«Церковная жизнь Переделкино». Инна Воскобойникова-Воронова

У нас в гостях была член союза писателей России, экскурсовод Инна Воскобойникова-Воронова.

Мы говорили о достопримечательностях поселка писателей Переделкино, об истории удивительного храма в этом месте, а также об участии известных писателей и жителей Переделкино в обустройстве этого храма.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева

— Добрый «Светлый вечер». Сегодня с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях Инна Воскобойникова-Воронова, член Союза писателей, экскурсовод. Инна, добрый вечер.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Добрый, самый «Светлый вечер», Аннушка.

Анна Леонтьева

— Очень рада видеть тебя здесь. Открою радиослушателям секрет, что часто вижу Инну в нашем храме Игоря Черниговского в Переделкино. Инна работает экскурсоводом и в Переделкино при храме, и в Доме творчества там же. Очень насыщенное красивое место, приглашаем вас сердечно. А сегодня мы поговорим о нашем Переделкино, но в каком ключе. Удивительно, в те годы, когда возник город писателей... Наверное, начать надо с храма, но мы отдельно поговорим про храм. В годы, в которые возник городок писателей, Переделкино, поселок писателей, это были не просто, как мы с тобой уже обсуждали, безбожные годы, это были годы богоборчества, когда всё религиозное искоренялось. И вот, Инна знает такие секреты, о которых я и не подозревала. Секреты сохранения веры в нашей писательской среде. Она их немножечко начнет раскрывать в нашей программе, но сначала я хочу коснуться твоей личной истории. Как ты стала экскурсоводом, и кто тебя благословил, может быть, на это, вообще, как ты к этому пришла?

Инна Воскобойникова-Воронова

— А всё началось с журналистики. Я родилась в Магнитогорске, на Южном Урале, и в 13 лет уже писала заметки, приносила в редакции. Мне нравилось, что меня правят, меня публикуют. Писала стихи. Сяду на паласик к мамочке поближе и читаю свои первые строчки. Краеведческие конкурсы выигрываю, «Новые имена» Всероссийский конкурс, лет 15 было, когда тоже была победа. Я поняла, что это моё. Мир литературы завораживал. Прочитала Достоевского в 17 лет.

Анна Леонтьева

— Ничего себе.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. И уже знала с младенчества практически, куда путь держать. Мама преподаватель музыки в Доме музыки, папа металлург, любящий бесконечно искусство, литературу. Цех огромный, в котором он работал, 4-й листопрокатный, был озарен им просто, он там прочитает Маяковского, тут Есенина процитирует. Он в массы к мужикам нёс культуру. И природа сама, которая меня сформировала — это же сокровище, буквально от Магнитки 30 минут и Башкирия. Это горы до небес, это мох таёжный, это брусника, это грузди, это клубника дикая и луговая, и горная — это, конечно, фантастика. Бабушки мои, которые «казачьи родовы» были, носительницы были веры православной, наша речь, казачий говор, казачий род у нас. И, конечно, я в этом во всем купалась и всё это напитала.

Анна Леонтьева

— Казачий говор это какой-то такой отдельный?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Яицкие казаки, да, и я из станицы.

Анна Леонтьева

— Скажи что-нибудь.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Мы в следующий раз встретимся, будем шишлиться, колготиться, и при этом ты не выртухайся. Это значит, будем по хозяйству что-то делать там где-то, не убегай никуда. Мне это привычно было, это всё родное. Родина это такое чудо, притекаешь обратно и понимаешь, что вот твой исток, даже запах родной, милый, и всё тебе отрадно, и солнышко по-другому светит.

Анна Леонтьева

— И потом ты попала в Москву в литературный институт?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, тут второе образование у меня. По первому я учитель русского и литературы и культурологии. А потом меня позвали, я уже журналист в «Магнитогорском металле», в аспирантуре успела поучиться, не закончив, и позвали меня. Это были Высшие литературные курсы и семинары литературной критики Владимира Ивановича Гусева, выдающегося ученого литературоведа, критика нашего отечественного. Это чудо, общение, в первую очередь. 20 лет нашему выпуску будет, и мы дружим, выпускники раскатились по всем республикам и городам, и как родня, честное слово. Раскатились, но не потерялись. В конце июня собираемся встретиться.

Анна Леонтьева

— Как ты попала в Переделкино?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Так Господь повелел, что ли, поставил. Я сначала познакомилась с творчеством свёкра, писателя-правдолюба Николая Павловича Воронова. Он уралец, я, когда учусь в институте, пишу работу о его лирических повестях. Тут он сам приезжает, ручиловские чтения поэтические и литературные, у меня пленарный доклад. И вот сам свёкр, Николай Павлович, о котором пишу, приходит, бутылочноглазый, интересный, небольшого роста, я его по-другому представляла. Он позвал в Переделкино, познакомил с сыном своим. И видите, как выстроилось, вот уже 21 год, как венчались, уже даже больше. Так я и осталась.

Анна Леонтьева

— Ты что-то рассказывала про отца Илия, что он тебя благословил быть экскурсоводом, расскажи два слова об этом.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. Чудо большое, что нам с мужем удавалось пред светлые очи старца представать. Он же приезжал постоянно, в Переделкино жил и попасть к нему практически невозможно. Но мы внутри храма, батюшка идет, всегда свита за ним, и все-таки остановится, благословит.

Анна Леонтьева

— Такие ряды выстраивались.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. Мужа моего благословлял на переиздание книг, церковных книг и высокохудожественных. Как-то я спросила: батюшка, благословите меня на церковное Переделкино, и он благословил. А когда первая исповедь была у него, то есть не первая в моей жизни, а у него, жалуюсь на себя, что не могу с этим смириться, вот не могу в себе побороть такие-то грехи. А он смотрит на меня и веселится, и я поняла, что это, как отец родной, если ты что-то пролил или разбил, любящий отец только любовью покроет. Мы и покрыты были любовью батюшки Илия большие годы.

Анна Леонтьева

— Как хорошо.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, слава Богу.

Анна Леонтьева

— Я хотела спросить о такой стороне твоей жизни. Ты говорила, что вы ушаковцы, я не знаю, что это такое. Я знаю нашего замечательного Ушакова, но что это за движение?

Инна Воскобойникова-Воронова

— В нашем поселке восемь лет назад жил Валерий Николаевич Ганичев, государственный деятель, друг Гагарина, Шолохова, редактор знаменитый. Он в лихие 90-е возглавил Союз писателей на Комсомольском, когда всё рушилось, он даже не дал писателям голодать. Полвека, даже больше, Валерий Николаевич посвятил адмиралу Федору Ушакову, его подвигам, находясь в архивах, написал книги «Жизнь замечательных людей», Ушаков — «Росс непобедимый». Обратился на Всемирном Русском Соборе ко святейшему патриарху Алексею II с просьбой канонизировать своего героя.

Анна Леонтьева

— Это был первый, кто попросил канонизировать адмирала Ушакова?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, с его подачи. Подняли мощи Ушакова, это произошло более 20 лет назад, которые почивали в Санаксарском мордовском монастыре, они реально оказались нетленными. Ушаковцы — это дети в основном, уже повзрослевшие, некоторые более младшего поколения, которые дружат с этой семьей. Марина Валерьевна Ганичева продолжает отцовское дело, она писательница, историк, редактор двух журналов, любящее сердце, лидер ушаковского движения. Живущий в Переделкино Сергей Иванович Котькало. Они бессребреники, на своих плечах тянут это ушаковское движение и ушаковский лагерь, который раз в год базируется у нас, в начале улицы Серафимовича. Потом ребятишки эти в Рузу уезжают, потом путешествуют по монастырям и весям нашей России необъятной. Это дети, в том числе, из многострадального Николаева, из Макеевки, из Донецка. Они в гюйсах ходят, специальных воротничках. И год назад мне привелось в Санаксарах в мордовском монастыре побывать в начале августа в день памяти Ушакова. Это просто летняя Пасха, куда стекаются наши адмиралы, наши морские офицеры и не только. Мощи Ушакова просто сияют в это время. А рядышком мощевик с мощами его родного дядюшки, тоже Федора Ушакова, который был насельником этого монастыря. Два Ушакова и два Федора просияли в лике святых. Меня приняли в ушаковцы, настоятель архимандрит Иннокентий в прошлом году ленточку Андреевскую повязал. Я счастлива до бесконечности. У нас и гимн есть свой ушаковцев: «Мы — ушаковцы — родины оплот. И наша гордость — российский флот». Это чудо большое. На даче Марины Ганичевой Андреевский флаг прямо на калитке развевается и корабли среди деревьев.

Анна Леонтьева

— А, это ее дача, мимо которой проезжаешь, и Андреевский флаг.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, да. Приезжает несколько раз в год гармонист из Ельца композитор Владимир Комаров, мы песни поем, так у нас много радости. Это такое целое движение доброе.

Анна Леонтьева

— Добрые традиции такие.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Некоторое время назад на Красной площади книжный фестиваль был очередной, ушаковцы выступали, читали письма фронтовые в отдельном павильоне. Марина решила, что в виде треугольничков будут эти письма раздаваться людям, которые заглянут на огонек.

Анна Леонтьева

— Какие, правда, добрые традиции и как важно, что они сохраняются и поддерживаются, создаются новые. Скажи, пожалуйста, два слова. У нас в Переделкино очень много святынь, много мощей различных святых, большая история наших храмов, которые построены. Один Преображения Господня, куда мы ходили еще с детьми. Потом был большой перерыв, и построили вот этот круглый нарядный храм.

Инна Воскобойникова-Воронова

— В честь благоверного князя Игоря.

Анна Леонтьева

— Твои экскурсии чему посвящены?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Когда я в церковное Переделкино окунаю людей, я рассказываю о строителях этих храмов, как всё повелось. Это же село Лукино изначально. Далекий 17-й век, кода Леонтьевы построили в 1646-м году деревянный храм Спасо-Пребраженский, и село стало называться Спасское Лукино. А в начале 19-го Варвара Петровна Разумовская, попросив благословение у Священного Синода, из камня воздвигает эту святыню.

Анна Леонтьева

— То, что сейчас мы имеем?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. Причем, недаром же там предел есть в честь великомученицы Варвары, в честь ее святой. Она была Петровна, с правой стороны престол в честь святых Первоверховных апостолов Петра и Павла. Каждый человек, кто жил в усадьбе, ныне там летняя резиденция нашего святейшего патриарха, обязательно свой светлый святой след оставил в этом храме. Михаил Боде-Колычев, появившийся в середине 19-го столетия иконостас перестраивал, нарядное крылечко вместе с академиком живописи Солнцевым. Если вы обратили внимание, Анечка, у нас большой купол есть классический, а крылечко нарядное, в стиле русское узорочье, пузатые такие колонки, это же сочетание несочетаемого, это как будто вход в собор Василия Блаженного. Ему нравилось всё такое русское, нарядное, он в Кремле вырос, отец его заведовал реставрационными работами Кремля после наполеоновского нашествия. Может быть, вы помните, как смотришь на центральный иконостас нашего старинного храма, диаконовские врата тоже не по канонам выстроены. Святой архангел Михаил с одной стороны, а с другой мученица Александра. Женский образ по идее не по канону, не бывает так, чтобы диаконские врата, и тут тебе женский образ. А его супругу звали Александра Ивановна Черткова, она была старинного дворянского рода, наследница, сам Василий Трубецкой был ее крестным, герой войны 1812-го года, ее святая здесь навеки. А архангел Михаил покровитель Михаила Боде-Колычева, который этот храм перестраивал по своему сердцу. Эта усадьба и село Спасо-Лукино для него не выгоду приносило денежную, а всё по сердцу было. Он выстраивал святыни таким образом, чтобы был святой поклон его убиенному предку митрополиту Филиппу (Колычеву).

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами Инна Воскобойникова-Воронова, член Союза писателей, экскурсовод. Хотела начать с того, о чем я анонсировала нашу программу. Про писателей, которые неведомым нам способом все-таки хранили православную веру. Можешь рассказать что-нибудь про нашего замечательного Корнея Чуковского, чей музей мы имеем в Переделкино? Мы там были не раз детьми.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Это вообще самый популярный детский литературный музей в России. А Корней Иванович для меня просто человек Божий. На парадоксе, действительно были безбожные времена, а как это? Дело в том, что он всегда поступал праведно, старался по крайней мере. Пастернака защитить во времена гонений. Солженицына прятал у себя в 65-м, когда арестовали архив у молодого историка и литератора, кляуз никаких не подписывал, бумаг. И самое главное с писателем Эдуардом Балашовым и Константином Паустовским, когда еще атеистические времена были, он встал на защиту Карельских храмов.

Анна Леонтьева

— Вот этого факта я не знала.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Шла речь о том, что более ста Карельских храмов должны были кануть в Лету, их бы просто сняли с лица земли, и мы не видели бы не только эти деревянные старопрежние кружева, но и святые мощи. А это все же праведный поступок, ведь столько жизней потом спаслось. Ну, и во крещении он был Николай, и с супругой своей Марией Борисовной венчался. Вавилонские истории, Библию для ребятишек хотел переложить, частично получилось, а в принципе не дали.

Анна Леонтьева

— Не дали да?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Сказали, надо убрать слово «Бог» и «евреи».

Анна Леонтьева

— А так всё можно.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Добрый волшебник Яхва, он изощрился, Корней Иванович. И он же свет нёс. Я общаюсь с теми позапозавчерашними девчонками, они ровесницы моей мамочки, которые висели на Корнее Ивановиче, еще будучи малышами. Идут на станцию, Ирина Константиновна, прихожанка нашего храма, краевед, помнит, что идет с бидончиком пустым за молоком, как и остальные ребятишки. Молоковоз подъехал, видит Корнея Ивановича. Она говорит: бидоны об асфальт и все виснем на дедушке Корнее. А он такой добрый, никого не откинет. Он умел людей ввинчивать в веселую заваруху. Он был безунывный человек, несмотря на его трагедии, ужасы в жизни. Он часто признавался, ему было за 80, что просыпается и чувствует себя абсолютно счастливым пятилетним ребенком, которому только что подарили свисток. Я, когда экскурсантам об этом рассказываю, начинают хохотать и мечтают о свистке.

Анна Леонтьева

— Дети или взрослые?

Инна Воскобойникова-Воронова

— И взрослые. Взрослые превращаются в детей однозначно.

Анна Леонтьева

— Расскажи еще немножечко о каких-то событиях. Я не знала, например, что Борис Пастернак был верующим человеком, ты вообще о нем рассказывала как о гении места, что это такое?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Пастернаку удалось сохранить топографическую карту литературно нашей местности. Сейчас же Переделкино 30-х, 40-х и 50-х годов утрачено во многом. Понятно, что новые времена, это хорошо. У нас прекрасный Дом творчества после реконструкции, но и нет поля Пастернаковского, нет даже банально электрички, которая бы со станции Переделкино на Киевский вокзал шла в 6:25. а у него: «Обыкновенно у задворок меня старался перегнать рабочий или номер сорок, а я шел на шесть двадцать пять». То есть у него даже бытовые детали прежних времен присутствуют. Поэтому мы, местные, ценим его за то, что мы можем открыть Пастернаковские стихи и прозу и все-таки понять, как же Переделкино в первозданном виде выглядело тогда. А человеком он был верующим, это и по стихам видно. Заходишь когда в наш старинный Спасо-Преображенский храм, а это был источник его вдохновения, как и для многих писателей, и вспоминаешь:

«Прощай, лазурь Преображенская

И золото второго Спаса».

Как раз эти строчки его вспоминаются. Они прозвучали в «Докторе Живаго», в этом романе многострадальном.

«Смягчи последней лаской женскою

Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины,

Простимся, бездне унижений

Бросающая вызов женщина!

Я — поле твоего сражения.

Прощай размах крыла расправленный,

Полета вольного упорство,

И образ мира, в слове явленный,

И творчество, и чудотворство».

Виктор Федорович Боков жил в нашем поселке почти сто лет, это был старший товарищ моего свёкра, мне удалось его дважды запечатлеть в своей жизни. Он написал «Оренбургский пуховый платок», «Снег-снежок, белая метелица». «На побывку едет молодой моряк» и много прекраснейших песен. Он, когда молодой совсем, юный к Пастернаку придет, тот к нему бежит и гудит, как орган. Пастернак был светоносным человеком, он любил людей, вот в чем дело, вдохновлял, доброта такая неистончаемая.

Анна Леонтьева

— У нас за храмом есть могила отца Нестора (Анисимова), просветителя Камчатки. Его, кстати, очень почитает мой муж, всегда туда заходит. Можешь о нем два слова рассказать нам?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, митрополит Нестор (Анисимов) для нас, для переделкинцев, святой. Речь идет о том, что его мощи будут со временем поднимать и увозить на Камчатку. Он пережил такие страшные времена. Святой Иоанн Кронштадтский его благословил поехать в те суровые земли, где жил народ, по-хорошему детский, не знающий скверных слов, но непросвещенный. Какие-то языческие традиции были, не было ни школ, ни богоделен, даже правил гигиены не ведали камчадалы. А он приехал, и свет Христов потихонечку пролился через него, примчались туда со временем сестры милосердия, школы, богодельни, храмы появились, больницы. Его так любили на Камчатке тогда уже, в начале 20-го века, что несли на руках камчадалы, коряки, тунгусы, устилали его путь еловыми и кедровыми ветками и называли Большой батюшка Нестор. Вот он приехал к кому-то из патриархов в гости и гулял со своим служкой, и показал на алтарную часть нашего Спасо-Преображенского храма, и сказал: кто здесь будет похоронен, станет самым счастливым человеком на свете. И вот, видите, как привелось, что он здесь, у нас.

Анна Леонтьева

— Правда. Я также не знала, Инна, что у Цветаевой — я, может быть, необразованный человек, но для меня это было такое приятное открытие — сестра Цветаевой Анастасия молитвенница великая, которая прожила до 99 лет.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, она жила в нашем Доме творчества, в доме с белыми колоннами, по скромному, как и все писатели, с удобствами на этаже, и старалась врачевать людей, как могла, своих товарищей, гомеопатией в том числе. Если кто-то тяжко заболеет, она прямо бежит в наш Спасо-Преображенский храм, с утра отмаливать. А если собака чья-то заболеет, Анастасия Ивановна Цветаева дважды ускоряется. Слово «Собака» она пишет с большой буквы и обращается к четвероногому другу «моё божество». Мне, кстати, об этом Белла Ахатовна Ахмадулина рассказывала, что как заболеет ее очередной пёс, она Анастасии Ивановне звонок, и сразу же, кстати, собаке легче было, молитва ее была сильна. Анастасия Цветаева просидела в лагерях огромные годы, по политическим. И каждую свою минуту обращала в любовь. Написала книгу «Моя Сибирь». А также она была воспевательницей рода своего. Ты знаешь, что Иван Цветаев, профессор, ее отец был основателем Музея изящных искусств имени Пушкина в Москве, изобразительных искусств. Она его воспела подвиг, и маму свою пианистку, и Мусю крыжовниковоглазую — Марину Ивановну. И сотворила практически невозможное, она дошла до святейшего патриарха Алексея II и попросила, чтобы Марину Ивановну Цветаеву можно было отпеть. Хотя известна ее трагическая история, она самостийно ушла в начале войны в Татарстане из жизни. И святейший патриарх принял все условия трагические к сердцу, понял, и мы можем теперь в храме молиться большие годы о упокоении рабы Божией Марины. Я считаю, что это подвиг.

Анна Леонтьева

— Потрясающе.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Она, между прочим, по нашим тропинкам не ходила, а лётывала, как перломутровое пёрышко, приговаривая: мне 90 лет, но всё легка походкой. Такая вот.

Анна Леонтьева

— Такой образ ты создала, такой портрет.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, она сама любовь. И она не стеснялась того, что она верующая. Было еще безбожие, а она несла веру в массы.

Анна Леонтьева

— Не боялась, так скажем.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Не боялась, и удивительная такая. С подружками эмигрантками она коротала свой век, говорила о высоком. В нашей библиотеке большие годы работала Валентина Сергеевна Хлыстова, ее еще корней Иванович девчонкой на работу принимал. Тётя Валя мы все ее называем и любим. Она, было дело, Анастасию Ивановну позвала к себе в гости в библиотеку. И что ты думаешь, говорит, я купила шоколадку, она за пять минут ее съела; приготовила домашний творожок, эта старушка творожок отставила в сторону. Есть книга с автографом в библиотеке Корнея Чуковского от Анастасии Ивановны. Там, Николин День, она не стеснялась, две тысячи лет с Рождества Христова. Прямо верующая истинно была.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами Инна Воскобойникова-Воронова, член Союза писателей, экскурсовод. У микрофона Анна Леонтьева. Мы вернемся к вам через минуту.

Анна Леонтьева

— Продолжается «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. У нас в гостях Инна Воскобойникова-Воронова, член Союза писателей, экскурсовод. У микрофона Анна Леонтьева. Я хотела бы, Инна, повернуть нашу тему такой гранью. Мне очень интересно, твои работы — это не просто проведение экскурсий для детей и сейчас уже для взрослых, ты начинала как детский экскурсовод, а к тебе съезжается практически вся страна. Даже из-за пределов нашей необъятной родины. И ты являешься как бы проводником в этот мир, в творчество и православие. Как тобой это ощущается? Как ты это всё делаешь, творишь это волшебство? Ведь экскурсии бывают очень разные, бывают экскурсии, наполненные неопровержимыми фактами, но очень скучные. А здесь, люди, может быть, первый раз пришли и увидели эти храмы и послушали о местных святых и рассказы из жизни писателей и всю тематику, которую ты преподносишь, ты делаешь это очень вдохновенно.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Спасибо.

Анна Леонтьева

— Мы пока с тобой ехали на программу, я уже наполнилась этими историями, этой атмосферой. Как это удается тебе?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Тут зависит от глаз человека сразу же в эту секунду. Как Виктор Федорович Боков, поэт, говорил, что для него самое большое чудо это глаза человека. Мне как-то везет, глаза в глаза, приходят люди разные, разных профессий, разных темпераментов, им ведь не факты важны, не цифры какие-то, а важно их наполнить радостью, вдохновить, окрылить. Иногда бывает, что в самом начале человек грустный, в своих мыслях, а потом уже друзьями расстаемся, и даже не хочется расставаться. Не только истории о писателях в моем арсенале, мне хочется их оживить при помощи слова, но и природа в помощь обычно идет, потому что у нас в Переделкино...

Анна Леонтьева

— Расскажи про деток, как ты с ними экскурсию вела.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Переделкино, рассказываю, это страна не только великих писателей, но и великой природы. У нас маньчжурский орех растет на территории Дома творчества, я говорю, ищите гостя из Китая, у которого четыре ноги. Ребятишки не поймут, им потом, когда находим, маньчжурский орех, это же реликтовое дерево...

Анна Леонтьева

— А почему четыре ноги, не поняла?

Инна Воскобойникова-Воронова

— А четыре ствола, и мы с каждой ногой здороваемся по-китайски. Это все как-то в игру превращается. С детьми ты сам превращаешься в ребенка, то же самое. Со взрослыми по-другому, но тоже природа в помощь. Ландыши розовые у нас, сорт Розеа, люди смотрят и говорят, как это возможно, это же чудо? Дятел желна, самый мощный, санитар леса, большой черный.

Анна Леонтьева

— Желна.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Желна, да, он летит и кричит, как хищная птица, вороного отлива, стрела настоящая.

Анна Леонтьева

— Почему его так зовут? Просто так есть и всё, такого унаследовали?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Я даже не задумывалась, желна и всё.

Анна Леонтьева

— Свёкор мой, Николай Воронов, про него написал: «Дядя Лёша здравствуй, здравствуй, ты над лесом царствуй, царствуй. Лес старательно лечил, вот и царство получил». Иногда включаешь его голос в записи, и тут настоящий желна начинает беспокоиться, потому что вдруг на его территорию метит кто-то, хочет его территорию отнять. Ну и горлицы, раньше не было этих лесных голубей в нашем Переделкино, лет как семь, наверное, прилетели, они так воркуют, как будто юга какие-то у нас. Природа у нас волшебная. И когда рассказываешь о писателях, мне кажется, что они в воздухе золотой пылью всколыхиваются, словно какое-то чудо происходит. Как в храмах есть намоленность, Переделкино это удивительное пространство. 91 будет в этом году нашему поселку, там такие густые небеса. Те люди, которые ходили по Переделкино, страдали, радовались, они не могли просто так уйти. Понятно, у Господа души их, а все-таки что-то присутствует в местности. Так и ходит будто бы жена Катаева, Эстер Давыдовна, с которой мы дружили, она прожила почти 96. Вообще Переделкино — это страна долгожителей. Игорю Петровичу Золотусскому, крупнейшему литературоведу, 95 будет в этом году. Зое Борисовне Богуславской 101 исполнилось. Это еще не предел, Юрию Ряшенцеву тоже за 90, «пора-пора-порадуемся на своем веку» у него, «Ланфрен-ланфра» песня для мушкетеров написана. Это, конечно, неистончаемый святой колодец, наше Переделкино, столько всего интересного.

Анна Леонтьева

— Да, да, да. Ты сказала 101, а я вспомнила вот эту бабушку у нас в храме Игоря Черниговского и Преображения.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Монахиня Иоанна.

Анна Леонтьева

— Да, монахиня Иоанна, это мама отца Антония, да?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да.

Анна Леонтьева

— В нашем храме Игоря Черниговского наш отец Иоанн Нефедов, настоятель.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Наш любимый батюшка.

Анна Леонтьева

— Да. Он, когда ему удается, полную программу закладывает в воскресенье после литургии, как во многих храмах панихида, потом очень часто начинается молебен, и невозможно не остаться. Я недавно осталась, потому что молебен перед Иверской иконой Божьей Матери о счастливом супружестве, о даровании человека по сердцу, а у меня все дети взрослые, мне никак нельзя не остаться. Уже заканчиваем мы в три часа дня. Меня поразило, я уже со стульчиком и уже сижу в конце и уже не могу, ноги гудят. А тут я смотрю, эта монахиня Иоанна, худенькая такая, веселенькая бабушка, на птичку она похожа.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, синеокая такая, сибирячка, шустрая.

Анна Леонтьева

— Да, сибирячка? Она стоит, я смотрю, она стоит на молебне. Может быть, она уже не очень слышит, о чем молебен, и о чем ей собственно молиться, кто у нее там замуж выходит, но меня поразило это видение этой бабушки.

Инна Воскобойникова-Воронова

— А бессмертна только доброта. Она как-то мне сказала: мне сто лет, а ты живи дольше, чем я. Смотрю, кому-то руку поцеловала, доброе слово молвила.

Анна Леонтьева

— Она все время улыбается.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, она всегда, удивительно. И нас это так согревает, Анечка, правда же? Что у нас есть такая монахиня Иоанна любимая.

Анна Леонтьева

— Да. Еще я хотела радиослушателям рассказать об одном чуде, мне тоже монахиня рассказала о нем. Что когда реставрировали, долгое время реставрировали наш храм Преображения, а у нас в храме, когда заходишь, то икона Нерукотворного Спаса.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Сразу же очи долу, и вот эта икона.

Анна Леонтьева

— Она очень такая, пронзает душу. По каким-то причинам, она сказала, когда реставрировали храм, решили другой образ нарисовать, и поверх этой иконы нарисовали, на утро пришли — и всё, что нарисовали, вся эта штукатурка лежала на полу. Понял, всё, оставляем, как есть. Какие-то еще, может быть, истории ты вспомнишь?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Есть чудо уже в современности, когда реконструкция была пять лет назад в старом храме. У нас клирос, наши певчие, поднимаются по крутой лестнице, старинной такой лестнице. И вот девушка-иконописец с этой лестницы падала так жутко, что каждый, и даже молодой, разбился бы вдребезги. А у нее было полное чувство, что ангел-хранитель держит ее душу в пречистых ладонях, у нее царапины, шишки, она отделалась легко. И вот Зураб Зурабович Модебадзе, выдающийся иконописец нашего отечества, который этот храм реставрировал, он, между прочим, и Никольский Якорный собор со своей командой расписывал и храм вооруженных сил России в пандемию, мы с ним встречались специально, он рассказывал секреты храма. Говорит, что пришлось написать ему, прям как заходишь на клирос, еще даже не поднялся, святой образ ангела-хранителя, который держит в своих ладонях спелёнутую душу человека. То есть храм дышит, храм живой, каждое время свой какой-то отпечаток накладывает. Это, правда, настоящее подлинное чудо. Правда же? Намоленный.

Анна Леонтьева

— Да, да, да. Храм очень живой, я сначала долго не могла привыкнуть, что он круглой формы, новый храм.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Я сейчас про старый говорила. А новый храм — это же лукоморье под крестами. Он первый такой сияющий, сверкающий, с куполами фарфоровыми, с фарфоровым убранством. Заходишь и понимаешь, что небо к тебе на землю спускается само. Если вечерняя служба, то звездный свет заливает пространство. Молнии сверкают — ты их видишь. А утренняя служба — лучики розовые скользят по фарфору, облака бегут. Всё, что на небе, полностью у тебя здесь. Хотя каждый храм — это итак небо, спущенное на землю, а тут это происходит дважды, ты прямо в этом Божьем свете купаешься. Храм напоминает корабль. У нас вот эти световые барабаны, на которые поставлены сияющие, многоцветные по типу храма Василия Блаженного купола, наполнены таким светом, гигантские окна. Был у меня недавно на экскурсии наместник Тихоновой пустыни архимандрит Тихон (Завьялов), он говорит: так это люки корабельные. Там на иконостасе можно увидеть кресты в виде якорей, тоже удивительно, да?

Анна Леонтьева

— Да.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Прямо корабль и всё тут. А рулевой сам Господь. Тринадцать лет храму будет в этом году, он уже намоленный, родной для нас.

Анна Леонтьева

— Скажи, пожалуйста, немножко вопрос в сторону, но всегда меня эта тема волнует. На экскурсию приходят молодые люди, которые еще, может быть, не имеют отношения к церкви? Бывают такие у тебя?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, конечно.

Анна Леонтьева

— Как они относятся?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Слушают, им интересно. Слава Богу, что они вошли в храм. По-всякому случается. А ребятишки тоже говорят, а можно, мы не будем заходить, мы не крещены, бывало такое. Я говорю: а вы придите, вы посмотрите, интересно же, тут сокровище, тут павлины спрятаны на иконостасе. И потихонечку завлекаешь.

Анна Леонтьева

— Павлинами.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. Реально, они поднимают очи долу. Есть у меня фотографии, они как кукушата, рты открыли, и уже совершенно другие люди. Бывает всякое, но в основном целенаправленно, им интересно, много молодежи приходит церковное Переделкино охватить взором. Может быть, еще вернутся, говорят, мы хотим на службу сюда приехать.

Анна Леонтьева

— Да, я вот тоже об том же говорю.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Вопросы задают в изобилии. И это так отрадно, я понимаю, что не зря живу на белом свете, это самая любимая моя страничка экскурсионная — «церковное Переделкино», потому что там есть всё, и парк прекраснейший.

Анна Леонтьева

— Ну, это целый город.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, целый город. И все же это патриаршее подворье, несколько храмов в округе. Тут же кладбище, некрополь, где наши писатели покоятся, в частности, Пастернак, Чуковский, Доризо, Боков, Арсений Тарковский. Арсений Александрович, говорят, тоже захаживал в наш храм. Отец великого кинорежиссера Андрея Тарковского. И жил он в Доме творчества по-простому, выйдет и за ним толпы поклонниц всегда, потому что он всегда был пленительно красив.

«Вот и лето прошло,

Словно и не бывало.

На пригреве тепло.

Только этого мало.

Всё, что сбыться могло,

Мне, как лист пятипалый,

Прямо в руки легло.

Только этого мало».

Это его же строчки улетели на эстраду. Ну а Белла Ахмадулина рассказывала мне, что специально крестилась в грузинском храме, святое ее имя было Анна. Она просила молитв за нее, теперь уже можем об упокоении рабы Божией Анны молиться. Ей нравилось пасхальными крестными ходами обходить нашу старинную святыню, пасхальной радостью наполняться.

Анна Леонтьева

— А Булат Шалвович Окуджава, дом которого тоже находится на территории писательского поселка, был крещен, как выяснилось, с именем Иван.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Иоанн да. Уже перед смертью, дело было под Парижем. Ольга Владимировна Окуджава, супруга, малым крещением крестила его с его согласия. Причем, она была у старца великого, отца Иоанна (Крестьянкина), и сетовала на то, что муж не крещен, а он ей сказал, не переживай, будет он крещен с русским именем Иван. Так по его слову великому и случилось.

Анна Леонтьева

— Под Парижем.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да.

Анна Леонтьева

— И после этого Булат Шалвович отошел ко Господу.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Ну да. Получается коммунист всю жизнь, крови у него грузинские и армянские, а ушел как русский Иван. Это, конечно, удивительно.

Анна Леонтьева

— Напомню, что сегодня с нами и с вами Инна Воскобойникова-Воронова, член Союза писателей, экскурсовод. Инна, обещала рассказать про Владимира Солоухина, который тоже из нашего писательского поселка.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, Владимир Алексеевич Солоухин как-то провозгласил: увидеть храм Христа Спасителя и умереть. Реально с его подачи эта святыня снова стала выстраиваться. Он еще маленьким был, когда приезжал из Алепино Владимирской области вместе с отцом в Москву и видел прежнюю святыню.

Анна Леонтьева

— Первый храм Христа Спасителя.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. Видимо, мечта родилась в сердце человека, и он действительно был первым в этом храме отпет святейшим патриархом Алексеем II. Но с его подачи повелось это движение по возрождению храма Христа спасителя. И к нему присоединились наши русские писатели и композитор Свиридов, Валерий Ганичев, Владимир Николаевич Крупин, Валентин Распутин, Василий Белов. Их имена, между прочим, в алтарной части золотом вписаны. А Солоухин, хоть и большие годы был в Переделкино в Москве, он все-таки нёс свою родную землю на плечах, свои реки, свои поля. Увидит кого-нибудь из переделкинцев и начинает знакомиться: я поэт Владимир Солоухин, парень озорной. Говорят, нарочито окал, он был прямо русский-русский настоящий. Черные доски у него были на втором этаже его дачи, жил он на Тринёва, 2, практически у центральной аллеи. Те самые старинные иконы, которые он коллекционировал.

Анна Леонтьева

— Черные доски?

Инна Воскобойникова-Воронова

— «Черные доски» и повесть такая у него есть прекрасная. Старинные иконы, черные доски. Он такой был верующий человек. С собакой своей, с Анной, ходил с ротвейлером, говорят, что походки у них были одинаковые, переваливались с ноги на ногу. Так часто же случается. Особая о нем речь, Солоухин это наша русская многомощь. Я всякий раз, проходя мимо его дачи, вспоминаю:

«Мне странно знать, что есть на свете,

Как прежде, дом с твоим окном.

Что ты на этой же планете

И даже в городе одном. (...)

Мне странно знать, что эти руки

Тебя касались. Полно, нет!

Который год прошел с разлуки!

Седьмая ночь... Седьмой рассвет...»

Его «Владимирские проселки», «Письма из русского музея», «Камешки на ладонях» — это полностью наша родниковая проза, русская такая.

Анна Леонтьева

— Сегодня прозвучало так много имен писателей, которых мы еще помним, а вот новое поколение будет ли их помнить, читать? Как ты думаешь?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Я уповаю на это. Приходит молодежь, часто приедут в ресторан, заодно экскурсию заказать, а все-таки что-то записывают, подписываются на мой телеграм-канал, потом комментарии, смотрю, читают. Постепенно всё, подспудно происходит, не будешь же людей насильно заставлять. Они этим воздухом подышали, они увидели птицу необычную, их что-то впечатлило. Вот писатель вышел, пообщался, для них это как чудо и удивление.

Анна Леонтьева

— Да, будем уповать. Я хотела спросить о такой странице твоей биографии, как дружба со звонарями, вообще про звонарей, которых ты знаешь, расскажи, пожалуйста. Чем звонари отличаются от обычных людей?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Ой, звонари — это небожители, честное слово. У нас женщины-звонари, Ирина и Надежда, в Переделкино. Хотя очень сложно, по идее, говорят, в новом храме в честь князя Игоря тугие колокола, а они все-таки такой веселый звон нам даруют. Трезвон, благовест, просто любуешься. Звонари, между прочим, редко болеют вирусными болезнями.

Анна Леонтьева

— Да? Я слышала такую легенду, что во время чумы вокруг церкви колокольный звон...

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, колокольный звон реально лечит, все вирусы сжигаются. У них какой-то ветер света, что ли, в легких, они другие люди совершенно, это радость. Нашу колокольню старинного храма реконструировал Игорь Васильевич Коновалов, это кремлевский звонарь и звонарь храма Христа Спасителя.

Анна Леонтьева

— Ты с ним знакома лично?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Ну да. Я брала интервью, и для меня большое счастье было наблюдать за ним, общаться. Он бакалавр истории, иконописец притом, такой удивительный. Он строил все четыре колокольни нового храма Христа Спасителя. А прежний храм был меньше ростом и отличался тем, что звонили по ералашному, кто во что горазд. Никто не находил в этом ничего плохого. А он выстроил так колокольный звон, что практически в унисон происходит звон, у него команда звонарей, молодцев прекрасных. У них какие-то тросики, перемигивания, фонарики, кнопочки. Стоишь когда на галерее храма Христа Спасителя, вся Москва окутана этим звоном, не понимаешь, где ты, наверное, на небесах каких-то особых. Чудо из чудес, колокольный звон.

Анна Леонтьева

— У нас была рубрика «Рассказы старого звонаря». У тебя есть какие-то рассказы от звонарей?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Вот так чтобы, надо вспомнить. Я дружу со звонарем потрясающим, его зовут Алексей Галухин, он Новопеределкинский звонарь, у нас Благовещенский храм старинный. Начинаем с того, что он меня в эту сферу ввел, я, благодаря ему, стала экскурсоводом. Он рассказчик непревзойденный. Он, было дело лет 15 назад, сказал, попробуй в автобус войди, возьми микрофон и проведи детям экскурсию. Сначала я в первый автобус захожу и, мне кажется, сейчас автобус дрожать будет от волнения, но так и пошло, он направил меня в эту сферу, а когда сейчас грустно бывает, я к нему на колокольню прошусь. Алексей Борисович — это источник мудрости, книгочей, фольклорист, он может былины настоящие распевать. А еще он программы создает уникальные, в библиотеке Корнея Чуковского настоящий Бармалей.

Анна Леонтьева

— Бармалей?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Играет Бармалея, ребятишек веселит.

Анна Леонтьева

— Ты сказала, как ты в автобус зашла первый раз и детишек развлекала. Мне хочется, чтобы ты рассказала историю, как ты едешь с детьми по МКАДу, то есть самому скучному месту в Москве.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Иногда бывают такие пробки лютые. Что делать? Чтобы дети не заскучали, я им говорю: московская кольцевая автомобильная дорога это ж так скучно звучит. А давайте поиграем, на каждую букву слова МКАД придумаем что-нибудь своё. У нас получается морожено-конфетно-апельсиновый дикобраз, мы по нему движемся, дети ха-ха-ха и своё придумывают чего-нибудь. А тут Москва Сити, мы снова застряли. Я говорю: так это тучерез, так на Руси называли в 19-м веке большие просто дома, не особо большие. Представьте, если на крыше этого небоскреба-тучереза человек находится, ножницы ему дали огромные. Что за туча пошла? Они кричат: из сладкой ваты, пастила, малиновая. Начинаем фантазировать, и это чудесно, и дорога становится самой что ни на есть веселой, заводной, озорной. Экскурсовод должен заряжать счастьем. Как Корней Чуковский говорил: просыпаясь, чувствую себя пятилетним ребенком, которому подарили свисток. Так же я с детьми абсолютно один в один.

Анна Леонтьева

— Экскурсовод должен заряжать счастьем, дорогие товарищи. Прекрасно.

Инна Воскобойникова-Воронова

— По-другому никак, иначе это скучный экскурсовод, рядом с ним тогда бы уже храп раздавался.

Анна Леонтьева

— Расскажи еще что-нибудь веселое из жизни наших писателей переделкинских.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Корней Иванович, самый популярный по-прежнему детский писатель в отечестве, как только выйдет из своей калитки, за ним сразу море народа. Собаки, кстати, все тоже за ним бежали поселковые, потому что он фокусы какие-то особые знал, и им было интересно с ним. Когда у него было особое приподнятое настроение, поведет свиту свою куда-нибудь в дом поселковый шурум-бурум наводить. Придет к философу знаменитому Валентину Фердинандовичу Асмусу, к антисту крупному в отечестве, математику, автору первых учебников «Логика, этика, эстетика», музыковеду, другу Пастернака. Валентин Фердинандович был серьезным достаточно профессором, и дети у него многочисленные, тоже серьезные в уголке где-нибудь играют, абсолютно бесшумно. Корней Иванович в дом зайдет и со свитой своей нагнется перед этими детьми и спросит: вы дети-то живые? Они: да. — Кричать умеете? Они: а-а-а. Говорят, так закричит, что у всех через секунду уши уже в трубочку точно свернулись, и все книги на всех полках подпрыгивать начали. Ровно через мгновение он поворачивается ко свите и говорит: давайте скорее тикать отсюда из этого сумасшедшего дома. А потом еще куда-нибудь шурум-бурум наводить. У него дар литератора был гениальный, дар актера непревзойденный и дар веселого человека.

Анна Леонтьева

— Как удивительно, да? Сколько в одном человеке, при этом вот это счастье и детскость.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. И он всё любил именовать. Свой балкон, который превращал летом в мастерскую литературную, называл кукушка, свой дом братом именует, а свою библиотеку сестрой. Такой особо уникальный. А собак действительно любил, у Валентина Катаева был пёс, его называли еще смесь бомбы с мотоциклом, Мишка Катаев.

Анна Леонтьева

— Почему?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Непонятно, какой породы. Мишка, как утро, сразу у Корней Ивановича заводится. Или вот так все собаки к нему бегут, спросили однажды у него: если бы у вас собака своя была, как бы она себя вела, она же была бы на вас похожа? Он говорит: да, она вечно бы нянчила чужих детей, она терпеть не могла бы телефон, телевизор и о ком-то реально заботилась, и подлизывалась бы к редактору. Блистательное, сверкающее чувство юмора. Мы, кстати, дважды выросли на творчестве Корнея Ивановича, сами даже не загадывая этого, не догадываясь. Сначала поперек кровати лежали, нам его сказки читали, а потом нам англо-американская литература открывается, книги Марка Твена, Киплинга.

Анна Леонтьева

— Которые он переводил.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да. «Робинзон Крузо» перевел, «Книгу джунглей», детективы Артура Конан Дойла, Китса, Уитмена стихи. Это же ироничная, сверкающая литература, от которой не оторваться, и это полностью стиль уникальный, музыкальный, гениальный стиль Корнея Чуковского.

Анна Леонтьева

— Ну да, почему мы читаем переводы, нам близко, но это Корней Иванович или это Пастернак, это же они вносили свое сердце в эти переводы.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Полностью.

Анна Леонтьева

— Поэтому эти произведения живые, они как бы не переведенные, я не представляю себе, я, конечно, не переводчик.

Инна Воскобойникова-Воронова

— А год назад я познакомилась с турчанкой чистокровной. Хюлья Арслан ее зовут, она уникальный человек, родилась в Анкаре, и в 20 лет настолько полюбила Достоевского, что выучила русский зык.

Анна Леонтьева

— Потрясающе.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Она переводит...

Анна Леонтьева

— Достоевского на турецкий.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, «Преступление и наказание» на турецкий, а еще «Доктор Живаго» Пастернака. И приезжает, как раз год прошел, взяв своих друзей с собой, в Переделкино с горящими глазами, турки 19 человек прихлынули, такие восторженные. Они как увидели дачу, где Константин Симонов в конце июля 41-го в гостях у Кассиля написал «Жди меня и я вернусь», как давай рыдать от восторга. Оказывается, очень давно на турецкий язык переведены эти слова Симонова, которые нам помогли добыть победу, и музыка написана. Это их песня, для них это свято, они поют на семейных застольях, в дружеском кругу «Жди меня и я вернусь».

Анна Леонтьева

— Как неожиданно, это ж совсем другое, восточное мышление.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Абсолютно, я сама открываю в работе своей таких людей, это клад, это сокровище, это горящие глаза, это люди разных профессий. И бывает так, что становятся друзьями, как Хюлья Арслан, она еще раз приехала ко мне в гости, мы с ней подружились, ходили в наш Дом творчества и выпили два стакана бардака. Бардак по-турецки это стакан. То есть два бардака кофе, так правильно сказать.

Анна Леонтьева

— Еще в Доме творчества находится знаменитый кафе, бар, где сидели Высоцкий, Окуджава, Вознесенский, и он такой аутентичный очень.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Да, его восстановили, в подвальчик спускаешься, и блюда очень вкусные. И панно, между прочим, это подарок Зураба Церетели, увы, мы тоскуем, это был житель нашего поселка. Зураб Константинович, он почил совсем недавно, космический человек, в честь него малая планета названа.

Анна Леонтьева

— Да?

Инна Воскобойникова-Воронова

— Также как в честь Михаила Светлова, советского поэта, который у нас жил, Булата Окуджавы. Роберта Рождественского. Как мы путешествуем, я всякий раз говорю экскурсантам: у нас космическое приключение сейчас будет. Назвали планету в честь Кассилевской страны Швамбрания. Швамбрания это его находка, в эту страну и сейчас ребятишки забегают, но не догадываются, что есть малая планета над головами.

Анна Леонтьева

— Теперь мы знаем, что над нами наши звезды во всех смыслах этого слова.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Конечно, ведь никуда ничего не истончается, и любовь никуда не уходит.

Анна Леонтьева

— Ну что ж, на этой ноте хочется сказать: аминь и Богу слава. Напомню, что сегодня с нами и с вами в этом вдохновеннейшем разговоре была Инна Воскобойникова-Воронова, член Союза писателей, экскурсовод. Инна, огромное спасибо за этот вдохновляющий, опять же, разговор. Я думаю, что мы тем самым пригласили в гости наших радиослушателей. Приезжайте на экскурсии, просто в наши храмы в Переделкино. У микрофона была Анна Леонтьева. Спасибо огромное.

Инна Воскобойникова-Воронова

— Спасибо. Спасибо, Анечка, за «Светлый вечер».

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Отношение к смерти в Новом Завете». Священник Александр Сатомский
• «Ценность семьи». Анна Мугачева
• «Успение Пресвятой Богородицы». Протоиерей Павел Карташёв

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов