Поделиться
Помните, у Бунина в «Чистом понедельнике»:
«…- Тут есть еще Марфо-Мариинская обитель, - сказала она.
Я засмеялся:
- Опять в обитель?
- Нет, это я так…»
Марфо-Мариинская обитель милосердия, один из главных персонажей бунинского рассказа — до сих пор там, на Большой Ордынке. Вот только на нынешней односторонней улице трудно припарковаться. У метро «Третьяковская» работает «McDonald’s». Недалеко располагается Государственное училище эстрадного и джазового искусства. Его часто называют «колледжем», но слово «училище» — дореволюционного, дворянского окраса — звучит на Большой Ордынке более органично.
Здесь рассказчик «Чистого понедельника» своими глазами увидел великую княгиню Елизавету Феодоровну — будущую святую великомученицу. Вот как описывает ее Бунин: «Вся в белом, длинном, тонколикая, в белом обрусе с нашитым на него золотым крестом на лбу, высокая, медленно, истово идущая с опущенными глазами, с большой свечой в руке, великая княгиня…»
Читая снова и снова «Чистый понедельник», я бьюсь над загадкой, что же — что конкретно — так поражает читателя и рассказчика (а может быть, и самого Бунина) в этом образе, который ставит в финале рассказа не точку, но многоточие…
Говорят, ни один художник, писавший портрет великой княгини Елизаветы Федоровны, не оставался доволен своей работой. Красота — ослепительная в реальности — ускользала, когда ее пытались зафиксировать на холсте. Может быть, потому гениальный Бунин не описывает ее лицо — глаза? губы? скулы? — что эта красота уловима только между строк, в самом духе образа, а попытаться передать ее словами — значит, разбить ее?
Думается, загадка этой красоты в том, какой путь прошла преподобная Елисавета к тому моменту, когда рассказчик и читатель «Чистого понедельника» увидели ее во главе крестного хода. Можно сказать, что все главное на этом пути было — как и ее красота — невыразимым.
…Невыразимая любовь к великому князю Сергею Александровичу. Они, венчанные супруги, жили как брат с сестрой — и жизнь без мужа Елизавета Федоровна не могла даже помыслить, не желая расставаться с ним буквально ни на минуту.
…Невыразимая милость к террористу Ивану Каляеву — революционеру, бросившему 18 февраля 1905 года в карету Сергея Александровича бомбу. Елизавета Федоровна своими руками собирала с земли разбросанные взрывом останки тела любимого человека. А на третий день после убийства пришла к Каляеву в камеру — сказать, что прощает его.
…Наконец, невыразимая глубина постижения православной веры — непонятно откуда взявшаяся в немецкой принцессе, получившей протестантское воспитание. Святая Елизавета сразу почувствовала, что и вера без дел мертва, и дела без веры тщетны. Из этого выросла идея Марфо-мариинской обители милосердия.
Именно в этой точке — за несколько лет до революции — великую княгиню Елизавету Федоровну во главе крестного хода увидел рассказчик «Чистого понедельника». Мог ли он разгадать красоту этой женщины — которая уже столько пережила, но которой предстояло пережить еще больше? Читатель в этом смысле богаче рассказчика — он знает обо всех тех ужасах, которые сотворят с ней и с ее близкими большевики, а значит, читатель может догадываться о подлинной красоте великой княгини — той внутренней (и оттого невыразимой) красоте, которую излучают только святые. Свою жизнь со всеми ее трагедиями и испытаниями преподобная Елисавета однажды назвала «дорогой, полной света».
