Притча о страшном суде — ее называют притчей, хотя можно было бы назвать пророчеством — неизбежно поражает читателя в самое сердце. С одной стороны нас поражает нравственная правда и красота — да, мы знаем, всегда знали, что отзываться на чужую нужду, как мы бы хотели, чтобы другие отозвались на нашу, должно и правильно. Мы знаем, что те, кто приходят на помощь страдающим ближним — благословенны; мы смотрим на них с несколько отстраненным восхищением. Мы знаем, что люди жестокосердные, которым нет дела до чужих страданий, прокляты — нас самих может возмущать чье-то пренебрежение к чужому горю. В сердце своем мы знаем, что это — справедливо. Это правильно, что милосердных людей примут, а жестоких отвергнут — мы внутренне с этим согласны. Пока речь не заходит о нас.
Все эти страждущие... их много, и многие из них — довольно неприятные типы. Да и я не миллиардер, а человек довольно скромного достатка, и мало чем могу поделиться. А среди людей, которые называют себя благотворителями, и призывают жертвовать им на благие дела, бывают мошенники... И как-то неприятно становится от этой притчи — ну да, я не одеваю нагих и не кормлю голодных, и вообще, отстаньте от меня... Наверное, они сами виноваты, и вообще вот есть миллиардеры — они пусть и помогают. Вообще интернет доносит до нас такое море человеческого горя и нужды, что мы тут ничего не можем поделать... так что зачем и браться...
Но эта притча возвещается нам не в осуждение — а в спасение. Господь, как врач, ставит диагноз, чтобы предписать лечение. Наши сердца окаменели; в них есть место для страха (а не обделю ли я себя?) для ненависти (они наверняка сами виноваты!), для обвинения других (вот у них больше возможностей, вот путь они и помогают!), но не для доверия, любви и милости. И вот Бог хочет дать нам новые сердца.
Бог может и хочет сделать нас благословенными — людьми с живыми, а не каменными сердцами. Время поста — это возможность начать понемногу оказывать милость. Все изменения начинаются с малого; человек, тело которого ослабло от долгой неподвижности и переедания, не станет атлетом за два дня. Но он может начать с того, что, в нынешнем состоянии ему доступно.
Так и человек, сердце которого не привыкло благотворить (а у кого привыкло?) может начинать с малого — может даже с ничтожного, с суммы, которую он готов выложить за чашку кофе, много, за шоколадку. Найти людей, которые действительно помогают нуждающимся — в приходе, в благотворительном фонде, определиться с кем-то, кто известен как люди честные, действительно употребляющие средства по назначению, и начать им жертвовать. Поначалу — ничтожную сумму, которую можно оторвать безболезненно, но делать это регулярно, как человек, ослабевший от долгой неподвижности, совершает какие-то легкие упражнения. Благодать Божия, которая всегда ищет спасти человека, подхватит это малое, чтобы начать менять наше сердце изнутри, и превращать нас в тех благословенных, которые унаследуют Царство, уготованное им от сложения мира.
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.
Гатчинский Павловский кафедральный Собор. Святая преподобномученица Мария Гатчинская
Есть среди царских резиденций, расположенных в окрестностях Санкт — Петербурга, особенное место — город Гатчина. Все в нем связано с Государем Павлом I. И императорский Дворец с уникальными коллекциями, и Павловский Собор — единственный в России, посвященный святому первоверховному Апостолу Павлу. Но есть в этом городе святыня, которая собирает в него сотни паломников. Это мощи Святой преподобномученицы Марии Гатчинской. О ее подвиге, о ее сокровенных молитвах, о ее жизни наша программа.
Все выпуски программы Места и люди
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе