Многие западные христиане, католики и в особенности протестанты, очень интересуются православным богослужением, потому что оно очень древнее и сохранило множество элементов из далеких эпох. Мы, к сожалению, к нашей церковной службе привыкли и подчас не замечаем ее удивительных черт. Например, нам уже чем-то обычным кажется жест священника, когда он в определенные моменты богослужения поднимает вверх и чуть раскидывает в стороны руки. Обычно это происходит в наиболее торжественные моменты службы.
Такой жест называется «оранта» («молящаяся») и является одним из наиболее древних элементов нашего богослужения. Возник жест «оранта» еще в дохристианские времена и в ветхозаветной израильской традиции обозначал усиленную молитву к Богу. Например, именно в такой позе молился пророк Моисей, когда его народ сражался с войском Амалика. Причем, как говорится в Библии, когда руки Моисея были подняты одолевал Израиль, а когда он уставал и опускал руки, начинал побеждать противник. В результате помощники Моисея, Аарон и Ор, стали поддерживать его руки и евреи в той битве победили.
С приходом христианства жест «оранта» не был забыт. Собственно, именно в первохристианские времена и появилось его нынешнее название. Если вы зайдете в римские катакомбы, подземное кладбище, где молились древние христиане, вы увидите там изображения человеческих фигурок с поднятыми руками. Эти фигурки обозначают собой молящуюся Богу душу – отсюда и название «оранта».
Впоследствии жест «оранта» был усвоен православными художниками для изображения Божией Матери. Самые древние иконы Богоматери выглядят именно так. Дева Мария изображена с поднятыми ввысь руками. Причем, обычно внутри образа Богоматери помещается образ Младенца Христа.
Богородица «оранта» в какой-то момент стала излюбленным изображением для греческих иконописцев. Настолько излюбленным, что начиная с 8-9 веков образ Богоматери именно в такой молитвенной позе стали помещать на алтарной стене храма. То есть – входишь в храм и тут же напротив себя видишь подчас очень большую икону Богоматери-«оранты».
Жест «оранта» прочно вошел и в богослужение. Используется он священником только в самых торжественных и важных случаях. Например, во время евхаристической молитвы, когда священник молится Богу о том, чтобы хлеб и вино стали Телом и Кровью Христовыми. Поднятыми вверх руками священник показывает и свою усиленную молитву, и прихожан призывает горячо молиться.
Вот так, казалось бы, небольшой элемент православного богослужения имеет очень древнюю историю, а также глубокое символическое наполнение.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.