Гость программы: историк, специалист по мореплаванию и по монастырским флотам Белого моря, ведущий научный сотрудник Российского Государственного Архива древних актов Анастасия Богомазова.

Разговор шел о том, как из древнего Михаило-Архангельского монастыря возник знаменитый город Архангельск, чем жил этот портовый город в первые столетия своей истории, какую роль сыграл в судьбе России, в частности в войне 1701 года со шведами, а также почему золотой век русского флота связывают именно с архангельскими кораблестроителями.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы поговорим о седой старине одного из величайших портовых городов нашей страны — об Архангельском городе, как его называли в старину или, иначе говоря, об Архангельске. И вот не так давно мне пришлось писать статью об этом городе, и в самом начале я задавался мыслью, как же правильнее будет сказать: Архангельск — это город-моряк, город-рыбак, город-купец? А потом, знаете ли, подумал и решил, что, наверное, самое главное, это то, что Архангельск — это город-корабел. И мы поговорим и о том, каким был Архангельск купцом, каким он был моряком, каким он был кораблестроителем. Нам в этом поможет историк, известный специалист по мореплаванию и монастырским флотам Белого моря, ведущий научный сотрудник Российского государственного архива древних актов, Анастасия Александровна Богомазова. Здравствуйте.

А. Богомазова

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— Ну что ж, начнем даже не с истории Архангельска, а с того, что было на Белом море до Архангельска. Осваивать Беломорье начали задолго до появления этого города, за века до появления этого города новгородцы. Очень значительно ускорилось заселение этого края уже при Московском государстве, когда Новгородчина вошла в состав юной России при Иване III. И тем не менее даже в период, когда Поморье, когда побережье Белого моря, когда побережья, допустим, других северных морей, вошедших в состав России, не имели ни одного крупного портового города, он был довольно длительный, около века. Только в конце XVI столетия появится наш Архангельск. Так вот что было тогда, когда Архангельска еще не было, какие портовые города, пункты функционировали тогда, что было столицей этого региона, по большому счету?

А. Богомазова

— Ну можно сказать, что центрами этого региона, их было несколько, это были, конечно, монастыри. И Русский Север, да, вы правильно сказали, новгородцы приходили туда уже с XI века. Исследователи приводят даты XI, XII, XIII веков, которые упоминаются в летописях и в княжеских уставах, о том что приходили сюда новгородцы, собирали дань с местного населения, приходили на промыслы. И даже в XV, особенно активно стали сюда приходить уже в XV–XVI веках люди и с Великого Новгорода, и с Владимиро-Суздальской Руси, и с Московской Руси. Но сами берега Белого моря еще не были...

Д. Володихин

— Не были освоены до такой степени, чтобы появились крупные городские центры, вы имеете в виду.

А. Богомазова

— Да. Да и даже просто постоянные поселения. Сюда приходили, занимались промыслами и уходили.

Д. Володихин

— Ну а монастыри?

А. Богомазова

— Монастыри здесь основываются. И вот как раз там, где возникнет в будущем Архангельск, стоял Михаило-Архангельский монастырь.

Д. Володихин

— Ну а еще другие крупные центры Беломорья? Ведь Михаило-Архангельский монастырь, несмотря на то что он был, в общем, не маленький, но тем не менее...

А. Богомазова

— Ну и не самый большой.

Д. Володихин

— Первенство было за другими обителями. Вот за какими, с вашей точки зрения?

А. Богомазова

— Конечно, Соловецкий монастырь.

Д. Володихин

— В первую очередь, да.

А. Богомазова

— К XV веку, ко времени появления Архангельска Соловецкий монастырь стал действительно настоящей столицей Поморья, и центром обороны этого региона, и представителем государственной власти здесь, на отдаленных берегах Белого моря. И, безусловно, духовном центром Поморья.

Д. Володихин

— И, в общем, роль его переоценить невозможно. Были, конечно, и другие — Трифонов Печенгский монастырь...

А. Богомазова

— Николо-Корельский, который станет портом и той гаванью, куда будут приходить английские купцы.

Д. Володихин

— Совершенно верно. Кандалакшский монастырь достаточно крупный.

А. Богомазова

— Маленький, но тем не менее да, для того времени достаточно крупный.

Д. Володихин

— Небольшие городки, даже пока не городки, населенные пункты — Кола, Сумской острог.

А. Богомазова

— Сумской острог как раз будет строиться одновременно с Архангельском, он его старший брат, можно так сказать. Это крепость, подчиняющаяся Соловецкому монастырю. И чуть младше Архангельска еще один острог —Кемский, но это запад Белого моря, это Онежская губа.

Д. Володихин

— Ну что ж, тогда зачем потребовался Архангельск? Есть прекрасный, можно сказать, столичный центр региона — Соловецкий монастырь, есть подчиненные ему, достаточно крупные населенные пункты. Не сразу, конечно, они выросли. Там, например, Кола — это просто несколько дворов, и Сумской острог также изначально еще не было крупным по-настоящему населенным пунктом, впоследствии он, конечно, вырастет. Так зачем же пришла идея строить целый город?

А. Богомазова

— Да, конечно, к концу XVI века по берегам Белого моря возникло уже много постоянных поселений. Мы с вами назвали укрепленные к этому времени поселения, но было много сел, деревень уже к тому моменту. А зачем Архангельск? Ну, во-первых, нужен все-таки еще один оборонительный пункт. Нужен удобный порт, удобная гавань. Потому что гавань Николо-Корельского монастыря была не столь удобна. А крупный торговый город Холмогоры, он был гораздо южнее, и чтобы добраться до него, нужно было перекладывать с крупных голландских судов на речные плоскодонные суда, насады и дощанники, груз и везти в Холмогоры.

Д. Володихин

— Ну Холмогоры практически уже континентальный город.

А. Богомазова

— Да. А наши северные суда могли доходить до Холмогор, крупные торговые суда, лодьи. Но тем не менее все же удобно иметь порт, который находится ближе к морю.

Д. Володихин

— Ну вот вы говорите: англичане, голландцы. Может быть, стоит сказать, что иностранная торговля в значительной степени подтолкнула интерес именно вот к этой области в Беломорском регионе. В 50-х годах англичане открыли путь вокруг Скандинавского полуострова, и первый английский корабль, который действительно добрался до устья Северной Двины, это корабль Ричарда Ченслора. И впоследствии, завязав отношения с английской короной, Иван IV открыл вот эти северные морские ворота России не только для англичан, но и вообще для всех иностранцев — там голландцы, датчане, немцы.

А. Богомазова

— Французы.

Д. Володихин

— Французы, да. И, конечно же, видимо, вот эта торговля, стратегически важная для Москвы, в какой-то степени подтолкнула и строительство?

А. Богомазова

— Да, можно еще добавить одну причину, почему не Соловки главный оборонительный пункт и главный торговый пункт. Все-таки Белое море замерзает, и оно не покрывается льдом полностью, прочный лед образуется только у берегов, а внутри море — шуга — каша из льда. Поэтому навигация на Соловках очень короткая — это только летние месяцы, с конца мая по сентябрь. Конечно, могли ходить и до ноября, и до декабря на традиционных северных судах, но уже по шуге, по торосам — это было сложно и рискованно, это не для крупных торговых судов путь. И, кроме того, даже соловецкие стрельцы, которые появляются также в конце XVI века в Соловецком монастыре, на зиму они уходят на берег, чтобы оборонять берег.

Д. Володихин

— Ну то есть мы видим, то что Соловки были какое-то время фактически столицей, но они все-таки изначально монастырь и прежде всего монастырь, а не пункт для перевалочной торговли, не пункт транзита, у них другая роль.

А. Богомазова

— Конечно. Там есть удобная гавань, где можно укрыться от непогоды, но и идти дальше.

Д. Володихин

— Ну и поэтому, конечно, в общем, должен был появиться город, уже скорее даже светский государственный казенный город, нежели монастырский пункт. И он возьмет на себя функции, которые Соловкам нести достаточно тяжело. Вот именно так начинается история Архангельска. Собственно Архангельск — город, в рамках которого от одного монастыря портовые обязанности перешли к другому монастырю. Ну Николо-Корельский монастырь был первой попыткой устроить какую-то казенную гавань для иностранных прежде всего купцов. Но эта попытка, в общем, встала на том, что эта гавань, как вы правильно сказали, была не особенно удобной.

А. Богомазова

— Да. А на том месте, где возникнет будущий Архангельск, стоит Михаило-Архангельский монастырь, как вы правильно сказали. Он стоит на месте Пур-Наволок. Наволок — это мыс. Довольно удобное место, с него хорошо просматривается Двина, он стоит на самом краешке этого мыса. И постепенно он войдет в черту города.

Д. Володихин

— Ну что ж, прежде чем мы поговорим о Михаило-Архангельском монастыре и о том, как вокруг него вырос город, я думаю, будет правильным, если вот та замечательная цитата, которой вы запаслись и показали мне перед началом нашей передачи, цитата из...

А. Богомазова

— Бориса Шергина.

Д. Володихин

— Бориса Шергина, из замечательного северного писатели, живописателя Севера, можно сказать, все-таки прозвучит в эфире.

А. Богомазова

— «В Белое море пала Архангельская Двина. Широка и державна, тихославная та река плывет с юга на полночь и под архангельской горой встречается с морем. Тут островами обильно: пески лежат и леса стоят. Где берег возвыше, там люди наставились хоромами. А кругом вода. Куда сдумал ехать, везде лодку, а то и кораблик надо».

Д. Володихин

— Ну что ж, вы, дорогие радиослушатели, смогли из этих слов почувствовать, можно сказать, аромат области, дыхание географии. Ну а в дополнение к этому, я думаю, будет правильным, если сейчас в исполнении монастырского хора прозвучит тропарь Архангелам.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, вы, я думаю, после этой замечательной музыки, после этого замечательного хорового пения с радостью воспримете мое напоминание, что здесь у нас светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И о седых старинах города Архангельска рассказывает нам историк Анастасия Александровна Богомазова. Ну что ж, Анастасия Александровна, давайте мы продолжим рассказ о том, как из древнего, новгородского по происхождению, монастыря вырос город, который приобрел в качестве небесного святого и в качестве имени слово «архангел» — Архангельский город, Архангельск.

А. Богомазова

— Архангельск не сразу стал так называться, сначала его называли Новыми Холмогорами.

Д. Володихин

— Это историческая ошибка, ее быстро исправили.

А. Богомазова

— Но окончательно уже имя Архангельск только в XVIII веке утвердилось. Но в документах уже с XVII века оно встречается.

Д. Володихин

— Даже я бы сказал, с начала XVII века. Уже мне попадались документы времен Смуты, где он назывался Архангельский город.

А. Богомазова

— Да. он уже с XVII века назывался, но то так, то так.

Д. Володихин

— Ну хорошо. Ну вот монастырь, что, собственно, он собой представлял, и как монахи восприняли то, что рядом строят город, порт?

А. Богомазова

— Это был не очень большой деревянный монастырь, в нем была игуменская келья, тринадцать келий братии и два храма — собственно, самое важное, что в нем было.

Д. Володихин

— Ну вот где-то во времена, когда город только-только рождался, там было примерно человек сорок братии, считая туда и священников, и диаконов.

А. Богомазова

— Да. Разные датировки его возникновения. В XIX веке его датировали XII веком, потому что известно, что его основали при архиепископе новгородском Иоанне, но при каком, неизвестно, а их было три. Считалось, что при первом — XII века. Но сейчас эта датировка подвергается сомнению, и первое точное упоминание в документах о Михаило-Архангельском монастыре относится к 1419 году — XV веку.

Д. Володихин

— Ну что ж, уже прошло более полутораста лет к тому времени, когда монастырь начали превращать в город. Ценность монастыря с точки зрения казны была не только в том, что это государево богомолье, но еще и в том, что место он занимает, как вы сказали, удивительно удобное. И царь Иван IV решает это место использовать еще и по-своему.

А. Богомазова

— Да, государь отправляет туда воеводу Нащокина, именно для того, чтобы воевода выбрал место для нового города. А собственно, почему еще возникает необходимость именно сейчас, в конце XVI века, строить новый порт, новый укрепленный пункт на Северной Двине, на Белом море — идет Ливонская война, и за год до этого, в 158I году потеряли Ивангород, который был выходом к Балтийскому морю. Вот еще одна причина, почему нужен новый морской порт.

Д. Володихин

— Да. И до начала Ливонской войны были мечтания и проекты сделать Ивангород, который стоит на реке Нарове, портовым центром. Ну война этому помешала, а потом и город был, действительно, потерян. Значит, таким образом, с одной стороны, англичане и голландцы, торговля с которыми жизненно важна для воюющего государства, с другой стороны, потеря Ивангорода, я бы еще добавил, Нарвы...

А. Богомазова

— Да, конечно.

Д. Володихин

— Через которую велась морская торговля на Балтике. Ну что ж, надо открывать другие ворота. Как это происходит?

А. Богомазова

— В 1582 году государь посылает воеводу Нащокина, как мы сказали, тот осматривает место, признает его годным. И в марте 1583 года государь издает указ, разрешающий строить там город. Строится деревянный город. В конце 1583 года считается, что он уже построен, или 1854 — разные исследователи разные цифры приводят.

Д. Володихин

— Ну разница небольшая: либо это самый конец 1853, либо начало 1584.

А. Богомазова

— Строят его два воеводы, под руководством двух воевод, один из них уезжает сразу, в 1854 году. Ну и Нащокин остается до конца 84-го года, передает дела новому воеводе, когда крепость уже построена.

Д. Володихин

— Надо сказать, что монахи восприняли появление города, тем более порта, ну безрадостно, потому что их очень тревожили. Приходили торговые приказчики, занимали кельи, стрельцы вваливались в монастырь, портовые служители и служилые люди государевы даже время от времени занимали монастырские кельи, чтобы поселиться там с собственными женами. И монахи, конечно, обижались. И им было очень неудобно, потому что монастырь жил ради молитвенного уединения, а город-то жил совершенно другими вещами. И уже в XVII веке, во время большого пожара монастырь перенесли. Наверное, на радость монахам, которые наконец-то снова смогли обрести тихую спокойную жизнь. Ну вот монастырь сдвинулся, а город остался.

А. Богомазова

— Да, город остался. Город был еще дополнительно укреплен с берега острожной стеной с тынами, надолбами и рвом. А с другой стороны его укрепляла сама Северная Двина.

Д. Володихин

— Ну на протяжении довольно долгого времени никто не пытался Архангельск взять, что называется, на зуб. Это произойдет через столетие с лишним.

А. Богомазова

— Собственно эта крепость, она никогда и не пригодилась.

Д. Володихин

— Ну, слава Богу. Может быть, Архангел Михал с небес оборонял свой город. Но так или иначе город в очень значительной степени превратился в таможенный портовый пункт.

А. Богомазова

— Да. Строится даже стрелецкая слобода. Недаром вы упомянули стрельцов, сюда переводят некоторых холмогорских стрельцов, а позднее возникнут и, собственно, двинские, архангельские стрельцы.

Д. Володихин

— Город надо охранять, естественно. Потому что время от времени то у шведов, то даже у англичан, вроде бы союзников, начинают роиться планы, как бы землицу взять в этих местах взять на собственного государя.

А. Богомазова

— Сразу со строительством города построили пристань. Это и понятно, это необходимо, а в стрелецкой слободе потом возникнет и своя вторая пристань.

Д. Володихин

— Вот до какой степени торговля объяла этот край? Насколько она была масштабной? Действительно то кипение торгов, которое предполагалось или, в общем-то, Архангельск бы рядовым портовым городом?

А. Богомазова

— Нет, конечно, для России это был в то время единственный портовый город. Да и для Западной Европы он был не так уж и мал. Уже в 1587 году, то есть через три-четыре года после его строительства, сюда приезжают голландцы. Они больше не ездят в Холмогоры, здесь более удобный, более близкий пункт в дельте Северной Двины, и они начинают торговать здесь. А постепенно и французы, и немцы тоже переезжают с торговлей в Архангельск.

Д. Володихин

— Датчане.

А. Богомазова

— Датчане. Позднее, в XVII веке будет заложена целая слобода. Потому что сначала они будут приезжать, а потом они уже и поселятся, у них будут свои амбары, свои лавки. В XVII веке будет построены каменные, сначала деревянные, в конце XVI века, в XVII веке каменные русские и немецкие гостиные дворы. Они дожили до наших дней, уже, конечно, в измененном виде, сейчас там располагается Архангельский краеведческий музей.

Д. Володихин

— И вы недавно там были и видели эти здания. Впечатляет?

А. Богомазова

— Да, впечатляет. И экспозиция музея, и его коллекция тоже впечатляет.

Д. Володихин

— Сделаем одну поправку: портовых городов было все-таки два. Потому что ко второй половине XVI века Россия уже вовсю осваивала Астрахань на Каспии. А вот любопытная деталь: при царе Алексее Михайловиче был введен особый кодекс законов, касающихся торговли, так называемый новоторговый устав. И там особо выделена роль двух портовых городов: южных морских ворот России и северных морских ворот России. Потому что на севере Архангельск — он исключение, он город, который несет в себе функцию, никем и ничем не заменимую в течение очень долгого времени. Через него Россия питается товарами Западной Европы, которые необходимы ей, и Западная Европа получает то, что необходимо ей от России. Что, собственно, везут и что вывозят?

А. Богомазова

— А что вывозят: конечно, вывозят меха, кожи, тюленьи кожи, в первую очередь, до изобретения резины не было замены тюленьей коже. Вывозят ворвань — это перетопленное сало морских животных, тех же тюленей. И до изобретения продуктов нефтепереработки, уже в XX веке, им тоже не было замены. Вывозят лес, вывозят смолу. А что привозят...

Д. Володихин

— Пеньку в больших количествах. Вывозят воск, вывозят сало, хотя и в меньшей степени...

А. Богомазова

— Коноплю, пеньку, лен.

Д. Володихин

— Через некоторое время даже необычно: начнут вывозить рыбу, хотя, казалось бы, две морские страны — Англия, Голландия — им своей уже рыбы не хватает, они везут из Архангельска, с Белого моря рыбу. И, в общем, в разные времена номенклатура немножко изменяется. Там впоследствии мехов станут вывозить меньше, а больше станут вывозить, например, леса и пеньки. Но так или иначе торговля для иностранцев чрезвычайно необходима и чрезвычайно выгодна. Что же они везут взамен?

А. Богомазова

— Они везут ткани иностранные, они везут стекло, они везут предметы роскоши, драгоценности.

Д. Володихин

— Да, это верно. Везут вина, насколько я понимаю, сукна.

А. Богомазова

— Ну вот, например, Соловецкий монастырь отдельно каждый год он в августе отправлял закупных старцев — у него бы так называемая закупная служба в Архангельске, которые покупали среди прочего там и краски, и холсты для паруса, покупали парусные иглы. Но среди прочего они покупали еще очки и компасы в Архангельске. И иногда до тридцати компасов Соловецкий монастырь покупал для своего флота.

Д. Володихин

— Есть еще две разновидности товаров, которые в России охотно принимали. Ну, во-первых, все-таки Россия постоянно и много воевала, поэтому брали доспехи и оружие европейской выделки в больших количествах. Еще один товар, по поводу которого Европе гордиться нечего: время от времени получалась так, да не время от времени, а на постоянной основе получалось так, что товары русские, которые надо было вывезти в Западную Европу, не удавалось наторговать на свой товар. И поэтому, в принципе, приходилось оставлять в России звонкую монету. Россия охотно брала большие серебряные талеры. Небольшие золотые нобли она тоже принимала с охотой. И надо сказать, что Архангельск в значительной степени обеспечивал Россию звонким металлом для чеканки собственной монеты. Все эти колоссальные талеры — у нас их называли то «ефимки», то «тарели» шуточно — они шли в переплавку, из них делали маленькие русские копеечки, похожие на чешуйки. Вот на такую тарель, как на сковородку, можно было положить несколько десятков чешуек. В этом смысле Архангельск тоже, можно сказать, город, без которого России было бы очень трудно жить. Ну и вот до какой степени случались конфликты в городе, который ведь не только склад, но еще и таможня? Контрабандисты-то случались среди иностранцев?

А. Богомазова

— Было несколько досмотровых пунктов уже к концу XVIII века: еще на подъезде к Архангельску иностранные торговые суда досматривали, и потом от самого Архангельска, из крепости отправляли карбас с солдатами, стрельцами, которые досматривали.

Д. Володихин

— Ну да, пытались время от времени сговориться с местными жителями, как-то так обмануть таможню, сгрузить товары так, чтобы за них не надо было платить пошлины, вывезти то, что нельзя вывозить. Ну вот из России, например, нельзя было вывозить благородные металлы — серебро золото — за это были введены очень строгие наказания. Но, понимаете, когда нельзя, но так сильно хочется, в общем, случается разное. Что ж, вот на этом кипении, на торгу, я хочу вам напомнить, дорогие радиослушатели, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы обсуждаем тему архангельской старины.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И замечательный историк, специалист по кораблестроению, мореплаванию Поморского региона, по истории монастырских флотов, Анастасия Александровна Богомазова, ведущий научный сотрудник Российского архива древних актов, сегодня провещает нас по поводу того, как жил город Архангельск в первые столетия своей истории и какую роль он играл для России. Мы обсудили то, как это был город-таможенник, город-купец, но вот на какое-то время, правда ненадолго, он становится городом-воином. Эпизод 170I года, когда соседи наши, шведы, находились в состоянии Северной войны и решили пощупать Архангельск, посмотреть, достаточно ли он крепок.

А. Богомазова

— Да, шведы отправляют эскадру к Архангельску. Причем эскадра эта маскируется. Незадолго до нее в город прошел караван иностранных судов, причем и английских, французских, немецких — смешанный караван, поэтому шведской эскадре было легко замаскироваться под остаток этого каравана. По пути, еще в Белом море, шведы захватили лодью — это крупное поморское судно, самое крупное, с рыбаками — двадцать три рыбака в ней было и кормщик, то есть капитан судна, Иван Рябов, очень известный кормщик на Севере, в Поморье.

Д. Володихин

— Ну известный он не только в народной памяти, он прославлен был впоследствии в романе советского автора Юрия Германа «Россия молодая». И в фильме, который был поставлен по этому роману, там его играл замечательный актер Невзоров и, в общем, он запомнился.

А. Богомазова

— Поскольку приход шведов уже ожидали и знали, что у них есть план нападения на Архангельск, а это грозило бы не только опасностью для жителей города, но еще и прекращением торговли, столь необходимой в военное время, и разорением большого Беломорского региона, то к приходу шведов готовились. И вообще-то лодьям было запрещено, рыбакам было запрещено выходить в море, но они нарушили это запрет.

Д. Володихин

— Но если очень хочется...

А. Богомазова

— Опять же если очень надо, кроме того, у рыбаков промысел завязан на том, что в это время идет рыба, и ее надо ловить. Ну так получилось, что их захватили.

Д. Володихин

— В другое время этой рыбы не будет.

А. Богомазова

— И после пыток все-таки Ивана Рябова заставляют проводить суда в Архангельск.

Д. Володихин

— То есть имеется в виду, идти достаточно запутанным, сложным фарватером Северной Двины.

А. Богомазова

— Да, Северная Двина впадает в море дельтой, там много протоков и много мелей, там есть песчаные мели — кошки. Каменистые мели называются на Севере «корги», а песчаные — «кошки». Так вот эти кошки может со временем ветрами, течением немножко сносить. Поэтому нужны опытные, во-первых, кормщики — капитаны судов, во-вторых, нослики — лоцманы, которые бы эти суда провожали. Такого кормщика шведам удалось поймать, захватить себе, и они принуждают его силой вести суда враждебные в Архангельск. В этот момент строится, еще строится, не достроена Новодвинская крепость. У нас есть одна крепость в Архангельске, а другая крепость как раз в дельте Северной Двины, ближе к выходу в Белое море, там где проходит проток, который называли Малая Двинка.

Д. Володихин

— Ну а это что за крепость — каменная, деревянная, земляная?

А. Богомазова

— Нет, это каменная крепость. В 1700 году Петр I, Петр Великий отдает приказ о ее постройке. Но работы начались только в 170I году, в начале, а у нас с вами идет июль 170I года — конечно, работы еще идут вовсю, она еще не закончена. Это каменная крепость бастионного типа. Параллельно вместе с ней начали строить батареи укрепленные для пушек и, в общем-то, артиллерия в крепости уже была. Шведам нужно ее захватить, чтобы пройти в Архангельск. Они отряжают от своей эскадры три небольших судна, два малых фрегата и одну шнягу, и вот на ней идет Иван Рябов.

Д. Володихин

— Ну в советской литературе их, конечно, называют малыми фрегатами, но вот слово «галиот» ну в большей степени соответствует тому, что там действительно вышло в авангарде этой шведской эскадры.

А. Богомазова

— Ну там было около ста двадцати человек.

Д. Володихин

— Да, и на три корабля где-то пятнадцать — двадцать орудий.

А. Богомазова

— Ну да, около двадцати, до двадцати орудий. И их встречает как раз первый дозорный отряд, который как раз размещался, на одном из островов, таможенный. Они захватывают этих людей, которые пришли проверять корабли.

Д. Володихин

— То есть таможенников с боем берут в плен.

А. Богомазова

— Да, их берут в плен и, соответственно, этот таможенный отряд не отдал сигнал в Новодвинскую крепость. Из Новодвинской крепости отправляется следующий отряд, когда видят приход судов иностранных, чтобы проверить эти суда, во главе с начальником Новодвинской крепости. На карбасе они подходят к этим малым фрегатам или галиотам, как вы сказали, видят замаскированные пушки...

Д. Володихин

— Хиловаты они для фрегатов, сразу скажу.

А. Богомазова

— Видят замаскированные пушки и понимают, что это вражеские суда, и возвращаются назад, чтобы готовить крепость к нападению шведов. Шведы поняли, что их распознали, они уже поднимают флаги, не маскируются, и они начинают стрелять по этому карбасу. Они ранят начальника крепости, начальника гарнизона и несколько стрельцов.

Д. Володихин

— Впоследствии, когда бой закончится, выяснится, что это была единственная потеря Новодвинской крепости.

А. Богомазова

— Убили переводчика одного, которого тоже захватили в плен, еще по пути.

Д. Володихин

— Но он не из гарнизона.

А. Богомазова

— И ранили Ивана Рябова в этом бою.

Д. Володихин

— А этот не был солдатом, он был гражданским лицом.

А. Богомазова

— Да, гражданским лицом. Иван Рябов специально провел суда, он, конечно, не будет вести вражеские суда самым полноводным путем в родную крепость. Он специально провел их мелкими протоками. И два судна сели на мель, а третье боялось к ним подойти.

Д. Володихин

— Ну то есть это был истинный герой. Хоть и не солдат и не офицер, но кормщик, в котором кровь русского человека и православного победила страх.

А. Богомазова

— Несмотря на то, что он был ранен, он сначала притворился мертвым, а потом смог все-таки сбежать с судна, он прыгнул в воду и добрался до своих. А с крепости стали обстреливать шведские суда, и все-таки гарнизон победил.

Д. Володихин

— Ну насколько я помню, во время боя шведы под огнем взорвали одно судно, а с другим уже ничего не могли сделать, оно досталось в качестве трофея.

А. Богомазова

— Да, и достались знамена и множество других трофеев.

Д. Володихин

— И множество пушек.

А. Богомазова

— И множество пушек, что было очень важно для строящейся крепости. Петр был восхищен.

Д. Володихин

— Ну что ж, эпизод действительно замечательный. Новодвинская цитадель позднее в боевых действиях с внешним врагом более не участвовала. Но вообще то, что рядом с Архангельском находится укрепление, уже в XIX веке, во время Крымской или, как европейцы говорят, Восточной войны, в общем, в какой-то степени работало против англичан, которые вторглись в этот регион — они все-таки опасались пробиваться к Архангельску. Ну вот Петр I — прозвучало это имя, а именно отсюда, между прочим, из Архангельска, он совершил первое свое морское плавание. Ни на юге во время Азовских походов, и уж тем более вообще несерьезно считать его забавы на Переяславском Плещееве озере, а именно здесь, в Архангельске, началась его жизнь настоящего морского волка.

А. Богомазова

— Да, нам надо вернуться на восемь лет назад, в 1693 год. Конечно, Плещеево озеро это не море, там совершенно другая навигация. И государю необходимо учиться ходить именно по морю, именно на морских судах, смотреть, как их строят, строить самому, учиться на них ходить и учиться морской навигации, искусству хождения в морях. А Петр приезжает в Архангельск. К его приезду готовились, знали, что государь приедет, и в Архангельске специально к его приезду в 1693 году построили государеву яхту «Святой Петр». Это было голландское судно, не традиционное русское...

Д. Володихин

— Ну голландского типа судно.

А. Богомазова

— Голландского типа, да. Оно строилось русскими мастерами, строилось в Архангельске, но под руководством двух голландских мастеров.

Д. Володихин

— И насколько я помню, это судно не было гражданским, оно было вооружено. несколько несло орудий.

А. Богомазова

— Да, оно было вооружено аж двенадцатью пушками. Можно сказать, что это было первое военно-морское судно государя Петра Великого, будущего Великого, Петра I, но все же это было небольшое судно. Государева яхта — это престижный тип судна в Голландии, для высших лиц государств, для самых богатых лиц, это прогулочная яхта.

Д. Володихин

— Такой «мерседес» среди парусников.

А. Богомазова

— Да. Но тем не менее для Петра это судно было очень важно, оно действительно стало его первым морским судном.

Д. Володихин

— Но позднее здесь, на Белом море, близ Архангельска будет построено немало боевых кораблей именно, в общем-то, в период до Северной войны и в начале Северной войны.

А. Богомазова

— Да. Собственно, уже в 1693 году Петр испытал своего «Святого Петра», и приказал заложить малый фрегат, который будет нести двадцать четыре пушки — «Святой Павел».

Д. Володихин

— По тем временам вот это уже настоящий фрегат.

А. Богомазова

— Да. И к тому уже в Голландии заказали судно «Святое Пророчество» — вот это уже был полноценный фрегат, он нес сорок пушек, чуть более сорока.

Д. Володихин

— Это даже не полноценный, это тяжелый фрегат, немножечко для линейного корабля не хватает. Ну позднее там множество кораблей будет построено. Собственно, при Петре в Архангельске ведь возникнет адмиралтейство.

А. Богомазова

— Да, сначала верфь в Соломбале, а чуть позже само адмиралтейство перенесли чуть-чуть южнее, вот туда как раз, за Михаило-Архангельский монастырь. Оно было укрыто от глаз иностранных купцов там, да и удобнее, больше места было. Первое адмиралтейство возникнет там. Но верфь останется в Соломбале тоже.

Д. Володихин

— Насколько я помню, в петровское время там строили, до 1715 года, корабли, в основном перегоняли вокруг Скандинавского полуострова, через датские Зунды и по Балтике в Восточную Балтику, к Кронштадту и Петербургу. В частности, построили семь линейных кораблей, семь фрегатов, некоторые из них участвовали в боевых действиях. Вот, например, во время битвы при острове Эзель 1719 года корабли архангельской постройки участвовали в бою. Это совершенно точно, это, можно сказать, установленный исторический факт. Но впоследствии история адмиралтейства прервется. Да и вообще Петр I очень своеобразно отблагодарил Архангельск за ту роль, которую он сыграл в войне на первом этапе боевых действий. А сейчас, думаю, будет правильным, если мелодия из фильма «Россия молодая», мелодия, написанная композитором Кириллом Молчановым, прозвучит в эфире в память об Иване Рябове.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаем вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. А наша гостья, Анастасия Александровна Богомазова, рассказывает нам об архангельской старине, о роли этого города в судьбе России. И мы подошли к моменту, когда личность Петра I оказывается, ну как бы это сказать, ну государь есть государь, но бывает так, что государь не подарок. Вот для Архангельска Петр I в какой-то момент оказался очень и очень не подарок.

А. Богомазова

— Да, Петр I обязан Архангельску своим морским опытом, первым морским опытом.

Д. Володихин

— И одной из первых побед над шведами.

А. Богомазова

— Да, но еще до Северной войны, как мы с вами помним, в конце 90-х годов, уже после как Петр I побывал в Архангельске два раза, побывал в Соловецком монастыре, поучился ходить по Белому морю, но еще до Северной войны...

Д. Володихин

— Ходить под парусом, вы имеете в виду.

А. Богомазова

— Да, еще до Северной войны Петр I уезжает в великое посольство — в Англию, в Голландию, где он учится строить суда. А по тем временам каждая из этих стран могла претендовать на роль лидера европейского судостроения. И Петр I вдохновляется идеями европейского судостроения, приезжает в Россию и вводит в России суда по голландским образцам — самые лучшие в то время военно-морские суда были. И, конечно, для России в целом, для российского флота, государственного, регулярного это было хорошо: они были больше, более маневренные, ходили с косыми парусами, могли ходить против ветра. Но именно здесь, на Севере — в Архангельске, в Соловецком монастыре, о котором мы с вами говорили — они был не приспособлены. Даже у «Святого Петра», у яхточки, уже сняли шверцы — такие детали, которые должны были придавать остойчивость судну при маневрах, но высокая волна в Белом море их сбивала. И только маленькая причина, почему они, и это только один из немногих факторов почему они не были...

Д. Володихин

— Не были, вы имеете в виду, удобны для этого региона.

А. Богомазова

— Собственно, почему еще: они были другой формы. У поморов суда были более плоскодонные, хотя они ходили с килем, и более округлые — такую форму лед не затирает, что позволяло поморским судам ходить по торосам, о чем мы с вами говорили в начале передачи. Один из типов поморских судов — кочи — это суда, приспособленные специально для арктического мореплавания. На кочах русские люди прошли в XVII веке всю Сибирь, все реки сибирские, все моря Северного Ледовитого океана. Именно на таких традиционных шитых судах.

Д. Володихин

— Ну я бы хотел уточнить. Для Петра I нужны были прежде всего военные корабли, эти корабли чаще всего в Беломорье не задерживались, большую часть перегнали на Балтику, и это были такие новоманерные военные корабли. А вот суда, предназначенные для рыбной ловли, для грузоперевозок, их что, тоже надо было делать на голландский манер?

А. Богомазова

— Да, в том-то и проблема, что их тоже надо было делать на голландский манер.

Д. Володихин

— Ну почему? Ведь были же собственные, староманерные — кажется, так их называли.

А. Богомазова

— Да, их стали так называть с XVIII века, в противоположность новоманерным, те которые по голландским образцам. Вы правы, собственно военно-морским судам не надо было ходить по замерзающим морям, и голландским судам, им тоже не надо было ходить по замерзающим морям. Как только они пытались пройти к Новой Земле, они застревали, они были не приспособлены для этого региона.

Д. Володихин

— Ну, может, оно и хорошо, нам Новая Земля осталась.

А. Богомазова

— Но государь этого не учитывает. И он везде в России вводит суда по голландским образцам, все — как военные, так и гражданские.

Д. Володихин

— То есть если я правильно понял, Петр I знал о том, что существует традиция старинного кораблестроения, собственно русского, с своими классами судов — соймы, кочи, лодьи, карбасы, дощанники и так далее. Но он этой традицией фактически пренебрег и сказал: наплевать, военные, не военные, суда не военного предназначения тоже обязательно строить на голландский лад.

А. Богомазова

— Да, они ему казались уже, меньше, неповоротливее.

Д. Володихин

— Староманерные.

А. Богомазова

— Староманерные, да. На них шла лучше древесина, потому что обшивка была очень толстой, из самой лучшей части дерева, из самых толстых досок, чтобы их льды не пробили, чтобы корги те же, каменистые мели не пробили. Нет, Петр I везде вводит голландские суда. И он три раза в начале XVIII века издает указы, запрещающие шить староманерные суда. Уже даже пусть доиспользуют старые, на них ставили клеймы, только чтобы новых не делали.

Д. Володихин

— Ох, ну я надеюсь, что когда он умер, через некоторое время все это счастливо позабыли.

А. Богомазова

— Ну не все. Но поморы и при нем пытались нарушить: или строили до ватерлинии по-старому, а после ватерлинии, то что видно, по-новому. Или они писали челобитные, и с просьбой восстановить старое судостроение. Причем они писали не напрямую государям — и Петру I, и позднейшим, а они писали в Соловецкий монастырь. А монастырь все эти челобитные собирал и писал наверх уже челобитные, которые сохранились. И сохранились в том числе в архиве Соловецкого монастыря. И там по пунктам излагал причины, по которым невозможно пользоваться новыми судами. Потому что монастырь, конечно, тоже пытается их строить, ему нужны суда, на старых ходить нельзя, но...

Д. Володихин

— Они неудобные.

А. Богомазова

— Собственно почему, да, потому что форма не та, потому что они более тяжелые.

Д. Володихин

— Короче, все не то.

А. Богомазова

— Все не то, да, они тяжелые, они по-другому именно из-за конструктивных своих особенностей. И все-таки Анна Иоанновна разрешила в 30-е годы XVIII века для монастыря и для монастырских крестьян пользоваться староманерными судами, исключительно в гражданских целях.

Д. Володихин

— И вот я себе представляю, как тысячи людей на Севере, узнав об этом указе Анны Иоанновны, счастливо перекрестили лоб: славен Господь! Государи наши исправились.

А. Богомазова

— Да, но все-таки не все забыли — то что было полезно, то использовали. Почему бы не построить лодью больше, почему бы на ней не поставить три мачты, почему бы не использовать косой парус, пусть даже и на бизань мачте — можно. Почему бы не использовать новые установки для спуска и поднятия якорей — тоже можно. Все что было полезно, все что помогало, то использовали и в своем хозяйстве усваивали.

Д. Володихин

— Но надо сказать, что при Анне Иоанновне Архангельску, вот конкретно Архангельску вышла новая добрая весть: там возобновили адмиралтейство, и оно очень быстро приобрело гигантские масштабы, привлекло к себе очень значительную рабочую силу. И оно-то как раз занималось только новоманерными судами и только военными.

А. Богомазова

— Да, это официальная государственная верфь.

Д. Володихин

— Где она располагалась?

А. Богомазова

— Соломбала — это остров, тогда она даже не входила в черту Архангельска. Интересно что в XIX веке на территории современного Архангельска было два кафедральных собора, один собственно в Архангельске, его еще в XVIII веке построили, Троицкий собор. А второй в Соломбале, у них был свой собор. Она только в конце XIX века вошла в черту города. И вот это место корабелов, вот это место первый верфи и это место второго адмиралтейства. И сейчас там стоят судоремонтными мастерские.

Д. Володихин

— Ну надо сказать, что это верфь, она была поистине драгоценной для Российского военно-морского флота. И огромный процент боевых кораблей, в том числе самых тяжелых, линейных кораблей, фрегатов они были построены именно там. Собственно, со шведами в конце XVIII века воевали в значительной степени на архангельских кораблях. А надо сказать, что Синявин в Средиземное море при Александре I привел корабли большей частью архангельской постройки. И вот победа в битве при Афоне 1807 года, она была одержала кораблями, которые своим происхождением связаны с Архангельском. То есть, в общем, корабли архангельские не вмерзали в лед, их борта были обожжены тропическим солнцем, они ходили по дальним океанским водам и чаще всего выдерживали испытания, несмотря на то что условия для их мореплавания были очень непростые. Порой, когда корабль просто перегоняли из Белого моря на Балтику, кружным путем, вокруг Скандинавии, бывало, корабли бились, погибали там от болезней, от очень тяжелых условий мореплавания умирали моряки. Но тем не менее вот гордость и слава русского флота в очень значительной степени основана на мастерах-корабелах Соломбалы. И ну не было бы просто Балтийского флота, и не было Средиземноморской эскадры, если бы не мастера, которые работали именно там. Золотой век русского флота, он связан именно с архангельскими корабелами. Ну, в общем, под Архангельском можно было найти замечательный строевой лес, и когда начали строить пароходы и не понадобились больше мачты, паруса, понадобились паровые машины, а впоследствии корпуса стали строить из железа, в общем, Архангельск оказался не у дел. Что там последнее построили и когда?

А. Богомазова

— В 1858 году заложили последний корабль, в 1862 году он был достроен.

Д. Володихин

— Насколько я помню, это пароходофрегат, который корабелы, понимая, что их верфь закрывается, назвали в ее честь «Соломбала». А надо сказать, что наша передача подходит к концу. И, конечно, много еще можно рассказать об Архангельске, но это уже не архангельская старина. Город еще сверкнет несколько раз на небосклоне русской государственности яркой звездой. В 1920 году именно из Архангельска эвакуировалось Белое правительство Северной области, в 40-х годах атлантические конвои союзников шли в несколько городов, но очень значительная часть их шла именно в Архангельск. Собственно, в Мурманск, Архангельск и Северодвинск, Архангельск в какой-то момент был главным в этом потоке конвоев. Ему приходилось корабли союзников защищать и, в общем, побыть опять в шкуре города-воина, как это было когда-то. Но вот тем не менее все-таки в его истории главные это времена, когда он был гордом-торговцем, городом-таможенником, городом-моряком и самое, может быть, главное — городом-корабелом. И Россия по гроб жизни должна быть благодарна этому городу, не забывать кланяться, вспоминая о своих морских победах, на север, в сторону Соломбалы. Дорогие радиослушатели, я напоминаю вам, что у нас в гостях, в студии радио «Вера», была Анастасия Александровна Богомазова, ведущий научный сотрудник Российского государственного архива древних актов, замечательный историк, специалист по истории Беломорья, кораблевождения, кораблестроения того времени и монастырских флотов. И мне теперь осталось произнеси всего несколько слов: спасибо за внимание, до свидания.

А. Богомазова

— До свидания.