«Антик: музыкально-поэтические картины». Протоиерей Артемий Владимиров, Антон Висков

У нас в гостях были настоятель храма Живоначальной Троицы на Шаболовке протоиерей Артемий Владимиров и композитор Антон Висков.

Мы говорили о сочетании поэзии, музыки и духовных смыслов, как творчество помогает двигаться к Богу и познавать Его, а также о музыкально-поэтическом произведении «Антик», основанной на поэзии отца Артемия.

---

А. Леонтьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. С вами Анна Леонтьева. И у нас в гостях протоирей Артемий Владимиров, настоятель храма Живоначальной Троицы на Шаболовке в Москве, филолог-русист, педагог с большой буквы, член Союза писателей России. Добрый вечер, батюшка.

Протоиерей Артемий

— Приветствую вас, дорогие наши радиослушатели.

А. Леонтьева

— У нас также в гостях композитор Антон Висков. Поводом для нашей сегодняшней встречи событие, которое состоится 12 октября в 14.00 — состоится премьера поэмы отца Артемия Владимирова «Антик» в исполнении московского ансамбля духовной музыки «Благовест». Состоится она в Большом зале Московской консерватории.

Протоиерей Артемий

— Для меня, как скромного автора и священника-педагога, это большая радость. Потому что Бог велит делиться, если есть чем. И то, что мой друг и сотаинник Антон Висков, замечательный композитор, владеющий всеми жанрами музыкального творчества, любезно согласился поразмышлять как композитор над этим сочинением — а оно состоит из двадцати поэтических картин, лирических посвящений, — это, конечно, событие для автора текста. И, естественно, у наших радиослушателей рождается вопрос: кто это, Антик? Совершенно необычная личность, он из XVIII столетия. Всякий раз, когда появляется неожиданно и также исчезает в неведомый момент, вы видите пред собою человека в камзоле вельможи XVIII века, с золотым позументом. А отличительная черта Антика — это белая роза, то в петличке, то в руках. Антик пригож, хорош собой, он и скромен, и деликатен, ненавязчив, общаться с ним приятно и легко. Одно из определений интеллигентного человека — это как раз персона, общение с которой и просто, и приятно. Антик не дышит нафталином, хотя внешность его необычна. И, конечно, в общении с ним человеку с дырой на коленах, человеку с вытянутыми рукавами свитера, особенно с татуировками, наколками, поначалу не слишком будет уютно. Однако Антик благовоспитан, он сделает вид, что он не замечает эксцентрического вашего вида, потому что ему важна самая бессмертная душа человека, а не изменчивая внешность.

Антики — это взрослые дети,

С бантом на шее, цветком на груди.

Опытный глаз их немедля заметит,

Антика трудно сегодня найти.

Он не живет среди сора и пыли,

Он сторонится поддельных вещей.

Счастьем Антика издавна было

Розы выращивать в душах людей.

А. Леонтьева

— Как вы заинтриговали, так заинтриговали, отец Артемий. А у меня вопрос вот к Антону: скажите, чем вас поразила эта поэма? Почему вы вдохновились писать музыку?

А. Висков

— Как всегда, творчество отца Артемия помогает мне вернуться к самому себе. Притом к такому, каким я был много-много лет тому назад, к тому времени, о котором я сейчас вспоминаю с большой ностальгией. Я сейчас другой. Но благодаря поэзии батюшки я могу мысленно и душевно перенестись в то время, когда я еще не был отягощен таким количеством пороков, грехов, которые накопились за многие годы моего существования.

Протоиерей Артемий

— Это всего лишь поэтический образ. Наши радиослушатели понимают, что критическое мышление в отношении самого себя и самоирония — это признак психического здоровья.

А. Леонтьева

— Спасибо.

А. Висков

— Именно поэтому музыка, которую я использую, стиль — это тот стиль, который я слышал вот в 70-е годы прошлого века. Может быть, какие-то песни, которые звучали по радио, они окружали нас повсюду. Радио очень изменилось же ведь сейчас. Но я с такой радостью вспоминаю, когда звучал, например, народный оркестр, русский народный оркестр можно было услышать. Джаза очень много, кстати, звучало, хорошего джаза. И вот все те впечатления, которые я получил в юности, мне помогли переложить на музыку замечательные строки отца Артемия. И поэтому вообще по жанру я бы это называл ретро-мюзикл. Такое сейчас само слово «ретро», оно очень приятное, мюзикл. А вообще-то нужно сказать, что Антик — это уникальный образ в нашей литературе. Я, например, не встречал ни в западноевропейской, ни в русской. И он загадочный и мистический, потому что его можно рассматривать и так, и так трактовать. Может быть, это душа человека, душа юного человека, душа ребенка, который еще не отягощен многим тем, чем будет отягощен в будущем. Может быть, это Ангел-хранитель. Поэтому это образ очень объемный, многогранный, и, соответственно, музыкальное это решение здесь может быть совершенно различным и то, что мы предлагаем, мне кажется, мне приятно это было сочинять, и я думаю, что приятно будет и нашим слушателям, которые придут в Большой зал в два часа дня 12 октября, будет приятно это слушать. Потому что еще ведущим-то тут у нас будет отец Артемий.

А. Леонтьева

— Отец Артемий, вот, знаете, не могу не задать вам такой вопрос. В 90-е мы с мужем, так называемые, воцерковлялись, да, пришли в Церковь, и в своей старенькой машине «Нива» я вставляла кассеты с вашими беседами, проповедями, и в том числе это помогало нам как-то укрепиться в вере. Вот вы священник и проповедник. А священнику для чего писать поэму?

Протоиерей Артемий

— Когда меня иногда представляют аудитории и говорят: «Перед вами будет держать слово батюшка-поэт», — я невольно морщусь. Потому что нет, много профессий хороших и разных, но отдадим звание поэта Евтушенко, отдадим это звание Есенину, Александру Сергеевичу Пушкину. Для меня многие жанры слова, в том числе проза и поэзия — это две розы, которые взращиваются у Антика в глубине сердца, лепестки этих роз раздаются щедро слушателю — читает ли он ваши смертные творения или слушает от уст к устам. Но для пастыря, конечно, все виды искусства — это некое средство благодатного, ненасильственного воздействия на человеческие души. И, соответственно, живя в России и осваивая великое наследие наших классиков, мы, по моему сокровенному убеждению, и в первую очередь священники, во вторую — учителя, в третью — родители, должны пользоваться инструментарием, который нам оставлен нашими великими предками и, осваивая эти шедевры — музыкальные, литературные, впитывая в себя живопись Левитана, Серова, каждый пусть, раскрыв свое сердце, найдет там и свою творческую жилку. Естественно для филолога-русиста, который облечен в ризы богослужебные, в подрясник пастырский, осваивать то, что тебе по плечу. Поэтому художественное слово является действительно замечательным проводником веры и любви, сочетанных вместе, и дело только за твоим мастерством, которое не вдруг и не сразу становится Пегасом с крыльями под тобою. Почему я подошел к нашей с Антоном премьере весьма критически, ибо поэма «Антик» была одной из первых проб моего скромного пера, и вот переработанная, хорошенько подчищенная, эта книжица будет предложена посетителям Консерватории. Очень изящное, изданное карманное издание этой поэмы с иллюстрациями замечательной художницы, матушки — то есть супруги священника, она живет и работает в Санкт-Петербурге, Татьяна Косач. Это будет такой презент, который оставит по себе память нашего «Светлого вечера», не только сегодняшнего, но и в Консерватории. И, может быть, я обольщаю себя, и я обманываться рад, и слезами обливаюсь над собственным вымыслом, но предчувствие мне говорит, дорогой Антон, что это будет действительно для москвичей и гостей столицы значимое событие. Потому что мы призваны лишь свои чувства добрые в сердцах людских пробуждать. А когда слово соединяется с музыкой — а по нашему замыслу и по опробованной практике я предваряю своим чтением музыкальный эпизод, и таким образом слушателю, особенно если он держит уже в руках книжицу, будет весьма удобно вникать в содержание этой поэмы и самому незаметно превращаться в Антика. Я не верю Энгельсу и его книжице о том, что труд превратил обезьяну в человека, я не разделяю творческого кредо тех композиторов и писателей, которые человека превращают либо в обезьяну, либо в какого-то хищника, рыскающего по дебрям городских джунглей, но верю, что наше с вами совместное выступление будет помогать найти в своем сердце этого милого Антика, который никому не прискучивал, который умел вовремя уйти, просто раствориться в воздухе и появлялся в самый неожиданный, но нужный момент для собеседника, оставляя после себя аромат свежих роз.

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами протоиерей Артемий Владимиров, настоятель храма Живоначальной Троицы на Шаболовке в Москве, филолог-русист, педагог, член Союза писателей России, и композитор Антон Висков. Антон, вот вы говорили, что эта поэма пробудила в вас воспоминания детства. Мы сейчас много говорим про психологию, про внутреннего ребенка, вот даже, мне кажется, слишком много. Но вот есть какие-то эпизоды в детстве, которые вам было бы отрадно вспомнить, вот какие-то такие моменты, которые дают вот это ощущение, ощущение вот этой ностальгии и счастья детского такого.

А. Висков

— Все строки поэмы «Антик» Артемия Владимирова, они у меня невольно вызывают детские чувства те, которые мы испытывали в детстве. Особенно когда главный герой поэмы вместе с Антиком возвращается в Россию, а ведь там путешествие, а это вообще-то книга-путешествие...

Протоиерей Артемий

— Дания и Париж.

А. Леонтьева

— Сколько вы уже интриг подвесили.

А. Висков

— Да, там и Париж, и Петербург. И Париж совершенно изумительно там описан, и я постарался в музыке передать вот этот аромат очарования Парижа. Но потом, когда герой вместе с Антиком возвращается в Россию, это вот ощущение русского простора, русских полей. И, собственно говоря, это ощущение ведь детское, да, но оно же не ушло никуда, оно и сейчас есть. Выходишь в поле, смотришь — облака русские, и вспоминаешь поэму «Антик».

Протоиерей Артемий

— Может быть, кто-то из наших радиослушателей слушает композитора и говорит: этого не может быть, потому что не может быть, что это за такие размышления?

Антик, вернусь ли с тобой в Россию,

Встречу ли талых сугробов следы?

Горлицей я полечу и почию

В кроне склонившейся старой ветлы.

Антик, как мало мы родину любим,

Редко гуляем средь русских полей.

Помню я нашу деревню, у пруда

Иву плакучую. Нет мне родней неба,

Которое серым бывает,

Рваных по кромкам седых облаков.

Мирно в душе от собачьего лая,

Грязной дороги и бедных дворов.

Антик, вернемся скорее в Россию!

Храмов убогих вдохнем благодать.

К длани прильнем Непорочной Марии,

Любящей нас, как родимая мать.

А. Леонтьева

— Спасибо большое за этот отрывок.

А. Висков

— Вот эти стихи будет как раз детский хор петь. Я это отдал детям.

Протоиерей Артемий

— Да, и надо сказать, что хор мальчиков — это стоит послушать.

А. Висков

— А у них не хор мальчиков, у них и девочки есть.

Протоиерей Артемий

— Я не против девушек. Я только хочу сказать, что меня всегда до слез трогает детское пение. И думаю, что там как бы и не мальчики, и не девочки, а детская душа, о которой мы сегодня говорим — еще неискушенная, не обремененная чем-то тяжелым, нехорошим. И поэтому невольно у зрителей, слушателей наворачиваются слезы на глазах, и сердце начинает биться, как в детстве после пробежки, от соприкосновения с Божией благодатью, которой насыщены детские души.

А. Леонтьева

— Отец Артемий, раз мы говорим сейчас про детские души, вот вы для меня как бы в начале моего пути были прежде всего священник и педагог, потому что мы учились у вас в школе, и я тут на программе прочитала сочинение своего сына, который очень трогательное, очень благостное написал сочинение о своем будущем. Вот как вы думаете, молодежь, с которой вы работаете, она по вашему опыту, ее можно привлечь вот таким творчеством в Церковь, к вере?

Протоиерей Артемий

— Мне вспоминается сегодня начало осени, День знаний, 1 сентября, мне пришлось участвовать в открытии учебного года в Марфо-Мариинской гимназии, с Божественной литургии начался день. И помимо первачков, которых, по слову нашего президента, полтора миллиона в стране — не так много, но и не так мало, помимо школьников, которых 18 миллионов, были еще и студенты, выпускники, они традиционно посещают любимые учебные заведения. И, вы знаете, окропляя святой водой и детей, и студентов, и родителей, и бабушек, и дедушек, я сужу сам по себе, и вижу, как бессмертный человеческий дух рвется к небесам, независимо от возрастных или гендерных различий. Душа человеческая по природе иностранка, она, как блоковская незнакомка, не вполне принадлежит зримому миру. Вот почему мой Антик уходит на небо в последней картине, оставляя белую розу с ее ароматом в руках тех, кто полюбил этого героя. Наш дух действительно находится вне времени и вне пространства, в отличие от других функций или способностей души, в том числе рассудка, который рыщет-рыщет в образах видимого мира, может накапливать знания, но не становится причастен к бессмертию. Это удел Божьей благодати, которая оживотворяет самые глубины нашей личности. Итак, любви Божественной все возрасты покорны. Поэтому от нас — священников, педагогов, людей искусства зависит, насколько мы способны прикоснуться к душе, помочь ей раскрыть створки своего сердца. «Отворите мне темницу, дайте быстрого коня...» «Сезам, откройся...» «Милосердия двери отверзи нам, благословенная Богородица». То есть спрос с тех, кто предлагает современному зрителю и слушателю предмет высокий. Искусство должно быть величаво, по признанию Александра Сергеевича Пушкина, то есть оно должно раскрывать идеал и ненасильственно побуждать того, кому предназначено искусство, кто с ним соприкасается, души прекрасные порывы, пробуждать и побуждать человека искать Того, Кто именуется Творцом с большой буквы, и Кто вложил творческую харизму в каждого из нас.

А. Леонтьева

— Отец Артемий, ну вот эта поэма, простите, опробована вами на ваших детях, с которыми вы работаете как педагог?

Протоиерей Артемий

— Эта поэма опробована, потому что мы, педагоги, прежде всего, должны быть Антиками. Педагог должен являться пред детьми — он должен быть всегда свеж, юн душой. Прекрасно, если дама-педагог носит на груди брошь или бусы. Сам мужчина-педагог должен быть, как дэнди лондонский, ему не приличествует ни майка с надписью «Аполлон-Союз», ни бриджи-шорты, ни даже кроссовки. Нет, в тебе, по утверждению Антона Павловича Чехова, все должно быть прекрасно — и одежда, и язык, и внешность, и душа. Поэтому поэма «Антик» с глубокими и разными смыслами, она учит каждого возвратиться к самому себе, и хочет — если поэма чего-то может хотеть, чтобы человек, обретая в себе образ Божий, напечатлевая в сердце Христовы совершенства, каковы суть, в первую очередь, смирение, чистота и любовь, таким образом делал обладателя этих качеств способным делиться прежде всего с детьми, по русской пословице, чем богаты, тем и рады. Поэма эта опробована не в том смысле, что я, как Агния Барто, ходил бы по детским садам и читал: «Тише, Танечка, не плачь, не утонет в речке мяч». Но практика показывает, что аудитория священника разносоставна и пестра, и признаюсь даже вам — у нас, Антон, с вами какой-то исповедальный вечер, мы настолько раскрываемся перед слушателями, что становимся даже немного беззащитны, — как бы кто, слушая нас, не пожал плечами, иронично не улыбнулся. А наиболее продвинутые могут даже приставить указательный палец к виску — не в качестве револьвера, а так вот, по правилам буравчика, покрутить, говоря о том, что какие-то чудики тут сегодня забрались на радиостанцию ВЕРА. Так я хочу сказать, что, например, особенностью моей педагогической методы, насколько я могу сам себя оценивать со стороны, является то, что я с детьми стараюсь всегда говорить взрослым языком. Может быть, еще и тайной целью — развивать языковое мышление в маленьком слушателе и вместо «ути-пуси» или каких-то уменьшительно-ласкательных суффиксов обращаться к нему, к маленькому своему слушателю, по-взрослому. «Какие впечатления взошли на твое сердце, Мишенька, когда ты услышал строки из французского путешествия „Антика“?»

Каникулы в Париже,

Апрель уж на дворе...

В пяти звездах не ниже,

Живу я на Марэ...

А утром с чемоданом

Тащусь я в Шарль де Голль,

Чтоб, позабыв о сане,

Идти через контроль...

Прощай, Париж изящный!

Ах, Франция, прости!

Croissant мне настоящий

В России не найти.

И в легком сне я вижу

Коньки фигурных крыш...

Москва мне, братцы, ближе,

Но я влюблен в Париж!

«Что, Мишенька, ты скажешь об этом произведении?» И Мишенька произносит с ученым видом слово «ну». «Миша, никогда не начинай свой ответ словом «ну». От этого мыши убегут на крышу. Произнеси: «мышь». — «Ну, мышь», — говорит Миша. — «Произнеси «мышь» без «ну». — «Ну, мышь без «ну». И вот потихоньку, в нелегких трудах, педагог научит Мишу выражать свою мысль так, чтобы она облекалась в правильное русское слово. И Антик в этом нам очень помогает, потому что, хотя речь его и лишена всяких оладушек и прочих мучных, блинных каких-то выражений, но она завораживает, она притягивает к себе, она учит вас быть человеком high style — высокого стиля.

А. Леонтьева

— Спасибо, отец Артемий, вы поделились очень важным педагогическим секретом о том, как воспитывать культуру говорения в детях. И я хотела спросить Антона, поскольку мы столько говорим о музыке, то давайте послушаем какой-нибудь музыкальный фрагмент. Только, может быть, вы немножечко расскажете, какой мы хотим подарить нашим радиослушателям.

А. Висков

— Встреча с отцом Артемием для меня огромный божественный подарок. Потому что уже десять больших циклов у нас созданы совместно на слова батюшки, а всего более ста вещей на слова батюшки написаны — это и цикл «Молчание преподобного Сергия», и «Черная роза Тифлиса», и песнопения, посвященные великим русским святым — «Великие люди Святой Руси». Этот цикл был в Доме музыки, для каждого из концертов этого цикла, который был посвящен определенному святому, на слова батюшки были написаны...

Протоиерей Артемий

— Я лишь только обмолвлюсь, что «Черная роза Тифлиса» — так называли Нино Чавчавадзе, грузинскую княжну, которая стала супругой гениального Александра Сергеевича Грибоедова и осталась навеки вдовой после его насильственной кончины. И ей мы с Антоном Висковым посвятили поэму, тоже уже представленную несколько лет назад в Большом зале Московской консерватории.

А. Висков

— Пронзительнейшее сочинение. И, кроме того, мюзиклы детские. И, в частности, мюзикл «Сказка о Кае и Герде». Вокализ Герды мы можем сейчас послушать. В исполнении солистки ансамбль «Благовест» Натальи Слуцкой.

А. Леонтьева

— Давайте послушаем.

Спасибо огромное за эту музыку. Напомню, что сегодня с нами и с вами протоиерей Артемий Владимиров, настоятель храма Живоначальной Троицы на Шаболовке в Москве, филолог-русист, педагог, член Союза писателей России, и композитор Антон Висков. У микрофона Анны Леонтьева. Мы вернемся через минуту.

А. Леонтьева

— Продолжается «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. С нами и с вами протоиерей Артемий Владимиров, настоятель храма Живоначальной Троицы на Шаболовке в Москве, филолог-русист, педагог, член Союза писателей России, и композитор Антон Висков. Мы в первой части много говорили про поэму, премьера которой состоится 12 октября в 14.00. Поэма называется «Антик». Это поэма отца Артемия Владимирова. И в Большом зале Московской консерватории мы можем послушать музыкально-поэтические картины для солистов хора и инструментального ансамбля в исполнении московского ансамбля духовной музыки «Благовест» и детского хора «Пионерия» имени Георгия Струве. Я хотела спросить, мы же вещаем на очень большую аудиторию, вот те, кто не сможет прийти в Большой зал Московской консерватории, как они могут ознакомиться с творчеством отца Артемия, с вашей музыкой на произведение отца Артемия? Вот как добыть, так сказать, это сокровище?

Протоиерей Артемий

— Дерни за веревочку — дверь и откроется. Это в отношении не только храма Святой Троицы на Шаболовке, но и пресловутого интернет-пространства, где складируются не только худые и предосудительные в отношении нравственности вещи. Мы туда с Антоном Висковым не ходим, но ходим по прямой дорожке, и я надеюсь, что и наш вечер в Консерватории будет записан и по малом времени выложен для всеобщего обозрения и слушания. Но относительно самой поэмы «Антик» я упоминал о очень изящной и красиво изданной книжице, она умещается, по сути, на ладони. Думается, что взыскательная публика не расхватает тираж, который специально будет издан к этому вечеру, и остатки сладки тоже предлагаются в храме на Шаболовке, в нашей книжной лавочке. Ну а так, я немножко смущен вашим вопросом, вы прямо направили стрелку, как копье, в мою грудь. Я, вы знаете, батюшка, домашний, люблю в формате гостиной за чашечкой чая обсудить то и се, мы все учились чему-нибудь и как-нибудь. И если кто-то из радиослушателей наших появится, скажет: «Батюшка, я вызываю вас на дуэль, давайте встретимся в ресторации „Пушкин“ на ужине». Я скажу: «Вы знаете, это слишком ко многому меня обязывает, моя карта дорожная заблокирована. Давайте я вас приглашу к себе домой. — А где вы живете, отец Артемий? — Я сейчас не могу сказать, где я живу...»

А. Леонтьева

— Не надо.

Протоиерей Артемий

— Потому что, мало ли, какие-нибудь мошенники воспользуются моим приглашением. А уж свои люди — сочтемся. Мы с Антоном любим делиться впечатлениями о совместном творчестве в одном из уютных уголков Москвы, где Антик имеет свою базу локации.

А. Леонтьева

— Ну, еще больше заинтриговали. Теперь уже как-то надо расшифровать.

А. Висков

— Совершенно есть изумительная глава в «Антике», где главный герой пишет письмо своему любимому Антику и жалуется, что совсем забыт эпистолярный жанр. Я думаю, что отец Артемий...

Протоиерей Артемий

— Почти забыт эпистолярный жанр

К началу третьего тысячелетья.

Земной, с трудом вращаясь, шар

Опутан виртуальной сетью...

В чернилах и пере нам нет нужды,

Лежит без пользы чистая бумага.

Мы все компьютером измождены,

Замолкли песни и стихи, и саги.

Ах, Антик, скорбное пишу тебе письмо —

Не знают люди почерка друг друга...

Зачем стремиться в гости? Все равно

Хозяева откажут — недосуг им...

Как мне отрадно вам писать письмо,

Конверт просунуть в щель под вашей дверью.

Молюсь, чтоб в целости оно дошло,

Вас тронет содержание, я верю.

Прогресс жесток, а будущего нет,

Циничен век, однако я не трушу.

Не отрицаю, нужен интернет,

Но в эпистолии Вам посылаю душу.

О время, ты не обратишься вспять,

В небытие эпоха писем улетела.

Все ж отвечая в интересах дела,

Поставьте на конверт сургучную печать.

А. Висков

— Так что приходите лучше в Большой зал Консерватории и не ждите, пока в интернете появится трансляция. А Большой зал всех вместит.

Протоиерей Артемий

— И вы знаете, для меня еще особенная радость, что это, наверное, лучший концертный зал России — не только по акустике, не только по архитектурным формам. Но я помню еще с детства — мой брат-близнец был исполнителем, пианистом и умел привлекать к себе сердца слушателей, — помню с детства: сядешь в этом уютном кресле и, пока не заснул, смотришь на медальоны. Слева на тебя смотрит Петр Ильич Чайковский — такой красивый, такой одухотворенный, и взгляд его задумчиво строгий. Спрячешься от этого взгляда, смотришь направо — там Моцарт, скончавшийся в неоправданные годы. 37 лет — что это за возраст? Пушкин, Моцарт, Высоцкий, Велимир Хлебников... Загадочные годы. И вот так переводишь взгляд с Глинки на Мусоргского и как будто общаешься с композиторами. А антракт? Знаете ли вы, что такое антракт в Большом зале Консерватории? Это совершенно особое впечатление детства и не только. Вы входите в буфет, там написано: «Table reserved» — Антик заказал для вас заранее столик. Вы просто присаживаетесь, и появляется он — в камзоле с позументом, не только с белой розой, но с чашечкой кофе в руках. Вы спрашиваете: «Что это за кофе, американо?» И Антик отвечает: «Господин, никакого кофе американо уже нет, он называется россиано».

А. Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами протоиерей Артемий Владимиров, настоятель храма Живоначальной Троицы на Шаболовке в Москве, филолог-русист, педагог, член Союза писателей России, и композитор Антон Висков. Антон, а расскажите, пожалуйста, вот о вашем таком совместном сотворчестве с отцом Артемием, как оно началось и как оно вот продолжалось? Как вы вообще встретились и полюбили друг друга, так сказать, творчески?

А. Висков

— По благословению батюшки все мои творческие решения, все порывы. Батюшка изначально благословил, вот цикл у нас был «Великие люди Святой Руси». И действительно батюшка предложил мне свои поэтические такие вот изложения эпизодов из житийной литературы.

Протоиерей Артемий

— Антону Вискову, как другу Антика, конечно, не весьма удобно рассказывать о себе. Композиторы — это очень скрытный народ. Нужно с ними семь пудов соли съесть, чтобы они раскрыли вам хотя бы один лацкан пиджака. Им свойственны стеснительность, стыдливость, то смирение, которое свойственно людям, оставившим после себя наследство в виде фуг, хорошо темперированного клавира, сонат, симфоний, ораторий. И я знаю, что Антон Висков — человек, не склонный допускать в святая святых, свой кабинет, праздного зрителя или слушателя. Но если вы, как онегинская Татьяна, или как Анна Снегина, героиня есенинской поэмы, проникните в его дом, вы будете удивлены, потому что вы поймете, что временное ложе Антона находится под роялем «Steinway». Не то это значит, что нет софы и дивана, где он коротает перед рассветом часы, прежде чем встать и вдруг записать контрапунктную партитуру, которая ему приснилась и навеяна явлением во сне Антика. Но то значит, что часто он в изнеможении падает с кресла перед открытой клавиатурой и опускается — наученный прежними опытами, получив гематому от удара виска о педаль, он там расстелил небольшую домотканую шерстяную подстилочку, — и забывается сном. Простите, если я сейчас раскрыл то, что не надо бы знать современнику, но вдумчивые биографы обязательно это отразят в «Жизни замечательных людей», в том сборнике, который ждет еще своего исследователя.

А. Леонтьева

— Сегодня очень исповедальный вечер.

А. Висков

— Знаете, вот поэзия батюшки наполнена образами птиц, очень мне это приятно. Вот во всех его сочинениях, в поэмах птицы присутствуют, и мне это очень удобно для воплощения их пения в музыкальных звуках. Вот в «Антике» тоже птицы. И Антик даже советует главному герою взять пример, жить как птицы, которые не знают греха.

Протоиерей Артемий

— Сегодня Антон сказал, что Антик — таинственный персонаж, и непонятно, как сформировалась его личность, знаком ли он был с Гофманом или с какими-то другими немецкими писателями-романтиками, дружил ли он с Гансом Христианом Андерсеном, а может быть, в Крыму познакомился с Александром Грином. Но вот не ошибусь, если в нем есть что-то и от всеми любимого Моцарта. У нас с Антоном есть композиция, посвященная Амадею Моцарту. И посмотрите, Антон, не является ли Антик троюродным братом австрийского композитора?

Вы входите в зал в камзоле,

Напудрен изящный парик

И кроткая благость во взоре

И тонок сияющий лик.

Движенья легки и свободны,

Мысок ваш целует паркет.

Под звуки виолы с фаготом,

Готовы начать менуэт.

Вы с детства на публике, Моцарт,

И тенью за вами — успех.

Малы от природы по росту,

Велики по дару. Судьбе

Могли бы вы быть благодарны,

Но Бог привечает за труд.

Немалое дело — таланты.

Алмаз, извлеченный из руд,

Пройдя все мученья огранки,

Уже не алмаз, бриллиант.

О Моцарт, вы — гений, вы — ангел,

Умноживший дар во стократ.

Себя защитить не сумели,

Вселенную обогатив,

И душу раскрыли Сальери,

Не зная, что зло затаил

— Но это пушкинский Сальери, а не реальный композитор, —

Несчастный, как некогда Каин.

Ушли вы за грань бытия,

Мелодию тихо играя

С улыбкою, Божье дитя.

А. Леонтьева

— Мне кажется, что мы все-таки не дали Антону рассказать, как вот как встретились две музы — музыкальные и поэтическая.

А. Висков

— По благословению батюшки. История уже длительная, длинная, более шести лет после первого совместного творческого такого взаимодействия, вот когда был создан цикл «Великие люди Святой Руси», посвященный подвижникам благочестия земли Русской, а последовали другие сочинения, о которых мы упоминали — это «Молчание преподобного Сергия», как я это назвал. Это некие картины, музыкальные клейма жития Преподобного, вот если так можно это выразить. Это потому, что это именно иллюстрации к клеймам...

А. Леонтьева

— Мне, как человеку невежественному, объясните, что такое клейма?

Протоиерей Артемий

— Клейма — это не клеймо, а это...

А. Леонтьева

— Это я поняла.

Протоиерей Артемий

— Это сюжеты из житий святых, которые окольцовывают центральное изображение иконы в виде квадратиков и опоясывают лицевое изображение оплечное или ростовое.

А. Леонтьева

— Спасибо большое. Простите, радиослушатели, каких-то моментов я еще не знаю.

А. Висков

— Вот там, например, знаменитый эпизод его встречи со старцем, который даровал маленькому мальчику Варфоломею знание. Все знают картину Нестерова на эту тему, а в клеймах это вот в первую очередь рождение.

Протоиерей Артемий

— Вы опять уходите в сторону от автобиографического материала. Если можно, я, Антон, спрошу вас, как вам давалась эта работа над Антиком? Это мне сейчас более всего интересно. Творили ли вы по-моцартовски все в три ночи? И нужно ли вам было уехать из шумной Москвы куда-нибудь, как Петр Ильич Чайковский в имение госпожи фон Мекк в Тоскану? Или где-то вы любите, я знаю, скрываться в Берендеевом лесу, у Лукоморья, под развесистой кроной дуба. Кто с вами там говорил, русалка или кот ученый? Вот расскажите.

А. Леонтьева

— Спасибо за вопрос, отец Артемий.

А. Висков

— Как я думаю, у каждого художника в первую очередь нужно обратиться за Божьей помощью, попросить у Господа помочь в этом важном творческом деле, и обязательно Господь помогает. Вот мне, наверное, Он помогает больше, чем другим, потому что мне не нужно прикладывать усилия, мне достаточно попросить, и через какое-то время все появляется. Может быть, это только связано с поэзией батюшки, потому что здесь вот такое взаимодействие — батюшка, я и Всевышний, ну вот мы втроем и создаем это все.

А. Леонтьева

— Отец Артемий, можно вас спросить, вот раз мы заговорили про вдохновение, откуда оно берется? Вот вы ждете музы или вы просите... Ну понятно, что вы просите у Бога, но все-таки.

Протоиерей Артемий

— Для меня очень важно, если день начинается с Божественной литургии. Потому что главной задачей многих из нас и является сохранение мира, того осененного состояния, которое мы выносим из храма. Продолжается это трудничество в общении с детьми, если у вас в этот день еще и уроки. Но, конечно, уединение. Мы вспоминали Петра Ильича Чайковского, который ненавидел женскую болтовню. Он бежал от салонов, в отличие от Тютчева и Пушкина, которые, напротив, вдохновлялись, когда видели вокруг себя трепещущие веера и полупрозрачные персты хозяек этих салонов. Петр Ильич был отшельником, он был Робинзоном Крузо от русской музыкальной культуры. И я признаюсь, что необходимо оставить этот шумный мир, искусство требует жертв. И для того, чтобы не просто ответить на вопросы интервьюера, но действительно выносить замысел. И мало воплотить этот замысел, нужно потом шлифовать и чистить, и полировать ваше изделие, так чтобы, как некогда сказал писатель Крупин, делая рецензию на одну из прозаических книг этого батюшки — забыл, с кем вы сегодня беседуете, — ткань языка должна быть настолько прозрачна, чтобы вы не чувствовали себя читателем или слушателем, но просто бы впитывали те мысли и постижения, которыми одухотворен сам автор. И таково, наверное, кредо каждого художника слова или краски, или музыки — оно, произведение, должно быть легко, прозрачно, не тяжеловесно, это не «Лениниана» Шагинян — я ничего не имею против почтенной армянской писательницы, но наша задача действительно не отразить какой-то спорный временный отрезок времени нашей державы, но с помощью Антика поднять нашего слушателя и читателя до вечности, где все торжественно и чудно, где нет интриг и пересудов, где, может быть, совсем не людно, где с нас спадают <.....> — это маленькая такая импровизация. И мне кажется, что сейчас мы уже забыли счет времени, узкие рамки интервью — вижу красную сигнальную кнопочку, которая уже мигает. Очень надеемся, что разговором дело не окончится, и наши радиослушатели нестройной шумною толпою придут в Консерваторию. И, наверное, должны из гардероба извлечь приличествующие этому заведению наряды, так чтобы не было стыдно за одиозную манеру одеваться.

А. Леонтьева

— Ну лампочка мигает, но мы еще успеем напомнить нашим радиослушателям, что 12 октября в Москве, в Большом зале Московской консерватории, состоится премьера поэмы отца Артемия Владимирова, которая называется «Антик», в исполнении московского ансамбля духовной музыки «Благовест» и детского хора «Пионерия» имени Георгия Струве. Музыка к этому произведению написана присутствующим здесь Антоном Висковым. И, Антон, наверное, напоследок хотелось бы послушать что-нибудь на вашу музыку. Расскажите, что.

А. Висков

— Заключительная песня из мюзикла на слова Артемия Владимирова «Сказка о Кае и Герде».

А. Леонтьева

— Спасибо огромное за эту вдохновенную беседу. Спасибо протоирею Артемию Владимирову, настоятелю храма Живоначальной Троицы на Шаболовке в Москве, филологу-русисту, педагогу, члену Союза писателей России. Спасибо композитору Антону Вискову.

Протоиерей Артемий

— И благодарение нашей ведущей, которая явилась, хочет она этого или нет, побудителем нас столь вдохновиться. Ее имя Анна, и посвящены ей были строчки известного поэта: «Девушке в белой накидке было 17 лет». А что это за поэт — это будет домашнее задание для слушателей.

А. Леонтьева

— Педагог есть педагог. Спасибо огромное, дорогие.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Театр «Живая вода». Лариса Никулина
• «Подросткам о вере»
• «26-е воскресенье по Пятидесятнице». Священник Николай Конюхов

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов