«Путь Великого поста». Священник Григорий Геронимус

У нас в студии был настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино священник Григорий Геронимус.

Мы говорили о значении начавшегося Великого поста, что важно знать о нем, и почему время поста может быть временем радости.

---

М. Борисова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова. И сегодня со мной и с вами этот час «Светлого вечера» проведёт священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино.

Свящ. Григорий Геронимус

— Добрый вечер.

М. Борисова

— Поскольку у нас начался Великий пост, то и темы для разговора как-то сами собой напрашиваются великопостные. Великопостные — даже вот на слух воспринимая это слово, как-то сразу ассоциируется с чем-то таким печальным, углублённым, таким отрешённым. Но я знаю много людей, которые к Великому посту относятся как к празднику. Это может показаться странным, но, возможно, это связано с тем, что он очень сильно мобилизует все внутренние ресурсы организма. И от этого у человека ощущение такое возвышенное, приподнятое, как при занятии спортом. Потому что нужно пробежать какую-то дистанцию и желательно не быть самым последним. Но на самом деле отношение к Великому посту не на пустом месте берётся. Мы начинаем Великий пост с Покаянного канона Андрея Критского. И там рефреном звучат слова «да плачуся дел моих горько». А если человек говорит, что он плачет, подразумевается, что радоваться уж одновременно он никак не может. И в то же время мы всё время слышим, что христианство это религия радости, что главное, что есть у нас как у христиан, это великий оптимизм, вера в Христово Воскресение и в вечное Царство Христово, к которому мы стремимся. Но каким образом на одном и том же пятачке нашей души уместить и плач о своём несовершенстве, и вот этот оптимизм чаяния светлого Христова Воскресения?

Свящ. Григорий Геронимус

— Прежде всего, я думаю, что в ваш список тех людей, которые относятся к Великому посту как к празднику, вы можете сегодня добавить ещё одно имя — имя вашего покорного слуги. Я всегда с нетерпением жду, когда же наконец, когда же уже начнётся снова Великий пост, когда мы сможем снова погрузиться в эту совершенно ни с чем не сравнимую атмосферу великопостных богослужений, войти вот в это какое-то и печальное в чём-то, но и радостное одновременно особое духовное состояние. Великий пост, конечно, время покаяния. И в этом смысле, да, там есть такая нотка печали, плача о своих грехах, о чём и преподобный Андрей Критский говорит, как вы упомянули. Но покаяние, вообще, это дело радостное, это дело примирения с Богом. Вот представьте: вы поссорились с каким-то очень дорогим и родным для вас человеком. Хорошо это? Конечно, плохо: кошки на душе скребут, такое неприятное состояние. Я его обидел, он меня обидел, или она — вот как мне теперь жить? А потом помирились — это праздник или не праздник? Конечно, праздник, когда произошло это примирение. Нашими грехами, нашими страстями, тем злом, которое мы творим, мы разрушаем свои отношения с Богом, с самым дорогим и важным существом — мы верим в Бога как личность, как в любящего Отца, Который знает каждого из нас. И вот с нашим Небесным Отцом разрываются, разрушаются отношения через наши грехи. Начиная пост, мы вспоминаем, как Адам был изгнан из рая, потерял свои отношения с Богом. И то же самое повторяется в жизни каждого человека. Мы по наследству получаем заразу первородного греха и усугубляем это своими личными грехами, которые каждый из нас, к сожалению, совершает. А в покаянии это преодолевается, в покаянии мы восстанавливаем некий мир, богообщение, восстанавливаем свою целостность.
Это может по-разному быть, в зависимости от того, насколько глубоко совершается наше покаяние, насколько оно искреннее. Но если это происходит, если происходит метанойя, изменение ума, если мы вновь становимся учениками и друзьями Христа, то это очень большая радость. И тогда мы правильно идём по тому пути, который называется «Великий пост» и который ведёт нас к Пасхе, к самой большой радости, какая только может быть. Это путь и плача о своих грехах, в нём есть, конечно, и скорбь о том, как же я мог в такую грязь залезть, как же я так вот мог изменить своему призванию? Господь меня создал для того, чтобы я был светом. Я был призван к Церкви, к христианской жизни, я крещён, мне даны такие дары, а я вот разбазарил, растратил, растерял, предал. Но ведь это возможно преодолеть. Я вновь могу выбраться из этой грязи. И вот плач о своих грехах — это не такой плач отчаяния, уныния, какой-то скорби беспросветной, а это очень светлая печаль. Это печаль, которая соединена с радостью о том, что Господь — это тот любящий Отец, Который принимает блудного сына с распростёртыми объятиями, восстанавливает его в первоначальном достоинстве. И если покаяние совершается, то это вот то самое примирение. Это очень большая радость. Великий пост — это, как ещё говорят, духовная весна, когда мы можем проснуться, перестать возиться в какой-то грязи и так мобилизоваться духовно, и собраться для того, чтобы действительно войти в самую большую радость Воскресения Христова.

М. Борисова

— А с другой стороны, что же тут может быть радостного, если мы из года в год ходим и каемся в одних и тех же грехах? И, казалось бы, какой-то прогресс-то внутренний должен происходить. Мы должны как-то осознавать, почему у нас постоянно повторяются одни и те же ошибки. Но работа над ошибками наша каким-то образом не приводит к качественному изменению. Может быть, мы неправильно её делаем? Я тут наткнулась у блаженного Августина на мысль о том, что самое главное — это правильно расставить приоритеты. Если у тебя на первом месте будет Бог, то всё остальное расставится само собой. Но каким образом этого добиться?
Свящ. Григорий Геронимус

— Действительно, часто посещает такая унылая мысль, что вот я хожу, исповедуюсь, а всё одно и то же, и никакое покаяние подлинное не совершается. Ну, во-первых, грехи они и есть одни и те же. Знаете, есть такой интересный эффект: когда мы имеем дело с какими-то произведениями искусства, с литературой, с кино, даже с музыкой, в искусстве добро иногда бывает такое какое-то скучное, какое-то такое ханжеское, морализаторское, а зло — это всегда такой яркий, интересный персонаж, который движет сюжет. В настоящей жизни всё зеркально противоположно устроено, всё наоборот: зло всегда скучное, всегда отвратительное, всегда мерзкое и неприятное, совершенно однообразное — в нём нет ничего яркого и интересного. А добро всегда яркое, вдохновляющее, интересное, разнообразное, потрясающее, вдохновляющее — вот совсем не как в искусстве, тут вот зазеркалье такое. И грехи, с которыми мы приходим на исповедь, они вот такие и есть — скучные и однообразные. Дьявол хитрый, но он не такой уж большой выдумщик. Ему гораздо проще нас столкнуть в какую-то уже привычную нам греховную колею. Вот это уже такая наезженна история, мы постоянно в этом грехе валяемся. И, чуть подтолкнёшь, сразу опять человек в это сваливается. А научить нас какому-то новому греху сложнее. И зачем, если и так уже есть какая-то колея? Поэтому грехи одни и те же.
И сколько человечество существует, столько примерно в одни и те же грехи мы впадаем. Слишком как-то унывать от этого совершенно ненужно. У Иоанна Лествичника, которого мы часто стараемся как раз Великим постом вспомнить, почитать его произведение «Лествица», есть такая замечательная мысль, что когда человек готовится, близок к тому, чтобы совершить какой-то тяжёлый грех, уже он так сползает в эту яму, ему бесы нашёптывают: «Ну, давай, это так интересно будет. Это, вообще, во многом, может быть, даже будет тебе полезно, — чего-нибудь придумывают эти бесы. — И Бог такой милосердный, Он тебя обязательно простит. Вообще, все люди так живут, ничего страшного — давай, согреши». А потом, когда мы этот грех совершаем, те же самые бесы начинают шептать что-то совершенно противоположное: «Тебе нет прощения. Ты свою жизнь разрушил до конца. Теперь ничего больше нельзя сделать. Бог — строгий Судья. Тебя ожидают только адские муки», — для того, чтобы человек впал в уныние, что является часто ещё гораздо большей неприятностью, чем сам совершённый грех. Иоанн Лествичник говорит: «А надо наоборот: когда ты готовишься ко греху, вспомни о суде Божьем, о том, какие это последствия может причинить, о том, как ты обожжёшь этим грехом свою душу, можешь причинить вред другим людям. А если вдруг, не дай Бог, ты совершил грех, то вспомни о милосердии Божьем, о том, что возможно покаяние, о том, что возможно восстановление. О том, что пока человек жив, даже самый страшный грешник — сколько у нас таких примеров, когда разбойники, блудницы, люди самых тяжёлых судеб вдруг обращались ко Христу и становились даже святыми.
Это возможно. Сначала, перед грехом, вспомни о суде Божьем. А если, не дай Бог, это тебя не остановило и ты совершил этот грех, вспомни о милосердии, покайся, вернись к своему Небесному Отцу, вот как блудный сын». И вот как люди, допустим, умываются, а потом, на следующий день, опять приходиться умываться. Мы же не расстраиваемся, что грязь одна и та же: почему я в ту же самую грязь влез? Зачем мне тогда вообще умываться, если грязь одна и та же? Но она и есть одна и та же. Может быть, здесь глина одного цвета, а здесь другого, но в этом даже разбираться как-то странно. Просто пошёл и умылся, если чувствуешь, что загрязнён. Если ты чувствуешь, что тебе есть в чём каяться, а каждому из нас есть в чём каяться, что совесть твоя нечиста, то пойди и покайся. Не обязательно разбираться в том, сколько раз до этого ты уже омывал эту же самую грязь. Всё дело в решимости. Вот постарайся быть как можно более аккуратным и в ту же самую грязь не лезть. Но так вот говорить, что я и исповедоваться не буду, потому что грехи одни и те же, это такой как раз путь отчаяния, на который нас толкают нечистые духи.

М. Борисова

— Священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Мы говорим о смысле Великого поста, о смысле покаяния. Но вот есть одна загадочная история в Священном Писании — это история Иова Многострадального. Вы совершенно правильно и понятно для нас всех, я думаю, говорите, что безгрешных людей не существует. Но Священное Писание даёт нам пример такого человека — человека, который был праведником во всём. И никто не понял из близких людей, которым он был небезразличен, никто не понял, что же такое предлагает Господь, что за испытание предложено этому человеку. Этого вообще никто не понял, включая самого Иова, который под конец, отказавшись от всех полезных, в кавычках, советов своих друзей, своей жены, он взбунтовался против Бога, который предлагал ему решить задачу, которую тот решить не мог. Он не мог понять: почему, в чём причина. И я думаю, что эта загадка в той или иной степени встаёт перед каждым из нас. Потому что не всё так однозначно с нашими грехами. И есть какие-то вещи, которые остаются за завесой тайны, потому что мы просто не в силах понять, для чего Господь посылает то или иное испытание. Ведь то или иное испытание может быть невыносимо тяжёлым и очень горьким, и очень болезненным. Но может получиться так, что пройдут годы и человек поймёт, что именно это болезненное испытание его отодвинуло от чего-то очень страшного, может быть, в жизни. То есть однозначных ответов, простых и прямолинейных очень немного в нашей жизни. И как бы вот нам в этом разобраться и не запутаться?

Свящ. Григорий Геронимус

— Да, Книга Иова очень таинственная и важная книга в составе Священного Писания. Прежде всего эта книга говорит нам о том, что нет такой вот прямой справедливости, такой вот зависимости, которую, может быть, многим из нас хотелось бы наблюдать вокруг, но мир не так устроен. Нет такого, что вот праведные люди имеют очень счастливую судьбу, они удачливы, у них всё хорошо, они здоровые, богатые. А люди грешные всегда как-то страдают, болеют, наказаны, живут в нищете. Ничего подобного нет — мир не устроен на основе такой примитивной справедливости. И даже один такой замечательный святой, преподобный Ефрем Сирин, говорил так: «Не называй Бога справедливым. Если бы Бог был справедлив, то мы бы все давным-давно сгорели бы в огне и пепле по нашим грехам и беззакониям». Мы уже несколько раз сегодня сказали, что нет безгрешных людей. Есть праведные люди — праведный Иов. Но даже праведные люди — это не безгрешные. За всю историю человечества безгрешный из всех из нас людей только один — Богочеловек Господь Иисус Христос. Вот Он был совершенно свободен от греха, как первородного греха, так и личного греха. Пресвятая Богородица была свободна, как говорит об этом Предание Церкви, от личного греха. Все остальные люди, даже святые, даже праведные, небезгрешны. И большинство из нас очень даже грешны. И так, по справедливости, если взять закон Божий, кем мы должны бы быть, к чему мы призваны, и кем мы на самом деле являемся, как мы свою жизнь устраиваем — да давно надо было бы новый потоп или изничтожить огнём в сере и в пепле всё человечество. Но Бог совершенно другой — Он не справедлив, Он многомилостив и долготерпелив. Храм, в котором я служу, называется храм Всемилостивого Спаса. Вот в такого Бога мы верим — Который и терпит, и прощает, и ждёт нашего исправления, и милосердствует. И вот такой справедливости на земле нет. Вот Книга Иова об этом говорит, что и праведный человек по разным причинам может страдать, и очень тяжело страдать, и искать вот этого ответа: почему так происходит, как же так?

Церковная традиция говорит нам о том, что книги Ветхого Завета надо читать через призму Нового Завета, через призму Евангелия. И вот если так посмотреть на Книгу Иова, то как-то она по-другому читается. Иов восклицал, проживая это страшно несправедливое страдание. Он был праведником, угождал Богу, он старался всегда не делать ничего плохого. Он не был безгрешным, но был праведным человеком, и обрушились на него такие несчастья. И вот он восклицает: «Господи, где тот посредник, который рассудит человека и Бога? Меня, переживающего такие страшные страдания, и Бога, Который попустил мне эти страдания пережить. Я старался жить праведно, а всё равно страдаю. Почему так? Кто рассудит меня с Создателем мира?» И Новый Завет отвечает: «Такой Посредник пришёл на землю — это Господь Иисус Христос, Который не совершил ни одного греха, но испытал ещё гораздо более страшные страдания. На Крест взошёл добровольно для того, чтобы быть с нами и во всех последствиях греха, и в самой смерти, и Своей смертью разрушить изнутри смерть, спасти человечество, открыть ему выход к вечной жизни, к Своему Царствию». Так что ответ на те очень сложные и очень глубокие вопросы, которые ставятся Иовом, находится на страницах Евангелия, на страницах Нового Завета.

М. Борисова

— Но как личные испытания, личные какие-то преодоления трудностей, горя, так и какие-то испытания исторические, как правило, как это ни парадоксально может прозвучать, мобилизуют очень часто в человеке самое лучшее, что может быть. Ну вот Великая Отечественная война. Ведь подумать — это же страшнейшая стрессовая ситуация для огромного народа. Причём в таком многообразии проявлений вот этих страданий и зла, что, казалось бы, очень... и главное, что это всё длилось не один год, и всё это выматывало, и всё это заставляло человека концентрироваться именно на болезненных ощущениях, потому что столько близких погибло, столько личных испытаний люди проходили. Несмотря на это, мы вспоминаем до сих пор это время, как время величайшего оптимистического подъёма. Хотя, казалось бы, откуда бы этому взяться? И то же самое происходило с какими-то природными явлениями, против которых приходилось бороться людям, напрягая последние силы. Вот что это за странный феномен, что человеку, чем хуже, тем лучше?

Свящ. Григорий Геронимус

— Мне кажется, что бывает по-разному на самом деле. Война — это одно из самых страшных бедствий, какое может произойти. Мои родители родились в 1945 году, они уже такие первые дети победы. А мои дедушка, бабушка — у меня по маме рано скончались, я их не застал, а вот по папе помню хорошо дедушку и бабушку. Они, конечно, много рассказывали, их друзья, их ровесники, многие ветераны, кто прошли через всю эту войну. Это, конечно, были страшные годы. Но вот бедствия мобилизуют человека. И если в человеке есть какие-то добрые стремления, какое-то благородство, самоотверженность, то это усиливается. Но бывает и так, что если в человеке есть какие-то такие дурные наклонности, если он привык быть подлым, жить за счёт других, то и это может тоже усилиться в момент какого-то бедствия — он может проявить какую-то особую подлость. Так что и самое хорошее, что в нас есть, и самое дурное, как бы просыпается, усиливается, мобилизуется в период такого особенного напряжения, особенных испытаний.
Поэтому заранее, пока мы находимся в каком-то относительно благополучном моменте нашей жизни, даже локально — у меня конкретно сейчас: я более-менее здоров, более-менее жив, — надо позаботиться о том, чтобы как бы прополоть огород своего сердца, чтобы вот такие сорняки всё-таки пригасить, убрать, вырвать. А где получится, то вырвать с корнем. Потому что и такие грехи есть, когда решился, что вот я этого больше не буду делать, и можно дальше быть этому верным. И, наоборот, как бы удобрить, помочь вырасти тем хорошим, добрым стремлениям, которые есть в нас. И тогда, если, может быть, придётся, судит Господь нам пройти через какие-то особо тяжёлые испытания, то чтобы всё-таки в нас проснулись и мобилизовались те самые хорошие, добрые чувства, по которым нас будут потом помнить, что в этот момент человек проявил себя так-то и так-то — не как подлец, а как благородный и самоотверженный, любящий человек, живущий любовью. И время Великого поста — это как раз время такой уборки на огороде, прополки на огороде собственного сердца.
М. Борисова

— Священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. Мы ненадолго прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино. Отец Григорий, вот мы сказали, что время поста — это время такой внутренней прополки. Но можно ли, даже с такой мощной подпоркой, что ли, как Великий пост, подготовиться к тому, к чему подготовиться в принципе очень трудно? Пост ведь в значительной степени это отрешение себя. Но мы всё время при этом думаем как раз именно о себе: мы анализируем своё несовершенство, свои грехи, мы стараемся что-то исправить у себя, — то есть мы, в принципе, сконцентрировали себя во время поста на внутренних каких-то своих грехах, ошибках, на том, что требует какой-то нашей работы. Как же нам при этом на первое место поставить не себя, а Бога?

Свящ. Григорий Геронимус

— Вы знаете, пост, тот период времени, который мы привыкли называть Великим постом, на самом деле делится на две неравные части: время от понедельника первой седмицы Великого поста и до Лазаревой субботы — это Святая четыредесятница, 40 дней, когда действительно мы призваны обратить внимание на самих себя для того, чтобы совершилось покаяние, для того, чтобы как-то проснуться. Пост иногда называют «весной духовной». Что такое весна? — когда природа просыпается от зимней спячки. И каждый человек, взглянув на себя, может тоже сказать: «Да я ведь как-то полусплю, моё сердце такое оледеневшее. Я давно уже не испытываю или редко испытываю интерес от любых жизненных событий, которые со мной происходят. Как-то я дремлю и мне всё как-то неважно, время несётся, а что там происходит — не так уж меня трогает. Утихла во мне любовь к моим близким, утихла любовь к Богу. Я должен проснуться, я должен воспрять. Мне дана жизнь для того, чтобы мне глубоко и с некой такой силой, с огнём прожить эту жизнь. Господь мне заповедовал, что самое важное, что может быть в жизни, это любить — любить Бога, любить ближнего. И вот 40 дней мне дано для того, чтобы собой заняться и что-то в своей души изменить, и действительно как-то вот проснуться и зажечься огнём веры и любви».
А дальше есть второй период поста, когда, начиная от Лазаревой субботы, потом следующий день — Вход Господень в Иерусалим, потом Страстная седмица. И я уже не должен даже о себе думать, даже в плане покаяния, даже про свои грехи — всё, сейчас это всё забыто. Потому что сейчас я, как ученик и как друг, должен следовать за Господом Иисусом Христом тем путём, которым Он идёт. Переживать каждый раз заново, как бы возвращаться к тем мироспасительным событиям, которые Церковь вспоминает в эти дни: Вход Господень в Иерусалим, страдания Господни, которые мы вспоминаем на Страстной седмице, Тайная вечеря, установление Евхаристии, Его крестная смерть, до этого — Гефсиманское моление. И вот когда это проживает Церковь, то мы уже даже не о себе думаем, даже не о своей душе и не о своих грехах, не каемся. Мы вот действительно должны забыть всё и следовать за Ним — за нашим Господом Иисусом Христом. Но перед этим 40 дней будем очищать себя, стремясь совершить какие-то дела покаяния.

М. Борисова

— Я слушаю сейчас то, что вы говорите, и вспоминаю: как-то мне довелось, довольно тяжело заболев, провести длительное время в больнице. И я очень хорошо запомнила, что со мной происходило, когда после операции первые дни прошли, я уже смогла двигаться. Я поняла, что вокруг меня очень много людей, которые, может быть, ещё пока не пришли в себя и которым тяжело и трудно, персонал не успевает или по каким-то причинам не хочет, не может всем им в достаточной степени помогать. И люди начинают помогать, несмотря на свои недуги, друг другу. И, как ни странно, эта помощь другим в их боли заставляет тебя забывать о том, что тебе самому тоже больно. И вот этот опыт, который достаточно давно состоялся в моей жизни, Великим постом наводит меня иногда на мысль, что, может быть, вот эта погружённость только в то, что мне нужно сделать со своими ошибками на данном отрезке, это не всё, что я должна сделать Великим постом. Может быть, гораздо глубже задача. Может быть, помимо того, что заняться очередной раз самоанализом, имеет большую пользу для моей души, если я сделаю усилие и переключусь на какие-то недуги и нужды тех людей, которых я вижу, но по каким-то причинам у меня каждый раз не хватает времени или внимания, или ещё чего то?

Свящ. Григорий Геронимус

— Да, вы замечательно совершенно сказали: вот такая больница, где люди ещё не до конца выздоровели, но уже стараются помочь тем, кто рядышком, это действительно один из таких образов Церкви. Мне он раньше встречался. Потому что мы, люди, приходящие в Церковь, и священники, и миряне, мы тоже грешные все люди. И не выздоровев сами до конца от каких-то своих страстей, тем не менее мы и друг другу тоже помогаем разнообразным образом как-то вставать на этот путь спасения. Покаяние — это далеко не только и не столько самоанализ. Покаяние не имеет ничего общего с каким-то самоедством: вот я буду себя грызть за что-то — это как раз про то, о чём мы уже говорили, что Иоанн Лествичник писал, что после греха бесы нас пытаются в это столкнуть. Нет, совсем не этого Церковь от нас ждёт. Церковь от нас ждёт того, чтобы мы оставили свои грехи и принесли бы плод покаяния, совершили бы какие-то достойные дела, которые как бы могли бы быть противоположностью тому урону, который мы нанесли мирозданию своими грехами. И, прежде всего, это, конечно, дела милосердия. Вот я согрешил тем-то и тем-то, тем самым кого-то обидел, оскорбил, опечалил, причинил вред кому-то. А вот теперь я не себя буду грызть, а я кому-то помогу, кого-то поддержу. Это очень важная такая составляющая христианского делания во время Великого поста. Все говорят, это такое общее место, что пост — это не диета, это не какое у нас меню или какие продукты мы употребляем в пищу.
А что это тогда такое? Это, конечно, и побольше помолиться, побольше прийти в храм, поучаствовать в будничных великопостных богослужениях и многое-многое другое, почитать Священное Писание, Псалтирь читается. Но, кроме всего прочего, это именно дела милосердия. И самое такое древнее христианское понимание Великого поста было таким, что милосердие было именно как раз в центре. Причём это очень так наглядно было, потому что пост — это время, когда люди отказывались от каких-то дорогих продуктов. Вот мы не покупаем мясо, не покупаем молочных продуктов, экономим какие-то деньги. Для чего? Не для того, чтобы даже себя воспитать в таком аскетическом упражнении воздержания — это тоже очень важно. А прежде всего, именно чтобы сэкономить и эти деньги пустить на благотворительность. Вот в этом был очень важный смысл поста у древних христиан. Сейчас у нас немножко по-другому устроена экономика. Иногда бывает постом накрыть стол даже дороже получается, чем в какое-то другое время года. Но вот этот смысл мы не должны забыть. Обязательно дела милосердия должны совершиться Великим постом — это и есть плод покаяния. Не самоедство, ещё раз повторюсь, не грызть себя, не самоанализ, а сделать что-то хорошее, доброе — и в первую очередь вот это и есть дела покаяния.

М. Борисова

— Ну, знаете, я, может быть, счастливый человек, но я вот в последние годы наблюдаю, что очень на многих приходах как раз возрождается вот этот подход к тому, что если ты постишься, ты часть денег, которые обычно тратишь на свою собственную еду, тратишь на еду для ближних. И вот эти коробки такие большие со сбором для нуждающихся появились как раз на моих вот глазах буквально в последние годы в очень многих храмах. И именно постом там, как правило, присутствует такая табличка поясняющая.

Свящ. Григорий Геронимус

— Более того, сейчас при каждом храме есть так называемое социальное служение, социальная служба. Если мы хотим достойно провести Великий пост, то это прям самое замечательное, что можно сделать — прийти в свой приход и спросить: а кто у вас занимается социальной службой? Найти этого человека и спросить: «А как я могу помочь? Вот вы, наверное, посещаете ваших пожилых одиноких прихожан, вы ходите в дома престарелых, вы ещё что-то делаете. Вот какие у вас есть направления? А я могу поучаствовать вот в этом». Допустим, я занятый человек, у меня есть работа, семья. Но за Великий пост вот пять раз могу сходить. А кто-то, может быть, 10 раз может, а кто-то каждый день может по часу, а кто-то один раз может. Но вот то, что ты можешь, принеси и сделай, пусть это будет лепта вдовицы, пусть это будет маленькая часть, но которую ты действительно принёс, исходя из своих возможностей. Это дело милосердия один из самых замечательных способов правильно провести Великий пост по-христиански.

М. Борисова

— Священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Мы говорим о смысле Великого поста, о смысле покаяния. Есть масса занятий великопостных, которые считаются азбучными, что ли, для христиан. В частности, это и сугубая молитва. Но ведь это кому дано, а кому и нет. Есть масса людей, которым сложно на длительное время сконцентрироваться на таких, порой архаичных, словах молитвослова. И они с гораздо большей для себя пользой, может быть, молятся своими собственными словами. И в то же время, в основном, пастыри все советуют побольше читать святоотеческой литературы, как-то размышлять на темы, на которые эта литература написана. Но дело в том, что по большей части святоотеческие труды всё-таки предназначены изначально были для монашествующих. Но всё изменилось, и сейчас, если начать сравнивать современных монашествующих с теми, которые были современниками святых отцов, возможно, эти люди, встретившись, не поняли бы друг друга. Потому что это совершенно два разных способа существования. Если в древности монахи-отшельники — это был очень распространённый такой подвиг, то сейчас, скорее, монахи-миссионеры, монахи, занимающиеся социальным служением, монахи-учителя. Да даже то, что святым отцам показалось бы совершенно невозможным — монахи, приходские священники.
То есть я к тому, что меняются условия нашего существования даже у монашествующих, не говоря уже о мирянах. Поэтому мы читаем святоотеческие труды и очень часто понимаем их преломление к своему сегодняшнему миру. И в голове у нас возникают такие, может быть, не очень реалистичные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, как надо и как не надо поститься, как надо и как не надо каяться. Вот как не заблудиться в этом лесу и как извлечь для себя пользу?

Свящ. Григорий Геронимус

— Есть вещи, такие изменчивые. И с течением времени, со сменой эпох, столетий, даже десятилетий эти вещи меняются. Это касается церковной жизни тоже. В одну эпоху принята одна манера церковного пения, а в другую эпоху совершенно другая манера церковного пения. В одну эпоху или в одной местности одна манера храмового зодчества, а в другой православной стране другая манера храмового зодчества. И русский храм, и какой-нибудь грузинский храм могут быть друг на друга не похожи, но тот и другой православный храм — есть изменчивые вещи. А есть вещи, совершенно неизменные. Дважды два всегда равняется четырём — и сегодня, и сто лет тому назад, и 3000 лет тому назад, и во времена Нового Завета, и во времена Ветхого Завета это совершенно неизменная вещь. Так же и в церковной жизни: Христос один и тот же на все века. Внешние формы монашества могут меняться. Существуют разные монастырские уставы, разные условия монашеской жизни. Действительно, монах-пустынник — это совсем не то же самое служение, что учёный-монах, который работает в библиотеке в центре большого современного мегаполиса. Но и сегодня встречаются монахи-пустынники. И есть люди, действительно оставившие до конца весь мир, как древние подвижники, живущие где-нибудь в пещере, посвятившие всю свою жизнь молитве — и сегодня тоже это есть. Так что есть разные формы. Во второстепенном пусть у вас будет различие, в главном — единство, и во всём — любовь. Есть вот такой принцип церковной жизни с древних времён.

Так что эти внешние формы могут быть многообразны. Что-то такое самое важное неизменно, оно всегда одно и то же. Нужна мудрость, чтобы отличать одно от другого. Что касается святоотеческой литературы, особенно аскетической литературы, действительно монашеской, подвижнической литературы, то многие книги рекомендуются к прочтению мирянами. Тут надо в идеале бы иметь духовника, духовного отца, который посоветует и скажет: вот это тебе, допустим, ещё рано читать. Как вот начинающему спортсмену слишком тяжёлые нагрузки просто могут полностью разрушить здоровье. Не надо сразу браться за такие нагрузки, какие у спортсмена-олимпийца. А вот через три года тренировки уже можно сделать вот это. И сам человек изнутри себя редко может это оценить. Спортсмен всегда тренируется под руководством какого-то тренера, учителя, наставника. Так же и здесь — в духовной жизни лучше посоветоваться с духовником, со священником приходским вашего прихода, если нет духовника: а мне стоит вот эту книгу почитать, как вы думаете? А если почитать, то что из этого применимо к моей мирской жизни? Потому что если мы говорим сейчас об аскетической литературе — скажем, вот «Лествицу» мы читаем Великим постом, — то какие-то вещи могут быть для меня так же важны, как для монахов, живущих на Синайской горе, для которых писал Иоанн Лествичник. Это точно так же имеет и ко мне, мирянину XXI века в Москве, отношение. А другие какие-то вещи просто для меня могут быть ориентиром. Я понимаю, что я не могу этого достигнуть, но я знаю, что есть такой идеал и что хотя бы чуть-чуть пытаться этому соответствовать для меня было бы неплохо.

А есть какие-то третьи вещи, которые ко мне вообще не относятся, потому что это чисто монашеская история. Если я семейный человек, с семьёй, с детьми, то мне вообще не надо пытаться смотреть в эту сторону. Так что тут идеально, когда есть возможность с кем-то посоветоваться. Посоветуйтесь со священником — читать или не читать. И если читать то, что именно, какие именно избрать для себя для такого практического руководства элементы из того, что я прочёл.

М. Борисова

— Есть Великим постом большое количество подводных камней. И сколько мы ни слышим предостережений, сколько ни читаем о них, редко удаётся нам избежать того, чтобы споткнуться о тот или другой камень. Часто говорят, пишут, напоминают, что излишнее стремление к подвигам как бы оборотную сторону имеет — ведёт оно к тщеславию. А у нас, в общем-то, тщеславие — это наша ахиллесова пята. Оно настолько для нас естественно, что трудно вспомнить хоть что-нибудь хорошее, чтобы мы сами потом не отравили этими тщеславными помыслами. Естественно, большинство из нас, вступая в Великий пост, мечтает, хочет, стремится с максимальной пользой для своей души этот Великий пост провести. Но, поскольку ревность не по разуму — это наше всё, мы зачастую начинаем так рьяно исполнять то, что нам кажется, непременно нужно исполнить, что вместо пользы получаем такую отравленную конфету. Можно ли нам попытаться всё-таки этого избежать? Что мы должны понять в наших постных упражнениях, чтобы максимально обезопасить себя от подобных падений?

Свящ. Григорий Геронимус

— Полностью избежать нельзя. Мы живём в таком мире, где очень всё переплетено. И есть такая притча в Евангелии, где говорится о том, что только в конце времён окончательно будет отделено доброе растение от плевел. И пока мы живём здесь, в нашей жизни, то до конца разделить одно от другого невозможно. Совершая какие-то добрые поступки, да, неизбежно к ним примешиваются и какие-то примеси. Другое дело, это будет та ложка дёгтя, которая всю бочку мёда испортит, или это будет какая-то незначительная вещь, которая мёду почти не повредит? Тщеславие — очень вредная страсть. Иоанн Лествичник пишет, что тщеславие, как такой троерожник — можно себе представить такую фигуру с тремя рогами, такую звёздочку. И вот кидаешь её на землю, но как ни кинь — обязательно один рог торчит кверху. Вот нельзя так её кинуть, чтобы все три рога вошли бы сразу в землю и ничего бы не торчало — нет, обязательно один будет торчать наверх. Иоанн Лествичник говорит: «Если я строго пощусь, то я начинаю тщеславиться: какой я постник, какой молодец, какой аскет. А в другой раз приходит ко мне гость, и я ради него нарушаю пост — вот я же такой гостеприимный. И я начинаю тщеславиться: какой я молодец, как я по-христиански нарушил свой пост ради того, чтобы принять этого человека».
Противоположные вещи тут и там, но всё равно тщеславие меня одолевает. Избежать этого совсем нельзя. Но, во-первых, надо в себе это подмечать и тоже приносить на исповедь, стараться как-то уменьшать долю тщеславия в своих мотивах. Есть для этого определённые инструменты аскетические, которые Церковь нам тоже рекомендует. А самое главное — этим не смущаться. Потому что кто-то скажет: я вот сделал доброе дело милосердия (о котором мы с вами сегодня говорили), но я же его сделал из тщеславия. Так вообще больше не буду тогда делать. Но лучше делать из тщеславия, чем вообще перестать делать. Пусть примешано будет немножко тщеславие — ничего страшного, зато будет сделано доброе дело, вот это гораздо-гораздо важнее. Поэтому не будем этим смущаться. Да, какие-то всё равно будут искушения и что-то будет примешиваться к нашим добрым мотивам. В конечном итоге Господь отделит плевела, то есть такие сорняки, дурные растения, наши дурные мотивы, от того доброго, что нас двигало. И если доброго всё-таки окажется больше, если оно перевесит, то тогда окажется, что и дело наше на самом деле было хорошее, нужное и полезное.

М. Борисова

— Мы слышим песнопение в течение всего Великого поста «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче». То есть подразумевается, что покаяние должно открыть двери, которые куда-то ведут. Предполагается, что за этими дверями открывается некий путь, некий коридор, не знаю, или некая дорога, которая ведёт к... я думаю, что большинство из наших радиослушателей сразу же скажет, что к светлому Христову Воскресению, к празднику Пасхи. Определить вот это направление движения можно достаточно легко. Но вопрос-то в том, что это за путь? Если этот путь равен Великому посту, то не слишком ли короткая дистанция? Мы не очень понимаем, вступая на это поприще каждый год: дальше-то что? То есть мы должны дойти до Пасхи и обрадоваться? Или же мы должны выйти на какой-то новый уровень своего дальнейшего развития и идти уже и до Пасхи, и после Пасхи, и дальше, к следующему Великому посту, чтобы к нему подойти на какой-то новой ступени?

Свящ. Григорий Геронимус

— Путь покаяния, путь к тому, чтобы оказаться рядом со Христом в Его страданиях и в Его славе, путь к тому, чтобы подлинно стать христианином, вот учеником и другом Христа — это, конечно, путь всей нашей христианской жизни, начиная от дня крещения и кончая нашим последним вздохом. Великий пост — это образ всей христианской жизни и время особого усилия. Вот не получается у нас быть одинаково напряжёнными всё время, одинаково интенсивно действовать всё время. Но хотя бы вот эту десятую часть года, как десятину в Ветхом Завете, мы принесём Богу. И вот здесь уж постараемся со всем усердием идти в том направлении, в каком нас зовёт Евангелие. Каждый Великий пост — это вот новый рывок, новые усилия, новое движение. С каким багажом мы подошли к началу Великого поста, с каким мы вышли, с каким мы подошли в следующем году к следующему Великому посту — это уже индивидуально, может быть у каждого человека по-разному. Бывает так, что мы интенсивно прожили Великий пост и действительно как-то обновили свою христианскую жизнь, а потом — раз, что-то случилось, допустим, и мы вообще отошли от Церкви. А потом вот вернулись на эту дорогу, снова идём.
А может быть и так, что мы прожили этот Великий пост, вдохновились и весь следующий год живём вот так, по-настоящему, по-христиански. И это может быть очень по-разному. Путь христианский часто бывает путём от поражения к поражению, а вовсе не от победы к победе, — так говорил митрополит Антоний Сурожский. Вот мы идём, иногда бредём, иногда бежим. Великий пост — это время, когда всё-таки мы призваны бежать, очень так вот бодро идти, по крайней мере. А потом мы где-то упали, остановились, что-то прекратилось, кончились силы, какое-то падение произошло. Вот самое важное — не остаться лежать, а снова встать и пойти, побрести, побежать — уже как вот получается. Главное — двигаться, не останавливаться. И путь этот, конечно, путь всей нашей жизни. Но Великий пост, как я уже говорил, это образ. И как вот в капле воды сущность та же самая, что в целом океане, так же, как мы прожили Великий пост, в этом отражается и вся наша жизнь целиком.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Сегодня этот час «Светлого вечера» с нами провёл священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино. С вами была Марина Борисова. До свидания, до новых встреч.

Свящ. Григорий Геронимус

— До свидания. Храни Господь.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «ГИМ и Новодевичий монастырь». Марина Чистякова
• «Богоявленский женский монастырь в Угличе». Игуменья Антонина (Злотникова), Светлана Максимова
• «Адмирал Андрей Августович Эбергард». Константин Залесский

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов