Поделиться
Питер Пауль Рубенс. Тайная Вечеря, 1631-1632
Деян., 48 зач., XXV, 13-19.
13 Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста.
14 И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах, 15 на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его.
16 Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения.
17 Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека.
18 Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал; 19 но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
В сегодняшнем чтении воедино сходятся несколько пластов. Здесь и прибытие царя Агриппы в Кесарию, и заинтересованность Феста в разборе непонятного дела апостола Павла, и недоумение по поводу каких-то богословских споров между иудеями — ради которых они готовы даже на убийство. Всё это с точки зрения римских властей — какое-то полное безумие: да какая разница во что и как веровать? Для римлянина — богов — много, религий — много, выбирай, что твоему роду ближе, главное, выполняй свои обязанности и не переступай закон! Предавать смерти человека из-за каких-то вероучительных разногласий — для них выглядит откровенным безумием. Ведь Римская империя потому и стала Великой, что спокойно и толерантно относилась к духовным традициям покорённых народов, не пытаясь их искоренять — если только они не становились причиной политического протеста.
Точка зрения иудеев — прямо противоположная. Есть только Один истинный Бог — Который открыл Себя Моисею, даровал скрижали Завета, вывел евреев из египетского плена и проявлял Себя в различных чудесах и знамениях. Другого Бога — или богов — не существует. Точнее, есть различные духовные силы, но все они относятся к категории тёмных, демонических сил. Всё, что за пределами иудаизма — скверна, мерзость, бесовщина. Только иудеи — «законные дети» отцов веры — Авраама, Исаака, Иакова — и поэтому только они — наследники Божественных обетований. В каком-то смысле только иудеи — «полноценные люди», потому что «знают истинного Бога», а все остальные — второй сорт, гои, «нелюди». Это — фундамент, только на котором и можно стоять.
То Божественное свидетельство о Себе, которое принёс в мир Иисус Христос — которым так вдохновился апостол Павел — радикальным образом отличается от иудейской исключительности. «Бог — говорит Иисус, — может из бездушных камней создать Себе детей — так что нет смысла кичиться вашим происхождением!» И не на печать обрезания смотрит Бог в первую очередь — а в человеческое сердце, чем оно живёт.
Но такая проповедь — с точки зрения иудаизма — это подрыв основ. Если допустить, что Бог любит не только иудеев — лишиться своего духовного превосходства, стать наравне с остальными! Если Тот же Самый Бог, Который открылся иудеям — тоже открывал Себя и другим народам, иными способами — через искусство, философию, красоту мироздания — тогда все равны и никаких «духовных преференций» уже не существует!
Христианство отказалось от иудейского эксклюзивизма и не побоялось с уважением отнестись к духовным традициям языческих народов, постепенно наполняя их христианским содержанием. Христиане отказались маркировать всех по иудейскому принципу «наши — не наши». Потому что все — Божьи. И поэтому под лучами Евангелия бутоны множества народов раскрылись в дивный цветник христианской культуры.
Но и нам сегодня нельзя забывать о том, что прежде чем видеть в другом человеке «религиозного врага», хорошо бы с уважением поискать хоть какую-то святыню в его душе — потому что, быть может, пристально вглядевшись в неё, мы с удивлением обнаружим в этой святыни отражение одного и Того же Господа Бога!
Юлия Вознесенская «Путь Кассандры» — «Пробуждение от грёз»
Поделиться
Фото: Suliman Sallehi / Pexels
Во сне, физическом сне тела, человек проводит треть жизни. А сколько времени уходит на сон души? Не проводим ли мы большую часть жизни, грезя наяву? Таким вопросом задается героиня романа Юлии Вознесенской «Путь Кассандры или приключения с макаронами». Действие романа происходит в недалёком будущем. Лжемессия, то есть, Антихрист, правит миром. Земляне — кроме тех, кто не принял его печати — большую часть времени проводят в так называемой Реальности — в сконструированных компьютерами симуляциях. Юная Кассандра выбрала виртуальный мир рыцарского замка. Однажды она слышит в нём балладу о Спящей Красавице, которая начинается такими словами: «Состарилась, состарилась принцесса».
Удивлённая, Кассандра прислушивается. В балладе рассказывается, как Спящая Красавица, проспав положенные сто лет, проснулась сама, без принца, немощной старухой, которой остаётся только признать: жизнь её прошла во cне.
Для Кассандры наступает прозрение. «А не похожи ли мы все на эту принцессу из баллады?»— говорит она себе и задаётся вопросом, почему ей бывает так тоскливо. Кассандра тоскует, сама того не зная, о подлинной жизни — реальной, живой, осмысленной.
В финале повести мы радуемся за героиню, но ведь грезить наяву можно не только с помощью технологий. «Душа моя, восстань, что спишь?» — слышим мы ежегодно Великим постом, когда в храмах звучит покаянный канон святого Андрея Критского. Но восстаём ли мы? Пробуждаемся ли? Сон души порой бывает трудно распознать. К счастью, Кассандре это удалось.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Элизабет Гаскелл «Жёны и дочери» — «О чём не пожалеем накануне смерти»
Поделиться
Фото: freestocks.org / Pexels
В час смерти человек вспоминает прожитую жизнь. Какие в тот час приходят к нам воспоминания? Писательница Элизабет Гаскелл ставит такой вопрос в одном из эпизодов романа «Жёны и дочери».
Отец семнадцатилетней Молли Гибсон женился во второй раз. К мачехе Молли испытывает неприязнь. В первый день после свадьбы, оставшись наедине с отцом, Молли говорит, что не будет называть мачеху мамой. Отец не возражает, но девушка видит, что он огорчён. Проходит несколько минут, и Молли порывисто говорит:
— Папа, я буду звать её мамой!
— Ты не пожалеешь об этом, Молли, — отвечает отец, — когда наступит твой последний час.
Слова мистера Гибсона — универсальное этическое правило. Принимая решения, стоит подумать: будем или не будем мы жалеть о них в последний час? Кто имеет память смертную, не согрешит вовек, сказал Авва Дорофей, духовный писатель шестого века. Правильная память о смерти не имеет ничего общего с унынием. Напротив, она мотивирует жить полной, осмысленной жизнью. И, конечно, принимать верные решения, о которых мы не будем сожалеть.
Мачеха искренне привязывается к Молли. Так героиня понимает, что отец был прав, и она приняла правильное решение, о котором не будет сожалеть.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Люси Монтгомери «Энн из Эвонли» — «Грех как беда»
Поделиться
Фото: cottonbro studio / Pexels
Как мы относимся ко греху?
Ответу на этот вопрос посвящён один из эпизодов повести Люси Монтгомери «Энн из Эвонли». Шестилетний Дэйви набедокурил: сказал взрослым, что его сестрёнка Дора потерялась. Марилла, приютившая и Дэйви с сестрой, и шестнадцатилетнюю Энн Ширли, главную героиню повести, отправляет мальчика спать без ужина. Энн пытается поговорить с ним по душам, и выясняет, что Дэйви уже неделю не молится. Намеренно. А всё потому, что мальчик однажды услышал, что, если он не будет молиться, с ним произойдет нечто страшное. «Наверное, какие-нибудь страшные приключения», — подумал Дэйви. И перестал молиться в ожидании этих приключений.
— Но ничего страшного так и не произошло, — разочарованно говорит он.
— Произошло, — отвечает Энн.
— То, что меня уложили без ужина? — удивляется мальчик. — Так это ерунда.
— Нет, Дэйви, кое-что другое. Действительно страшное. То, что ты солгал. То, как бесчестно поступил с нами. Это и есть худшее, что могло с тобой произойти.
Притихший Дэйви задумывается. Энн одержала маленькую победу — она научила мальчика видеть беду не в том наказании, которое следует за грехом, а в самом грехе, в том искажении, которое грех неминуемо вносит в душу. И мелочей здесь не бывает. Игумения Арсения Себрякова, подвижница благочестия девятнадцатого века, писала: «Любой грех оскверняет сердце, расслабляет его, делает порочным, слабым, недеятельным, слепым и глухим».
Энн Ширли сумела объяснить Дэйви, чем опасен грех, и мальчик в конце главы принимает решение: «Не буду я больше грешить, оно того не стоит».
Все выпуски программы: ПроЧтение
