«Бог помогает сделать правильный выбор»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Анна Леонтьева, Кира Лаврентьева, Алла Митрофанова, а также наш гость — настоятель Спасо-Преображенского Пронского монастыря в Рязанской области игумен Лука Степанов — поделились светлыми историями о том, как в момент сложного выбора Господь помог принять правильное решение.

Ведущие: Анна Леонтьева, Кира Лаврентьева, Алла Митрофанова

---

А. Леонтьева

— Добрый светлый вечер. Сегодня в наших «Светлых историях» наш гость — игумен Лука (Степанов), настоятель Спасской Пронской пустыни, завкафедрой теологии Рязанского Государственного университета, мои дорогие, любимые коллеги: Алла Митрофанова и Кира Лаврентьева, с вами Анна Леонтьева. Сегодня мы делимся с вами нашими светлыми историями, наша тема — «Бог подсказал правильное решение, как сделать правильный выбор». Тема непростая, но игумен Лука, батюшка, наверное, если вы эту тему выбрали, то знаете какие-то истории. Она не то чтобы непростая, на самом деле Бог всегда подсказывает нам правильное решение. Мне кажется, она непростая в том, что мы не всегда умеем эти правильные решения услышать и вообще в них вслушиваться.

о. Лука

— Знаете ли, тут что считать правильным решением? Чаще всего всё-таки мы это недоумение интерпретируем в вопрос: «как узнать волю Божью? Правильно-неправильно, повезло-не повезло, угадал-не угадал, случилось, как я хотел». Бойтесь ваших желаний, ибо они сбываются. Так что мы, например, даже никогда о святом не говорим: «у него была сильная воля». У него была не сильная воля, а у него была воля, подчинённая воле Божьей, она сильная или слабая? Так что, по-хорошему, выбор правильный — для нас, христиан, во всяком случае, — состоит в том, чтобы оказаться в фарватере, так сказать, воли Божьей, а не вопреки ей избрать, если что-либо нам предоставляется на выбор.

А. Леонтьева

— Согласна, но именно вот эти истории о том, как человек услышал волю Божью, я вот готовилась к программе и до последнего момента не представляла себе, что рассказать. Может быть, у вас, батюшка, есть какие-то истории, которые как-то вот показали бы пример того, как вот это вслушивание воли Божьей, как я и начала говорить, оно же и есть то самое, чего нам не хватает. Может быть, у вас есть какие-то истории, где вот человек слушал и слышал, и услышал?

о. Лука

— Для нашего современного монашества немногочисленного, кажется, самые увлекательные на этот счет истории о том, каким образом все-таки человека Господь приводит в обитель в наше время, которое вроде бы как не располагает к этому образу жизни. Один такой Богом просвещенный иерарх не так давно говорил, я был свидетелем, что сейчас такое время, что народ, молодежь особенно, в монастырь совсем не настроена идти, сама обстановка окружающая, воспитание, и даже христианское, даже при храмах возрастающая молодежь как-то не включает в число своих приоритетов монашество. Ну, куда, зачем? Нет такого идеала, он как-то затуманен. Понятно, что во все времена и образ Пресвятой Богородицы, и девственника Иоанна Богослова, любимого ученика Христова, было ориентиром такой совершенной принадлежности Богу. Ну, а уж IV век, появление этих оазисов духовных, этих кущ монашеских среди египетских пустынь, появление такого уже монашеского образа жизни как реакция на общедоступность христианства. Стали все христианами, и какая-то напряженность внутреннего стремления к Христу, к совершенному исполнению заповедей Божьих проявилась в уходе из мира. Мало того, это-то и стало называться подлинным христианством, идеалом христианства. И в наше время, очень интересно, вспоминая свои шаги по жизни монашеской, начиная с поступления на Афонское подворье, это монастырёк в центре Москвы, начало 90-х годов, и ту замечательную братию, которая и поныне остается на этом служении, на этом поприще, конечно, изумляешься Промыслу Божьему и удивительным этим линиям жизни, которые некоторых уже привели к игуменству, к жизни на Святой горе Афон, там часть нашей братии, которая в эти 90-е годы начинала своё послушничество, монашество, сейчас несут своё послушание в Свято-Пантелеимоновом монастыре русском на Святой горе Афон, и это такая радость общения с ними, продолжения дружества именно с точки зрения удивительного Промысла Божьего об изъятии в наше такое время кучерявое и располагающее более к какому-то выживанию и освоению каких-то всё-таки, жизненных благ для себя, прекрасно если совмещенных ещё с верой Христовой, с церковным служением, а тут вот практически в подражании святым отцам прошлого, так что вот для меня особенно восхитительна и утешительна дружба такая духовная и моя всегдашняя молитва, надеюсь, она взаимная, с теми братьями, которые продолжают своё служение на Святой горе Афон в Пантелеимоновом монастыре, при том, что дороги их в монашество были такими неочевидными. Без имён буду рассказывать, вообще основной поток молодёжи — речь-то идёт о молодёжи, что особенно актуально, — пойди ты, заставь молодёжь отказаться от темы личной жизни, сейчас это самая главная наша задача, мне кажется, национальная — убедить молодёжь в том, что надо, удержавшись от порывов плоти и воодушевления создавать всякие затейливые парочки, бойфренды, всё-таки сориентировать на святыню и полноту бытия в супружестве, с детками.

А. Леонтьева

— Ой, сколько заплакало сейчас радиослушателей у микрофонов.

о. Лука

— Сейчас идет у нас год у нас семьи и задачи демографические, а мне-то кажется, всё должно сводиться к возвращению понимания — а это в контексте только христианского мировоззрения возможно, — возвращению настроя на святыню православного супружества, на вот эту самую красоту пожизненного единства супругов с изобилием деток, которых уж пошлёт Господь, а как раз не очень я сейчас это замечаю в деятельности разных структур общественных и государственных, вот к этой самой святыне, потому что это связано впрямую с христианским просвещением молодёжи, которое у нас очень даже хромает, а система образования просто категорически отвращена от такой задачи. И вот в контексте всего этого, если мы даже и говорить-то о монашестве сейчас не сильно расположены, именно потому что, кажется, оно сейчас в общественном сознании не является идеалом, а является просто странностью, чудачеством, но так всегда бывало во времена духовного охлаждения, по разным причинам, в разных народах православных, хотя есть замечательная мысль одного из святых о том, что чем больше в народе девственников и девства, тем больше будет у этого народа детей и народонаселения, поскольку именно духовные такие центры, которыми являются для народов монастыри, как в жизни нашего Отечества, Троице-Сергиева Лавра, другие наши великие обители, вокруг которых уже создавали, и как-то, если не непосредственно территориально, то во всяком случае с оглядкой на них, с духовным советом развивалось Отечество и наше самосознание национальное. Ну вот среди всей этой реальности оказаться в обители, сейчас об этом и фильмы снимают, очень интересно народу бывают, вот «Непослушник», «Монах и бес», и какая-то любопытная ситуация, но с точки зрения интриги, вдруг какая-нибудь светская девица такая с легкомысленными настроями оказывается среди бородатых таких и сосредоточенных мужичков, и тем не менее, ничто человеческое оказывается не чуждо и всякие искушения, это любопытно исследовать, но на практике, действительно, созидать монашеские общины и пожизненно оказаться в русле этой жизни удивительно и таинственно. И та самая молодежь, которая собиралась в те 90-е годы, приходила из таких разных приключений, сейчас, знаете, традиционно пополнение монашества из критических ситуаций жизненных, вот после тюрьмы выходят люди, и те, кто воцерковились за решеткой, бывает, как раз осторожно возвращаются к мирской жизни, и для них побыть в монастыре — это очень важное переходное такое состояние, потому что ты еще добровольно ограничен в каком-то исполнении своей воли той самой, от которой и всякое зло, и при этом ты уже все-таки как-то социализируешься. Следующий источник — это пороки, разные зависимости, которые возникают у молодежи, и это тоже напасть такая трагическая нашего времени. И эти зависимости, которые ставят уже человека достаточно молодого перед лицом смерти, достаточно неизбежной и скорой, побуждают его очень часто запрятаться от мира в стены обители, поэтому очень многие трудники, которые сейчас подтягиваются, как раз вынуждены, как бы выталкиваются из мира вот этой необходимостью.

А. Леонтьева

— Ну и, наверное, они также полагаются на помощь Божию в выходе из своих страстей.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с вами Анна Леонтьева, в программе «Светлые истории» принимает участие его имена Лука (Степанов), настоятель Спасской Пронской пустыни, завкафедрой теологии Рязанского государственного университета. Со мной мои дорогие коллеги Алла Митрофанова и Кира Лаврентьева. Батюшка, ну я чувствую, что вот у вас такое, достаточно большое полотно рассказа о том, как вот этот, самый, может быть, сложный выбор — выбор отрешиться от мира и пойти в монахи, из каких источников, как он делается. Может быть, вы скажете два слова как у вас это было, если это возможно?

о. Лука

— Да тоже крайне несовместимым может показаться моё домонашеское существование и такой выбор, и я-то это сознавал, когда в бытность моего принятия решения я просил духоносных батюшек того времени, они тогда ещё были живы и в Псково-Печерском монастыре, и близкие мне по московской церковной жизни, то я просил помолиться, говорил, что у меня вот такое желание есть, а я понимаю, что я к этому не предназначен с точки зрения способностей. Читали же жития святых, кто-то ещё во чреве матери молоко материнское по средам пятницам не принимает, со сверстниками в игры не играет, а из лаптя кадило делает, и кадит, изображает службу, кроткий, сразу богобоязненный. А у меня-то получилось не так, первая стихия моего юношеского бытия это театр, лицедейства, это ГИТИС во всей его красе, и в качестве студента, выпускника, преподавателя там, и, конечно, вот эта постепенная решимость, созревшая в сердце моём — поступить в монастырь, для меня и самого несколько прекрасное чудо и удивительное событие, которому я бесконечно рад, но отчитаться о нём удивительно трудно. Когда пришлось расстаться с этой любимой мной профессией, как-то почувствовал сначала трещину, а потом отчуждение от неё, потом так же не сложилось, можно сказать, в тех же примерно словах, и супружество, венчание, то есть путь к нему был, такой христианский, жениховский, но до результата дело не дошло, и появилось какое-то недоумение внутри, и вопрос к Промыслу Божьему, со мной свершающемуся, для чего это: получать ли новую профессию или искать новую невесту, если здесь не сложилось? Для себя я мог просто ответить: нет, новые профессии мне никаким боком неинтересны, я не могу чем-то заменить моё любимое театральное служение, которому я искренне был предан всей душой, и когда я с ним расстался, то не для того, чтобы — понимаю я со временем, не для того, чтобы получить какую-нибудь другую профессию, хотя я вроде бы не белоручка и не настраивался по жизни сибаритствовать, жениться на богатой и ни о чём не хлопотать. (смеются)

А. Леонтьева

— Это такое клише монашеское, что живут на всем готовом.

о. Лука

— Да. А в отношении невесты то же самое, ну думаешь, вот не зря ли обиделась девушка? Конечно, зря обиделась, если бы я её променял на кого-нибудь, а я сразу несостоявшийся брак как-то воспринял, как несостоявшийся брак по жизни для меня. Не потому, что она плоха, она была во всех отношениях прекрасна...

К. Лаврентьева

— Раз с ней не получилось, то ни с кем.

о. Лука

— Ну, видимо, так, при том, что мы всё-таки уже были прихожанами храма нашего, батюшки, и отношения были, слава богу, такие, как всё-таки в христианстве принято, целомудренные, потому что в ином случае, как это чаще в наше время бывает, что называется, как порядочный человек, был бы несколько обязан. А в данном случае, хотя и подготовка уже была на всех парах, но тем не менее, сознание того, что пока обеты не даны и каких-то посягательств на невинность не в традиции церковных отношений таких, жениховства, то остаётся эта самая свобода. И вот это недоумение того, что ни невеста другая не нужна, ни профессию другую получать нет расположения, вот это меня навело на мысль, что есть такой-то другой путь. Ну, понятно, что я знал о монашестве, но никаким образом себя с ним, конечно же, не ассоциировал, наоборот, несколько легкомысленные мои повороты жизни студенчества театрального, я крестился только на третьем курсе ГИТИСа, уже после армии, после трёх с половиной лет учёбы, потому что я потерял один год после армии, вернулся к своему художественному руководителю с потерей года, но это тогда никакая не потеря. И тут-то как раз и дошло до меня, что, вероятно, к тому времени произошло постепенное воцерковление и любовь к богослужению, вот что произошло существенно, вот это моё позднее крещение, оно стало для меня не формальным, а реально изменился постепенно внутренний вектор такого интереса от внешнего светского служения к усердию в богослужении. И вот эти слова Господа: «Ищите прежде Царства Божия и правды Его, остальное приложится вам», как-то мне легли на сердце совсем, и возможность ежедневного участия в Литургии постепенно для меня стала чем-то гораздо более дорогим, чем успехи в моём профессиональном деле, которое я ещё не сразу разлюбил, но вот эта жизнь христианская и жизнь церковная стала всё большим источником радости, и душа всё более в этом нуждалась. Вот это, видимо, и дало возможность потом задуматься о том, чтобы устроиться так по жизни земной, чтобы вовсе не принимать активного участия в мирской жизни.

К. Лаврентьева

— Отец Лука, ну вы так органично всё это нам передаёте, что как будто и мы невольно стали участниками тех событий, которые происходили в вашей жизни, и понятно, что, наверное, определённая доля перетурбаций тоже была и с родителями, и, наверное, с родными, и с друзьями, потому что понятно, и по многочисленным программам вашим на Радио ВЕРА, что вы уходили из творческой среды, это тоже всё-таки не самая простая история — уходить полностью из творчества в монашество. Да, и, кстати, все желающие, кто хотят узнать поподробнее об этом, могут послушать другие программы с отцом Лукой на сайте radiovera.ru, у нас там программа «Путь к священству» с ним совершенно замечательная. А у меня история интересная была, отец Лука, с моей подругой, которая всю жизнь прожила в США, у неё был папа священник, мама такая большая молодец, они её воспитывали в строгом прекрасном духе, но при этом в любви, но воспитание было такое, прямо очень жёсткое, строгое и такое православное, чтобы она не поддавалась соблазнам мира всего. И когда ей было восемнадцать лет, они приезжают в Россию на какое-то время, чтобы она выучилась на регента в Троице-Сергиевой лавре, что-то вроде было такое, но при этом она и другие образования получала, она носитель языка, и она подрабатывала и подрабатывает ещё и этим преподаванием, то есть она очень образованная девушка, и она пришла строго выучиться в Академии. Поступила она в академию и, как это бывает, влюбляется. Она влюбляется в молодого человека совершенно не того типа, о котором думали для неё её родители. Совершенно, вот вообще не того типа. Кто понимает, о ком я говорю, они сразу поймут, о ком речь, потому что она много публично рассказывала об этом, она блогер известный сейчас, матушка. И там просто ужас какой-то начался, потому что родители ей сказали о том, что либо ты сейчас возвращаешься обратно в США, и там у тебя жизнь твоя, твои друзья, твоё окружение, менталитет, в котором ты выросла, всё своё, всё знакомое, либо ты сейчас зачем-то выходишь замуж за этого человека, там становишься матушкой, остаёшься в России, но мы уезжаем, и, в общем, как бы дальше без нас. Ей восемнадцать, все, естественно, рвут на себе волосы. Родители там костьми просто легли, чтобы этого брака не случилось, это не было каким-то там деликатным разговором, который просто закончился её мягким выбором — нет, это были терзания нереальные, много месяцев они продолжались, и даже, может быть, и лет. Она молилась у преподобного Сергия, она говорит, что «я всегда благословения спрашивала у святых и мне святые — главные помощники в вопросе выбора жизненного». И вот как-то ей преподобный Сергий положил на сердце, что ей вот надо выйти за него замуж. Представляете, послушная девочка, очень послушная девочка, это, на самом деле, не очень такой популярный сценарий, ей восемнадцать лет, она только-только вот начинает ещё думать что-то своей головой, и тут ей попадается жених, который не просто жених, а вот у неё просто сердце откликнулось на сто процентов, что это именно её будущий муж, потому что за ней ещё много кто ухаживал, она очень красивая, она с кем-то встречалась, общалась, но именно вот на этого человека, который совершенно с ярким, потрясающим темпераментом, он громкий, у него чувство юмора такое, прямо громкое, то есть он очень яркий. Возможно, не каждым родителям скромной девочки такой зять изначально будет по душе. Но он действительно яркая личность, у него потрясающая мама-монахиня, известная и великая подвижница, то есть он тоже из очень духовной семьи человек, не лишён духовных даров и талантов. И, в общем, она что делает? Она просто берёт, и вот на этом конфликте нереальном, вот на этой мясорубке, все, кто был, понимают, особенно, когда тебе восемнадцать, тебя давят со всех сторон, она берёт и просто вот идёт наперекор воле родителей, я не говорю, что надо сейчас всем так делать, это не рецепт, просто мы тут рассказываем разные истории жизненные, и вот эта — одна из очень ярких, на мой взгляд, потому что она очень чётко почувствовала волю Божию, то есть это не какие-то гормоны, впечатления, эмоции, желание сбежать побыстрее из-под опеки сильных родителей, нет. Вот я сейчас с ней разговариваю, уже двадцать лет прошло, говорю: «У тебя были какие-то мысли, что, может быть, вот не надо было? Может быть, надо действительно послушать родителей и ещё как-то подождать, особенно, когда кризисные моменты в семье, ты, естественно, можешь возвращаться к этому: а вот надо было ли мне тогда?» Она говорит: «Нет, ты знаешь, я никогда не сомневалась, что сделала правильный выбор». Родители в итоге его приняли, и сейчас у них прекрасные отношения, все со всем согласны, у них дети, всё прекрасно, замечательно, и слава Богу.

о. Лука

— Ваше главное слово всё-таки: «положил на сердце», вот я и думаю о том, что именно вот это и надо искать при выборе. И она преподобному Сергею молилась, я молился Оптинским старцам. Я думаю: не хватает тебе старцев по жизни? И каждый день читал акафист всем Оптинским старцам, ну если они на небе, они не дальше от нас, чем те батюшки добрые, которые рядом с нами. И именно в этом был интерес, чтобы самому, наконец, определиться в собственном сердце. И когда ты получаешь такую, как повестку в армию — ну, ты уже идёшь, ты уже за неё подписался, и так бывает с этим сердечным расположением. Если наши слушатели, зрители хотят услышать всё-таки, как же найти, оказаться для себя в выборе безошибочном — ищите вот эту самую в сердце своём определённость, и она довольно благодатного происхождения, то ли, как преподобный Серафим советовал, 150 раз «Богородице Дево, радуйся» читать на всякий день, со вниманием, и постепенно вот это самое недоумение, твоё собственное раздвоение устраняется, не то что в результате за тебя кто-то решит или там гаданием по Священному Писанию некоторые тоже стараются, это не запрещается, кстати, некоторые даже и батюшки прибегают к этому, и жребий не запрещается, но всё-таки потом думаешь: «эх, зачем же я так жребий вытащил? Вытащил бы я не так». Или: «не зря ли я доверил орлу или решке свой собственный путь?»

К. Лаврентьева

— А пока жребий кидаешь, уже понимаешь, на самом деле, чего ты хочешь, ты понимаешь, как хочешь, чтобы он выпал.

о. Лука

— Да, как у Островского: «Что же выбрать? Хоть бы вытащился Иван Никифорович». (смеются)

К. Лаврентьева

— Да, точно.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с вами Анна Леонтьева, у нас в гостях игумен Лука (Степанов), настоятель Спасской Пронской пустыни, завкафедрой теологии Рязанского Государственного университета. Со мной мои дорогие коллеги: Кира Лаврентьева, Алла Митрофанова. Вы можете не только слушать нас, но и смотреть на сайте Радио ВЕРА и во «Вконтакте», мы вернёмся к вам через минуту.

А. Леонтьева

— Сегодня мы от всей души рассказываем светлые истории, с вами Анна Леонтьева и мои дорогие коллеги: Кира Лаврентьева и Алла Митрофанова. У нас в гостях игумен Лука (Степанов), настоятель Спасской Пронской пустыни, завкафедрой теологии Рязанского Государственного университета. Слушайте, ну такая поучительная и полезная получилась первая часть программы, столько необыкновенных слов, отче, вы сказали, потому что это вот очень важно, когда именно ты чувствуешь в своём сердце какую-то радость и покой, как мы в первой части программы говорили, и, наверное, это тоже какие-то показатели такого вот правильного решения. Я хочу предоставить слово моей дорогой коллеге Аллочке Митрофановой и, наверное, у неё какая-то пронзительная история, как всегда.

А. Митрофанова

— Совсем не про покой, кстати. Скорее, про духовное беспокойство. Есть даже замечательное определение, которое большой друг журнала «Фома», кинокритик Лев Маратович Карахан, вот он его любит приводить: «кинематограф духовного беспокойства», можно к нему целый пласт отнести фильмов, которые были созданы в разных странах мира, я бы отнесла и, в том числе, фильм, о котором сегодня пойдёт речь. У меня парадоксальным образом история про Василия Макаровича Шукшина, и вот почему: дело в том, что он человек же был не церковный по понятным совершенно причинам, это сложное время, это сложная его собственная судьба и линия жизни. И по характеру ему, вот как, например, Алексей Николаевич Варламов, ректор Литинститута, занимавшийся очень плотно биографией Шукшина и книгу написавший, и лекции у него блестящие есть на эту тему, отмечает, что он по духу был своему анархист и не искал в традиционной церковной культуре ответов на свои вопросы, искал каким-то своим собственным путём и образом. И на самом деле, когда он пришёл на «Мосфильм» с идеей снять кино, он хотел снимать картину «Я пришёл дать вам волю» про Степана Разина, вот где можно разгуляться, историческое полотно, может быть, там четыре серии, я сейчас точно не помню, как это замышлялось. А Бондарчук ему сказал: «Нет. Вот ты только пришел...», а у него уже «Печки-лавочки» сняты, он уже феноменально известный артист, писатель, Бондарчук ему сказал: «сними сначала что-нибудь локальное, а там посмотрим». Что локальное снимать? Незадолго до этого он лежал в больнице и написал киноповесть, которая называлась «Калина красная», и он решает взяться за этот материал и попробовать перевести его на киноязык, и блестяще это делает, как мы с вами теперь уже знаем. Фильм снимается в 73-м году, в 74-м он выходит на экраны. И вот так складывается, я не знаю, может быть, в последнюю дверь последнего вагона пришёл Шукшин или что, но съёмочная группа ему досталась, некоторые совсем не стесняются в определениях и говорят, что зачастую просто профнепригодная. То есть у него был свой оператор, он привёл своих артистов, у него был, по-моему, ещё один человек в команде, с которым можно идти в разведку, но большая часть съёмочной группы — это были люди, которых не взяли на другие проекты, они где-то там подзависли, подзастряли, что-то вот такое, и когда они приехали на Шекснинское водохранилище снимать «Калину красную», то Шукшин столкнулся с тем, что он на съёмочной площадке и администратор, и реквизитор, и, понятно, режиссёр, и снимается при этом в главной роли, и ему всё это далось крайне и крайне тяжело. Мы знаем, что в 1974 году «Калина красная» на экраны выходит, и через полгода после этого Шукшин скончался. Его и без того подорванное здоровье, оно этим фильмом, работой над этой картиной, в которую он вложился весь, было практически испепелено, он, как бывает, сгорел человек. Но в процессе работы, я люблю это выражение: двести двадцать напряжения тока — это смертельно, а две тысячи напряжения тока — это рабочее состояние, и в этом рабочем состоянии, как мне кажется, сколько наблюдаю историй вот таких больших художников, в этом рабочем состоянии человек, бывает, становится проводником Господа Бога, и это бывает очень часто. Какое великое произведение, кино или литературы, или живописи мы не возьмём, или музыкальное — вот там, где две тысячи, там художник становится неизменно проводником Господа Бога...

А. Леонтьева

— Божественного замысла.

А. Митрофанова

— Да! Причём на том языке, на котором современники способны это сейчас услышать, и часто бывает, что это произведение, оно своё время перерастает и становится проводником уже для множества других людей. Так вот, что же случилось на съёмочной площадке, я не знаю, но задала я студентам своим два фильма посмотреть в паре: «Солярис» и «Калину красную», поскольку обе картины фактически, как мне кажется, притчи о блудном сыне, с разных сторон эту притчу иллюстрирующие, при этом обе картины невероятно глубоки. Абсолютно разный киноязык, стилистически абсолютно разные, но исследования одной и той же темы — вот этого пути возвращения домой, и не только в дом земной, но и к Отцу Небесному. И в принципе, принято считать, и довольно справедливо, наверное, что у Егора Прокудина, главного героя «Калины красной», и, как отмечают, очень похожего на самого Шукшина, не жизненным путём, потому что Шукшин, естественно, он великий художник и никакой у не вор-рецидивист, но по уровню вопросов, которыми Егор задаётся, говорят, что это были вопросы самого Шукшина, и то, что мы в картине видим, как минимум, два храма, это разрушенный затопленный храм Рождества Христова в Крохино́, который сейчас восстанавливает чудесная Анор Тукаева, и вот Егор проплывает мимо этого храма, он туда не попадает по понятным причинам — он затоплен, но мы видим, что есть вот эта вертикаль, есть доступ к этим смыслам, но вертикаль отрезана. Мы видим другой храм, на фоне которого рыдает фактически в сцене покаяния Егор Прокудин, и этот храм тоже разрушен, и эта вертикаль тоже отрезана. И Егор Прокудин, который вот тут вор-рецидивист, а теперь он живёт в колхозе, ему, чтобы добраться, дорваться до храма, который будет открыт, где будет отец, который его выслушает — священник, который поможет ему вот это покаяние принести перед Богом и Бога принять в себя — ну, это практически нереально, потому что это нужно иметь либо какой-то колоссальный внутренний запрос, чтобы в таком месте оказаться, либо иметь проводников, которые тебя туда приведут. У Егора Прокудина с запросом: всё-таки он такой колеблющийся, вот эта, видимо, внутренняя анархия, она сказывается, а проводника рядом нет, потому что рядом простые колхозники, их всех устраивает жизнь в колхозе, и вот эта работа на светлое будущее закрывает, наверное, многие их внутренние запросы: про что моя жизнь, в чём её смысл и так далее, а у Егора так не получается, потому что с самых первых кадров мы видим человека, который хором петь не умеет и строем ходить не умеет — он про другое, и таких людей немало. Так вот, задала я студентам этот фильм посмотреть наряду с «Солярисом» и села пересматривать сама, и дальше случилась потрясающая вещь настолько, что мы с коллегами из журнала «Фома» в «Академии журнала «Фома» даже записали на эту тему видеоэссе, его можно посмотреть. Причём вот я сейчас обрисую, в чём там дело, но вот прямо рекомендую, откройте и посмотрите в Ютюбе «Академии журнала «Фома» вот это видеоэссе, потому что там прямо фрагмент фильма приводится, а заодно потом и «Калину красную» посмотрите.

А. Леонтьева

— Ещё какие-то смыслы там вошли?

А. Митрофанова

— Да. Значит, пересматриваю я этот фильм, и вдохновлённая лекцией Алексея Николаевича Варламова, внезапно застреваю в моменте, где Егор Прокудин уже умирает, вот эта самая пронзительная сцена на холме, вот он своё покаяние уже принёс, вот он уже пошёл на пистолет, в него выстрелили, и он уже на руках у Любы умирает. И дальше он говорит ей, фактически уже умирая, говорит: «У меня в кармане выходного костюма, в выходном костюме деньги — возьми, раздели с мамой». Люба там мечется, трепещет, что: «Егорушка, Егорушка, как же?!..» Он ей говорит: «Не реви!» Она говорит: «Да я не реву, не плачу!» Он говорит: «Плачешь, я же слышу, и мне на лицо капает», вот этот текст он ей говорит. Потом ей говорит про деньги в выходном костюме, что «возьми, раздели с мамой», а дальше он переходит на какое-то бормотание, которое на самом деле разобрать крайне сложно, и пришлось прослушать четыре раза туда-обратно и ухом врасти в ноутбук, чтобы понять, что там говорит Шукшин, что там говорит Егор Прокудин. Я потом полезла в киноповесть «Калина красная» и сверилась — там нет этого текста, то есть это озарение, которое с Шукшиным случилось на съемочной площадке, вот так вот, как это принято говорить: стечение обстоятельств, на самом деле, мы понимаем тот самый прорыв, когда начинает говорить Господь. Что говорит Егор Прокудин? Он говорит к Любе вот в этом бормотании, умирающий: «Я потом к вам приду, я его знаю, он не злой старик, его мама во сне видела, он ей все написал, но она читать не умеет». Представляете?

А. Леонтьева

— Ничего себе! Кто-то знал об этом вообще, об этом факте?

А. Митрофанова

— Мы стали узнавать, мы стали звонить, и нам сказали, что «ребята, это открытие, его очень важно зафиксировать». Собственно, поэтому мы и записали это видеоэссе в «Академии журнала «Фома», вот обращайтесь. То есть вот это, на мой взгляд, ярчайший пример того, как Господь устроил, и через человека вот так вот вошел, понимаете, в ткань на съемочной площадке, в экстремальных таких обстоятельствах, когда у Шукшина предельное было напряжение, и вот такой прорыв.

о. Лука

— В те времена, видите, это должно было быть зашифровано, иначе фильм не прошел бы никакой совет. Вот «Андрей Рублев»-то, я при вашем рассказе вспоминаю, за несколько лет до этого совершившийся, тоже — чудо, киночудо «Андрей Рублев», фильм Тарковского, в 66-м году снятый, и только в 71-м году, со многими вырезками, как-то дошедший до народа, а здесь, может быть, как раз и нужна была ваша миссия, как некоторое довершение.

А. Митрофанова

— Уж не знаю насчет миссии, но, понимаете, Шукшин, во-первых, нам оставил послание, как я это называю, а во-вторых, это же путь блудного сына, который на самом деле до дома дошел, вот что это такое, на смертном одре, даже если закрыты храмы, нет священников, но когда у человека вот такое стремление к Богу, Господь выйдет навстречу.

А. Леонтьева

— Спасибо тебе, Аллочка, за такой потрясающий, практически детективный сюжет, потому что это же целое расследование.

К. Лаврентьева

— Это поразительная история.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с вами Анна Леонтьева, у нас в гостях игумен Лука (Степанов), настоятель Спасской Пронской пустыни, завкафедрой теологии Рязанского Государственного университета, со мной мои коллеги Алла Митрофанова и Кира Лаврентьева. Ох, как же сложно после таких рассказов что-то еще добавить. И, знаете, я ехала на программу с головой, как совершенно чистый лист формата А4, но так Господь распорядился, что я сделала несколько кругов в поисках парковки, и, с одной стороны, опоздала на программу, с другой стороны, подъезжая уже, подходя к дорогой нашей студии, я поняла, о чем, наверное, мне нужно сегодня рассказать, о каком правильном выборе. Это, сразу скажу, прямо очень тяжелый рассказ, но со светлым концом. Его рассказала мне моя дочь, и я очень волнуюсь, но она рассказала это в публичном пространстве, поэтому она как бы меня благословила, и это рассказ, который, может быть, многие родители могут рассказать своим детям. Дело в том, что в 2014 году, после гибели отца, дочери поставили тяжелый диагноз — «клиническая депрессия». Она долго боролась и борется с ней, и в процессе этой борьбы, я говорю «мы», я написала книгу о подростках в этом состоянии критическом, называется «Я верю, что тебе больно», и там описала вот этот самый крайний, самый тяжелейший эпизод в нашей борьбе, когда... ну, для меня это выглядело так: дочь должна была поступить вот в этот самый ВГИК, она ходила на курсы, и она так понравилась там всем, что мне звонил просто профессор, и говорил: «Пожалуйста, можно она просто придёт на экзамены и просто посидит там? Мы знаем, что у неё такой тяжёлый эпизод, но мы не можем принять её, если она не придёт просто физически в студию». И для меня это был такой, знаете, для неё шанс, что вот она выйдет из этой депрессии, что она выйдет, сядет в свою лодку, ей очень нравилось заниматься и она поплывёт по жизни, и депрессия останется на берегу. Поэтому, когда я сказала ей всё это, и дочь сказала, что — «Нет, я не пойду», и для меня это был такое, знаете, когда вот я-то хочу, чтобы она пошла, моя-то воля в этом состоит, и я какую-то запрещенную совершенно фразу сказала, типа: «Ну ради меня ты могла бы!», в общем, в тяжёлый для неё момент, это был, правда, миг, это был миг, когда вот я надавила на дочь. Дальше что произошло: я пошла в свою спальню, мне нужно было ехать на работу, но в этот момент, наверное, это был Ангел-хранитель, который сказал мне: «ты можешь поработать дома, ничего такого не случится», и я осталась дома. С моей стороны дальнейшие события выглядели так: я сижу, работаю в комнате, входит дочь, у неё вид такой, как будто она что-то такое сделала ужасное. И просто меня отпускает, я думаю: ну что же я такое творю? Я обнимаю её и говорю: «Всё будет хорошо, малыш, мы прорвёмся как-нибудь, ну не хочешь — не надо». И она начинает рыдать и достаёт из кармана пустой пузырёк со снотворным. Дальше всё закручивается очень быстро, там «скорая помощь», промывание желудка, в общем, ничего не произошло, но это я рассказываю, как это выглядело с моей точки зрения. Прошло несколько лет, когда моя дочь написала, как это было с её точки. Дальше дочь пишет, и вот я считаю, что это такая классика. «Оказывается, умирать — это очень страшно. Ты понимаешь это умом, но не можешь по-настоящему почувствовать, пока не окажешься на краю. Особенно страшно умирать несчастной. Я выпила двадцать шесть таблеток, считала их одну за другой, проглатывала и с каждой таблеткой становилось всё страшнее. Я думала, что избавляю себя от боли, но чем меньше на покрывале оставалось маленьких горьких кружочков, тем сильнее в голове пульсировала мысль: а вдруг остался ещё один последний шанс на счастье? Вдруг я на самом деле попробовала не всё? Вдруг сослагательное наклонение в моей истории есть, и в нём я могла бы быть счастлива? Я искренне думаю, что каждый, кто пытался и, возможно, преуспел себя убить, в последний момент сталкивался с этой мыслью. Мысль о безмозглой, отчаянной, идиотской надежде, ведь всегда есть „вдруг“ — это чудо последнего, самого сильного слова. Вдруг всё может быть хорошо». Ну, я, наверное, не буду, я просто не в состоянии до конца дочитать это письмо. Вот эта, знаете, последняя надежда, когда Ангел-хранитель уже последний даёт какой-то шанс, и дальше дочь рассказывает, как она очнулась в больнице Склифосовского, она всё-таки очень крепко заснула, очнулась и поняла, что она жива. И это понимание она описывает как птичку, которая вот трепыхалась в грудной клетке и пела, и это было такое счастье! И просто вот она почувствовала самое настоящее огромное человеческое счастье, и она пошла поделиться этим счастьем с теми, кто лежал в палате. И такая же женщина, которая, видимо, тоже наглоталась чего-то, лежала с ней рядом, и дочь говорит, что она сидела над ней и ждала, пока та проснётся, чтобы тоже поймать в её глазах это счастье, но она проснулась и начала плакать. И дочь поняла, что это — ну, не всем, понимаете, не всем дано. И я хочу сказать, что в жизни наших подрастающих детей, наших подростков, в них уже действует какая-то вот Божья воля, и очень часто мы немножечко, а иногда не немножечко, но вот как-то пытаемся перебить её своей, и это на самом деле очень-очень тяжело для них, потому что они, действительно такие вот люди, как бы отдельные от нас, люди у Бога. Я подумала, что это очень важный эпизод, который нужно было бы рассказать и родителям, и взрослеющим детям, у которых депрессия, это сейчас очень такое популярное явление, которые вот иногда думают об этом, об этой надежде на то, что всё будет хорошо.

о. Лука

— Благодать, наверное, состоит в том, чтобы дать эту надежду, и возможно ли нашими человеческими способами опередить такой трагический момент, когда только уже Божественные силы, вторгаясь, может быть, по молитвам любящих людей, вторгаясь по Самого Бога благости, останавливают непоправимое, и эту звезду надежды зажигают, оставляют, точнее сказать, где-то над горизонтом этого душевного взора. Наверное, так назидательно и так полезно это ваше повествование для того, чтобы мы сами острее чувствовали вот эту ужасную тягость, которая иногда у наших детей может быть, и так их склонять ко всему худому из-за этой безнадёжности, из-за некоторого вывода, который они уже сделали для себя устойчиво, о том, что хорошего ничего в этой жизни быть не может по довольно объективным причинам: и окружающей худости, и моей худости, и обстоятельств, которые складываются, и вот эту звезду надежды оставить человеку. Ангел, вероятно, может, ими же веси судьбами только ему, но нам тоже, наверное, надо пытаться быть ангелами, но это очень сложно, ведь они не принимают утешение, не хотят слышать и наши доводы, ведь к этому трагическому событию были положительные доводы: «Тебя берут, ты так нужна, у тебя светлые перспективы». — «Нет у меня никаких перспектив, поздно мне какие-то перспективы». — «А вот не поздно». Но, видимо, знаете, всё-таки вот это Богом дарованное человеческой личности призвание к жизни, к жизни вечной, и, наверное, тогда, когда сгущаются тучи и совсем беспросветным становится земное житие, может душа вспомнить про своё главное — про свою вечную жизнь, к которой она призвана, каким-то образом ощутить вот эту духовную правду, которая так бывает затуманена среди душевных неустройств, и этот луч от Господа пронзить способен любую тьму и оставить человека в живых, и укрепить его к возрождению и к служению.

К. Лаврентьева

— Аня, спасибо тебе огромное, такая смелость такое рассказать, спасибо тебе большое!

А. Леонтьева

— Это, на самом деле, смелость моей дочери, которая публично готова была об этом рассказать для того, чтобы принести какую-то пользу всем окружающим.

К. Лаврентьева

— Спасибо, и Аллочке, спасибо отцу Луке, в общем, сегодня какая-то пронзительная программа совершенно.

А. Митрофанова

— Кира, и тебе, спасибо.

К. Лаврентьева

— И тебе, дорогая. У меня самая такая нейтральная история по сравнению с вами.

А. Леонтьева

— Простите, что я на такой пронзительной ноте закончила эту программу, но, думаю, это тоже было нужно. Напомню, что сегодня у нас «Светлые истории», несмотря ни на что. Вы можете нас и слушать, и смотреть на сайте Радио ВЕРА и во «Вконтакте». С вами была Анна Леонтьева, у нас в гостях игумен Лука (Степанов), настоятель Спасской Пронской пустыни, завкафедрой теологии Рязанского Государственного университета, с нами Алла Митрофанова и Кира Лаврентьева. Спасибо, дорогие.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Господь не оставляет верящих Ему»
• «Не мой святой»
• «Как храм помог прийти к Богу»