Евангелие от Луки, Глава 8, стихи 41-56

Читает и комментирует протоиерей Павел Великанов.

Чтение, которое мы сейчас слышали, очень интересно – причем не только содержательно, но и по композиции повествования. Перед нами – три истории, которые словно вложены одна в другую. Первая – драматическая история о близком к отчаянию начальнике синагоги, перед глазами которого маячит неумолимо приближающаяся смерть единственной дочери. Что такое двенадцатилетняя дочь для отца – понять может только родитель. Это едва ли не лучший возраст – когда ребёнок уже вполне сформировался как личность и уже становится для отца настоящим другом – но при этом ещё совершенно не утратил всего обаяния детскости, чистоты и непосредственности. Потерять такую дочь – отрубить половину собственного живого сердца.

По ходу повествования в эту – ещё не законченную, а лишь обозначенную историю – вплетается рассказ о горемычной женщине, растратившей без толку свои деньги на врачей, которые не только не помогли, но и привели больную к ещё худшему состоянию. Прикосновение к краю одежды Христа её исцеляет, и, казалось бы, история окончена.

И тут – неожиданный прыжок в новое повествование. Христос останавливается, задаёт странный вопрос – кто посмел к Нему прикоснуться? – и мы слышим, как в разговор вступает апостол Петр с другими учениками. «Учитель, о чём это Ты? Мы же в толпе, мало ли кто кого может прикоснуться?» Но Христос настаивает, не отступает и объясняет: это не просто случайное прикосновение – это прикосновение веры – потому, что Он почувствовал, как из Него вышла сила. Тут снова мы возвращаемся в историю с женщиной – которая понимает, что ей не утаиться, придётся открыться и признаться в том, что она совершила ритуальное преступление ради собственного здоровья. Ведь любое прикосновение женщины, источающей кровь, с точки зрения ветхозаветного закона, делало ритуально нечистым любого. И она прекрасно это понимала – но будучи в отчаянном положении, переступает через запрет – в глубине души надеясь, что никто ничего не заметит.

Парадоксальным образом, вместо ожидаемой отповеди и ругани она слышит вдохновляющие слова: «Дерзай, дочь, вера твоя спасла тебя! Ступай с миром!»

И тут же, на фоне позитивной развязки второй истории – резкий обвал: приходят из дома, куда направляется Иисус, со страшной вестью: дочери больше нет, то, чего так все боялись, уже произошло. Не надо беспокоить Иисуса, Он здесь уже ничем не поможет. В душе отца всё уже готово окончательно рухнуть – и рухнуло бы, если не поддержка Христа: «Не бойся, только веруй – и твоя дочь будет спасена!» Если бы не только что, буквально минуту назад, невероятная развязка истории с кровоточивой женщиной, которая ни с какой точки зрения не могла быть оправдана – но при этом Иисус её оправдал и даже похвалил – едва ли было бы за что зацепиться. Но вот, она стоит перед глазами – ожидающая, что её как минимум оплюют и унизят – а уходит сияющая и просветлённая, совершенно не понимающая, как это вообще могло произойти. И отец, подошедший к самой грани отчаяния, делает самый главный шаг в своей жизни – шаг веры. Он перестаёт думать, как жить дальше без дочери. За что Бог его так наказал. Как организовать похороны. Как просто не сойти с ума от горя. Он вообще перестаёт думать – и просто отдаёт себя в руки Того, Кто сейчас идёт рядом с ним. Он не очень понимает, Что это за Человек – пророк ли, или больше, чем пророк – но в его ситуации это не имеет никакого значения. Для его горя обычного разрешения нет – остаётся только вера, вера как способность переступить туда, где нет никаких гарантий и видимых опор – есть только ты – и Бог, Непредсказуемый, Неуправляемый, Рискованный – но между тобой и Им есть выстроенные отношения открытости и доверия, отношения веры – словно тоненький канат, натянутый над пропастью небытия, и надо суметь пройти по нему, не ужасаясь окружающей реальности, держа перед глазами только эту, едва различимую в мраке, нить веры. Всего остального больше нет – ни смерти дочери, ни надрывного плача родных, ни презрительного смеха на слова Христа, что она не умерла – есть только нить веры и разрешение Богу действовать так, как Он Сам хочет.

В таком состоянии уже не имеет значения, оживёт ли дочь – или нет – потому что самое главное – уже найдено. Вера, в таком критическом положении, уже выстрелила вверх, и пробила собой земные небеса. Ответ – будет, и этот ответ – в живых и ласковых глазах поднимающейся со смертного одра любимой дочери.

Бог есть, и Он на самом деле есть Слышащая нас Любовь!