак вступает в должность, в январе он ставит Каппеля во главе 1-го Волжского корпуса — то есть эта вот его группировка — три дивизии, по тысяче человек там примерно, причем это все звучит очень так красиво: это, значит, 1-я Самарская, 2-я Казанская, 3-я Симбирская отдельные бригады, также кадровый полк, также кавалерийский эскадрон — ну то есть, кажется, очень большая сила, а там 4,5 тысяч человек. И в этот момент он становится главным резервом Колчака. То есть вернее так: Колчак предусматривает, что он сейчас создаст в своем тылу мощный 1-й Волжский корпус, его наполнит силами под руководством Каппеля, человека, который к тому моменту уже легенда Восточного фронта. Потому что Восточный фронт, в отличие от фронта Южного, очень беден на военачальников, мало их там, их очень мало. И Каппель становится человеком, которого знают по обе линии фронта, он привлекает людей. И Колчак предполагает, что он создаст вот эту группировку, которая как раз ломанет и все это пробьет. Но этого не происходит. Почему этого не происходит? Не хватает времени, к сожалению. Ну Каппеля приходится бросать на фронт, но во главе недосформированного корпуса. Тем не менее в июне 1919 года Каппель получает орден святого Георгия 4-й степени. Хотя, в принципе, тот же самый Деникин или там Юденич, они были против награждения в годы гражданской войны орденом Георгия, но Колчак посчитал, что это возможно. И вот он наградил Каппеля орденом 4-й степени — но вот за Казань, за Симбирск, за Сызрань, то есть за бои еще 1918 года.
Д. Володихин
— Каппель вышел в поле, ударил по красным в районе Белебея, но сил оказалось недостаточно и, в общем, все это закончилось отступлением.
К. Залесский
— Да, все это закончилось отступлением. Хотя, надо сказать, что действия Каппеля, они это вот наступление красной армии очень здорово сбили.
Д. Володихин
— Ну притормозили, да.
К. Залесский
— Да, притормозили. И за это Колчак произвел Каппеля в генерал-лейтенанты и наградил его орденом святого Георгия 3-й степени, что, в общем, ну даже по колчаковским меркам много, хотя Колчак довольно широко давал эти награды. И вот как раз к этому моменту, как раз вот с середины ноября 1919 года мы подходим к тому, что стало то самой славой, которая внесла генерала Каппеля вот в этот самый сонм, так сказать, героев Белого движения — это так называемый Великий Сибирский ледовый поход. Значит, что это такое? Каппель к этому моменту был назначен...
Д. Володихин
— Кто-то говорит Великий Сибирский ледовый отход.
К. Залесский
— Да, отход, можно так. Ну поход по аналогии с тем походом, тем более знак был очень похож. Он был назначен командующим 3-й армии, то есть уже хотя это не очень сказалось на подчиненном ему личном составе, но тем не менее его положение, так сказать, довольно большое. А уже потом, буквально через некоторое время, через полтора месяца, Колчак, который, его лишили практически власти чехи, когда его взяли, Колчак фактически передал Каппелю свои права в качестве главнокомандующего войсками Восточного фронта, то есть он фактически его назначил главнокомандующим.
Д. Володихин
— И генерал-лейтенантом.
К. Залесский
— Да, генерал-лейтенантом, главнокомандующим.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, я напоминаю вам, что это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем судьбу и подвиги генерала Владимира Оскаровича Каппеля, рыцаря Белого дела. У нас в гостях известный историк Константин Залесский, и он нам сейчас рассказывает об этом замечательном человеке.
К. Залесский
— Вот и этот Великий Сибирский ледовый поход что это такое. Это отход белой армии Восточного фронта от, соответственно, там от нескольких городов — от Уфы, ну к Чите.
Д. Володихин
— Ну то есть там было сражение Златоустовское, Челябинское, Тобольское.
К. Залесский
— Красноярск был. То есть это примерно три тысячи верст, довольно большое. В чем сложность.
Д. Володихин
— Сначала бои, потом уже почти в чистом виде отступление, отступление очень тяжелое — морозы, потери человеческие огромные, боеприпасов не хватает, пищи, не хватает, дров не хватает, люди умирают в больших количествах даже без боевых действий.
К. Залесский
— Да, мороз 25 градусов. И что самое тоже важное: чехи держат железные дороги, которые никому не отдают. Полностью контролируют железные дороги и их не предоставляют белым. И снабжать их тоже не собираются. То есть наши союзники, в общем-то, а союзники контролируют Колчака, которого в конце концов увозят в Иркутск и сдают его местному политцентру. Надо сказать, что перед началом Сибирского ледяного похода Каппель объявил войскам, что поход будет очень тяжелый, что до Читы будет идти очень тяжело. И что он разрешает тем, кто хочет сдаться в плен, тем кто хочет, идти домой. Какая-то часть уходит. Значит, в конце концов под началом Каппеля соединились все три армии — сначала он командовал 3-й, потом, значит, все присоединились. Значит, армия шла, под Красноярском она попала в западню, где генерал Зиневич решил поиграть в героя, который закончит гражданскую войну миром с красными. И значит, естественно, из этой авантюры ничего не получилось, кроме как пострадали уставшие войска. И Каппель вот в этом походе, он показал себя как, наверное, вот настоящий вождь: то есть он шел вместе с солдатами, он делил с ними еду, он делил с ними кров, то есть он показал себя человеком, который вот плоть от плоти армии. Он пользовался, естественно, непререкаемым авторитетом. И, забегая вперед, скажем, что после того, как поход закончился, и Каппель уже ушел в мир иной, люди, которые прошли Сибирский ледяной поход, они позже называли всегда себя каппелевцами. Причем эта была такая каста генералов офицеров и солдат, которые считали себя не колчаковцами, считали себя каппелевцами. И, в отличие там от семеновцев, от миллеровцев, от всех остальных, они были каппелевцы — это были люди чрезвычайной стойкости, алмаз такой, как вы хорошо сказали, твердый алмаз, который не колется ни под какими ударами. Сколько народу вышло и прошло в Сибирский поход, в принципе, неизвестно, потому что статистики просто нет. В принципе, надо сказать, наверное, по примерным оценкам можно сказать, что там участвовало 30–35 тысяч человек, дошло до места 25–30 тысяч. Ну то есть вот потери были. Но там почему сложно говорить очень, потому что постоянно к этому походу кто-то присоединялся. И, отходя, он как бы собирал за собой все, что находилось по пути.
Д. Володихин
— И время от времени Каппелю приходилось разворачиваться, наносить контрудары. Были там даже попытки освободить Колчака, были попытки опрокинуть красных уже силами, которых хватало в основном на оборону.
К. Залесский
— Да, это предпринималось. Но надо сказать, что операция по освобождению Колчака, то есть по удару на Иркутск, она была очень неплохо спланирована. Это просто была одна из последних операций, которую планировал Каппель. Он в принципе, вот уже находясь из последних сил, и понимая, что его армия очень ослаблена, в общем и целом, операция была разработана неплохо. А учитывая, что в Иркутске, в общем, ничего не было, чехи ничего не будут делать, понятно, чехи понятно не будут вступать ни в какой конфликт. А рабочие дружины, которые там были под эсеровским политцентром, это, в общем, ничто. То есть в общем, удар по Иркутску, он мог быть обоснован, просто до него было не очень удобно добираться, в том смысле, что там дороги плохие были. И поэтому уже после смерти Каппеля и после расстрела Колчака, естественно, атака на Иркутск была отменена, поскольку ну а зачем, ну что спасать-то, некого спасать.
Д. Володихин
— То есть наступление началось.
К. Залесский
— Началось.
Д. Володихин
— Но в виду утраты обоих вождей оно было отменено.
К. Залесский
— Что произошло с Каппелем во время похода? Он провалился под лед и отморозил ноги. И мало того, что просто отморозил — ну как бы отморозил и отморозил, бывает, можно там растереть, там все, но у него началась гангрена. И в связи с тем, что началась гангрена, было, естественно, необходимо сделать ампутацию. И ему ампутировали, ему не ноги ампутировали, он потерял одну ступню полностью, а у часть другой ступни, пальцы отрезали, причем без анестезии. Но Каппеля это совсем не спасло. В смысле что гангрена-то не началась, но он был чрезвычайно ослаблен, и при этом он постоянно продолжал руководить походом и двигаться, то есть он ехал на лошади. Его сажали на лошадь, он ехал, когда он начинал падать, его просто снимали и клали. И в какой-то момент он понял, что ну просто ничего не может делать: его сажают на лошадь и снимают с лошади. И 21 января 2020 года он передал командование генералу Войцеховскому. Ну то есть сказал, что все, он не может уже ничего делать. И фактически он уже умирал. 22 января, на следующий день, он как раз провел свой последний военный совет, на котором сказал, что необходимо ускорить наступление на Иркутск, освобождение Колчака. И 26 января он скончался — это было на разъезде Утай около станции Тулуй. Недалеко от Нижнеудинска.
Д. Володихин
— Ну что тут сказать. Памятником Каппелю служат те десятки тысяч людей, живым памятником, которых он все-таки в таких страшных условиях вывел, они остались в живых благодаря ему в значительной степени.
К. Залесский
— Да, в принципе, то что было совершено в Сибирском ледяном поход, не имеет вообще никаких аналогов. То есть вот с ледяным походом, который был в 1918 году, это совершенно несовместимо. То есть, в принципе, такой поход вообще невозможен, они не то что до Нижнеудинска, они до Красноярска не должны были дойти ни при каких обстоятельствах.
Д. Володихин
— А они еще сражались при этом.
К. Залесский
— Сражались. И мало того, что они вышли из этого подхода и составили в значительной степени костяк белых войск на Дальнем Востоке, которые еще до 1922 года продолжали сопротивление большевикам.
Д. Володихин
— Даже до 23-го, учтивая Аянский десант.
К. Залесский
— А, ну если учитывая Аянский десант. Я-то имею в виду это Дальневосточная не республика, а какая там...
Д. Володихин
— Земская рать.
К. Залесский
— Земскую рать, да, генерала Дитерихса.
Д. Володихин
— Тело Каппеля, насколько я понимаю, несмотря на тяжелейшие условия похода, все-таки донесли до Китая, он был похоронен в Харбине.
К. Залесский
— Ну сначала его похоронили в Чите даже. Ну дошла армия в конечную точку, и там похоронили Каппеля. Но когда к Чите стали подходить красные войска, каппелевцы отказались категорически оставлять тело своего вождя, и в конце концов вот его...
Д. Володихин
— Похоронили в Харбине.
К. Залесский
— Да, похоронили в Харбине. И его, значит, погребли там вот, в ограде Свято-Иверской церкви. Тогда там поставили на его могиле памятник, крест на голгофе.
Д. Володихин
— Ну то советские патриоты, то советская власть сносили памятник, требовали его снести, и памятник исчез, но осталась могила.
К. Залесский
— Да, в 1955 году наша дипломатия — то есть это так серьезно, на государственном уровне, заставили снести памятник. Но, естественно, могила осталась, холмик, за ним ухаживали, все нормально. И вот в 2001 году инициативная группа появилась, Иркутское казачье войско поставило ему памятник. Ну где он там умер, вот недалеко. И потом было выступлено с инициативой по перезахоронению останков Каппеля из Харбина, ну в Харбине русских-то уже практически и не осталось. И вот эта инициатива, она была осуществлена, и в декабре 2006 года могилу, прах Каппеля из Харбина перевезли в Москву, и 13 января 2007 года его похоронили на кладбище Донского монастыря. И сейчас можно совершенно спокойно посетить могилу Каппеля, на которой, кстати, воссоздано то самое надгробие, то есть крест на голгофе.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу. Мне осталось завершить несколькими словами, резюмировать судьбу Каппеля: честный, храбрый, стойкий, человек долга, рыцарь Белого дела — эти люди как живые драгоценные камни, — поклонимся ему. Ну и мне осталось, во-первых, от вашего имени поблагодарить Константина Залесского. Сказать вам спасибо за внимание. А вот попрощается с вами песня без нас — песня, которую в российский императорской армии в XIX веке, в начале XX века, да и в белых войсках пели над телом павшего вождя, того или иного военачальника. Для окончания передачи, посвященной судьбе Владимира Оскаровича Каппеля, она очень уместна. Прошу вас, послушайте.
Все выпуски программы Исторический час
