Фильм «Крест». Сергей Дебижев

У нас в гостях был кинорежиссер Сергей Дебижев.

Накануне выхода в прокат фильма «Крест» о символике креста и его значении для мировой культуры и каждого человека, мы говорили о том, почему наш гость решил обратиться к этой теме, как проходили съемки и в чем особенности создания фильмов на христианскую тематику.

Ведущая: Кира Лаврентьева

К. Лаврентьева

— Светлый вечер на Радио ВЕРА, здравствуйте, дорогие наши слушатели! Меня зовут Кира Лаврентьева и с трепетной радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя: в гостях у Светлого радио российский режиссер, сценарист, общественный деятель — Сергей Геннадьевич Дебижев. Здравствуйте, Сергей Геннадьевич.

С. Дебижев

— Здравствуйте. Спасибо большое за такую характеристику.

К. Лаврентьева

— Инфоповод нашего сегодняшнего разговора — это ваш фильм «Крест». 26 сентября, накануне Воздвижения Креста Господня, фильм выходит в широкий прокат во всех городах России, где можно будет посмотреть всем желающим. Дорогие слушатели, вот так вот мы начинаем сегодняшний наш разговор, с самой важной информации. Но, вы знаете, Сергей Геннадьевич, что я хочу у вас спросить? Мы еще только отошли от «Святого Архипелага», вот честное слово. В прокате фильм, дорогие слушатели, если вы не знаете, «Святой Архипелаг» — это фильм, такое повествование о жизни Соловецкого монастыря, документальный фильм Сергея Геннадьевича, который шел в прокате девять месяцев. Для документального кино это такая удивительная история, насколько я понимаю.

С. Дебижев

— Беспрецедентная, прямо скажем.

К. Лаврентьева

— В ста пятидесяти городах девять месяцев фильм шел в прокате, при том, что там нет какого-то огромного словесного наполнения, это вот такое молитвенное движение в течение полутора часов с небольшими включениями интервью с монахами, очень аскетично, очень молитвенно и очень осмысленно. И прежде чем спрашивать вас про «Крест», я, конечно, не могу не спросить про «Святой Архипелаг» еще раз, Сергей Геннадьевич, вдруг кто-то не видел этого фильма. Почему, мне кажется, надо с этого начать — потому что и в «Святом Архипелаге» очень много внимания вы уделяете кресту. Фильм начинается с того, что монахи вырубают «Иордань» на Крещение из креста. Дальше опять постоянно идет символ креста. Сами насельники монастыря говорят о кресте, о том, что крест дается человеку от рождения, о том, что это главный смысл его спасения, и очень-очень много диалогов построено на кресте, который является центром нашей христианской жизни. Скажите, пожалуйста, для вас лично почему именно эта тема для съемок сейчас стала центральной?

С. Дебижев

— Мне кажется, что нам сильно повезло, потому что мы оказались свидетелями начала какой-то такой вселенской битвы, потому что силы добра, силы света и силы тьмы столкнулись в серьезном противостоянии, и то, что на наш отрезок вечности, который нам достался, выпала вот эта вот возможность участия или хотя бы быть свидетелем этой битвы — это, по-моему, прекрасно. Никто не знает, что будет завтра. Это удивительное и прекрасное время, когда мы сами можем формировать это завтра, и у нас есть серьезная возможность сформировать, наконец, свое собственное будущее и к нему отправиться. И это, мне кажется, удивительная возможность, её никто не ожидал, это неожиданно Божественное провидение обратило внимание уже свое пристальное на то, что дальше так продолжаться просто не может. И если говорить на разных уровнях об этой проблеме, то получилось так, что людей каким-то способом так запутали, что их удалось переселить в такой двухмерный плоский мир, совершенно материальный, как будто не существует этого колоссального духовного мира, огромного, необъятного, непостижимого, как будто его вообще отодвинули от человеческого внимания, и мне кажется, что вернуть человеческое внимание вот к этому большому духовному пространству, это очень важно. Вот мы начали с картины «Святой Архипелаг», которая действительно нашла такой отклик вообще в сердцах и душах людей. Причина, я думаю, тому, что мы не обращаемся к человеческому разуму и не обращаемся к его инстинктам, как кинематограф обычно, знаете, щекочет, пугает. А мы обращаемся через художественные образы напрямую к душе человека, именно поэтому, мне кажется, вот такой вот отклик, потому как девять месяцев в прокате — это просто абсолютно невозможное, казалось бы, положение дел. Но и в современном мире, если люди не ходят на этот фильм, то его и нет, собственно, в кинотеатрах, а тут такая вот ситуация, не говоря уже о том, что он прозвучал не только на всех наших кинофестивалях, собрав все призы, а он прозвучал и за рубежом, то есть это чистое божественное вмешательство. Когда нам раздают призы в Америке, в Европе, в Индии, в Китае китайский «Оскар», в Королевстве Бута́н, в Сингапуре — это что-то невозможное в принципе, поэтому я, конечно, все это рассматриваю как настоящее чудо о «Святом Архипелаге».

К. Лаврентьева

— Вот эту жажду человека, зрителя, как вы можете объяснить, Сергей Геннадьевич?

С. Дебижев

— Я думаю, что люди истосковались просто по душевному, серьезному, глубокому разговору о сакральных каких-то вещах. Как раз у наших людей, у наших соотечественников, вот у них, в отличие от холодной Европы какой-нибудь, все-таки внутри, в душевных глубинах есть вот эта потребность, есть потребность понять какую-то миссию человека, понять зачем вообще мы на этом свете. Эти вопросы люди перестали задавать. Людей подсадили на какое-то такое цифровое мышление, и они перестали задавать эти важнейшие вопросы и себе, и вообще в публичном пространстве, люди перестали озадачиваться вот этими вопросами смысла человеческого существования, а ведь это главные, ключевые вопросы, это краеугольный камень — зачем мы вообще на этой земле? С какого перепугу мы ее топчем и, ко всему прочему, еще и уродуем во многом? Может быть, нужно как-то повнимательнее обратить свой взор вовнутрь себя, понять все-таки основное предназначение человека, понять его жизненный путь, понять, что он находится не во времени, он находится в вечности. А что это такое? Вечность — это не что-то такое, знаете, фигура речи, а это всё то, что происходило до нас, и все те, кто жили до нас и уже давно умерли, и их свершения, открытия и достижения в разных областях, мы далее следуем, и те, кто еще не появился на свет — это всё единая ткань вечности, мы должны это четко осознавать. И, конечно же, в этом пересечении бесконечности и вечности как раз и рождается крест. Да и человек сам по себе, в общем-то, тоже крест — он ногами стоит на земле, руки его раскинуты в разные стороны, а голова его устремлена в высшие сферы. Поэтому не говорить об этой теме и проходить мимо вот этой важнейшей темы, конечно, всех аспектов этого объяснить невозможно. Это тема, которая настолько сакральна и настолько глубока, что можно только подступиться к вопросам, начать какой-то разговор об этом обо всем: что из себя представляет крест? Каким образом орудие казни и мучений становится орудием спасения? Это в очередной раз подчеркивает то волшебство, которое разлито в нашем мире, то священнодействие, которое и называется наша жизнь, потому что, если мы начнем относиться к жизни, как к священнодействию, нас перестанут мучить вот эти сиюминутные бытовые какие-то мини-проблемы, они всегда были и всегда будут, но главное точно не в них.

К. Лаврентьева

— Спасибо, Сергей Геннадьевич. Конечно, цель христианина — это крест, действительно, цель христианской жизни, центр, суть бытия. Но это же вызов современному обществу, это очень неудобно, это очень некомфортно. Чтобы посмотреть этот фильм, прийти на него, купить билет, о чем-то подумать, нужно понимать, что это не будет развлекательное игровое кино, нужно понимать, что тут не будет шуток, тут не будет какого-то концентрированного веселья и вообще какой-то легкости, к которой мы очень привыкли со своим клиповым сознанием и общей душевной расслабленностью. Знаете, это какой-то бич, болезнь современного человека: мы так много всего делаем и так о многом говорим, но при этом страдаем колоссальной душевной расслабленностью, нет аскезы, нет трезвения даже минимального. Так говорят об осознанности, но осознанность — это же в идеале должна быть аскеза, ты должен очень хорошо понимать, зачем ты живёшь, зачем ты проживаешь каждый свой день, к чему ты идёшь, к чему стремишься. И вот монах из вашего фильма как раз, из Соловецкого монастыря, он говорит о том, что человек, в общем-то, уже рождается, чтобы начать потихоньку умирать, то есть он каждый день приближается к смерти. И в этом смысле, Сергей Геннадьевич, я, конечно, хотела бы спросить, как снять кино о кресте и о том, что мы приближаемся к смерти, и о том, что нам надо думать о собственном спасении, и о том, зачем мы тут вообще все собрались, и время очень непростое, всё это нужно ещё же переосмыслить, вот как не впасть человеку в уныние после этого? Есть ли надежда? Потому что мы же, христиане, знаем и надеемся, что там, где крест, там и Пасха, отражено ли это в фильме?

С. Дебижев

— Ну, во-первых, вы абсолютно правы, наш фильм — это вызов, действительно. Потому что, честно говоря, всё слишком далеко зашло. Вот это бесконечное стремление к комфорту и развлечению, оно хорошо дозированно. Никто не говорит, что тут нужно надеть на себя вериги и начать покаянный путь, и вообще закрыть свои глаза, и отгородиться от всего этого мира. Другое дело, что нужно всё-таки достаточно серьёзно контролировать вот этот вот невероятный поток информационный и развлекательный, который к нам поступает, как минимум, опасаясь за своё здоровье. Вот я считаю, что нужно к тому, что мы смотрим — а это всё нас меняет, это всё с нами остаётся, — относиться очень придирчиво, очень аккуратно, ещё даже более внимательно, чем к еде, потому что современный мир, он очень агрессивен. И мы последние тридцать лет вообще прожили под давлением агрессивной, совершенно чуждой нам, не нашей культуры, и то, что из этого нужно выбираться, то, что нужно попытаться наконец осмыслить, чем же мы богаты, что же из себя представляет наш собственный внутренний мир, не тот, который в нас пытаются инсталлировать, такой общечеловеческий, как бы такой пытается из нас сделать, таких, знаете, дисциплинированных потребителей.

К. Лаврентьева

— Такой гуманный человек, да?

С. Дебижев

— Да, такого псевдогуманиста. Мне кажется, что христиане, они все в борьбе, они все рыцари, они все крестоносцы, и они понимают, что смерть — это не страшное слово, это их главный советчик. Смерть — это наш главный советчик, потому что мы понимаем, что, во-первых, это неизбежно, и что мы должны свою жизнь таким образом построить, чтобы к ее финалу подойти, максимально расширив свой какой-то духовный объем, чтобы нам было что предъявить, собственно говоря, Создателю, потому что вот эти вот весы — это очень важное и, в общем-то, главное и последнее испытание. Это совершенно не противоречит легкости, красоте, удивлению, вообще волшебству нашей жизни, которая ежеминутно нам представляет целый спектр всего самого прекрасного, и поэтому это точно нельзя игнорировать, потому что красота — это одно из проявлений божественной энергии, и научиться ее видеть во всём, и в себе, и в людях, и в природе, и в искусстве, и где бы то ни было, это очень важно. Очень важно перестать смотреть и начать видеть. Вот открыть в себе это духовное зрение — важнейшая задача. А творцы, которые считают, что они имеют право говорить с большими аудиториями, они прежде всего должны посмотреть на самих себя, они должны заглянуть вовнутрь себя: а имеешь ли ты право, достаточен ли твой внутренний объем для того, чтобы ты мог усадить человека в темном зале, в статичной позе, и два часа ему показывать то, что ты придумал? Поэтому в этом смысле документальное кино, но облечённое в художественную форму, а не рассыпающие даты, цифры, этапы, фамилии и все остальное, что выветривается у человека достаточно быстро из его сознания. А если ты в состоянии запечатлевать и создавать вот эти художественные образы, которые обращаются непосредственно к душе человека, минуя его инстинкты, разум — вот это самое главное. Ну и понять, что это за путешествие такое. Вот наш фильм, он как бы ведет человека в иное измерение, в религиозное измерение, посмотреть под другим углом вообще на нашу жизнь, посмотреть, что она из себя представляет, что там, в этом духовном измерении, нет времени, там нет пространства, там царят вера, надежда и любовь, вот что там царит, и там как раз и пересекаются вечность с бесконечностью. Вот мы стараемся говорить об этих вещах, и мне при этом кажется, что наш народ, вот мы уже перестаем быть постепенно народонаселением, перестаем быть электоратом и превращаемся обратно в народ, вот я надеюсь, что эти испытания серьезнейшие, которые выпали на нашу долю, они как раз и сделают из нашей страны большую семью, и из населения нас превратят обратно в народ. И мне кажется, что народ, он уже готов начать вот этот вот большой серьезный разговор о глубинных смыслах бытия.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, мы с удовольствием беседуем, дорогие наши слушатели, с российским режиссером и сценаристом, общественным деятелем Сергеем Геннадьевичем Дебижевым, меня зовут Кира Лаврентьева. И, конечно, мы говорим о фильме «Крест», дорогие друзья, это главный инфоповод — фильм «Крест», который выходит в прокат 26 сентября, накануне Воздвижения Креста Господня, который будет 27 сентября. Недавно мы радовались и смотрели фильм «Святой Архипелаг», если вы еще этого не сделали, дорогие слушатели, обязательно посмотрите, это сердечная рекомендация. Сергей Геннадьевич, сейчас идет упразднение общего смыслового поля, так называемого, у современных молодых людей. Я помню, мои родители, они еще собирались в ламповой атмосфере и обсуждали новый фильм, новости, книги, в том числе тот же «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, который в советское время был под строгим запретом. Все это обсуждалось, знаете, вот так вот на кухнях, за закрытой дверью, и мы, дети, пытались что-то в эти щелочки там увидеть, подсмотреть, подглядеть, и в этом есть огромная суть внутреннего образовательного пространства семьи, когда ты видишь, что людям вообще не все равно, и они все время над чем-то думают. Не утыкаются в гаджеты в любую свободную минутку, а все время о чем-то думают. И в этом смысле с развитием информационных технологий человек стал просто, как никогда, одинок. Он, наверное, никогда не был так одинок, как сейчас. И когда я думала о фильме «Крест», я подумала о том, что он, наверное, (вы меня поправьте, если я не права) создан для того, чтобы человека вернуть, в первую очередь, к самому себе, то есть научиться слышать ту внутреннюю тишину, которая есть вообще-то в душе каждого из нас изначально, вот она нам дана от рождения. Но, с другой стороны, Сергей Геннадьевич, я о чем думаю: ведь вернуться к себе иногда бывает крайне болезненно. Все бегут от себя. У кого есть деньги, бегут в путешествия, развлечения. У кого нет денег, бегут в гаджеты и сериалы, в пустые разговоры, в пустословие — не путать с теми разговорами, о которых я сейчас говорила, про книги и фильмы. И вот этот побег от себя, он манящ и очень романтизирован. А возвращение к себе может быть очень часто болезненным даже для христианина, он думает, что он христианин, а в какой-то момент Господь ставит его в такую ситуацию, что он понимает, что он вообще еще пока даже не приблизился к духовной жизни. Вот эта боль, она знакома вам? Ведь если вы ставите такие вопросы, вы сами этим путем уже прошли.

С. Дебижев

— Ну, мы им идем, наш путь, он не имеет конца, я надеюсь, он просто имеет определенные этапы. И то, что сейчас произошло с молодыми людьми — это, конечно, большая беда, это вот как раз результат воздействия этой агрессивной, чуждой нам совершенно культуры. И, конечно, иногда так задумываешься: Господи, интересно, а вот как бы выглядела сейчас русская культура, если бы не была революция 1917 года?

К. Лаврентьева

— Я часто об этом думаю.

С. Дебижев

— На фоне того, что время от времени у нас возникала настоящая эпоха Возрождения, вдруг концентрированно, в одну единицу времени, жили одновременно такие поэты, писатели, композиторы и художники, что просто диву даешься, как такая концентрация вообще может возникнуть. И это происходило постоянно, то есть одни творцы сменяли других, и появлялись вот эти вот целые, так сказать, оазисы удивительных смыслов, которые они нам транслировали. И вот сейчас ты смотришь на молодых людей, и ты понимаешь, что они очень сильно упростились, у них элементарные способы общения, в их разговорах и мыслях нет глубины. Я вот все время говорю о том, что нужно создавать плеяду новых творцов и выводить документалистику на совершенно новый смысловой уровень, выводить ее на уровень большой документалистики, и в какой-то момент я понял: говорить-то это одно, а что ты сделал для этого? И я вот в этом году набрал группу, мастерскую в киноинституте. Я понял, что нужно сделать что-то практическое. И вот, принимая у них экзамены, я, конечно, их испытывал на знание различных областей жизни, и если пословицы они еще более или менее отслеживают, ну такие простецкие, могут продолжить, то когда речь заходит об устойчивых выражениях, типа «Прокрустово ложе» или там «Дамоклов меч», это просто мимо всё. И не понимая, например, греческой мифологии, не зная ее, невозможно читать Пушкина, ну просто невозможно понять «Евгения Онегина», не имея вот этого багажа. И это катастрофическая ситуация, потому что мало того, что в речь и в способ жизни проникают всякие зарубежные влияния, всё еще вокруг написано на иностранном языке, везде звучит музыка на иностранном языке, и поэтому очень странно, когда, с одной стороны, говорят: «мы строим нашу отдельную цивилизацию», а с другой стороны, продолжается все то же самое. Какая-то колониальная вообще атмосфера. Поэтому хорошо, что выходит, например, указ 809 «О защите традиционных ценностей», но он висит в пустоте до сих пор, нет никаких конкретных шагов, какой-то дорожной карты, как мы должны прийти к построению нашего собственного будущего, которое нам подходит, которое мы понимаем, каким оно должно быть. И попытки загнать людей в этот цифровой концлагерь, попытки загнать их в этот киберпанк, где всё будет виртуальное и цифровое, вот дошло до того, что мы сказали: «нет, мы не хотим», и поэтому, собственно говоря, и была начата вот эта великая битва. Но как её продолжать? Каким образом выстраивать нашу собственную культуру, чтобы она воспитывала вот эту молодёжь, этих молодых людей, так как человек, в общем-то, он, рождаясь на этот свет, в этот самый момент сталкивается с культурой, ему тут же начинают петь колыбельные, рассказывать сказки, легенды, мифы, всякие инициации он должен проходить, потом подключается литература, мультфильмы, кино, музыка, литература, и всё это ведёт человека всю его жизнь до момента, когда он покидает этот свет. И поэтому, наверное, нужно сделать вывод, что культура — это самое главное, это единственное, что оправдывает человека на Земле, вообще его существование, и что от него в результате остаётся. И поэтому нельзя говорить так, что «мы сейчас заняты, у нас сейчас война, а вот потом мы потом разберёмся» — а мне кажется, что ещё во время войны нужно уже думать о том, что будет, когда она закончится, иначе что мы сможем предложить вообще миру и себе самим? Хватает ли у нас у самих вот этого широкого, большого, мощного духовного объёма, когда мы можем сказать, что вот с нас надо брать пример, вот мы такие молодцы, мы одержали победу, и мы вам предлагаем новый мир? Вот мы этот мир как-то понимаем, мы его как-то сформулировали, мы каким-то образом хотя бы для самих себя его вообще представляем? Поэтому очень важна картина будущего. И то, что сейчас заходит речь о создании новой элиты — вот я думаю, что для того, чтобы её создать, нужно сначала покрыть страну доступными и качественными православными школами, кадетскими корпусами и институтами благородных девиц, и вы удивитесь, как через несколько лет у нас появится элита.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. У нас в гостях российский режиссёр, сценарист, общественный деятель Сергей Геннадьевич Дебижев, меня зовут Кира Лаврентьева. Пожалуйста, не переключайтесь, мы вернёмся к нашему интереснейшему разговору через несколько секунд.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, еще раз здравствуйте. Меня зовут Кира Лаврентьева, я с радостью напоминаю вам, что у нас в гостях Сергей Геннадьевич Дебижев — российский режиссер и сценарист, общественный деятель, и мы говорим о фильме Сергея Геннадьевича «Крест», и говорим еще о «Святом Архипелаге». И я вот о чем хотела вас спросить, Сергей Геннадьевич, вы ведь давно с этой идеей заходили в разные кинопространства, чтобы снять качественные глубокие фильмы о русских монастырях, вот эта идея у вас когда возникла? Когда вы вообще начали думать над этим масштабным проектом?

С. Дебижев

— Человек, конечно, не может остановиться, как мне хотелось бы верить, в своем развитии, и так или иначе, проходя по жизненному пути, он отвечает на вопрос, кто он на сегодняшний момент, и каждый раз удивляется, насколько сильно он изменился относительно того, кем он был в прошлом году, например.

К. Лаврентьева

— Слава богу, да.

С. Дебижев

— Да. Не всем это удается, но все-таки мне кажется, что человек, обладающий более-менее каким-то пониманием, насколько сложна, многообразна жизнь, и что она постоянно учит человека, он не может останавливаться в своем развитии, как минимум не должен. И в какой-то момент ты, конечно, понимаешь, что духовные вопросы, они значительно более серьезные, нежели какие-то политические, исторические, это всё материальная история, что называется. А духовная история, она вообще иная, у нее иные цели, у нее вообще иной принцип существования. И когда ты начинаешь внимательнее смотреть на вот этот духовный мир, ты понимаешь, что человек сам по себе, он значительно в большей степени состоит из духа, нежели из тела, и это более духовное существо, нежели материальное, и оставаться ему на вот этом материальном плотском уровне просто неудобно. Все-таки, ежели мы признаём постулат, что мы созданы по образу и подобию в том смысле, что сами мы — творцы, что человек подобен Творцу, он в каком-то смысле даже выше ангелов, как в нашем фильме говорит отец Никита, монах Псково-Печерского монастыря, поэтому ты так или иначе повышаешь свою духовную планку, и так или иначе ты понимаешь, что времени мало, что жизнь человеческая, как говорил Данилевский: «вы с длиной вашей жизни ничего не можете сделать, но с шириной и глубиной просто обязаны». И ты в какой-то момент понимаешь, что времени мало, тебе нужно уже начинать задумываться о вещах вечных, и если ты способен что-то сделать, то ты не имеешь права этого не сделать, вот это основная мотивация. А что у нас самое главное в нашей жизни? В жизни русского человека главное — это, как вот всегда говорилось: за веру, царя и Отечество. И эта формула, вот наша формула: вера, надежда, любовь. Триада Творца — это красота и польза, и доброта, конечно же. Это простые, казалось бы, формулы, но они имеют глубинное измерение, и если на них смотреть не просто как на фигуру речи, а понимать их сакральную суть, вот тут ты понимаешь, что ты просто обязан отдать всё, что у тебя есть и сделать всё, что ты можешь, и будь что будет.

К. Лаврентьева

— Ну да, Богу принести плод какой-то: на Тебе, Господи, посмотри, что мог, то сделал.

С. Дебижев

— Это интересно в том смысле, что мы, конечно, прикладываем максимальные усилия со своей стороны и отдаём всё своё время, и вкладываем, но без Божественного вмешательства «Святой Архипелаг» не прошёл бы такой путь, какой он прошёл, и какой он идёт до сих пор. И, кстати говоря, для тех, кто его не смотрел, он сейчас выложен на пяти самых крупных платформах, его всегда можно посмотреть.

К. Лаврентьева

— Очень легко найти, вообще одна минута. География съёмок фильма «Крест», она широчайшая, это и Иерусалим, Святая Земля, это и Грузия, и монастыри России, и Эфиопия, и пустыня Синайского полуострова. Я даже себе записала, чтобы ничего не забыть. Но, Сергей Геннадьевич, это же мощно, это мощно.

С. Дебижев

— Это было непросто в современном мире, конечно же, я бы даже сказал, это было очень сложно.

К. Лаврентьева

— Очень — русскому человеку где-то что-то снять.

С. Дебижев

— Да. Вот вы только с Грузией ошиблись, потому что в Грузию нас не пустили категорически, мы дважды пытались туда попасть, и оба раза, к сожалению, нас туда не пустили.

К. Лаврентьева

— Но отец Серафим (Бит-Хариби) как-то участвует.

С. Дебижев

— А вот отец Серафим (Бит-Хариби), человек удивительный, вообще всемирно известный монах, который поёт на арамейском языке, его песнопения участвуют в нашей картине. Что касается географии, то действительно, это по-настоящему большой международный проект, потому что «Святой Архипелаг» — это всё-таки в смысле самого места локальная история, понятно, что она очень широка и глубока, но место было определённое, а здесь те, кто ждали «Архипелаг» номер два, они ошиблись, это совершенно другая картина, это скорее религиозно-философское произведение, и, конечно же, здесь должна была быть широта охвата. Тут, само собой, мы ездили и в Псково-Печерский монастырь, и в Богом зданных пещерах снимали, и на всяких удивительных христианских событиях побывали, и, конечно же, доехали и до Соловков в том числе, но православный мир, он огромен. И, конечно, это схождение Благодатного Огня в Иерусалиме, и, конечно, это Эфиопия, как самая большая православная страна Африки, где скальные храмы вырублены в виде креста в вершинах гор, это удивительное место. Понятно, что мы поднимались на гору Моисея, и есть часть библейской истории в нашей картине. Ну и Гонконг, как альтернативная реальность, совершенно иная, состоящая из небоскрёбов и бездушных пространств, вот этого будущего, от которого, я надеюсь, мы отказываемся и будем строить своё собственное.

К. Лаврентьева

— Ну да, верим, что и в Гонконге, конечно, христиане есть, посмотрят фильм и порадуются.

С. Дебижев

— Спасаться можно где угодно, вопрос в том, что вытворяют те силы, которые завладели этим миром, и насколько они ещё сильны, и как долго они будут сопротивляться. Понятно, что каждый человек является полем битвы, понятно, что битва между силами света и силами тьмы, она никогда не прекращалась и никогда не прекратится, просто она иногда обостряется и переходит в такую остро-кровавую фазу. Ну что же делать, так устроен этот мир, и известно же, что ни одна пылинка не сойдёт со своего места без Господнего попущения, поэтому мы должны быть не только зрителями и участниками, но ещё и мудрецами, которые пытаются проникнуть в тайну бытия, пытаются понять, каким образом порок и святость сосуществуют вместе в этом мире. Вот мы пытаемся тоже в этом разобраться, конечно, не давая никаких рецептов, никаких жёстких оценок, мы пытаемся просто ставить эти вопросы, которые, собственно, и правят миром.

К. Лаврентьева

— По какой схеме выбирались всё-таки места для съёмок, Сергей Геннадьевич, потому что они так вот не связаны между собой, на первый взгляд. Может быть, для вас есть тут какая-то связь между ними?

С. Дебижев

— Ну это только на первый взгляд, потому что Ветхозаветная история, где ещё её рассказывать, как не в Синайской пустыне?

К. Лаврентьева

— Это конечно. Ну и Святая Земля, понятное дело.

С. Дебижев

— Да, понятно, что Иерусалим, где происходят важнейшие священнодействия. Однако, если вот так немножко отвлечься, в нашем фильме есть такое одно сравнение между тем, когда мы лет двадцать назад снимали схождение Благодатного Огня в Иерусалиме, и как мы его снимали сейчас, и вот эта разница меня, честно говоря, поразила вообще в самое сердце, потому что тогда, двадцать лет назад, я видел людей, которые благоговейно ожидали схождение Благодатного Огня, а сейчас я увидел людей, которые пытаются зафиксировать на свои телефоны это явление. И даже видно было в телевизионных трансляциях, что Благодатного-то Огня не видно даже самого за экранами этих телефонов. И в этом смысле у нас целая есть страничка в нашем фильме, такой эпизод, связанный с тем, насколько люди поглощены своими гаджетами, насколько серьёзно это испытание, которое они проходят сейчас, насколько их головы погружены, до какой глубины дошло это безумие, что человек не в состоянии выпустить из рук вообще этот прибор, и он ему диктует фактически повестку. То есть получается, что человек, листая новостную ленту, например, он постоянно натыкается на некий контент, который он и не предполагал видеть, и бесконтрольное потребление вот этих изображений, оно, конечно, выматывает человека. Мне кажется, что человек, общаясь целый день с телефоном, тревожные мысли к нему приходят, он впадает в тревожные состояния. Но при этом вот это бесконтрольное потребление изображений, оно ещё ведёт к тому, что люди стали очень избирательны в смысле качества изображения, они стремятся к качественному изображению. И мы в этом смысле, когда пытаемся говорить с молодёжью, мы пытаемся вывести наши художественные образы на такую высоту уровня качества изображения и звука, работая над этим очень серьёзно и вдумчиво, и над цветокоррекцией, и над самим характером съёмок, приёмами съёмок, чтобы в современном мире это не было каким-то просто побочным продуктом, а чтобы это вошло в зону общественного внимания, для этого то, что ты делаешь, должно находиться на высочайшем уровне качества. И я думаю, что те, кто смотрел «Святой Архипелаг», особенно в кино, они обратили внимание на этот уровень качества, цветокоррекции, монтажа, звука, это важнейшие составляющие, поэтому смыслы — это важно, это самое важное, но единство формы и содержания никто не отменял.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, у нас в гостях Сергей Геннадьевич Дебижев — российский режиссер, сценарист, общественный деятель. Меня зовут Кира Лаврентьева. И вот мы как раз подобрались к техническим моментам съёмки. Я, конечно, не могу избежать такого огромного желания блеснуть эрудицией и сказать, что я всё узнала про метод съёмки камерами 6К, дорогие наши слушатели, вот это не 4К и не 2К, это 6К, это когда намного больше пикселей использовано, (простите, я говорю очень таким вот языком, прямо обывательским) но все тончайшие детали съёмки, все съёмки масштабные, все съёмки, даже когда «Святой Архипелаг» снимали, вот выпекание просфор, там же можно вообще даже муку разглядеть, и это настолько потрясает, честно говоря! То есть вы говорите о том, что — да, мы должны заходить с качеством картинки, с качеством звука, с качеством изображения в современный мир, чтобы фактически быть конкурентоспособными, а мне кажется, что это вообще такое вот умиротворение.

С. Дебижев

— Понимаете, тут самое главное — найти гармонию. Никто не говорит, что нужно немедленно отказаться от всех технологий, отправиться к глубинной традиции и начать лаптем щи хлебать — ничего подобного. Я даже думаю, что те нейросети, об опасности которых мы уже можем на сегодняшний день начинать предполагать, и их можно обернуть на пользу дела. Кстати говоря, в фильме «Крест» нейросети частично уже использовались. А что касается того, какие возможности технологические сейчас предоставляют вот эти все современные приёмы съёмок — этим нужно пользоваться в полный рост, потому что ты усиливаешь качество воздействия. Понятно, что, как я всегда говорю, кинематограф — это оружие массового поражения, поэтому очень важно, в чьих оно находится руках. И понятно, что человек, с его воображением, он безоружен просто, он ничем не защищён от вот этого современного наезда эффектов звука, мощнейших каких-то динамичных зрелищ, поэтому, и конечно, если он вдруг сталкивается с тем, что это так же выразительно, но очень важно, полезно, глубоко и осмысленно, то мало того, что он удивлён чаще всего, потому что он не ожидал этого всего, но вот я думаю, люди не ожидали, что когда-нибудь для них что-то будет делаться на таком вот уровне. Это ещё один момент, почему «Святой Архипелаг» так долго держался в прокате — потому что люди рассказывали друг другу, что «ничего себе, мы-то и не ожидали, что для нас кто-то когда-то вообще что-то будет делать на таком уровне», поэтому у нас нет никакого другого пути, как только совершенствовать своё мастерство во славу Божию и двигаться дальше по этому пути, и так мы и будем действовать. Я даже начинаю думать о том, что «Святой Архипелаг» и фильм «Крест» — это путь к некоей трилогии, которая в конце концов должна будет возникнуть. И меня вот сейчас уже больше заинтересовал, собственно, сам человек, и человек, как такое абсолютно уникальное создание, и попытаться посмотреть на него, как будто ты видишь его в первый раз: что это вообще за существо такое — человек, что он из себя представляет, что у него в голове, что у него в душе, что у него в руках? Как он появился и проявился в этом бытии? Мне кажется, это интересная задача, вот, может быть, это будет темой нашего следующего фильма.

К. Лаврентьева

— Вот интригу подвесили, дорогие слушатели, будем ждать, может быть, Сергей Геннадьевич нас удивит ещё раз и ещё раз. Сергей Геннадьевич, вы знаете, я хотела ещё вот что спросить: вы, как режиссёр, когда снимаете фильм, вы однозначно понимаете, что вы увидите в итоге или для вас это каждый раз сюрприз? Есть ощущение, что вы — зритель, который вообще не понимает, как тут всё это вот так вот сложилось в единую канву?

С. Дебижев

— Я сам до последнего момента не понимаю, что это будет за фильм, такой у меня принцип. То есть существует, конечно, замысел, существует тема, существует даже какой-то план такой стратегический, и даже какая-то география намечается, но что мы увидим, с чем мы столкнёмся, насколько эта реальность какой стороной к нам повернётся, какие тайны нам приоткроет Божественное проведение, до какой степени нас допустят в тайны этого мира — это неизвестно, в этом сила документалистики. Ведь игровое кино, которое работает с человеческими инстинктами, там от начала до конца известно всё, что будет происходить, потому что есть сценарий, есть режиссёрская разработка, есть раскадровки, это нужно просто реализовать. Ясно, что там существует мастерство актёров и так далее, но в этом нет постоянного творческого удивления, которое есть в кино документальном, если это настоящее большое документальное кино, я не имею в виду там телевизионное какое-то или что-то такое, в этом и сила, которая ведёт тебя, то есть ты фактически должен войти вот в эту реальность и отследить свой собственный путь, и идти по нему с открытым забралом, и внимательно всматриваться, пытаться изменить вот это вот смотрение на видение, то есть вот это видение — это самое главное. И, конечно, мне было бы совсем неинтересно, если бы всё было известно заранее, поэтому, когда мы уже снимаем огромный объём материала, и вот тут начинается настоящий творческий процесс, вот это настоящая большая творческая задача, каким образом этот колоссальный массив материала превратить в членораздельное высказывание, да ещё и в художественное, потому что одно дело, когда ты рассказываешь о каком-то историческом событии, например, где существует свидетельство определённое, документы и так далее, но мы-то занимаемся совсем другим, мы-то занимаемся символами, мы же занимаемся художественными образами, и поэтому для меня вот этот процесс технологический, он называется «постпродакшн», и вот эти словечки, которые в нашу жизнь вошли, только запутав её, вот это вот настоящая творческая организация пространства фильма — это самое интересное, самое загадочное и самое удивительное, и фильм рождается для меня непосредственно уже на монтажном столе, потом он начинает оживать, когда ему делают цветокоррекцию, потому что кадр можно сделать холодным, можно сделать тёплым, можно сделать из него вечер, можно ночь, с ним в современных средствах нет ограничений вообще никаких, а потом он начинает звучать, когда ещё начинается работа со звуком, не говоря уже о музыке, это сложнейшая симфония, и вот в нашем конкретном случае самое интересное — это, конечно, уже создание этой симфонии на монтажном столе, потому что очень многое из того, что мы снимаем, не входит в картину, очень многое, мы радуемся, что наконец мы увидели, эта тайна открыта, она у нас есть, и это снято и таинственно, и загадочно, и очень тонко, и душевно. Ну и, конечно, когда нас пускают ещё, вот, скажем, когда владыка Порфирий, владыка Соловецкого монастыря, разрешил нам снять монашеский постриг — это, конечно, удивительные вещи. Вообще происходят реально удивительные вещи, потому что, скажем, в «Святом Архипелаге» тот инок, которого мы видим в начале фильма, он в конце фильма принимает постриг, это было открытием и для нас самих, поэтому я всё время пытаюсь войти в эту зону, где заканчивается обычное обывательское представление о мире, перейти эту черту, это непросто и не всегда это удаётся, но когда это удаётся, ты, во-первых, точно знаешь, что это удалось, потому что это всё равно, как когда ты прыгаешь в бассейн, то ты точно знаешь, что ты уже в воде, и вот точно так же, когда ты переходишь вот эту грань такой обычной плотской реальности и попадаешь вот немыслимый, фантастический, волшебный духовный мир, ты это сразу чувствуешь. Мало того, ты в принципе можешь в нём поселиться, ты можешь в нём остаться, ты можешь сохранить в себе ощущение волшебства этого мира. Как сказал в нашем фильме монах, его в миру звали Гоша, так же, как отца Тихона (Шевкунова), он его духовный сын, отец Тихон (Шевкунов) всегда говорит, что у нас было три Гоши, вот Гоша, который сейчас отец Никита, я, ещё там он называет, они вместе, можно сказать, проходили часть жизненного пути. Так вот, монах отец Никита, один из самых мощных иконописцев вообще сегодняшнего дня, он говорит: вы только присмотритесь, в каком волшебном мире мы живём, где деревья растут, а потом они превращаются в стол, где камни превращаются в краски, краски превращаются в картины, и всё это существует в единственном экземпляре, и мы сами в единственном экземпляре, и вот то, что пытаются всё время стандартизировать наш мир, подсунуть нам пластмассовые стаканчики, какое-то одноразовое отношение ко всему, какую-то необязательность, этому нужно как минимум сопротивляться, а как максимум — всячески пытаться создать другую настоящую глубокую реальную жизнь, ради которой этот человек вообще на Земле и существует.

К. Лаврентьева

— Прекрасно, Сергей Геннадьевич, прекрасно! Дорогие слушатели, мы вам с радостью хотим ещё раз сообщить, что в прокат фильм «Крест» Сергея Дебижева выходит 26 сентября, во всех кинотеатрах России вы можете его посмотреть.

С. Дебижев

— Как минимум, в 600 кинотеатрах.

К. Лаврентьева

— И вот, честно говоря, я уже в предвкушении, потому что такой у нас был интересный разговор в течение этого часа. Спасибо вам огромное, Сергей Геннадьевич, спасибо, и помоги вам Господь на всех ваших жизненных путях, в вашем творчестве. В гостях у «Светлого вечера», дорогие наши слушатели, был российский режиссёр и сценарист, общественный деятель Сергей Геннадьевич Дебижев, меня зовут Кира Лаврентьева, мы прощаемся с вами, всего вам доброго и до свидания.

С. Дебижев

— Спасибо. Храни вас всех Господь.

Все выпуски программы Светлый вечер

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Другие программы

Дело дня

Владу Бунину нужно лекарство, чтобы побороть рак крови

Скачать

Владислав и Елена познакомились в зимний день в одном из парков Воронежа. Он подхватил её за руку на скользком склоне, чтобы девушка не упала — с этого началась их дружба. С тех пор прошло уже 10 лет, за это время пара поженилась, и у них родился сын. Жизнь молодых людей была наполнена радостью и семейными хлопотами. Влад собирался построить загородный дом, чтобы быть с родными ближе к природе. Но болезнь никогда не считается с планами.

Не так давно самочувствие молодого человека стало стремительно ухудшаться. И на обследовании в больнице ему сообщили о тяжёлом диагнозе — онкологической болезни крови. Уютные семейные ужины, совместные прогулки и активный отдых — обо всём этом пришлось позабыть. Теперь Владислав всё время проводит в больничной палате, Лена часто его навещает, а сына он видит только по видеосвязи. Однако супруги не теряют надежды, что Влад скоро поправится и вернётся домой. Они признаются, что болезнь сделала их ещё ближе. Слова о любви звучат чаще прежнего, и каждая встреча, как праздник.

Сейчас Владислав находится в активной стадии лечения. Чтобы победить рак крови, ему необходим дорогостоящий препарат, который лишает вредоносные клетки возможности расти. Это ключевой шаг к ремиссии. Но семья молодого человека не в силах оплатить весь курс самостоятельно.

Помочь Владиславу Бунину пройти лечение и вернуться к родным можем мы с вами. Сбор для него открыт на сайте фонда «ДоброСвет».

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Читать полностью

Другие программы

Исторический час

«Роман «Авиатор» — исторический контекст». Анастасия Чернова

Скачать

Гостьей программы «Исторический час» была писатель, кандидат филологических наук, доцент Московского государственного университета технологий и управления имени К. Г. Разумовского Анастасия Чернова.

Разговор пойдет о романе Евгения Водолазкина «Авиатор», как через фантастическую судьбу персонажа этого романа показано изменение людей и общества после революционных событий в России в начале ХХ века, как на месте Соловецкого монастыря возник один из самых страшных лагерей для заключенных и как даже в после падений человек может снова обрести себя через покаяние и обращение к Богу.

Все выпуски программы Исторический час

Читать полностью

Другие программы

Вечер Воскресенья

«Паломничества в современной России». Юрий Минулин

Скачать

Гостем программы «Вечер воскресенья» был руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии, руководитель паломнической службы «Радонеж» Юрий Минулин.

Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере, об интересных людях, повлиявших на этот путь, а также о том, как еще в советские годы он начинал организовывать экскурсии, связанные с религиозными темами, как создавались различные паломнические маршруты и как они развиваются и меняются сегодня.

В начале выпуска — воспоминания о первой экскурсии по московским местам, связанным с Патриархом Тихоном, организованной в 1989 году. Юрий Минулин говорит о том, как экскурсионная деятельность переросла в паломничества, вспоминает церковную молодёжную среду 1970–1980-х годов, чтение Евангелия, участие в богослужениях и поездках.

Обсуждается различие между паломничеством и религиозным туризмом, участие церковных инициатив в туристическом сообществе, создание школы экскурсоводов, развитие маршрутов по России и за её пределами.

Во второй части — рассказ о поездках в Торопец, на Соловки и Синай, о музеях и школах, связанных с именем Патриарха Тихона. Завершается выпуск воспоминаниями о встречах с отцом Иоанном Крестьянкиным и Патриархом Алексием II, о поездках на Синай и соловецкий остров Анзер и о том, почему у каждого паломничества должна быть вершина — и ею должна быть Литургия.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

Диакон Игорь

— Добрый вечер, дорогие друзья. «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У микрофона Кира Лаврентьева.

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

Диакон Игорь

— И я, диакон Игорь Цуканов. Как всегда, в это время мы говорим с нашими гостями в студии на тему «Христианин в обществе», и сегодня у нас в студии очень интересный гость, с которым можно поговорить на очень большое количество потрясающе интересных тем. Это Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», которая существует в этом году, я так понимаю, 36 лет, она отмечает своего существования. Также Юрий Ахметович руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии, и в качестве такой преамбулы еще скажу, что вот служба «Радонеж», паломническая служба «Радонеж», мы сейчас не про радио говорим, а про паломническую службу. Она существует, как я уже сказал, 36 лет, и возят паломников по какому-то широчайшему спектру направлений. Это далеко не только Россия, хотя, конечно, это в первую очередь Россия, но это и Израиль, и Сербия, и Греция, и Грузия, и даже Египет, и даже Китай, насколько я, так сказать, ознакомившись с сайтом, выяснил. Юрий Ахметович, добрый вечер! Христос воскресе!

Ю. Минулин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

Диакон Игорь

— Первое, с чего хотелось начать наш разговор, когда я некоторые ваши интервью читал, готовясь к интервью, к сегодняшнему, к беседе нашей, я обнаружил, что служба-то ваша начиналась в 1989 году с того, что вы организовывали экскурсии по местам, связанным со святейшим патриархом Тихоном, по московским местам, связанным с его служением, с его жизнью. И мне хотелось спросить, а какую роль играет Святейший Патриарх, святой Патриарх Тихон в вашей жизни вообще? Я так по многим вашим замечаниям во многих ваших интервью понял, что это для вас человек, ну, важный не только потому, что с него началась служба «Радонеж», по многим причинам. Правильно я понял?

Ю. Минулин

— Да, вы правильно поняли. Ну, надо сказать, что я по образованию учитель истории. Для меня история и жизнь общества — это не пустые слова, а это жизнь человека и его деятельность в том многообразии, которое может быть в жизни каждого человека. Когда я учился, я пришел в церковь. Это было в последние, скажем так, года моей учебы в школе. Это был 1978 год. Пришел в Богоявленский собор. Мы со своим другом удрали из школы и поехали в Троице-Сергиеву Лавру. Там нам встретился один человек и сказал, а у нас скоро пост. Возьмите конфетку и вы можете, потом это есть уже нельзя. Я не понял, почему это так, а он мне говорит: а пойдем на молебен. Я впервые пошел на молебен. Это 78-й год. Это обычный мальчик из советской школы. Мы пришли в подклет Успенского собора, где покоится Алексей Первый и многие другие. Сейчас уже там покоится Патриарх Пимен, 35 лет, которому было совсем недавно. И там был молебен. Нас окатили водой. Я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: а что это такое? Говорят, благодать. Так мы и решили. Вот понимаете, в следующую субботу я пошел в храм. Что это был за день, я только помню, что март. И так все началось. Ну вот интересно, вы спросили ведь о патриархе Тихоне. Потом была очень интересная христианская среда, людей, молодежи, которая читала Евангелие все 80-е годы. И мы как-то возрастали друг с другом и ездили по святым местам. С матушкой Иулианией, тогда Марией Каледой, или с Васей Каледой, или с кем-то еще мы отправлялись туда-сюда, я очень многих видел тогда, встречал, это были активные люди, это были живые люди, с ними было интересно общаться. Ну вот и еще очень важным моментом являлось, конечно, такое образовательное направление. Ты должен учиться. Вот вся среда: ты должен учиться. Плохо ли ты учился в школе? Хорошо, это не имело значения. Самое главное, ты должен дальше учиться. И вот это образование, это заставляет человека учиться и в христианской среде, в общем-то, в полуподпольной. Самиздат никто не отменял, всё, у меня есть ещё книги, куча самиздата ещё. Вот. На Соловках я их храню. И дело в том, что вот таким образом мы как бы подошли, что нужно учиться, и я поступил в институт, поэтому не смог ходить в Богоявленский собор. Мой институт был совсем рядом, и Крупский педагогический, потому что там ходило много наших преподавателей, могли увидеть, могли отчислить, и много такого. Но вот с этого момента история, она стала, ну скажем, акцентироваться. Она стала реальностью. И надо сказать, что и 80-е, и даже 90-е годы, да и сейчас, всё это для меня живое действие. Действие нашей жизни, и то, как ты к ней относишься, то, как ты в ней живёшь. И вот когда встал вопрос о... Что же мы можем сделать в год тысячелетия Крещения Руси? Я пришел к отцу Кириллу, тогда Кирилл Глебович Каледа, просто Кирилл, мой друг, говорю, Кирилл, а мы можем сделать экскурсию? Почему экскурсию, я могу объяснять, но это длинно, не надо сейчас.

Я уже закончил курсы экскурсоводов, к этому моменту, в 88 году. Он говорит: а как это делать? Я говорю, у тебя есть материал, у меня есть знакомый методист, мы это все можем сделать. А как? Ну, если есть Пушкин в Москве, есть Лермонтов в Москве, Маяковский, почему не может быть Патриарха Тихона в Москве? И в 89-м году, в октябре-месяце, прошла первая экскурсия. Но какая большая была радость, что в это же время, 9 числа октября, был канонизирован Патриарх Тихон. Я не буду рассказывать всей истории, как это происходило и что. Это не моя деятельность в данный момент. Кто-то знает больше, пусть он и расскажет. Самое главное, что мы к этому подошли. Мне иногда нравится выражение «думайте иначе». Ну почему не может быть вот так же? Но самое интересное и важное, что для общества советского это было нужно. У нас первые экскурсии происходили так. Люди приезжали из, ну, скажем так, из какого-то НИИ или завода, у них была экскурсия, потом ресторан, а потом театр на Таганке. Вот сначала они ездили на Таганку, потом они начали ездить на наши экскурсии. Мы провели их 150 экскурсий за год.

Это очень большое количество. Это великолепно. И надо отдать должное. Вот когда вы спросили, для меня это стало исследованием церковной жизни, исследованием себя, исследованием отношения к тем событиям, которые в нашей жизни происходили. Затем я закончил институт и написал дипломную работу «Практический опыт Патриарха Тихона. Русская Православная церковь от февраля 17-го до ноября 17-го». Вот и всё. И её утвердили в 90-м году. Я благодарен нашему преподавателю, который жив и здоров сейчас, и преподает в том же вузе, Ольга Владимировна Розина, которая это разрешила. А наш деканат, ну, ректор учебный совет пропустил.

Диакон Игорь

— То есть это об избрании как раз в том числе святителя Тихона на патриарший престол.

Ю. Минулин

— Ну, практически да. Оппонентом был Цыпин.

Я пошел, попросил, а они утвердили. И вот когда вы говорите, как происходило, вот не случайно следующим этапом было появление, например, как появилось наше знакомство с обществом «Радонеж». В 90-м году в феврале-месяце в Доме культуры «Меридиан» проходило большое собрание, посвященное патриарху Тихону. Там были все. Отец Владимир Воробьев, отец Дмитрий Смирнов, кто только не был.

Все были. А проводило общество «Радонеж». Мы пришли с отцом Кириллом, тогда еще просто Кирилл Глебович. Кирилл, ну надо просто объединить усилия и сделать что-то. Мы пришли и познакомились, давайте мы будем вместе, мы будем экскурсиями, а вы будете своим заниматься. Так и произошло. Февраль девяностого года. И все 35 лет мы дружим и работаем совместно. Вот вы знаете, ну, наверное, это великолепное время открытий и возможностей. И самое главное, вот их, те зачатки или те ростки, не упустить и не потерять до сих пор, потому что мой ближайший друг открыл храм святителя Тихона Патриарха Московского в городе Клин, отец Анатолий Фролов. Ну как вот с ним, с которым мы читали Евангелие в течение 15 лет, мы до сих пор дружим, и не помогать друг другу в том, чтобы храм становился, ремонтировался, люди ходили, а мы ездили, встречались, передавали друг другу опыт, помогали друг другу. И вот это, наверное, и была та позиция, которая была, ну скажем, заложена, я сейчас скажу всё-таки, наверное, кем, это таким человеком, как отец Глеб Каледа. Безусловно, вот этот человек для меня стал, ну скажем, светочем как отец, как семейство, как ученый и как христианин. И то, как он относился к своей жизни, к жизни, в которой он работает, ну скажем, профессиональной и активной позиции. И тогда же появился Свято-Тихоновский институт, с которым нужно было просто помогать, возить что-то, перевозить, тогда все что-то помогали друг другу. И эта общественная жизнь, она дала свои ростки, свои, ну скажем... Прекрасные плоды. Да, она дала свои плоды.

К. Лаврентьева

— Программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА у нас в студии. Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, в одном из интервью, когда вы рассказывали как раз, что начинали с экскурсии про патриарха Тихона, там было имя и митрополита Вениамина Федченкова, скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, чем обусловлен такой интерес к патриарху Тихону тогда и какое значение личность патриарха Тихона сейчас имеет для современного человека? Почему важно молиться патриарху Тихону? Вот если вы внутренне это как-то ощущаете, то будем благодарны, если поделитесь с нами.

Ю. Минулин

— Вы знаете, если вы говорите о том, что было в прошлом, это как открытые врата. Возможность рассказать о человеке. Вы знаете, долгое время мы, когда готовили экскурсию, я думаю, сейчас это меня иногда посещает, всегда, в общем, когда мы готовим какое-то направление, меня посещает такое. Мы готовим о святом или о человеке?

Мы говорим о людях, об обществе или церкви в обществе, или обществе в церкви. Вот это движение тогда очень было важно. Для нас, будучи людьми, верующими христианами, мы должны были рассказать миру о церкви знакомыми им формами. Почему экскурсия о Пушкине? Эта форма знакомая, но перевёрнутая и изменённая. А как нам это рассказать? Мы его ощущаем как светоча. Вот вы знаете, вы задали это очень сложный вопрос. Патриарх Тихон не очень много говорил о каких-то перспективах, возможностях. Скорее, он даже больше иногда сострадал тому, что он не сможет сделать. Он переживал от того, что всё рушится. А вот в наши девяностые годы, восьмидесятые, и в нынешние, я думаю, так же, перенесём это, у нас появляются возможности. И, с другой стороны, у нас появляется очень много сложных периодов, ну, например, закрытость территории, закрытость страны, обусловленность религиозного понимания на сегодняшний день, например, как мы ощущаем себя православными людьми, и мир на нас смотрит по-другому. А тогда, вы смотрите, на Патриарха смотрели, как на последнего из могикан. Ведь тот же самый Павел Корин не смог написать картину. Он же не смог написать. Что ему помешало тогда? Он же всё сделал, все эскизы были готовы. Ну, как бы он готов? И вот это полотно, огромное полотно, я это полотно увидел в 79-м году. И мне тогда сказали,: вот он стоял здесь с кисточкой, хоть бы измазать, а не смог. Что это значило? Вот то же самое и здесь. Что для нас был Патриарх? Для нас Патриарх оказался...

Вот почему в 90-х годах столько было связано с Патриархом Тихоном? Ведь и не только, потому что он был первым, кто прославлен был в лике святых уже в советский период. Не в постсоветский, в советский период. 89-й год — это советский период. Обычный, нормальный. Мы брали автобус, и еще не знали, посадят ли нашего старосту за то, что мы взяли автобус. Ну, потому что его нельзя было брать на это религиозное мероприятие. Уж точно его могли, Царство Небесное ему, отличный человек, Виктор Иванович. Но это было же так. Он патриарх стал для нас как знамя, что церковь жива. Я долго спрашиваю, вот для себя, мы ведь экскурсию делали, естественно, материал очень большой делали тогда. Вот смотрите, в течение ста лет все наши патриархи, Сергий, Алексей Первый, Алексей Второй, Пимен, они думали о

патриархе Тихоне. Почему-то, не говоря о нём, самый большой реакционер для советской власти — это патриарх Тихон. Он олицетворение того, что он, в общем-то, самый реакционный в церкви, а самый реакционный — это его вера. Тихоновцы — его вера, его уверенность, что церковь будет жива.

А они постепенно-постепенно открывают Малый Собор, где начинают варить миро. А ведь рядом Патриарх. Миро варят с ним. А это за 50-е годы. В Донском монастыре. А миро что это? Значит, все миром помазаны. А кто рядом лежит? Яков Анисимович Полозов и Патриарх Тихон.

История лежит. И вот эта история через историю, когда человек воспринимает свою жизнь и наполняется его жизнь, она, наверное, очень такая, скажем, важная, и вот это то, что все 70 лет они думают, размышляют о том, что необходимо, если не прославить, то увековечить имя Патриарха. Прославить, они же не знали, что пройдет только 70 лет, и советской власти не будет. Хотя об этом говорили. И об этом говорили: вы проснетесь, а ее не будет. Я это очень хорошо помню в 91-м году, когда произошли события известные. А это говорили те же самые люди, которые были вокруг Патриарха: Алексей Мечев и Сергий, отец Сергий. Все они воспринимали это временным, но не знали, какое время пройдет.

И вдруг Патриарх решает, Патриарх Пимен, который помнил то время, решает вопрос о том, что они будут канонизировать Патриарха. Если переключаться сейчас, на сегодняшний день, на ваши вопросы, я бы ответил так. 22 февраля 2025 года, в день обретения мощей Патриарха Тихона, я приехал в Торопец. Не первый раз, но приехал в Торопец. И для меня это было время, как будто я встретился с тем человеком, которого я знал очень долго и давно. Я бы не сказал, что нужно обязательно много рассказывать. Я бы сказал так, приезжайте в Торопец, поторопитесь в Торопец, там есть Патриарх. Там всё дышит им, там дышит его жизнью. Вот сейчас, коль я уже переключусь на последнюю часть вашего вопроса, было перенесение мощей Патриарха Тихона в город Торопец. Прошло это 12-го числа, я был только что там.

Диакон Игорь

— Торопец, извините, включусь просто на секунду, это город, где он провёл своё детство, и где он учился в училище. Вот в первом училище, которое он закончил, был второй выпуск. Нужно пояснить для слушателей.

Ю. Минулин

— Я совершенно с вами согласен, но теперь там есть училище, детская школа Патриарха Тихона, там есть дом-музей Патриарха Тихона. Сохранился храм, где служил и отец Иоанн Белавин, папа Василия Ивановича Белавина, и в любом случае он бегал по этим улицам. И надо отдать должное, как люди и священники относятся и поминают его, они его знают, они его помнят. В этом городе около 15 храмов. Они все живы и здоровы. Они все восстановлены. Пешеходные улицы красивы. Но вот там есть единственное место, где жил Патриарх. Причем у нас есть с вами усадьба Патриарха. В этом моменте мы можем сказать, что в мире нет музея Патриарха, а у нас есть.

Вот таких музеев Патриарха ведь почти нет. А у нас есть. И вот здесь тоже интересный вам момент. Почему такое внимание, отношение и у светских людей к Патриарху? Сохранили дом, не разрушили за это время. Там же война прошла. Недалеко Ржев. Там такое было. Ржевский котел, И Великих Лук ничего не осталось. А это город весь живой. И они все думают о том, что это

по молитвам Матери Божьей Корсунской, святителя Тихона, Александра Невского и тех святых, которые их покрывают в этой жизни. И вот возвращаясь к тому, что вот как проходило это, возглавил это все митрополит Тверской и Кашинский Амвросий, и его все, скажем, все наши священники, которые несли эти мощи, понимаете, он как будто пришел в этот город, еще раз, вот этими мощами. Вот эта служба и то настроение, которое было в момент открытия памятника, открытия музея и богослужения, оно свидетельствовало о каком-то единении внутри и общества, и церкви. И надо сказать, ведь вы правильный вопрос задали. Патриарх ведь историческая личность. Очень часто вот к этому отнести нужно. Для меня он как бы раскрывал меня как человека, как, ну, не историка, а как, ну, скажем, деятеля, туристического деятеля, конечно, можно так назвать, того, который много путешествует по нашему миру. Вот и для меня это открытие ну и требующие которые еще потребуется открывать и открывать

К. Лаврентьева

— Спасибо, Юрий Ахметович.

Диакон Игорь

— «Вечер воскресенья», дорогие друзья, на Радио ВЕРА у микрофона Кира Лаврентьева и диакон Игорь Цуканов. Сегодня мы беседуем с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». И вернёмся в студию буквально через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Ещё раз здравствуйте, дорогие наши слушатели. У нас в студии Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.

Диакон Игорь

— Юрий Ахметович, мы вот первые полчаса проговорили о Святейшем Патриархе Тихоне, чему вот я, например, очень рад, но хотелось, конечно, ещё поговорить, собственно, о том деле, которым вы занимаетесь вот уже 36 лет. Занимаетесь вы организацией паломничеств.

И, конечно, мне хотелось спросить, как вы осмысливаете вообще паломничество с точки зрения, ну, просто как верующий человек, как христианин? Что это такое? Это же не просто путешествие, которое организуется для верующих людей. Каков смысл паломничества вообще? Вы наверняка об этом очень много думали за все эти годы, и, наверное, как-то переосмысливали. Вот что вы сегодня могли бы на эту тему сказать?

Ю. Минулин

— Знаете, спасибо вам большое, но, коли вы меня назвали «Паломническая служба «Радонеж» и «Религиозный туризм Российского союза туриндустрии», я всё-таки скажу о двух вещах, которые необходимы. И, наверное, это и связано с Патриархом Тихоном, и с тем, что мы говорили в первые полчаса. Дело в том, что 90-е годы привели к тому, что мы должны были рассказать человеку о Христе. Его благая весть, и Слово Божие, и Евангелие должно было быть донесено. Наверное, это и должно было сказаться. И тогда необходимо было сказать тем языком, который знал человек. И мы обратились к туристическому. Тогда не было паломничества как такового. Ведь паломничество всё-таки это религиозное поклонение и литургическое действие, церковное. А религиозный туризм это познание и изыскание,

изучение. И ничего не надо путать, и ничего страшного. Когда они перекликаются, ничего страшного нет. Другое дело, есть закон один, есть закон другой, и мы им пользуемся. Но в самой-то жизни мы понимаем, что мы едем в путешествия, и сегодня мы с вами, отправляясь в любое путешествие, мы думаем, вот мы посмотрим то-то, то-то, а здесь будет у нас отдых, а потом литургия. Почему? Да будет воскресный день.

Так было очень часто. И вот если говорить о путешествиях, конечно, мы путешествуем очень много. Это Владивосток, Сахалин, Петропавловск-Камчатский, Курильские острова, Байкал, Алтай, Алтай-Монголия, Сибирь. У нас 20 лет есть направление, сибирское направление, которое работает на Енисее, Красноярске, которое возглавляет человек, который бросил когда-то свое дело, немецкую фирму, и занимается путешествиями, прекрасный экскурсовод, замечательный человек и организатор этого процесса. Точно так же было направление на Соловки и Валаам, помогая Валааму открываться, Соловкам помогая им организовывать их пространство и их руководители, которые или друзья или наши ученики. К словоу, ученики они учились в нашей школе, которая называется подготовка экскурсоводов на паломнических маршрутах. Я понимаю, что в данный момент это можно называть и в Крыму, точно так же, как, Царство Небесное отцу Валерию Бояринцеву, который уехал из нашего храма Ильи Обыденного, уехал он в город Алупку, в Алупку я приехал и сказал: а теперь мы будем с вами воцерковлять отдых. Почему? Потому что паломничество и отдых, конечно, тоже несовместимы. С одной стороны. А с другой стороны, почему? Вы не можете отдыхать, а в субботу-воскресенье вы не можете ходить в храм. Мы это взяли в 92-м году, а потом в туризме, в туристических компаниях, и потом в Российском союзе индустрии, в других рассказывали. В Греции, в Италии, в Болгарии, в Черногории, вы должны включить экскурсии по святым местам. И они их включили. На Кипре. Это тогда, когда вы едете отдыхать, они включили экскурсии не только, ну там, к Зевсу к какому-нибудь очередному на Кипре, но обязательно по святым местам, к Кикской иконе Божьей Матери. То же самое было в Болгарии. Синай. Синай это отдельно. Здесь вот давайте все-таки мы здесь... Они это включали всегда, потому что нужно было бы встретить солнце. Ничего подобного, так не делается. Если ты человек религиозный, неважно, паломник или религиозный просто, ты обязан там два дня быть. А не просто подниматься и опускаться. Потому что ты никогда не успеешь попасть на службу. Она начинается в три часа ночи. И что вы хотите? А ты там солнце встречаешь. Так что вопросы есть. И вопросы можно решить так или иначе. Но самое основное. Вот что позволило нам, соединителям, обратиться к туристическому сообществу? Первое, это то, что мы знали, что они такие же люди, как мы с вами. Мы такие же, мы живём в одном обществе. Просто мы расскажем о том, что вот есть церковь, есть богослужение, есть Слово Божие.

Давайте жить вместе, друг с другом, помогать друг другу. Да быть просто человеками. Если ты с ним живешь, он тебя видит то, как ты живешь, то, как ты относишься к своему деланию. А ведь паломническую службу я придумал в девяносто шестом году, название, чтобы акцентировать и понять, что это религиозное, церковное служение, паломническое служение. Слово «служба» — это служение. И когда сейчас им пользуются, мне это приятно. А вот для советского человека, который в 90-е годы был, это было непонятно.

Диакон Игорь

— Там фирма.

Ю. Минулин

— Там фирма, а здесь какая-то служба. Не будем сейчас упоминать сегодняшний день, есть свои особенности, но самое основное. Я завершу этот вопрос, примерно ваш вопрос, таким ответом о туристическом сообществе. Вы знаете, я когда-то вышел с одной из выставок, они большие проходили, я понял нехитрую такую мысль. Вы знаете, с этими людьми я буду крестить детей.

И через некоторое время мне позвонил мой друг из Питера, и сказал: ты к этому относишься серьёзно? Да. Приезжай, у меня сын родился, мне нужно, чтобы кто-то был крёстный. Я поехал. Я поехал, не потому что это счастье. Это счастье, когда тебя приглашают, зовут, и когда ты кому-то нужен. И вот самое основное в паломничестве и в паломнической службе, и в самом служении, чтобы ты не только был нужен, но ты был готов ответить каждый день о своем уповании. Вот. Потому что, ну, вот... Ну, наверное, можно это сказать. Перед тем, как я поехал в Торопец 12 мая сего года, я поехал в Донской монастырь ранним утром на 11 числа и побывал у мощей патриарха Тихона, потом я побывал у отца Даниила Сарычева, которого лично я знал, который нами руководил, когда мы должны были петь мальчишками, и у Александра Александровича Солженицына. Вы знаете, вот каждое паломничество должно начинаться с молитвы, каждое путешествие должно начинаться с проработки маршрута, а у каждого путешествия должна быть вершина, а у каждого паломничества должна быть литургия. А всё остальное — это детали. Как есть, сколько есть, когда есть или где спать — это технические истории. Они должны быть обязательно, потому что он остаётся человеком. И вот здесь мне было приятно, что к нам, как к паломникам, как к людям церковным в том туристическом сообществе отнестись с огромным уважением. Именно поэтому они ходят в храм сами, без нашей помощи.

К. Лаврентьева

— Юрий Ахметович, от Синая до Соловков — так звучит до сих пор девиз паломнической службы «Радонеж». И, конечно, хочется спросить, какие лично у вас есть излюбленные места паломничеств, куда вы возвращаетесь снова и снова с большой радостью и вдохновением?

Ю. Минулин

— От Синая до Соловков. В девяносто восьмом году, когда нам нужно было написать первый наш каталог, мы долго сидели смотрели на лист бумаги. И мой сын все говорил, ну что пишем-то?

И вот так и родилось от Синая до Соловков. Дело в том, что есть одна особенность. И мы, слава Богу, с вами, так как мы все немного историки, и немного занимались ей, и изучали, у каждого народа есть свои вершины путешествий. И вот у российского народа всегда было путешествие на Соловки. Почему? Так с юга были печенеги,

с запада были тевтонцы и товарищи другие. Ну, Сибирь, понятно, не освоена, там тяжело ходить. Куда шли наши просветители от преподобного Сергия? Да на север. Куда шла наша вся, ну, даже экономика? Тоже на север. Где самый большой форпост? Соловки оказались. И это наше, ну, скажем, то наше достояние, удивительное достояние, неизученное достояние. Его так много. Потому что реки закрылись, дороги не проложились, железные дороги прошли левее-правее, а они застыли. Сольвычегодск, Чердынь-Соликамск, и много-многое другое. А почему Синай? Дело в том, что после того, как мы в 80-е годы нашей христианской общины читали Евангелие, следующая книга, было шесть дней творения Библии. И слова, и заповеди Моисея мы изучали на Библии, на тех страницах. И проникаясь тем, что это произошло на Синае, как вершине. У каждого человека, наверное, у общества всегда есть твоя вершина, у еврейского народа была вершина вот эта. И эти заповеди, они же легли в основу всей нашей жизни. Ну, и следующее, очень простое. Они находятся на одной параллели. Это вот, ну, всё.

Диакон Игорь

— Соловки и Синай?

Ю. Минулин

— Да. Если вы проведёте их туда. Не случайно патриарх Никон организовывает Новый Иерусалим. Они тоже находятся на этом. Они все очень близко, по прямой проходят. Оно притягивается. И он, когда строил его, понимая, что больше мы туда не поедем, или долго не можем съездить на Новый Иерусалим, он построил образец, лучший образец в мире. Это я вам подтверждаю, потому что ученый из Америки приезжал, мы его встречали в девяностые годы когда-то, и он изучал очень много, и он просто был поражен этому, ну вот, детищу такому.

К. Лаврентьева

— Синай, монастырь святой Екатерины, соответственно. Там, где находится как раз Неопалимая Купина, мощи святой великомученицы Екатерины чудесным образом туда перенесенные ангелами, ну и место, где Моисей говорил с Богом. Там невероятно, там могила Аарона, там просто всё. Там 10 заповедей даны Моисею. То есть это такое начало нашей христианской истории.

Ю. Минулин

— Оно, с одной стороны, завершение вот этого путешествия, ведь путешествие, любое путешествие, когда тебе дают какие-то заповеди или свод законов, ты к нему должен быть готов, хотя бы чуть-чуть. Или хотя бы тянуться к ним. И вот это там получили. Но я вам могу сказать одно, конечно, это пребывание на Синае, во-первых, восхождение сложное. Второе, это ночь. Третье, это если ты служим, а мы служили Литургию, и, конечно, место. Сними обувь, это место свято. Вот это так. А теперь я вам скажу другой вопрос. Почему на острове Анзер есть Голгофа? Четыре столетия Голгофо-Распятский скит. Храм. И огромная трагедия XX века в этом месте. Голгофа. Вот для меня эти исторические вещи, как и первый ваш вопрос, иногда бывают не отвечены. Я не могу на него ответить. Я могу просто вот перекреститься и встать, и помолиться, и не говорить ни о чём больше. Точно так же, как на Синае. Я просто снял обувь и встал на эту...

был февраль, холодно, ничего, встал, место это свято, сними обувь, сделай что-нибудь. То же самое, вот что можно сказать о Голгофе на Анзере, и потом произойдет наша российская Голгофа 20 века. Вот мне хотелось бы немножко переключить, наверное, на сегодняшний день. Хотелось бы, чтобы больше изучали историю. Знакомились с местами. Вот сейчас очень много ездят по стране. И, наверное, все-таки я переключусь на Торопец быстро, потому что... Почему? Потому что вот в этом городе можно рассказать о патриархе, об Александре Невском,

можно рассказать о космонавтах, в этом городе космонавта два необычных.

Диакон Игорь

— Напомним, дорогие друзья, что это «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, и мы говорим сегодня с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». У микрофона Кира Лаврентьева, диакона Игорь Цуканов. Да, Юрий Ахметович про Торопец еще раз.

Ю. Минулин

— Знаете, мне очень радостно говорить о Торопце, потому что в этом городе есть то соединение исторических и мест. Вот мы с вами говорили о Соловках и о Синае, а здесь, в общем-то, вся наша история нашего государства российского. Здесь и Александр Невский, здесь и Патриарх Тихон. Неслучайно и сама тема: князья и святители появилась в туристическом сообществе Твери. И она имеет сейчас даже государственную поддержку. То же самое. Появляется музей Патриарха. Здесь же проходили такие вещи, которые, в общем-то, необычные. Два человека. Один мальчик и второй. Один уехал в Америку и создал шаттл, а другой уехал в Москву и создал буран. Как вам нравится? Такой музей там тоже есть. И в городах, в этих городах есть необычность. В наших городах. Ну, для чего я это говорю? В нём чувствуется жизнь и особенности нашей культуры. И когда вот пребываешь у дома музея Патриарха Тихона, вот радуйся то, что небольшой город нашёл себе средство.

Сохранить дом, восстановить дом, благодаря... Создать музей, благодаря отцу Георгию Фролову, например, который его 20 лет длили. И на сегодняшний день даже они приняли за такое участие, что будет попечительский совет.

Дом Музея Патриарха Тихона, общественно-церковный попечительский совет, помощи музею. Потому что, естественно, немного осталось вещей и памятных вещей Патриарха, да и много что еще нужно воссоздать, и само методически его выстроить, как рассказывать все. Много вопросов. Вот эта инициатива, вот эта жизнь,

и то, что мы вот видели, что есть школы, например, патриарха Тихона в Торопце. Дети, которые с радостью идут в храм и помогают митрополиту нести его посох.

Это очень приятно и это радует. Молодые папы и мамы приходят с детьми на день встреч мощей Патриарха Тихона. Вот решение. Значит, что-то произошло за 35 лет. Значит, какое-то участие мы произвели. И вот, наверное, Церковь и вот то, как мыслил Патриарх: «Не сходите с пути креста. Идите им, и Господь поможет вам на ваших путях, крестных, двигаться». И когда мы говорим о паломничестве и религиозном туризме, мы, в принципе, должны помнить одно. Самое главное — это вершины или движение к тому, к чему ты идешь. Главное — ради чего ты вступил на этот путь. Чтобы цель, которую ты поставил, она была бы реализована. А вот от нас зависит, вот если говорить о паломнических службах и туристических организациях, которые занимаются религиозным туризмом, зависит всё-таки помочь им раскрыть. Раскрыть вот то многообразие нашей жизни и открыть красоту нашего мира, мира Божия.

Диакон Игорь

— Юрий Ахметович, я ещё хотел, знаете, успеть затронуть, ну что ли, тему сегодня. Вот вы рассказывали сейчас очень много и так как-то вот ярко о 90-х годах, когда очень много чего хорошего начиналось. И ну как-то все работали вот так совместно, да, и огромное количество людей, которых мы сегодня все знаем по именам, вот они все трудились буквально плечо к плечу, локоть к локтю, и среди этих людей, насколько вот я знаю, вы были лично знакомы и со Святейшим Патриархом Алексием, ну, по крайней мере, какое-то общение у вас было, да? И еще вы были, ну это еще до, конечно, 90-х годов, вы лично знали отца Иоанна Крестьянкина, когда вы еще вот в Печоры приезжали. Я не знаю, может быть, если хотите, можем как-то об обоих поговорить сразу, или о ком-то из них. Просто очень интересно ваше личное восприятие этих людей, какими они вам запомнились. Потому что, конечно, сегодня, из сегодняшнего нашего дня, оборачиваясь и глядя на них, мы понимаем, что это и тот, и другой, это люди очень важные для церкви.

Ю. Минулин

— Вы знаете, мне не надо оборачиваться назад. Я всегда их вспоминаю сейчас. Дело в том, что для меня это как бы неестественная жизнь последнего времени особенно, что если то, что мы тогда получили как заряд энергии или заряд душевных сил и благословений, то, и мы сейчас можем исполнить, то это вообще удивительно. Давайте два сюжета. Для меня отец Иоанн... Ну, не забывайте, мы были советскими людьми, мальчиками. Айболит 66 он для меня. Айболит, и мы бежим к нему. Но это не так. И это так. Ну, потому что есть образы, которые тебе складываются в детстве, они переносятся. И приезжаешь, и приходишь в монастырь. Подходишь к человеку, берёшь благословение. Слово «берёшь благословение, подходишь» — это какие-то даже не те слова. Ты просто рядом стоишь и слушаешь.

Диакон Игорь

— Прикасаешься.

Ю. Минулин

— Да. Вот это жизнь, которой ты прикоснулся. И если ты прикоснулся, ты вот в этот момент этим и живёшь и дальше. Вот здесь вот важнейший момент. И он говорит, ну такую, к нему подходит паломница или просто: вот сегодня у нас Сорока севастийских мучеников, я же в монастырь приехала, я должна вот здесь в монастыре быть, храм есть севастийских мучеников? Иди туда. Вот такое благословение. Ну, а меня он спросил следующее: А тебя почему Юра-то зовут? Ну, как тебя зовут? Юра. Юра или Георгий? Да, я умно начал говорить, что есть Юрий Всеволодович Владимирский. Он посмотрел на меня и махнул рукой: Георгий. Как вам? И когда мне рассказывают, конечно, я понимаю, что я Юрий, но я понимаю, что для меня оставлено то, что он мне сказал. И вот эти эпизоды, которые были там в монастыре в 80-е годы, они дали основу... Ну, мое первое паломничество было в 79-м году, во время поста, именно в монастырь Печор.

Вышло пять человек и проследовало по брусчатке от поезда. Пять километров надо было дойти до монастыря. Мы подошли к монастырю, было холодно, но мы были какие-то приподняты, восторжены в чем-то. Раннее утро.

Мы постучались в дверь. Храм, монастырь был закрыт. — Вы куда? — сказал привратник. И здесь нужно было сказать слово — на раннее богослужение. Дверь приоткрылась, и нас пустили. Это было в шесть утра. Поезд приходил рано. Москва-Таллин. Через Тарту. Так и была встреча. А вот об его святейшестве я расскажу, наверное, другими словами. Этому человеку довелось открыть так много, что он открыл, наверное, много сердец и много начинаний но так как всего рассказать нельзя, я расскажу один эпизод. Моя дочь, она поёт и у неё было выступление, Дом союзов, и на каком-то шахматном турнире ей нужно выступить с музыкальным оформлением этого всего, и она своего «Василька» переделывает под новогоднюю песню, удивительная песня, замечательно прошла, но ведь что было перед этим, и она мне это посылает, в этом зале маленькую девочку благословил Патриарх Алексей. Ей было три года, и она это помнит. Это была первая, сейчас я скажу, первая Рождественская елка во Дворце съездов нашей России. И там присутствовал Патриарх Алексей Второй. А она сидела рядом. Тогда это было возможно. И она подошла по благословение.

И она это помнит всю свою жизнь. Три года не помнит. От трёх лет до сегодняшнего. Вы понимаете, вот мне больше нравится тогда, когда человек живёт с этим, переживает, несёт это, доносит до другого человека, и чтобы ему было, ну тому человеку, которому это досталось, радостно, и чтобы он с этим мог идти дальше, потому что каждый из них тебя настраивал на выполнение, ну, скажем, твоей человеческо-христианской миссии, не говоря об этом ничего, а просто благословляя или направляя, или определяя твое имя. Ну, это же понятно. Нас же с вами не крестили, меня не крестили, как Георгия. Нет. Ну, чего так это придумывать-то?

Есть начальник над нами всеми, он Георгий Победоносец, так вот ему пусть и будет с тобой, он же всех нас окормляет.

Диакон Игорь

— Ну а паломничество — это ведь тоже способ как раз нести, как сказать, актуализировать ту память, которая могла бы быть просто памятью, а это способ именно актуализировать какие-то свои переживания, веру, в конце концов, ну вот в реальной жизни, то есть это возможность, ну, делать то, что ты веришь, ну, как бы вот в некотором смысле материализовать, да, и прикасаться к этому тоже руками. Это же тоже, в общем, другой способ, но тоже это об этом.

Ю. Минулин

— Вы знаете, паломничество как таковое — это движение. Движение — взял, взял одежду и пошёл туда. Взял и пошёл на гору. Взял и пошёл на гору, и взял скрижали. Внимание! Любой человек, следующий в путешествие и в паломничество, должен помнить две вещи, которые конкретно. Он должен знать, куда он пойдёт и знать, для чего он встал и пошёл. И вот это вот движение, оно, наверное, самым основным образом, оно же есть в Евангелии, оно есть в Библии, и оно есть в человеке. Человек не может сидеть на месте. Он встал и пошёл. Господь сказал, он пошёл. Движение. Вот это движение, это импульс, это...

Ну, вообще-то, это искра Божия, которая в данный момент должна. Другое дело, почему берут благословение перед паломничеством? То же самое. Ну, у людей много желаний. Надо их немного все-таки систематизировать. И это тоже правильно. То же самое, когда едут в путешествие, надо посоветоваться. Если ты можешь взять гору, ты бери ее. А если не имеешь возможности, ну, может быть, по горке походить здесь, поближе где-нибудь, не будь ты непредусмотрительным или самонадеянным. Ведь данный момент... Но я ещё переключусь на другой момент. Паломничество — это ещё и научение. Это ещё и обучение. Представьте себе, что едет на 8 дней путешествие по Италии или по России. Сколько нужно хороших тем рассказать? Какой должен быть экскурсовод? Почему мы сразу поставили вопрос подготовки экскурсоводов на паломнических маршрутах? Их как бы нет, не существует, есть экскурсоводы. Но на паломнических маршрутах такого ещё нет. Это я могу заявить. Оно будет, но его нету. Туристический экскурсовод есть, а на паломничестве ещё нужно прописать в документах. Но это отдельная тема. Но ведь он есть, и мы должны его готовить. И человек, который едет, он должен получать правильную информацию. Не только правильно ехать, а еще информацию получать. Почему мы обратились в Свято-Тихоновский институт и организовали целое направление по менеджменту?

А сами открыли курсы подготовки экскурсоводов. Потому что без подготовленного человека... И спасибо большое. Патриарх Алексей благословил. Потому что отец Александр Марченко подает всегда на эти документы, что нас благословили 20 лет тому назад, и мы это делаем, если так уж говорить. Но вопрос в том, что подготовленный человек, ведь помогает, не священник. Священник должен молиться. Он не всегда обязан знать что-то и все до конца. Хорошо, если знает. Есть такие. Но экскурсоводы должны заниматься утилитарными вещами, размещать людей, кормить людей еще, и рассказывать, и маршрут прокладывать. И вот тогда он должен быть знатоком. И вот этот момент очень важен. И здесь его нужно обязательно сочетать, соединить.

К. Лаврентьева

— Спасибо огромное, Юрий Ахметович. Дорогие друзья, это была программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. И в студии у нас был Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии. У микрофонов были диакон Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, помощи Божией и новых свершений.

Диакон Игорь

— Ещё заранее приглашаем вас ещё как-нибудь к нам прийти, потому что, по-моему, мы поговорили примерно половину в лучшем случае тем, которые хотелось затронуть.

Ю. Минулин

— Знаете, что мне хотелось бы продолжать? В последнее время у меня встает вопрос, самый основной, что делать сейчас? Вы вот этот вопрос задали, а вот как переключить на сегодняшний день, это очень сложно. У нас общество стало другим, отличающимся от 90-х годов. Меня это больше интересует сейчас.

К. Лаврентьева

— Ну да. Мы это с удовольствием с вами ещё обсудим. Продолжим, мы надеемся. До свидания. Спасибо огромное.

Диакон Игорь

— С Богом. Всего доброго.

Все выпуски программы: Вечер Воскресенья

Читать полностью