«Медиашкола «Со смыслом». Юлия Селюкова

У нас в гостях была основатель Сообщества учителей «Клевер Лаборатория» Юлия Селюкова.

Мы говорили о новом образовательном проекте: Медиашкола «со смыслом», благодаря которому, желающие могут бесплатно получить навыки создания интересных и осмысленных проектов в области современных медиа.

Ведущий: Константин Мацан

---

К.Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.

Здравствуйте, уважаемые друзья!

В студии у микрофона — Константин Мацан.

Сегодня на волнах Светлого радио мы будем говорить об образовании. Эти беседы, как мы каждую программу напоминаем, мы организуем совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», который объединяет учителей и руководителей школ и детских садов, родителей — всех тех, кто работает с детьми и занимается их духовно-нравственным развитием.

И, вот, сегодня у нас — совершенно необычная программа. Потому, что сегодня, можно сказать, «Клевер Лаборатория» пришла к нам. У нас сегодня в гостях Юлия Селюкова — руководитель образовательного проекта «Клевер Лаборатория».

Привет!

Ю.Селюкова:

— Добрый вечер!

К.Мацан:

И не в первый раз, Юля, ты у нас уже в «Светлом вечере»! Просто, ты была, как эксперт по образовательным проектам, говорили мы с тобой о многом и интересном, но, вот, сегодня — продолжим разговор по твоей профильной тематике.

Новый проект «Клевер Лаборатории» — медиа-школа «Со смыслом». Надо сказать, с названием, таким, обязывающим. То есть, предполагается, что мало вокруг нас медийного контента, который был бы со смыслом, а, вот, вы, в школе, научите людей такой контент созидать.

Ю.Селюкова:

— Это вопрос был, да? Давайте, честно скажу...

К.Мацан:

— Только честно!

Ю.Селюкова:

— Да.

Если мы возьмём медиа-поле вообще... ну, то есть, нужно понимать, что эти все «шортсы», которые дети смотрят... там... «залипалки» и как это ещё называется — это тоже контент. И, если мы посмотрим на него на весь, который на нас обрушивается — да, будем честны, со смыслом — мало. Но медиа-школу мы открыли не поэтому.

Медиа-школу мы открыли потому, что... ну, я думаю, ни для кого не секрет, что «Клевер» и Радио ВЕРА входят, как бы, в одну экосистему, я бы так сказала, и очень-очень скоро — мы очень надеемся, что с 1 октября — то, что у нас называется «Клевер-журналом», статьи полезные для родителей и учителей, — они превратятся в отдельное СМИ, с отдельным названием. И всё это время... там... втечение, примерно, трёх лет... с тех пор, как мы запустили «Клевер», мы проходили, такие, круги ада по сборке редакции.

Мы, правда, к счастью, спускались... там... не в первый, второй и третий... мы прошли четыре. С чем это было связано? Связано это было с тем, что, действительно, есть разные темы, которые требуют... ну, я бы так сказала... бережного отношения.

Вот, у нас есть, например... как он называется... «Закон об оскорблении чувств верующих». Никто, правда, кроме юристов, не понимает хорошо, где начинается оно и где заканчивается, но есть, действительно, такие, бережные темы.

У нас есть... недавно у нас абсолютно все рекорды побила статья, которую мы выложили в «Дзене», и это тоже был портал в ад. Мы писали про то, как общаться с детьми с разного рода ментальными нарушениями. Она так и называлась: «Неудобные вопросы об особенных детях».

И, в целом, есть достаточно много тем, которые в профессиональной тематике называются «импакт»... в журналистике, да... когда мы хотим рассказать что-то, такое, важное, что затронет душу человека. Может быть, повлияет на его поведение... там... какую-то расскажем историю, и другому человеку захочется... там... прийти волонтёром в какой-то фонд, или помочь, или просто о чём-то призадуматься.

И такого рода истории — они всегда достаточно сложные. То есть, нужно, с одной стороны, как и любому журналисту, этот контент изучить и понять, допустим, там... Ну, к примеру, вот, тут статью, которая у нас была — про особенных детей — писала молодая девушка, которая работает с детьми с разной степенью аутизма, которая — клинический психолог, и просто у неё есть талант письма... или писательства... как это называется. Вот, это — с одной стороны.

А, с другой стороны, когда пишется про какие-то хорошие, позитивные темы... давайте, вот, честно... давайте, мы все честно вспомним — что мы, в частности, православные, смотрим, слушаем, читаем, какие нам приходится видеть или слышать передачи? Очень часто — это очень скушно. Потому, что, с одной стороны, нам, действительно, нужно соблюдать какие-то догматические рамки, да?... при этом, например, у меня есть очень молодой коллега тридцатилетний, который говорит: «Слушай, ну, люди повернулись в сторону Церкви! Давай, мы им расскажем, как это круто, как это модно, как это красиво — все такие будут счастливые!» — на что я всегда говорю, что я не уверена, что православные живут... или как-то он сказал... «успешные»... на что я сказала, что православные — не факт, что они живут успешно, но они, точно совершенно, живут более счастливо — потому, что они по-другому ко многим вещам относятся.

Но... правда жизни в том, что, действительно, сейчас... кстати сказать, и крупные каналы, с которыми мы общаемся, и, во многом, общество... ну, времена такие — вот... как бы... разворачиваться к Церкви... и молодёжь, в какие-то периоды своей жизни, сейчас тоже — вот, пошёл такой... мы видим... обратный разворот... как, вот, в 90-е проходили.

И вдруг мы внезапно поняли, что даже нашу, вот, эту тематику — мы не умеем её увлекательно и красиво рассказать.

То есть, у нас есть довольно сложные учебники. У нас есть, действительно, некоторые неплохие, надо сказать, блогеры, но... там тоже нужна, вот, определённая, такая, степень погружения. Ну, блогер — это же, каждый раз, как звезда на небосклоне загорается. Несмотря на то, что есть целые фабрики, которые их выращивают, это всегда — случайность. Появился человек, который горит этой идеей — и у него получилось. Ну, а ещё у десяти тысяч, примерно, не получилось.

Но нам-то надо создавать для людей такие статьи, видео, передачи — каждый день. И нам про это надо рассказывать интересно, понятно и просто — каждый день.

Вот. Поэтому, когда вы работаете каждый день, приходится нанимать команду. И внезапно мы поняли, что нанимать — некого. Потому, что... какая-то часть журналистов... ну, вообще, создателей контента — воспитана в другой традиции. То, что является, как сейчас принято говорить, «залипательным» — оно, действительно, как правило, бывает часто очень бессмысленным. А то, что является «сосмысленным» — очень скушно.

Поэтому, нам надо как-то ухитриться сделать там, чтобы людям было интересно — и молодым людям, в том числе — воспринимать такой контент.

Есть масса прекрасных историй, есть масса прекрасных тем, и, вот, собственно, из-за этого мы поняли, что... как это... спасение утопающих есть дело рук самих утопающих, и решили сделать эту медиа-школу.

К.Мацан:

— А почему, с твоей точки зрения, до сих пор... ну, скажем так... этого не удавалось? Почему такого контента, до сих пор, никто не создал?

Я почему об этом спрашиваю — потому, что, много лет пребываю внутри того, что называется Православная журналистика ( хотя и не люблю этого выражения ). Но любой проект, начинаясь... начинаем говорить, что мы, конечно же, хотим, чтоб это было не скушно, чтоб это было на доступном языке, чтоб это было для массовой аудитории, чтоб это было мессионерским — то есть, не для своих, внутренних, а для тех, кто ещё на Церковь со стороны смотрит. То есть, ни один проект не начинается с того, чтобы говорит, что мы будем делать скушно, трудно и для своих! Все... как бы... с благородной целью вступают в эту схватку! А воз — и ныне там. Если следовать твоей логике. Почему — так?

Ю.Селюкова:

— Слушай, но, вообще-то, воз не совсем, всё-таки, ныне «там». Потом, мы берём, всё-таки, более широкую тематику. Мы берём не то, что ты назвал «православной журналистикой», мы, всё-таки, смотрим шире на то, что мы называем сейчас «традиционным ценностями»...

К.Мацан:

— Та-ак...

Ю.Селюкова:

— Надо сказать, что и в области православной журналистики тоже есть хорошие, интересные проекты. Просто, мне кажется, это, в целом, сегмент... такой... не очень большой. С одной стороны. С другой стороны, всё-таки, долгое время, на это не было запроса. Потому, что, как говорили одни наши телевизионные коллеги ( и это, по-прежнему, так и продолжается ): плохие новости — наша профессия. Ну, все же знают: чтобы тебя много читали в Интернете, обязательно нужен какой-нибудь скандал, или ещё какая-нибудь...

К.Мацан:

— ... интригу, расследование...

Ю.Селюкова:

— ... да-да... гадость какая-нибудь, или какое-нибудь расследование.

Но сейчас, правда, уникальная такая ситуация, когда — и мы это наблюдаем по разного рода исследованиям, в том числе... и мы разговаривали с нашими коллегами... отдалёнными, я бы сказала, по цеху, когда они жаловались, почему у них падает трафик на сайтах, почему перестали читать... сейчас есть очень интересный, действительно, общественный... общественное такое явление: люди хотят читать, слышать и видеть позитивное.

Ну... времена сложные! На это появился запрос. Может быть, потому, что мы не особо учились до этого создавать какой-то интересный контент про позитивное. Потому, что, если вы включите телевизор, там, действительно будут — скандалы, интриги, расследования!

Поэтому... ну... сказать так, чтоб совсем ничего не было — я не могу... есть очень интересные статьи... есть несколько... блогеры есть православные... но это называется на профессиональном языке «импакт-контент», который тебя как-то впечатляет, меняет и к чему-то побуждает. Такого рода контент — он очень долгое время строился из позиции «всё ужасно». Это, такая себе, традиция тоже определённая журналистская. Может, у нас поэтому ничего позитивного и не сформировалось до сих пор. Потому, что сказать «всё ужасно...», «у девочки всё плохо», «избивают», «голодают», ещё что-то... есть такая, благотворительная, кстати, к сожалению, в частности, неприятная тоже привычка. Сначала проблематизировать в каком-то, таком, очень-очень-очень негативном ключе — чтобы люди, в итоге, откликнулись и начали помогать...

К.Мацан:

— А это, по-твоему, так не работает... или что?

Ю.Селюкова:

— Ну, как тебе сказать... вообще, так — работает.

К.Мацан:

— Ну, вот, мне тоже кажется... драматургически, ты обозначаешь проблему, потом — призываешь её решить...

Ю.Селюкова:

— А она такая... драматургически — не просто обозначение проблемы, а оно... такое... немножко... с запрещёнными приёмами обозначения проблемы.

К.Мацан:

— То есть, вопрос — о стиле, скорее... о языке... о тональности?

Ю.Селюкова:

— Да, и об этом тоже, во многом. Потому, что... если взять благотворительное сообщество... ну, такое... я бы сказала, квалифицированное, даже международное — вообще, хорошим тоном, скажем так... комильфо... считается упирать на то, что проблема будет решена...

К.Мацан:

— Интересно...

Ю.Селюкова:

— ... да. Не то, что, вот, сейчас — ужас, трэш, страх... простите за сленг и угар, но так говорится...

К.Мацан:

— ... старое русское слово «трэш»...

Ю.Селюкова:

— ... да-да-да... а на то, что — в итоге, будет лучше.

Но когда сообщение бьёт ниже пояса — так проще, конечно. Так, конечно же, проще гораздо.

К.Мацан:

— Юлия Селякова — руководитель образовательного проекта «Клевер Лаборатория» — сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

Но, вот, то, что ты говоришь — очень интересно. А не получается ли тогда так — и это снова к вопросу о медиа-школе «Со смыслом», которую «Клевер Лаборатория» открывает — что, вообще-то, мы говорим, действительно, о... ну... о некоем языке, на котором текст будет написан... как и о некоем стиле... о некоем подходе, при котором человек — допустим, в такого рода, вот, текстах... импакт-текстах, которые, допустим, призваны человека побудить... там... пожертвовать деньги на операцию больному человеку... отправиться волонтёром спасать древние церкви и так далее — вот, такой текст будет построен не с привлечением, вот, этих, вот, приёмов «ниже пояса». Он не будет вышибать слезу коленкой, не будет заниматься... как бы... эксплуатированием чего-то того, что не нужно эксплуатировать.

Тогда, мне кажется, мы приходим не только к неким компетенциям профессиональным, но, скорее, к человеческим, мировоззренческим. То есть, это — некое устроение психики у человека, его видения мира, когда он способен, как бы, сказать о проблеме... но не разжигая на пустом месте... идти к решению проблемы через позитив — принятие, благодарность и надежду. А не отчаяние.

Ю.Селюкова:

— Да, конечно. И это тоже.

К.Мацан:

— А этому можно научить?

Ю.Селюкова:

— Можно научить. Этому можно научить.

К.Мацан:

— Как бы... мировоззрению научить?

Ю.Селюкова:

— Слушай... ну, не то, чтобы мировоззрению можно научить... но можно, во-первых, всё-таки...

Смотрите, вот... я на примере, прям... на примерах, наверное, покажу.

Когда мы, вообще, в целом, составляли программу этой медиа-школы, в любом контенте — не важно... там... аудио, видео, дизайн... всё, что угодно — есть две составляющие. Есть составляющая технологическая... и, в основном, сейчас медиа-школы, кстати, упирают на составляющую технологическую... как нагнать трафик?... как упаковать то-то?... как правильно расставить что-то?... и в любом сообщении — и, на мой взгляд, это гораздо более важно — есть составляющая смысловая. И, вот, для того, чтобы дать эту составляющую смысловую, всё-таки, правда, надо знать матчасть.

И, поэтому, когда мы верстали эту программу, мы приглашали туда преподавателей не только тех, которые могут рассказать... там... всё про технологическую составляющую... ну, например, у нас там среди преподавателей — руководитель «Дзен»-новостей... а мы туда приглашали людей, которые, как бы, расскажут изнутри про смысловую составляющую.

Допустим, люди, которые всю жизнь работают... там... с инвалидизированными сообществами. Вот, придёт, там, Роман Торгашин, директор Радио ВЕРА, который много, надо сказать... он доцент, читает лекции по медиа, рассказывает, как, вот, это у нас устроено — где, действительно, заканчиваются какие-то... шутки лёгкие, и всё такое, и начинается оскорбление чувств верующих.

То есть... наверное, неприятная новость для тех, кто хочет работать с таким контентом, она, всё-таки, состоит в том, что... для того, чтобы его делать, нужно проделать немножечко больше работы интеллектуальной, и покопаться в проблематике, чем просто... там... слепить что-нибудь хайповое.

Я приведу, вот, такую же аналогию с научной журналистикой. Я довольно долго работала в университетском медийном поле, и, вот, эта вечная проблема... там... я была проректором... когда прибегает журналист и говорит: «Есть у вас какое-нибудь открытие... то... сё...?»

Почему учёные не любят общаться, собственно, с журналистами? И почему, на самом деле, научная журналистика — это тоже, такая, очень тонкая грань?

Он говорит: «Ну, вот... мы провели десяток из тысячи исследований, которые нам позволяют по таким-то маркерам...

К.Мацан:

— ... сделать предположение, что...

Ю.Селюкова:

— ... сделать предположение, что это лекарство через 50 лет может повлиять на лечение определённого вида рака...» Ну, что делает журналист? Вы же понимаете: назавтра выходит заголовок на сайте: «Учёные университета такого-то изобрели лекарство от рака!» — вот, что происходит.

К.Мацан:

— Да. А, знаете, мне кажется, это что? Вообще, кто-то скажет: «Это профессионально! Этот человек отжал суть, вынеся в заголовок, и сделал так, что заголовок стал привлекать...»

Ю.Селюкова:

— Нет, но в том-то и дело, что это — не суть! Как бы, это — не соответствует действительности. По большому счёту, эту новость вообще не надо было давать — потому, что... как бы... там нету новости, там нету сути. Там — пока, что — никакой сути нет!

И, поэтому, вот... я, пока в университете работала... я, прям, знаю отдельных профессоров, которые бегали — бегали, вот, от этих людей, которые хотели взять у них комментарии. Хотя, безусловно, надо сказать, что научная журналистика в нашей стране, за последние десять лет, слава Богу, стала очень неплохой.

Но это я просто к тому, что... для того, чтобы, всё-таки, работать с этой тематикой, действительно, надо и копнуть суть чуть-чуть поглубже — невозможно взять и слепить с поверхности. Действительно, как ты правильно говоришь, мы тоже в редакции очень долго искали... в «Клевере»... и «Вера» это тоже очень долго искала — найти тон и манеру подачи.

Но... когда сейчас, вот... честно... я, когда сейчас открываю наш, так называемый «Клевер»-журнал, где у нас, именно, статьи, вот... они... они светлые какие-то! Вот, как «Светлый вечер», да? Сегодня у нас «Светлый вечер»... и... наверное, это даже самое важное определение. Не то, что они, там, какие-то... позитивные... или добрые... потому, что мы пишем там довольно много каких-то проблемных текстов... но они — светлые. А у людей, правда, есть запрос — на светлое. Не хочется уже... как-то, вот... короче, хочется — светлого. Я бы так сказала.

К.Мацан:

— Как раз, я об этом хотел спросить... Действительно... вот, ты говоришь... это слово используешь: «позитивное», «позитивная новость»... но ведь для кого-то, я уверен, кто нас сейчас слушает, слово «позитивный» — оно тоже, такое, опасное. Потому, что слишком в нём... такое слышится... наивное, поверхностное... такое... «позитивность»!

Ю.Селюкова:

— Да, да...

К.Мацан:

— Давайте, не будем про грустное! Давайте, не будем замечать проблем! Давайте радоваться тому, что солнышко светит! Птички поют! Белочка... но Вы же не про это говорите?

Ю.Селюкова:

— Да.

К.Мацан:

— То есть, какое-то нужно, видимо, найти определение этому...

Ю.Селюкова:

— Ну, вот... для меня сейчас самое, наверное, действительно, точное определение... хотя, я понимаю, что оно тоже не очень точное... это, действительно, вот — «светлый».

То есть, когда ты не уходишь после того, как ты это посмотрел, или прочитал, или послушал... когда у тебя нет ощущения, что ты в какой-то грязи вывалялся. Потому, что много, к сожалению, очень таких и программ, и передач, и... да, всё очень интересно... нет... всё очень увлекательно, и люди залипают... но потом ты выходишь и думаешь: «Ну, вот, зачем я, вообще, сложила себе всё это в голову?»

Я у кого-то, давным-давно, прочла... я уже сейчас не вспомню... я даже не знаю, правда ли это... но мне эта история очень нравится. Что возможности человеческого мозга настолько безграничны, что, вот, какую бы я ерунду ни посмотрела или ни прочитала — даже если я забыла про это — она, всё равно, остаётся в моей голове. И, вот, иногда, действительно, слушаешь, или смотришь...

К.Мацан:

— Как нас учит Татьяна Черниговская, мозг ничего не забывает — вообще.

Ю.Селюкова:

— Да.

К.Мацан:

— Будьте аккуратны с тем, что вы туда вкладываете!

Ю.Селюкова:

— И очень часто возникает такое ощущение... вот, ты ещё не посмотрел, а думаешь: «Господи... зачем я, вообще, сложила эту гадость, ерунду, пустоту себе в голову?» — вот... вот, такого ощущения совсем не хочется.

К.Мацан:

— А мне, вот, кажется, водораздел, в том числе, проходит по некоей мотивации, с какой написан текст — это всегда чувствуется читателю.

Есть тексты, которые, излагая факты, какие-то нелицеприятные факты, связанные, там... не знаю... с социальным устройством, с социальными проблемами, с болезнями человека, с коррупцией, чем угодно — ты читаешь, и понимаешь, что главный посыл автора, он, примерно, такой: «Возмутись вместе со мной! Вот, это ужасно, и ты тоже должен понять, как это ужасно».

С моей точки зрения, это посыл деструктивный, ни к чему не ведущий. Потому, что можно те же самые факты, проблемы изложить, ничего не затушёвывая и не затеняя, но с посылом: «Надо что-то делать. Давайте, задумаемся и как-то будем эту проблему решать». Это — позитивный посыл включённости и созидания... он, такой, конструктивный.

Вот, скорее, я для себя провожу водораздел между деструктивным контентом, в широком смысле слова, и конструктивным. Между, вот, этой деструктивной интонацией возмущения : «Ах, всё пропало... вы посмотрите, что они делают! Как они могут так делать?», и подходом конструктивным: «А что можем сделать мы сейчас, чтобы эту проблему решить?»

Ю.Селюкова:

— Ну, всё, Кость, мы нашли себе ещё одного преподавателя...

К.Мацан:

— Ну, наконец-то!

Ю.Селюкова:

— Я надеюсь, ты найдёшь два часа своего времени...

К.Мацан:

— Я уже полчаса намекаю Вам, что всех позвали... меня-то не позвали!

Ю.Селюкова:

— Ну... да. И это — тоже очень правильное определение. Видишь, как? Многогранная это такая штука получается. Потому, что, действительно, очень много такого... ну... можно сказать, текста... можно сказать, видео... которые, действительно, тебя разрушают. Вот, да — они просто тебе психику разрушают... раскачивают... и, при этом, ничего не предлагают. Да, и здесь, пожалуй, тоже водораздел проходит.

К.Мацан:

— Помню, был случай... Я был редактором одного международного проекта... сайта... портала. Там люди из разных стран писали. И была одна прекрасная автор издания, она написала на английском, она — христианка, и писала о тяжёлом положении христиан в секуляризированной Европе.

И я всё пытался её настраивать на тот, конструктивный и позитивный, лад, не смотря ни на что, и она написала статью и дала такой заголовок, как ей казалось, очень позитивный: «Дьявол, всё равно, слабее».

Я говорю: «Это — хороший заголовок. Давай, поменяем на „Бог, всё равно, сильнее“. Смысл тот же, но, всё-таки, ты в заголовок слово „Бог“ выносишь, а не „дьявол“!»

Ю.Селюкова:

— Да, хороший пример!

К.Мацан:

— А как будет проходить обучение в школе-медиа «Со смыслом»?

Ю.Селюкова:

— А... ну... сначала будет проходить отбор.

К.Мацан:

— Как это?

Ю.Селюкова:

— Ну, отбор, на самом деле, не сложный. Мы открыли уже сайт «Mediaschool. klever-lab.pro». Мы отбираем на обучение 150 человек по трём направлениям тематическим.

Первое направление — это текст, и его лидер, ментор — Алексей Соколов, который — директор Издательского дома «Фома».

Аудиовизуальный контент — это тоже отдельное направление, и ведёт его проректор по коммуникациям Уральского федерального университета Дмитрий Бенеманский. Он — дивный человек, который, как раз, вот, много раз получал премию за верность науке, за ту самую научную журналистику. И... ну, вот, сама забыла последнее направление...

К.Мацан:

— Олеся Романова...

Ю.Селюкова:

— Да, Олеся Романова, совершенно верно...

К.Мацан:

— ... направление визуального контакта...

Ю.Селюкова:

— ... да... которая возглавляет социальные медиа «Коммерсант». Чтобы вы понимали, социальные медиа — это, в принципе, гигантское, абсолютно, направление. Там, по-моему, у неё человек 16 работает.

Просто, всем, может быть, кажется, что это, такая, маленькая личная страничка — нет, это совершенно отдельная профессиональная область.

Мы принимаем в школу всех, школа бесплатная. Мы, в итоге, будем отбирать 150 человек, которые будут на этих направлениях учиться.

Там, на самом деле, процедура несложная. Мы не просим прислать какие-то портфолио, или опыт работы — потому, что прийти может и студент ( возраст от 18 до 35 лет ). Важно только, всё-таки, описать, в каком направлении он хотел бы развиваться и почему. Потому, что, мне кажется, что ещё очень важно нам определить, что у человека, действительно, есть какое-то... смысловое, что ли... или ценностное целеполагание. В этом смысле. Что он не просто хочет... там... похайповать... там... на блоге, например, своём создаваемом.

Да, и, чтоб всем было понятно, что когда мы говорим «медиа-школа», или, вот, в разговоре с Костей, употребляем слово «текст» — это, просто, потому, что мы уже старенькие, по современным меркам...

К.Мацан:

— Это — я, а Юлия Селюкова — всегда двадцатилетняя...

Ю.Селюкова:

— Да... а так... медиа — к ним относится всё: социальные сети, блоги... там... и всё, что угодно.

Обучение будет проходить в течение 2 месяцев онлайн у нас на платформе. То есть, 2 раза в неделю будут лекции, их можно посмотреть в записи, но лучше, конечно, всегда слушать, что называется, синхронно, вживую — потому, что можно вопросы задать педагогам. И потом... самое главное, наверное, что происходит на этой школе — это то, что, постепенно, в течение этих двух месяцев, каждый слушатель создаёт какой-нибудь свой маленький проектик. Ну... там... условно... микро-блог... что он, там, хочет... маленький телеграм-канал про что-то смысловое...

Потому, что, вот... я, например, обожаю каналы про современные трактовки русской традиционной культуры, этнографии, и я могу сказать, что существует масса таких каналов — они очень интересные. Вот они вам — позитивные смыслы...

Ну, и, потом, в итоге, 30 лучших мы забираем в г.Москву на финал. Здесь уже, по-моему, стоит очередь из работодателей — потому, что, как только мы рассказываем кому-то из наших партнёров — из университетов, или из медийщиков, — что мы, вот, придумали такую школу, можете поддержать нас, или рассказать... они нам сразу в ответ говорит: «А выпускников дадите?» — то есть, есть не только, наверное, запрос общества, а есть большой запрос работодателей на работу с таким контентом.

Поэтому... учёба — онлайн. Люди все занятые — понятно, что... два раза в неделю + постепенная реализация собственного проекта. Ментор, как раз, нужен для того, чтобы он подбадривал, отвечал на вопросы, подсказывал, что — так, что — не так.

И, самое главное, что я ещё хочу сказать, как человек, который... Я работала в Издательском доме 8 лет, и я никогда не работала, как журналист или как редактор, у меня совершенно коммерческая была специализация, скажем так, но... вы знаете, у нас самые лучшие наши заместители главного редактора ( включая, кстати, самого главного редактора ) не имели журналистского образования.

И, поэтому, если кому-то очень хочется создавать такой контент, но он в себе сомневается, что он не может что-то, там, снимать, или писать... ну, правда... здесь, мне кажется, скорее важна мотивация и какие-то личные способности. То есть, совершенно не обязательно иметь образование журналиста... вот, может и Константин подтвердить, хотя он его имеет... для того, чтобы быть журналистом. Можно в себе совершенно неожиданные таланты открыть — для того, чтобы быть, вот, таким автором, интересным для аудитории.

К.Мацан:

— Мы вернёмся к этому разговору после небольшой паузы.

У нас сегодня в гостях Юлия Селюкова, руководитель образовательного проекта «Клевер Лаборатория».

Не переключайтесь!

К.Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается.

Ещё раз, здравствуйте, уважаемые друзья!

У микрофона — Константин Мацан.

В гостях у нас сегодня Юлия Селюкова — руководитель образовательного проекта «Клевер Лаборатория», и мы говорим про новый проект «Клевер Лаборатории», про медиа-школу «Со смыслом».

Вот, заговорили мы в конце прошлой части про журналистское образование, в том числе... Ну, я готов подтвердить, что в медиа люди с дипломом нашей специальности — в меньшинстве.

Я работал, в своё время, в журнале «Эксперт»... вернее, «работал» громкое слово... стажировался в журнале «Эксперт», и, в общем, люди, закончившие журфаки того или иного ВУЗа, были в абсолютном меньшинстве. Большинство людей были либо...

Ю.Селюкова:

— Экономисты какие-нибудь...

К.Мацан:

— ... скорее, да... экономисты-математики-финансисты, немного историков было.

Но, вот, на самом деле, действительно, насколько я понимаю... вообще, вот, западный опыт — опыт западных ВУЗов — предполагает, что журналистика — это некий курс... некий спецкурс — как научить писать. Кого? Политолога, экономиста, историка... да? То есть, человеку нужно сначала иметь какое-то, действительно... ну, например, гуманитарное образование, а уж воплощать его в тексте — тебя научат.

С другой стороны, сейчас, мне кажется, мы находимся в ещё более сложной ситуации. Потому, что, как раз таки, правда, что не надо быть журналистом по диплому, чтобы хорошо писать и создавать контент, но, с другой стороны... когда каждый создаёт свой контент... там... свой блог... свою страничку... и так далее... и... за счёт хайпа, за счёт каких-то вещей, какие-то блоги становятся читаемыми, и когда у этого вообще нет никаких правил, и человек не имеет какой-то, скажем так, выучки и внутренних критериев того, что хорошо, что плохо, что допустимо, что недопустимо — это, вот, и создаёт ту атмосферу какого-то... опасности медийного поля, где непонятно, на что наткнёшься.

Поэтому, важно, помимо умения создавать контент, ещё иметь и какие-то профессиональные... ну... ограничители, скажем так.

Что ты об этом думаешь?

Ю.Селюкова:

— Слушай, ну... смотри...

Во-первых... сейчас я скажу очень жёстко... важно иметь, на мой взгляд, не только профессиональные ограничители, а важно иметь, вообще-то, ограничители и законодательные.

Ну, вот... начнём с очень простого. Я периодически слушаю разнообразные блоги, которые... по-моему, я даже нахожу их не только в сети, а... там... на различных сервисах, которые... ну, не блоги, а подкасты, которые аккумулируют...

Вообще, у нас в стране есть закон, который запрещает использование мата в эфире. Может, он, правда, в основном, сейчас применяется к организациям, которые имеют лицензию, как СМИ, но... я бы, для начала, просто, вот, это, хотя бы, фильтровала и соблюдала. Потому, что количество мата, честно... даже в очень интересных блогах... даже, кстати, исторических, которые я иногда слушаю... я немножечко... я немножечко не понимаю, просто, как закон, в этом смысле, работает. Мне, прям, неприятно это слышать. Это — первое.

Второе... как тебе сказать... это — как, вот, разговор про хорошего и плохого человека. То есть... всё равно, у кого-то будут рамки, а у кого-то этих рамок не будет. И здесь вопрос только в том... ну, не то, что вопрос в том, что интересно аудитории...

Слушай... мне, вот, знаешь... честно... мне кажется, что, всё-таки, сначала проще решить хотя бы, вот, эти простейшие... вот, хотя бы, простейшее засилье мата в подкастах! Хотя бы, это решить на законодательном уровне! Потому, что всё остальное — мы, там, начинаем выходить в такое... очень многовекторное, очень многофакторное пространство.

К.Мацан:

— А что ты скажешь человеку, чью, допустим, критику я уже слышу с той стороны радиоприёмника, что... ну... как же пространство свободы? Сегодня вы ограничите законодательно мат в блогах... это нужно ещё договориться, что такое «блог»... там... каждая ли страничка в социальной сети есть «блог». Тогда, потом, вы пойдёте дальше и, в общем... в итоге, вы зарегулируете... будете пытаться зарегулировать всю сферу, и мы придём к такому... знаете, вот... такому... тотальному контролю...

Ю.Селюкова:

— ... «ужасной цензуре»...

К.Мацан:

— ... да, вот... советского образца... цензуре.

Ю.Селюкова:

— Слушай... может быть, тотальный контроль советского образца и не лучший пример, но, если честно, по-моему, нам — уже пора... поцензурироваться. Вот.

Потом... я, всё время, вспоминаю... знаете, такой был великий педагог — Лесгафт... я сейчас не точно, возможно, цитату воспроизведу, но она мне очень нравится: «Сначала ребёнок у вас попросит конфетку, и вы ему дадите конфетку. Потом он у вас попросит конфетку с ромом. А потом — он сам выпьет ром без конфетки». Вот, поэтому... я не вижу ничего плохого... а сейчас я даже вижу, может быть, много чего хорошего... в адекватной степени, всё-таки, регулирования. Честно.

Потому, что... я уж вам не буду рассказывать... ну, поскольку мы погружаемся в разные глубины социальных сетей и даркнета... я уж не буду вам рассказывать, что там происходит... но, правда, количество омерзительного, уверяю вас, превышает все возможные пределы, которые вы можете себе представить.

Поэтому, вот, как раз, на мой взгляд, уже что-то пора делать, вообще-то! Уже пора что-то с этим делать!

И, знаешь ещё почему я так взъелась именно по части мата, и почему мне кажется, что хотя бы его хорошо бы ограничить — да, и на личных страничках, пожалуй, тоже... хотя... он ограничен на личных страничках в текстах — в аудио не всегда можно отловить, и видео...

Давайте, честно признаемся... вот, выходишь на улицу... вот, я выхожу на улицу в своём районе, не самом каком-то отдалённом — у меня не просто подростки... у меня дети — 8-9-10 лет — на детской площадке разговаривают друг с другом с использованием матерных слов!

Очень долго мне говорили, в частности, педагоги наши, с которыми мы работаем, что это всё из-за семьи, это большое влияние семьи.

Я думаю, что это — не только влияние семьи. Я не верю, что в семьях родители... ну, в таком объёме используют ненормативную лексику. Я думаю, это, как раз, во многом — медиаполе, когда это общеупотребимое слово.

Есть такой, вот, у подростков термин — «а чё такого?» А чё такого? Я открываю... там... какого-нибудь своего блогера любимого, смотрю — он просто так разговаривает. И мы все — просто так разговариваем. То есть, не являясь нормой, это стало новой нормой! И, понимаешь, мне кажется, что какие-то вещи... это сейчас не про медиа-школу, но это, всё-таки, наверное, про какой-то этический кодекс регулирования... то есть, какие-то вещи, всё-таки, нужно, мне кажется, ограничивать достаточно жёстко.

Я не могу просто передать даже... мы достаточно часто собираемся... там... сотнями педагогов... там... на конференции какие-то... на наших семинарах обучающих... каких-то мероприятиях... и, когда мы говорим там: «Давайте, придумаем, что мы ещё можем сделать? Давайте, придумаем, как ещё „Клевер“ может с учителями работать? Давайте, придумаем, что ещё мы можем сделать для детей?»... Первое, что говорит любой учитель — ну, а мы работаем много с духовно-нравственным содержанием — он говорит: «Давайте, вы придумаете, как ограничить мат, на котором разговаривают дети». Вот.

И, поэтому... как бы... пространство свободы — отдельно, а какие-то, вот, такие, запредельные вещи... ну... мне кажется, надо быть довольно жёстким. И это уже вопрос даже не к медиа, всё-таки, а к регуляторике.

К.Мацан:

— Ну, это очень болезненная тема — про мат. Причём, ты говоришь про детскую площадку. А я не раз, в эфире, приводил пример... просто, я слышал своими ушами, что называется, когда такая площадка — рядом с храмом! Наполнена теми же словами. И мальчик, который только что, в стихарике, держал свечку на амвоне, вот, сейчас он там играет, бегает и использует всё ту же самую лексику.

Вообще, у меня такое ощущение, что мы... вообще, вот... живя в информационном обществе и... живя в ситуации, когда на наших детей обрушивается просто небывалый объём контента — разного — мы боремся с ветряными мельницами.

Мы, каждый раз, говорим, что в нашем детстве такого не было. Да?

Ю.Селюкова:

— В нашем детстве ю-тюба не было, да!

К.Мацан:

— Ну, не было, поэтому и проблемы этой... она стояла, наверное, по-другому.

Либо ты, тогда, получается, отнимаешь у ребёнка телефон, и пытаешься как угодно его ограничить от этого контента, но тогда — это должно быть ограничение по очень широкому фронту. Потому, что — хорошо, нет у твоего сына телефона, но есть у его одноклассника. Тогда это — нужно целый класс, или группу людей, без телефона... Ну, то есть, дальше мы доходим до таких, вот, Пензенских отшельников, которые ждут Апокалипсиса и зарылись в землянках в лесах.

Либо, мы понимаем, что вал информации — грязной информации, матерной, порнографии — он валится на ребёнка, на подростка. И что мы с этим сделаем? И даже закон о запрещении чего бы то ни было — это какое-то затыкание дыр, а стихия бушует помимо этого. Если у нас есть очень крупная российская социальная сеть — сейчас самая, может быть, крупная и главная — в которой, просто, кнопку нажимаешь — и там, вот, пожалуйста, порнография! Контент... и сеть получает субсидии, сеть делает бизнес, и что-то никому не приходит в голову это ограничить. Или я не прав? Или — приходит в голову? Что ты об этом знаешь?

Ю.Селюкова:

— Слушай... ну, наверное, вот, по части ограничить... у нас, просто, другое немножко работает регулирование — по сравнению, например, даже в Европой. Там даже кое-чего лучше сделано, чем регулирование, именно, выхода сообщений... и я, наверное, отвечу на первую часть твоего вопроса.

Во-первых, все очень долго кричали, что надо детей просвещать по поводу того, как жить в информационном мире. Но, поскольку, мы, если честно, сами выросли не в нём, и мы не очень хорошо в нём себя чувствуем и не очень хорошо разбираемся, я не знаю никаких действенных программ, которые бы давали детям... ну, вот... такой сильный стержень.

Ты не можешь отобрать телефон, но ты можешь научить отличать добро от зла. И тут, вот, я сейчас скажу тоже... на конкретных примерах... очень, такую, банальную статистику.

Когда мы обсуждаем с редакцией, про что разговаривать и о чём писать, и делаем опросы родителей, и разговариваем, нам все говорят: «Напишите об интернет-безопасности для детей! Напишите про то, как их оградить от этого ужасного контента! Это всё интересно... давайте... такой кошмар в Интернете... безопасность... интернет-безопасность!» — и эта тема... она уж, наверное, лет 15 где-то раскручивается.

Но есть очень простая такая штука объективная под названием... ну... метрики, да? То есть, у нас есть счётчики на сайте, и мы видим, какого типа контент потребляется больше.

Да не интересует никого из родителей интернет-безопасность! Не потому, что это... ну, мы видим, что трафик на эти тексты — меньше. Не потому, что эти статьи, там, как-то хуже написаны, а по одной простой причине: для того, чтобы вырастить ребёнка... ну, не то, чтобы в состоянии интернет-безопасности... для того, чтобы ребёнка вырастить в каком-то таком адекватном русле, научая его отличать... там... хорошее от плохого и добро от зла — это сложная история, которой нужно постоянно заниматься! Не бывает никакой волшебной красной кнопки, когда я ребёнку... не знаю... вместо телефона дала Большую Советскую Энциклопедию, и он с наслаждением её читает. Так не работает. Это — каждодневная работа родителей.

К.Мацан:

— Юлия Селюкова, руководитель образовательного проекта «Клевер Лаборатория», сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

Когда ты про энциклопедию сказала... я видел очень прекрасное видео, на английском языке... такой, стенд-ап... когда женщина говорит: «Я росла в эпоху энциклопедий. Я читала энциклопедии, и я очень тоскую, что мой сын живёт с телефоном.

И, когда он спросил меня, почему я так люблю энциклопедии, я сказала, что это настоящее, хорошее, проверенное знание. Я сказала, что я его научу пользоваться энциклопедией.

Я отняла у него телефон и сказала: «Без телефона, вот, выясни мне, кто был премьер-министром Великобритании во время Второй Мировой войны». По-английски это: «Who was the prime minister during World war Two?» Почему это важно? Потому, что...

Она говорит: «Ребёнок пошёл к шкафу с энциклопедиями и начал искать на букву „w“, с которой слово „war“ („война“) начинается. Я думаю: ну, не всё потеряно! Ребёнок сообразил, что нужно на слово „война“ посмотреть: „Вторая Мировая“... там... и так далее.

Каково же было моё удивление, когда я поняла, что он ищет не слово „война“ („war“), а он ищет слово „who“ („кто“)!»

Ю.Селюкова:

— Отлично!

К.Мацан:

— То есть, как ты в Гугле набиваешь «кто...», так и в энциклопедии... и это, как бы, смешно... если б не было так грустно!

Ю.Селюкова:

— Это он ещё искать пошёл. А сейчас, если бы ему было, например, лет восемь, он бы стал разговаривать со шкафом!

К.Мацан:

— Да... стал бы...

Ю.Селюкова:

— Стал бы говорить: «Э, алё! Алиса, скажи мне...»

К.Мацан:

— Была потрясающая, такая, на эту тему история. Она очень короткая.

В одном интервью Юрий Анатольевич Шичалин, наш известный философ, переводчик с древнегреческого, создатель греко-латинского кабинета и гимназии при греко-латинском кабинете, рассказывал, как он, будучи маленьким мальчиком, прибежал к маме с папой и сказал: «Вот, я знаю все нехорошие слова!» И что ответила мама? Она не сказала: «Ужас! Не говори их никогда! Откуда ты их взял?» Она сказала: «Ну, и что? Я тоже знаю. И папа знает. Но мы ими не пользуемся — у нас так не принято».

Вот, мне кажется, это парадигмальная история. Когда мы говорим, вот... «ребёнок»... «контент»... «что он будет там смотреть»... даже, вот, «нехорошие сайты». Та же логика: «И я, и мама — можем на эти сайты легко зайти. Но мы на них — не ходим».

Ю.Селюкова:

— Верно.

К.Мацан:

— «Потому, что нам это — не надо. Мы так не живём. У нас это — не принято».

Ю.Селюкова:

— Поэтому я тебе, перед этим, сказала, что интернет-безопасность — это не какая-то мифическая государственная программа, это — ежедневный труд родителя.

То же самое, кстати, мне когда-то говорили мои дети, которые... ну, по крайней мере, они не ругаются. Наверное, им было, может быть, лет по 12, по 14. К счастью, у них был двор... мне кажется, это хорошо, когда есть, вот, эта дворовая жизнь. Они говорят: «Мам, ты чё, думаешь, мы слова, что ли, эти не знаем? Знаем. Мы просто их не используем».

Более того, мой папа, в силу своей занятости рабочей, провёл большую часть времени на испытаниях на лётном поле. Вы себе можете, хотя бы примерно, представить, что это за... как там люди разговаривают в экстремальных ситуациях? И я никогда от него не слышала не просто слов каких-то нецензурных, а даже эвфемизмов такого рода он не употребляет.

Вот, поэтому — да, Костя, это просто... это «так не принято», и это ежедневный труд. Вот, всё, что я могу сказать.

Как бы, интернет-безопасность не достигается путём введения какого-нибудь курса в школе, отбиранием телефона, устанавливанием какого-нибудь родительского контроля... чего угодно... Нет, пускай будет! То есть, ради Бога, как и всё хорошее... телефон отобрать — это, и правда, нереально. Но... это — ежедневный труд, и, в том числе, и ежедневная работа и с собой тоже.

Поэтому... ну... хотите, чтобы ребёнок от этого был ограждён? Он не будет... он, на самом деле, никогда не будет от этого ограждён. Ему, просто, нужно научиться жить в этом море. Вот, и всё.

К.Мацан:

— Я помню, когда, много лет назад, случился... по-моему, это был теракт в Беслане... я тогда был в 10-м классе школы, а потом, через два года, был на 1-м курсе института, и у нас была встреча с главным редактором, по-моему... если я не ошибаюсь... на тот момент, газеты «Известия» Владимиром Мамонтовым, который привёл такой пример. Что, когда был теракт в Беслане, газета вышла с... на первой полосе была фотография спецназовца, который в руках несёт маленького ребёнка... совсем маленького... бережно выносит его откуда-то... явно бежит. И, вот, тогда... если я не ошибаюсь... наш собеседник сказал, что: «Если бы в тот момент я был главным редактором, такая бы фотография никогда бы не появилась на первой полосе».

Мне тогда, молодому первокурснику, это показалось странным: почему, собственно говоря, нет? Всё по теме, всё здорово...

Только потом я уже понял, что... есть ответственность, что такая фотография может, просто, слишком сильно ударить по эмоциям, и какого-то читателя... я не знаю... довести до сердечного приступа.

Просто, это, как раз, то самое... такая, вот, эксплуатация самых тонких, нежных, незащищённых глубоких струн души. И, просто, тут включается принцип «не навреди». Ценою даже, может быть, того, что будет менее эффектная фотография на первой полосе, но принцип «не навреди» — главенствующий.

Вот, мы сегодня с тобой говорим о медиа-школе «Со смыслом». А, вот, как тебе кажется, такой подход — он не остался ли глубоко в прошлом? Вот, кажется... может быть, это и излишне пессимистично... что, вообще, сегодня заговоришь об этом — вот, как о «не навреди» — ну, кажется... Боже мой... «Гусары, молчать!»... это какая-то, такая, вот... старая истина, которая сегодня уже ничего, кроме смеха, не вызывает. Кого ты... кто будет... «не навреди»? Там... миллионы людей-пользователей со своими страничками — каждый будет думать о «не навреди»? Такого не будет.

То есть, мы не обречены ли на то, что, в принципе, всё медиаполе будет бушевать и, как бы ты, там, ни научила 150 человек в школе быть со смыслом, но это будет — капля в море?

Ю.Селюкова:

— Ну, пускай... если и капля в море — это будет тоже хорошо...

Ну, смотри... здесь есть две части.

Первая — это, всё-таки... страничка — она, как бы, не живёт без читателей. То есть, если люди от этого устают... ну, блогер — он же не существует, как тот сферический конь, в вакууме? То есть, если люди от этого устают, они просто перестанут это читать. Вот. Это — с одной стороны.

С другой стороны, конечно... вот, то, что ты говоришь... Я, когда... сейчас я, до года, уже не преподаю... я, честно говоря, поняла, что мне просто надо целиком курс перезагрузить для того, чтобы что-то интересное студентам рассказывать. Но я преподавала курс, который называется «Управление репутацией» довольно долго, и я всегда студентам говорила... хотя, репутация и кажется чем-то, таким, эфемерным, я всегда им говорила: «Ищите, кому выгодно».

Ну, то есть, под любой репутацией, под любым пиаром, вы начинаете это раскладывать, и это раскладывается на экономические составляющие.

В данном случае, в смысле медиа, экономической составляющей, действительно, являются, обычно, рекламные деньги. Ну, потому, что медиа же — оно же на какие-то деньги живёт. Они — или... там... господдержка ( не буду трогать... не знаю, какие у них KPI ), или рекламные.

Рекламные... поддержка — это всегда трафик медийный. И — да, действительно, гораздо проще нагнать толпу народа на что-то очень... вот, такое... низкопробное... негатив... ну, не негатив, а, просто, вот... простым таким инструментарием. Потому, что, в конечном итоге, у тебя, зато, как бы, больше трафика от этого будет.

Но... сейчас, во-первых, много рекламных моделей поломалось — вот, таких, классических, и, может быть, оно нам сейчас и на руку — что мы можем работать по-другому — там... гранты какие-то появляются... спецпроекты... ещё, вот, какие-то такие истории...

Поэтому... есть какая-то у нас интуитивная чуйка... ну, и не только интуитивная чуйка — мы много разговариваем просто с нашими коллегами в медиахолдингах... по многим причинам, начался поворот в другую сторону.

Там... был указ 809 — вот, этот, о духовно-нравственных ценностях, традиционных. Там... мы стали какие-то вещи про свою страну вспоминать. Люди хотят, в целом, какого-то позитивного фона. Частично, народ пошёл в сторону Православия, последнее время. Может быть, просто... знаешь... может быть, потому, что... сейчас во многих отношениях сложные времена... в очень-очень разных... может, хочется получить точку опоры.

Вот, когда я думаю, почему человек, который никогда ничего не хотел, как бы, в отношении Церкви, почему он вдруг туда пошёл? Простите, я не верю, что он как-то резко уверовал в Бога... это всегда очень, такой, таинственный процесс... какой-то неожиданный... мне кажется, что человек пошёл, вот, за какой-то точкой моральной опоры.

Поэтому... ну... сначала — капля в море... потом — две капли в море... понимаешь... потом — три капли в море... Может быть, это субъективное ощущение, но мне кажется, всё-таки, что настрой поменялся. Ну, вот, честно! Как-то этот корабль в другую сторону начал разворачиваться.

К.Мацан:

— Ну, по поводу прекрасной метафоры «капли в море» мы сегодня упоминали. Издательский дом «Фома»... я помню, мои старшие коллеги рассказывали... когда журнал «Фома» только возникал, его создатели — Владимир Легойда, Владимир Гурболиков — придумали некую концепцию, пилотный выпуск журнала, который, по их задумке, должен был начинаться — выпуск журнала — таким... отдалённым разговором о смысле жизни, а оканчиваться — неким, таким, похвальным благословением принимающему Крещение человеку.

И они пришли к очень опытному священнику, духовнику, который этот замысел их оценил и сказал: «Неужели вы хотите в обложку журнала вложить всё о Боге? Не пытайтесь быть — морем. Будьте одной волной — этого достаточно».

Но, вот, сегодня, более 20 лет спустя, вот, вырос Издательский дом «Фома», во многом, из той закваски, которую «Фома» предлагал, выросло Радио ВЕРА и много других замечательных медиапроектов — вот, из волны выросли.

Поэтому, дай Бог и медиа-школе «Со смыслом» тоже стать такой волной, а, через... 25 лет, мы об этом поговорим... вот... и оценим всходы посеянного.

Спасибо огромное!

Юлия Селюкова, руководитель образовательного проекта «Клевер Лаборатория» была сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

И я напомню, как всегда, в конце наших программ про образование, что эти регулярные беседы мы организуем совместно с «Клевер Лабораторией». Это проект, который собирает лучшие и самые интересные опыты работы в области образования и воспитания.

Узнать подробнее об этом проекте — кстати, и о медиа-школе «Со смыслом» тоже — можно на сайте clever-lab.ru

Спасибо огромное!

У микрофона был Константин Мацан.

До свидания!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «22-е воскресенье по Пятидесятнице. Начало Рождественского поста». Протоиерей Максим Первозванский
• «Церковная община и семья». Прот. Константин Харитонов
• «Послания апостола Павла к Ефесянам и Колоссянам». Прот. Андрей Рахновский

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов