Светлый вечер с Александром Мраморновым (эфир от 29.01.2015)

Гостем программы "Светлый вечер" был член научно-редакционного совета по изданию документов Поместного Собора 1917 - 1918 годов Александр Мраморнов.
Основной темой беседы был грядущий юбилей Поместного Собора 1917-1918 гг. Каково значение этого Собора в истории России и Русской Церкви, подготовка к юбилею, и издание документов Собора, осуществляемое Новоспасским монастырем.

Ведущие: Денис Маханько, Лиза Горская

Д. Маханько

— Дорогие друзья, это радио «Вера» и программа «Светлый вечер». Сегодня у нас исторический разговор. Дело в том, что в этом году, в 2015, наступает период подготовки к столетнему юбилею Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 годов. Я предлагаю поговорить об этом событии, а именно о Соборе. Меня зовут Денис Маханько, здесь Лиза Горская, и я представляю нашего гостя: это Александр Игоревич Мраморнов, кандидат исторических наук, научный руководитель издания документов Поместного Собора 1917-1918 годов. Здравствуйте!

А. Мраморнов

— Здравствуйте!

Наше досье

Александр Мраморнов, родился в 1984 году в Саратове, истфак МГУ, кандидат наук. Несколько лет преподавал в высших учебных заведениях, читал лекции по истории России, истории Русской Церкви и некоторым другим гуманитарным дисциплинам. С 2009 года работает в структурах Русской Православной Церкви, в частности, в Отделе внешних церковных связей, в Общецерковной аспирантуре и докторантуре. Член Научно-редакционного совета по изданию документов Поместного Собора 1917-1918 годов.

Д. Маханько

— Александр Игоревич, скажите, а почему вообще важно знать и как-то понимать, что есть это событие — Поместный Собор? Казалось бы, мало ли соборов происходит. Практически, раз в несколько лет у нас проходят Соборы, в Русской Православной Церкви, Поместные реже, Архиерейские чаще. Почему именно этот Собор, и почему так много усилий прилагается для того, чтобы собрать эти документы? Вы же всё-таки — научный руководитель издания, они издаются. Поясните!

А. Мраморнов

— Вы правы. Но, надо сказать, что подобных соборов больше не было. Подобных Собору 1917-1918 годов.

Д. Маханько

— А Тысячеглавый какой-нибудь? Стоглавый Собор?

А. Мраморнов

— Во-первых, этот Собор по продолжительности был рекордсменом, по количеству рассмотренных вопросов тоже. И, наверное, мы редко в истории современной Автокефальной Православной Церкви назовём подобный же Собор. Дело в том, что Русская Церковь, как, может быть, многие знают, в синодальную эпоху жила без Соборов.

Д. Маханько

— А сколько не было Соборов до 17-го года, сколько лет?

А. Мраморнов

— Больше двухсот лет.

Д. Маханько

— Больше двухсот лет? Я просто хочу понять, в чём тут уникальность и в чём интерес, а, оказывается, уже есть тема. То есть такой орган, как Собор... Поясним слушателям, что это орган — как его правильно назвать? — управления Церковью, принятия решений...

А. Мраморнов

— Слово «орган» не надо так педалировать, потому что у нас Церковь в Символе веры называется «Соборной». Без Соборов она жить не может!

Д. Маханько

— То есть Собор — это естественный инструмент Церкви?

А. Мраморнов

— Конечно!

Д. Маханько

— Тем не менее, Церковь больше двухсот лет жила без этого.

А. Мраморнов

— Условно говоря, у нас был Синод, который назывался везде «Малый Собор». И, собственно у нас сейчас есть Синод — Малый Собор, состоящий из епископов. Условно говоря, соборность и при этом соблюдается, и каноничность. Но без общих Соборов, пожалуй, этой соборности недостаточно для правильного и каноничного управления Церковью.

Д. Маханько

— А в чём была причина, почему спустя 200 лет решили вдруг созвать Собор, которого столько лет не было?

А. Мраморнов

— На самом деле вот эти разговоры о созыве Собора пошли гораздо раньше. Это всё началось в эпоху великих реформ Александра Второго. И тогда, впрочем, даже в 19 веке архиереи съезжались на то, что называлось «Съезды», но это были такие прототипы Собора. Они имели, например, миссионерскую направленность, в 80-е годы 19-го века таких несколько прошло. И, в общем, подготовка Собора, вот так вот — подспудно — шла. А после революции в 1905 году уже она пошла непосредственно. Тогда высшая церковная власть, в утверждение императорской власти, приняла решение о том, что должно действовать Предсоборное Присутствие, которое подготовит проведение большого Собора. То есть саму мысль о том, что Русской Церкви был нужен большой Собор, вообще никто не отрицал, включая Императора, который его не созвал. Д. Маханько

— А кто созвал? И кто вообще стоял у истоков этой идеи, которая в 1905 году наметилась? А. Мраморнов

— Я не думаю, что персонализировать тут стоит.

Д. Маханько

— То есть это какое-то сознание церковное, которое пришло к выводу, что нужно?

А. Мраморнов

— Абсолютно! Если вы посмотрите даже «Епархиальные ведомости» революционной эпохи, вы увидите, что там есть такие публикации: « К Собору».

Д. Маханько

— То есть рубрика «К Собору»?

А. Мраморнов

— Да. Просто в регионе статья может быть с названием «К Собору». А почему «К Собору», если его ещё никто не объявил? Просто реально церковное сознание шло к тому, что нужен Собор. То есть вопросов накопилось много.

Д. Маханько

— А какого рода это были вопросы Церкви рубежа 19-20 веков?

А. Мраморнов

— Например, вопрос о правильном управлении Церковью. Потому что в то время огромное количество людей, включая епископат, считали, что Русская Церковь управляется неправильно.

Д. Маханько

— Вы имеете в виду эту синодальную историю с обер-прокурором Святейшего Синода?

А. Мраморнов

— Конечно! Тем более революционная эпоха обозначила свои акценты. Раз совершенно очевидным образом императорская власть слабеет, а обер-прокурор — это око государево, соответственно, обер-прокурорская власть должна слабеть.

Д. Маханько

— Может, нам немножко пояснить нашим слушателям, в чём заключалась вот эта обер-прокурорская история? Насколько я понимаю, Пётр Первый же ввёл такое правило.

А. Мраморнов

— Да, совершенно верно!

Д. Маханько

— Это он упразднил патриаршество, как высшую власть в Церкви.

А. Мраморнов

— Это было в разное время, не смешивайте!

Д. Маханько

— Ну, постепенно.

А. Мраморнов

— Патриаршество перестало существовать в 1700 году, просто со смертью Патриарха Адриана, а обер-прокурор появился уже в 20-е годы. И времени прошло много. И, кстати, один из последних Соборов прошёл вот в этот промежуток, то есть без Патриарха, но ещё не при обер-прокуроре. А обер-прокурор, вот эта должность, фактически сделала так, что Соборы не могли проходить. Потому что все ключевые вопросы жизни Церкви утверждал Император по докладу обер-прокурора.

Д. Маханько

— То есть фактически главой Церкви являлся Император.

А. Мраморнов

— Но это было записано и в законах, да.

Д. Маханько

— А его заместителем обер-прокурор?

А. Мраморнов

— Да. А члены этого Малого Собора — то, с чего мы начали — они как бы какие-то вопросы обсуждают, но они как будто и ни при чём.

Д. Маханько

— Я знаю, что вы сторонник такого варианта управления. То есть вам нравится синодальная эпоха?

А. Мраморнов

— Вы знаете, я на ваш провокационный вопрос отвечу так: я сторонник того, что принимает соборный разум Церкви! Поскольку у нас Церковь, действительно, Соборная — это сказано в Символе веры — то как соборный разум Церкви в свободной обстановке решит, то так и должно быть. Но совершенно очевидно, что у синодальной эпохи были свои преимущества, в том числе в системе управления, в системе, например, контроля за, собственно, уровнями управления и расходованием финансов на разных уровнях управления.

Д. Маханько

— Поскольку был задействован государственный бюджет, то государству нужно было следить за тем, как и что расходуется. Интересная точка зрения. Не буду с вами спорить.

А. Мраморнов

— Это, кстати, спорный вопрос. Часто в общественной дискуссии, например, где-то в соцсетях какой-нибудь церковный вопрос выплывет, и начинают говорить: «Да что там, почему имущество передаётся? Это всё было построено на государственные деньги до революции», — там какое-то здание. Это очень дискуссионный вопрос — на государственные ли. Потому что я, например, из того, что я знаю, и как исследователь знаю — всё-таки большая часть могла проводиться по государственному казначейству. Но это совершенно не означает, что это были государственные деньги.

Д. Маханько

— Насколько я знаю, скажем, несколько храмов в разных регионах, их историю, например, один собор 1825 года в Новгородской области, с историей которого я хорошо знаком, всё строили местные купцы.

А. Мраморнов

— Абсолютно! Да. И строили по-разному. То есть чисто из государственного бюджета меньшая часть построена. Поэтому достояние Русской Церкви — это было действительно церковное достояние...

Д. Маханько

— Потом, есть школы, которые также на частные деньги созидались, в том числе церковно-приходские школы.

А. Мраморнов

— Конечно. Я надеюсь, мы о такой школе сегодня ещё упомянем.

Д. Маханько

— Ну, забегая вперёд, наверное — да! И вы сказали, что в 1905 году, с этой первой революции, началось движение к Собору. И в 1917 он всё-таки состоялся. А что проходило в этот промежуток?

А. Мраморнов

— А в 1907 Император Николай Второй, скажем так, не благословил проведение Собора, ссылаясь на достаточно турбулентную ситуацию в стране. Хотя, наверное, с какой-то точки зрения, это было ошибкой. Потому что соборное движение никуда не растворилось и вот это пришлось... Ну, куда канализировалась церковная сила, подготовившая Собор? Это всё ушло в прессу. В прессу, в многочисленные дискуссии на епархиальных съездах...

Д. Маханько

— Я думал, что на сайтах сейчас!

А. Мраморнов

— Нет, не сайтах (смеётся). Но, мне кажется, что пресса межреволюционная 1907-1917, она бурлила, может быть, не меньше, чем нынешние сайты, а, может, даже больше.

Д. Маханько

— Вы знаете, там действительно был очень большой накал. Я вспоминаю некоторые воспоминания, скажем, митрополита Евлогия, который в книжке это изложил. Там это есть, и про прессу. Как архиерей старой формации рассматривает как проблему, когда дискуссия, которая до этого была закрытой, выплеснулась в общественное пространство. Действительно, это, наверное, был бум, сравнимый с тем, что мы сейчас видим в социальных сетях.

А. Мраморнов

— Причём бум был по собраниям. Вот сейчас, когда епархиальные собрания раз в год, но это официоз. Есть у нас всякие конференции, Рождественские чтения...

Д. Маханько

— Съезды.

А. Мраморнов

— Много всего есть. Но, вы представьте себе ситуацию, когда в епархии практически каждый день происходит какое-то многолюдное собрание.

Д. Маханько

— Каждый день?

А. Мраморнов

— Вот эта межреволюционная эпоха — откройте некоторые епархиальные издания, вы просто увидите это. Я в своё время изучал одну из церковных именно газет, а не журналов, не «Епархиальных ведомостей» — «Братский листок» епископа Гермогена, который он издавал в Саратове. Там эти собрания описываются, как минимум, почти еженедельно, а то иногда и ежедневно. Причём на них приходило огромное количество людей: сектанты, туда приглашались революционеры разных мастей, то есть люди всех идеологических направлений. Там шли споры. То есть дискуссия шла постоянно вокруг церковных вопросов.

Д. Маханько

— А как в итоге выросло всё это в серьёзную подготовку? Ведь то, что вы рассказываете — это какая-то несформировавшаяся масса всего. Как это в итоге обратилось в какие-то документы, мысли?

А. Мраморнов

— Не вполне, потому что определённый костяк был на всех уровнях. То есть, например, на уровне такой тонкой церковной интеллектуальной мысли — это было Предсобороное Присутствие, которое блестяще отработало в 1906 году. Но, в основном, что мы увидим в материалах, ныне переизданных документов Предсоборного Присутствия? Это, действительно, высокоинтеллектуальная профессорская дискуссия — в основном, вот это.

Д. Маханько

— Какой был градус этой дискуссии? Они спорили там друг с другом или как-то уважительно?

А. Мраморнов

— Градус был очень серьёзный.

Д. Маханько

— Высокий, да?

А. Мраморнов

— Да. Спорили, впрочем, корректно, но спорили до того, что просили друг друга иногда помолчать, чтобы высказать свою позицию. Это первый уровень. А второй уровень, он, наверное, тоже был в епархиях, но он, может, не настолько цвёл интеллектом, но тоже всё было достаточно серьёзно. Системные дискуссии тоже имели место. Можно сказать, что к 17-му году Русская Церковь во многом была подготовлена к тому, чтобы избрать какой-то адекватный состав Собора. А он именно с периода проведения Предсоборного Присутствия мыслился как Собор, включавший не только епископат, но и клириков и мирян, точнее, их представителей.

Д. Маханько

— Переводя на современный русский язык, это были епископы, священники и простые миряне — верующие люди.

А. Мраморнов

— Да.

Д. Маханько

— От каждой епархии по три человека, если не ошибаюсь.

А. Мраморнов

— Да.

Д. Маханько

— Интересно, вы, Александр Игоревич, в общих чертах рассказали, что там люди спорили, и часто градус был высокий. О чём спорили? Ну, тему патриаршества мы уже обсудили — тему управления Церковью. Какие ещё были самые острые вопросы, самые такие злободневные?

А. Мраморнов

— Впрочем, как и сейчас, Церковь была не только Церковью, как сейчас принято говорить священноначалием, «Российской Федерации». У нас была, вообще-то, Российская империя. И у неё были национальные окраины. Вот вопрос жизни Церкви на этих самых национальных окраинах стоял достаточно остро в ту эпоху. Может быть, сейчас нам он кажется не очень актуальным, в связи с самостоятельным бытием Грузинской Православной Церкви: как устроить Церковь в Закавказье. Но, например, в Предсоборном Присутствии был специальный отдел, который обсуждал эти вопросы. А в 17-ом году вопрос почти сам рассосался, потому что просто Грузинская Церковь объявила автокефалию, избрала Патриарха себе. То есть дискуссии сильно были связаны с реальной обстановкой в стране, и с её границами, с тем, что в ней происходило. Но были и такие дискуссии, которые, пожалуй, и с 1906 года сохраняют свою актуальность. Например, дискуссия по приходскому вопросу, по структуре епархиального управления. Например, по коллегиальному органу, который помогает на месте, в регионе, епископу правильно, канонично управлять епархией. Вокруг этого было много сломано копий, и в результате были приняты некоторые решения, но уже на самом Соборе.

Д. Маханько

— Я напоминаю: это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы говорим о Поместном соборе 1917-1918 годов. Очень интересная тема. И в гостях у нас научный руководитель издания документов этого Собора Александр Игоревич Мраморнов.

Л. Горская

— Александр, расскажите, пожалуйста, об издании! Оно на какой стадии подготовки находится? И что планируется издавать? Сколько томов в нём? Наверное, это колоссальный корпус источников, документов?

А. Мраморнов

— Действительно, Собор, который проходил больше, чем один календарный год, оставил очень много после себя документов, которые большей частью сохранились. Сам Собор успел издать только их меньшую часть, часть Деяний, собственно говоря. «Деяния» — это стенограмма, практически запись всего, что происходило на Соборе. Эти Деяния, в издании Соборного Совета, были переизданы в 90-е годы Новоспасским монастырём, так сложилось. И вот это переиздание, фактически, репринтное, оно имеется в различных библиотеках нашей страны: в церковных библиотеках, в светских. И чаще всего о Соборе 1917-1918 годов судят по этому репринтному переизданию.

Л. Горская

— Репринтное издание, по сути, протоколов, да? Стенограмм.

А. Мраморнов

— Стенограмм, да, точнее. И совершенно этого недостаточно, несмотря на то, что на рубеже 90-х и 2000-х вместе с Государственным архивом Российской Федерации Новоспасский монастырь доиздал как бы то, что не успел сделать Соборный Совет. То есть достали экземпляры Деяний, тех, которых не нашли, заменили протоколами — хотя это совершенно другой документ Собора, — и сделали добавку к этому репринтному изданию. То есть получилось, что материалы всех 170 заседаний у нас есть. Мы с ними можем ознакомиться. Но если копнуть глубже, это не вполне так. Потому что часть, как я уже сказал, заменена протоколами — краткое изложение того, что происходило на Соборе, не подробная стенограмма. И совершенно мы лишены того, что происходило в отделах и комиссиях Собора. А там, по сути дела, велась вся основная работа. И в таком состоянии этот вопрос, можно сказать, дожил до нынешнего патриаршества, до патриаршества Святейшего Кирилла. И только при нынешнем патриаршестве стало возможным осуществление более грандиозного замысла издать все документы Собора. Собственно, эта работа подспудно началась в Новоспасском монастыре в 2011 году, когда его возглавил епископ Воскресенский Савва. И в 2012 году уже был создан Научно-редакционный совет, который контролирует, курирует повседневную работу по подготовке к изданию этих документов. А мы эту работу ведём. И уже сложилась почти окончательная концепция, хотя новая обработка и поиск документов, они всё время её корректируют. Это концепция, условно говоря, тридцать томов.

Д. Маханько

— Тридцать. А сколько издано?

А. Мраморнов

— В настоящий момент издано три в четырёх книгах. Первый том у нас вышел в двух книгах, потому что он как бы стоит немножко особняком — это материалы Предсоборного Совета. Возвращаясь к нашей начальной дискуссии, стоит напомнить нашим слушателям, что Собор 1917-1918 годов был подготовлен тремя коллегиальными органами. Первый мы уже упоминали: Предсоборное Присутствие. Потом, с 1912 года до революции заседало — правда, редко — Предсоборное Совещание. Наконец, когда уже совершилась Февральская революция, обстановка изменилась в Церкви и в государстве, был достаточно оперативно создан Предсоборный Совет, который подготовил уже непосредственно созыв Собора и передал ему материалы всех предшествующих предсоборных органов.

Д. Маханько

— Возвращаясь к Собору 1917-1918 годов, непосредственно от книги к источнику. Насколько помню, он проходил в довольно сложных условиях: и политических, и даже было небезопасно вообще находиться, выходить на улицу куда-то. Расскажите об этом подробно: где он проходил, когда и какой был вокруг исторический фон.

А. Мраморнов

— У нас вот тут небольшой инсайд из Научно-редакционного совета: у нас была дискуссия в Научно-редакционном совете по поводу «Император и Царь». У нас есть разные точки зрения, я тоже не буду обозначать, какая победила. Но суть в том, что члены Собора с какого-то момента начали бояться писать слова «Царь» и «Император» с большой буквы, как это было принято, и как у них рука уже привыкла делать. Это зарисовка к тому...

Д. Маханько

— Это видно по документам?

А. Мраморнов

— Это видно по документам. Вообще, лучше было избегать этого уже после ноября 1917 года, в документах лучше было избегать написания этого священного слова. На самом деле, бояться можно было много чего. Это трудно в наше время представить, и не дай Бог, но представьте, что за окнами действительно стреляют, и там очень много ходит тех, кто антицерковно настроен, а тут — огромное церковное собрание.

Д. Маханько

— Сколько участвовало в заседаниях?

А. Мраморнов

— 500 с лишним человек. Обычно участвовало где-то 350-400 на лицо членов Собора, но всё равно — это очень много. Представьте: в начале там были торжественные заседания в главном храме страны, потом в Епархиальном доме в Великом переулке постоянно шли заседания; и вот такая огромная масса людей, представлявших практически все епархии Русской Церкви, сидит, а в то же время на улице стреляют. Можно сказать о том, что само нахождение там — это был подвиг тех, кто там находился. Допустим, епископы находились там по должности. Но члены Собора — священники и миряне — были избраны, и они могли в любой момент от этого избрания отказаться и сложить с себя полномочия Собора, но таковых всё-таки было меньшинство — тех, кто сложил или не приезжал на заседания Собора. А большинство эту свою долю, так сказать, и этот свой долг исполняли и дальше. Даже это говорит о величии того события, которое происходило в тот момент. И, кстати, очень часто любят говорить о том, что в условиях, когда в стране было междувластие и вообще непонятно, кто был властью, Собор, действительно, представлял большинство населения. Это не был парламент, это был церковный орган, но он представлял интересы большинства населения. Потому что в его избрании участвовала большая часть населения России.

Д. Маханько

— Эти делегаты, они избирались не каким-то узким кругом? Там как голосование было устроено?

А. Мраморнов

— Вы имеете в виду — члены Собора?

Д. Маханько

— Делегаты Собора, члены Собора.

А. Мраморнов

— Члены Собора избирались на епархиальных собраниях, просто по плану созываемых к тому моменту, либо, если они не созывались по плану, то специально созывались для избрания делегатов. И, соответственно, были выборы и меньшего уровня, то есть на уровне благочиний сначала намечались кандидаты. То есть избрание здесь было не каким-то решением междусобойчика...

Д. Маханько

— А снизу вверх? Как это решалось?

А. Мраморнов

— Снизу вверх. Естественно, на каждом таком этапе принимали участие и церковные старосты, наиболее влиятельные люди: наиболее влиятельные в интеллектуальном плане, в финансовом, в организационном. То есть, действительно, это был крепкий орган, реально представлявший Русскую Церковь. А уж какой был результат — это отдельный вопрос.

Д. Маханько

— Правильно ли я понимаю вас, что, пожалуй, главным результатом — вы в самом начале это говорили — деятельности Поместного Собора стало избрание Патриарха? Или это самый видимый результат был?

А. Мраморнов

— Это самый видимый и тот результат, о котором чаще всего говорят. Потому что, если бы деятельность Собора ограничивалась только восстановлением патриаршества, избранием Патриарха, то, я думаю, что его можно было провести гораздо быстрее. Но, дело в том, что Патриарх был избран осенью 1917 года, а у Собора после этого было ещё две сессии в 18-ом году, и намечалась ещё и четвёртая после второй и третьей, но революционные обстоятельства просто уже не позволили дальше проводить собрания...

Д. Маханько

— То есть можно сказать, что работа была прервана?

А. Мраморнов

— Несколько десятков документов, будучи выработаны в отделах и комиссиях, но не будучи рассмотренными пленарным заседанием Собора и потом совещанием епископов, как то предполагала процедура, были переданы Высшему Церковному Совету и Синоду, то есть высшему церковному управлению, на уже такое исполнительное рассмотрение. То есть законодательный орган Церкви не успел закончить свою работу, это совершенно было очевидно, но такова была ситуация в стране в тот момент. Вот эти наработки, даже сама подготовка этих наработок, я думаю, что они очень важны для нас даже сегодня. Когда мы — я имею в виду всю церковную полноту, которая вообще мыслит, — будем готовиться к юбилею Собора, я надеюсь, хотя бы какая-то большая конференция пройдёт в 2017 году, где будут обсуждаться итоги Собора и то, что вообще произошло с Церковью, со страной и с обществом за эти сто лет. Я думаю, при подготовке надо обязательно вчитываться в эти материалы, потому что некоторые аргументы, которых, может быть, сейчас недостаёт нам, они есть в дискуссиях того времени. А часть этой дискуссии никогда и никем не поднималась и не исследовалась.

Д. Маханько

— До сих пор?

А. Мраморнов

— Да.

Д. Маханько

— Возвращаясь к избранию Патриарха и восстановлению патриаршества, расскажите, что там происходило и почему выбор пал, и как так получилось, на Патриарха Тихона, который сейчас прославлен в лике святых. Кто ещё был кандидатом? Кто за них голосовал? Как это избиралось? Буквально несколько слов, я думаю, что это очень интересно!

А. Мраморнов

— Я думаю, что это достаточно широко известная информация. Но вряд ли для нашего широкого слушателя знакомо такое имя как митрополит Арсений (Стадницкий).

Д. Маханько

— Новгородский на том момент, по-моему?

А. Мраморнов

— Новгородский, да. Дело в том, что митрополит Арсений (Стадницкий) был Председателем Собора. Как и митрополит Московский и Коломенский Тихон, он был тоже Председателем Собора. Потому что митрополит Тихон не присутствовал до своего избрания Патриархом на всех заседаниях Собора, а после избрания тем паче. Потому что он часто был занят исполнением своих патриарших обязанностей и обязанностей правящего архиерея города Москвы. А митрополит Арсений (Стадницкий) не пропустил ни одного заседания Собора, и на большинстве председательствовал. У нас недавно вышел третий том нашего издания, там как раз подсчитана статистика, сколько кто председательствовал и в какой момент. Вот он — самый частый Председатель Собора был. Он, думается, заслуженно был одним из кандидатов на патриарший престол. А другим кандидатом — их всего три было — был ещё митрополит Антоний (Храповицкий), который был известен своей школой учёного монашества, своей достаточно консервативной позицией.

Д. Маханько

— Но он талантливый был человек?

А. Мраморнов

— Он, безусловно, был очень талантливый человек. Он, кстати, тоже неоднократно председательствовал на Соборе. То есть я думаю, что кандидаты на патриаршество были действительно самыми яркими архиереями Русской Церкви того периода. И то, что жребий пал — это уже, действительно, стечение...

Д. Маханько

— Правильно ли я понял, что действительно кандидатура избиралась с помощью жребия?

А. Мраморнов

— Да, с помощью жребия. Но до этого «вынутию жребия», как тогда говорили, предшествовало голосование шарами, количество которых подсчитывалось, цифры заносились в протокол, и уже смотрели, кто больше всего наберёт. Вот эти три архиерея набрали больше всего голосов.

Д. Маханько

— А вот интересно: у кого было преимущество из этих троих? У Храповицкого?

А. Мраморнов

— Нет.

Д. Маханько

— У Стадницкого?

А. Мраморнов

— Там было два этапа избрания. Кстати, на первом этапе было больше кандидатов. Например, в патриархи баллотировался Александр Фёдорович Самарин, известный очень московской публике такой крепкий церковный мирянин.

Д. Маханько

— То есть по правилам мог быть не только архиерей, а любой верующий человек.

А. Мраморнов

— Чтобы развлечь наших слушателей. Недавно где-то я прочитал, я не знал этого факта, что жена Самарина изображена на знаменитой картине «Девушка с персиками». Вы знаете такую картину?

Д. Маханько

— Я знаю картину «Девушка с персиками».

А. Мраморнов

— Вот это — жена Самарина. Который в 1917 году был одним из кандидатов в патриархи. Д. Маханько

— А он позже женился или раньше?

А. Мраморнов

— Она умерла, насколько я запомнил, в 1907 году. И, видимо, он готовил себя к такому церковному исповедническому пути. На самом деле он им в итоге прошёл, но как мирянин. А кандидаты в патриаршество, действительно, все были достойные и на этом первом уровне, и на втором, когда их трое осталось. И митрополит Тихон, действительно, приобрёл большую популярность в Москве за короткий период своего епархиального служения — это буквально с июня по осень 1917 года. Потому что его предшественник — митрополит Макарий (Невский) был далеко не всегда так популярен и почитаем в народе, хотя и у него были свои сторонники. Что интересно, Собор в лице своего Совещания епископов — его материалы войдут в четвёртый том, кстати, очень интересные материалы будут, — рассматривал дело митрополита Макария (Невского). Но в итоге только в 1920 году митрополит Тихон предоставил ему почётный титул митрополита Алтайского. А он был революционно смещён со своей кафедры в 1917 году.

Д. Маханько

— Макарий?

А. Мраморнов

— Да. И в начале деятельности Собора пытался отстаивать свои права, показывая, что митрополит Тихон избран на московскую кафедру не канонично, при живом его предшественнике, который насильственно был согнан с кафедры. То есть вокруг Собора соединялось большое количество разных обстоятельств, точек зрения. Но как-то это всё, как в котле или в мясорубке Собора, переваривалось и кристаллизовалось в реальные постановления Собора.

Д. Маханько

— Я напоминаю: в гостях у программы «Светлый вечер» Александр Игоревич Мраморнов, научный руководитель издания документов Поместного Собора 1917-1918 годов. И мы сегодня говорим об этом Соборе. Вернёмся через минуту.

 

2-я часть

 

Д. Маханько

— Снова здравствуйте, дорогие друзья! Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Денис Маханько, Лиза Горская и мы разговариваем с нашим гостем — а у нас в гостях Александр Игоревич Мраморнов, кандидат исторических наук, — о Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1917-1918 годов. Очень интересные темы поднимаются.

Л. Горская

— Александр, я хотела спросить: вы говорите на соборе был представлен широкий круг мирян, не только духовенство, епископат Русской Православной Церкви. Скажите, а женщины там были?

А. Мраморнов

— Знаете, среди членов Собора не было женщин, но женщины на Соборе были. Это были сотрудницы канцелярии Синода, которая обслуживала деятельность Собора. И у нас даже во втором томе, который уже вышел, там есть замечательная ведомость выдачи вознаграждений особо потрудившимся сотрудникам.

Л. Горская

— То есть вы даже бухгалтерию издаёте?

А. Мраморнов

— Бухгалтерию мы ещё отдельно издадим, это очень интересно. У нас всё-таки издание историческое, оно не официальное, потому что официальное издание уже осуществить невозможно спустя столько лет после того как те, кто создавал это, умерли. У нас издание историческое, но по мере сил, оно какое-то приближенное, так сказать, к официальному. Что касается женщин, то на Соборе прошла серьёзная дискуссия вокруг женщин, вокруг возможности восстановления чина диаконис. А эта дискуссия была ещё дореволюционная. Как вы знаете, Великая княгиня Елизавета Фёдоровна вместе с уже упоминавшимся сегодня нами митрополитом Макарием — потом уже — а до этого митрополитом Владимиром Богоявленским активно проводили в жизнь возможность такого чина. И плюс вопрос о праве женщин входить в алтарь, связанный с этим.

Д. Маханько

— То есть такие вещи обсуждались прямо на Соборе?

А. Мраморнов

— Более того, на Соборе обсуждался, например, вопрос о создании Церковного банка.

Д. Маханько

— Где-то я это слышал недавно, про банк.

А. Мраморнов

— Про банк вы могли сегодня слышать, но эта дискуссия шла в 1917 году — о создании Церковного банка. В Архивном фонде Собора есть даже специальное архивное дело о создании Церковного банка. О создании церковных кооперативов, о страховании церковных имуществ. Я думаю, что нынешним деятелям этой сферы будет тоже очень интересно почитать том с материалами хозяйственного отдела Собора.

Д. Маханько

— Иными словами, знакомство с документами Собора даёт понимание о всех сферах жизни Церкви сто лет тому назад?

А. Мраморнов

— Действительно! И ценность в том, что эти документы не настолько далеки от нашей реальности, насколько, например, часто нам кажутся далёкими древние канонические правила. Когда мы открываем и читаем постановления одного из Вселенских или Великих Поместных Соборов средневековья, то у нас иногда волосы встают дыбом от того, насколько это далеко от нашей реальности.

Л. Горская

— То есть вы эти 30 томов, и ещё большее количество книг, издаёте не для узкого круга исследователей, а для достаточно широкой публики?

А. Мраморнов

— Я думаю, что для самого широкого круга. Потому что это не может интересовать только исследователей истории Церкви. Это должно интересовать людей, которые хотя бы как-то, каким-то боком или каким-то своим занятием пекутся о жизни Церкви или бытии Церкви, или о месте Церкви в обществе и государстве. Это просто питательный материал, если хотите, для размышлений сегодня. И вот мы с вами немножко не договорили о концепции нашего издания. Дело в том, что эти стенограммы Собора, Деяния, они тоже будут размещены в нашем издании с некоторым восстановлением мест, которые по цензурным соображениям Собором были изъяты оттуда. А цензурные просто были связаны с тем, о чём мы тоже уже говорили: просто с безопасностью. Потому что некоторые дискуссии нельзя было в то время публиковать.

Л. Горская

— Но у вас не репринтное издание?

А. Мраморнов

— У нас совершенно не репринтное.

Л. Горская

— Современным языком всё изложено?

А. Мраморнов

— Конечно! Мы текст документов воспроизводим, но в современной графике и с полной сверкой его с подлинником.

Д. Маханько

— А какие-то комментарии вы публикуете или просто в чистом виде?

А. Мраморнов

— Комментарии есть, конечно. Просто не все документы требуют комментирования. Например, в нашем последнем, третьем томе размещены протоколы Собора. В принципе, там речь идёт о том же, о чём идёт в Деяниях, поэтому комментарии будут помещены к Деяниям, а не к протоколам. Чтобы совсем закончить эту тему — из чего состоит издание — скажу просто, что после Деяний, с 11-го тома, у нас идут как раз материалы отделов и комиссий Собора. Это, может быть, в нашем издании самое ценное, что на 95 % никогда не публиковалось. И вот эти материалы готовятся в каждый том тем специалистом, который ныне в нашей исторической науке больше всего знает по этому вопросу. Например, том с отделом о духовных академиях — это был актуальный вопрос для того времени — готовит профессор Наталья Юрьевна Сухова. Которая у нас ныне в Русской Православной Церкви лучший специалист по истории духовного образования.

Д. Маханько

— К вопросу о женщинах в Церкви, кстати.

А. Мраморнов

— Да. Том с отделом о приходе готовит Алексей Львович Беглов, который тоже написал книгу по приходскому вопросу в этот же период. Поэтому, действительно, компетентно представлены материалы. И всё то мелкое, о котором мы уже упомянули, оно после этих томов тоже будет представлено. Например, бухгалтерия или канцелярия Собора, эти материалы тоже будут представлены.

Д. Маханько

— В какой срок планируется завершить все эти публикации? Огромный объём работы.

А. Мраморнов

— Вы знаете, у нас концепция выстроена до времени юбилея Собора, который длящийся во времени и в пространстве — он начинается в августе 2017 года и заканчивается, условно говоря, в октябре 2018, когда — на месяц позже, чем сам Собор — перестал заседать Соборный Совет. Вот этот период, это время будет, наверное, основного выхода всех томов, если вообще с Божьей помощью получится это всё дальше осуществлять в условиях кризиса.

Д. Маханько

— Возвращаясь к решениям Собора, к их воплощению. Мы говорили о патриаршестве. Очень интересная история, которую, как вы сказали, многие знают. А что из решений Собора вошло в жизнь Церкви и что не вошло? И почему? А что, может быть, не вошло, а сейчас входит или войдёт в будущем?

А. Мраморнов

— Вообще, вопрос о рецепции решений Собора сложный.

Д. Маханько

— Ещё бы, время-то какое было!

А. Мраморнов

— Нет, он действительно сложный. Здесь, во-первых, даже мифы есть свои. Например, такой миф: что решения Собора, ну, кроме патриаршества, не могли быть воплощены в жизнь, потому что началась такая бурная эпоха — гражданская война и, вообще, гонения на Церковь. На самом деле это не так. Например, в сфере уже не патриаршества, а более низкого уровня управления — епархиального — Собор создал Епархиальные советы, которые обязательно должны были существовать в епархиях при архиерее. И должны были быть избранными на тех самых Епархиальных собраниях. И Епархиальные советы, действительно, в 1918 году были созданы в большинстве епархий, даже не в большинстве, а во всех, можно так сказать. Они просуществовали два года до 1920 года, когда Наркомюст предписал просто их ликвидировать, как контрреволюционные органы, действовавшие, как бывшие консистории. Они были действительно ликвидированы, но во многих местах они превратились в канцелярии епископа, и действовали по прежним же соборным основаниям. Например, в некоторых архивных фондах в наших регионах можно увидеть документы Епархиального совета за 20-е годы, не обновленческого, а вполне себе канонического, «тихоновского», так называемого. Хотя, действительно, действия большевистских властей в 20-ом году нанесли большой урон по возможности действовать для этих органов церковного управления. И во многих других вопросах было так, потому что, даже в условиях гонений, решения Собора кое-где, да распространялись, кое-где, да на них опирались. Естественно, гонения всё это постепенно рассеивали. О Соборе знали всё меньше. Уже в эпоху восстановления церковной жизни после войны мало кто ссылался на решения Собора. Это не означает, что решения того Собора как бы растворились и всем перестали быть известными. Мы прекрасно видим, что, например, в наше время создан Высший Церковный Совет. Он по своему составу иной, чем Высший Церковный Совет, который Собор...

Д. Маханько

— Туда входят руководители синодальных учреждений по должности.

А. Мраморнов

— По должности, да. Но название идёт от Собора.

Д. Маханько

— То есть Высший Церковный Совет существовал?

А. Мраморнов

— Может, некоторые принципы идут от Собора. Владимир Романович Легойда там участвует, а миряне участвовали в Высшем Церковном Совете по решению Собора, но это же тоже — высший орган церковного управления. Поэтому аналогии есть, и не только в названиях.

Д. Маханько

— Есть же Межсоборное Присутствие, я думаю, тоже по аналогии с Предсоборным Присутствием? Тоже такой орган, который...

А. Мраморнов

— Только в названии?

Д. Маханько

— Ну, нет. И по функционалу ведь тоже: готовятся какие-то документы, которые потом рассматриваются на Соборе впоследствии.

А. Мраморнов

— Это правда.

Д. Маханько

— То есть мы говорим о том, что буквально вот эти вещи...

А. Мраморнов

— Здесь, скорее, историческая аналогия, а не прямая связь с Собором того времени. А если вы затронете вопрос образования новых епархий и создания митрополий, что повсеместно сейчас произошло...

Д. Маханько

— То, что является таким трендом последних лет в управлении Церковью.

А. Мраморнов

— Да. Это фактически взято из решений Собора.

Д. Маханько

— На самом деле? Расскажите подробнее об этом: какие там были решения и почему они не были выполнены.

А. Мраморнов

— Причём Собор, действительно, склонился к тому, что митрополии должны быть малые. Потому что ещё в Предсоборном Присутствии дискуссии шли о том, что такое митрополии — это, вообще, епархии в пределах уезда, то есть в пределах губернии? Уездные, условно говоря, епархии, объединённые в пределы губернии. Или это нечто большее? У нас тоже сейчас в государственном управлении есть федеральные округа, есть области. То есть митрополии можно было так и так сделать. А сейчас у нас некоторые сетуют на то, что много митрополитов стало. Но это они же по должности стали. Это решение генетически связано с тем, что принял Собор. Правда, не всё взяли из решений об епархиальном управлении. Но эту меру взяли, и, на мой субъективный взгляд, она действует хорошо. Мне кажется, то, что произошло в последние годы в преобразованиях церковных или изменении строя церковной жизни — это, вообще, самое лучшее, что произошло.

Л. Горская

— А что в этом хорошего? Было мало епархий, стало много, много митрополитов.

Д. Маханько

— Как это на людях отразится, объясните?

А. Мраморнов

— Вот всегда начинают об этом говорить — о субъективном. Давайте сначала поговорим об общих рамках: хорошо устроено или нет. А уж как там личностный фактор: что, где, от какого человека зависит, и как он это реализует — это уже второй вопрос, согласитесь. Так вот, рамочно это сделано очень хорошо и правильно. Потому что какой тренд у нас есть сейчас вообще в социально-экономическом, политическом и прочем развитии страны? У нас есть тренд совершенно центробежный: всё идёт в центр. Из села в районный центр, из районного центра в область, из области в Москву, а из Москвы в Лондон, вот примерно так.

Д. Маханько

— Вы считаете, что это наиболее правильное решение по церковному управлению, принятое за последние годы? — образование новых епархий и митрополий. Почему?

А. Мраморнов

— Я действительно так думаю. Дело в том, что вот как сейчас у нас в государстве, в обществе, в основном, происходит? Всё стремится в центр. Кое-что стремится из сёл в районные центры, из районных центров в областные, из областных в Москву, из Москвы в Лондон или куда-то ещё. Короче говоря, ресурс уходит. Получается, что во многом территория страны опустевает, значительная часть. А Церковь этой мерой показала исторически очень оправданную и правильную меру: наоборот центр идёт на ту территорию, которая плохо обработана, окультурена, отмиссионерена — как хотите.

Д. Маханько

— То есть вы имеете в виду то, что, если епископ появляется в условном райцентре, то это делает райцентр центром, простите, Вселенной?

А. Мраморнов

— Но в конгломератах райцентра, да.

Д. Маханько

— То есть, во-первых, повышается статус этой церковной территории, замыкаются вопросы управления здесь же — они не едут в Москву, чтобы челом бить.

А. Мраморнов

— Конечно. И наблюдать можно лучше за тем, что происходит. Я не знаю, вообще, в каких управленческих структурах легко за двумястами юрлицами наблюдать, как они развиваются. А если это 500 приходов на епархию? В каждом же есть своя жизнь, по крайней мере, должна быть, если это не липовый приход, который только на бумаге создан. Если это настоящий приход, то в нём есть обязательно своя жизнь. У него есть не только свой настоятель, староста, прихожане, здания...

Д. Маханько

— Именно поэтому то, о чём мы говорим, этот процесс изначально назывался «разукрупнением епархий». Чтобы руководитель, то есть епископ, архиерей мог следить не за пятью сотнями приходов, а, например, за одной сотней.

А. Мраморнов

— Может быть, тут ключевое слово, мне больше нравится не «следить», а чтобы он попробовал быть отцом вот этим приходам. Как ты будешь отцом для пятиста приходов? Это трудно представимо.

Д. Маханько

— Просто физически даже.

А. Мраморнов

— Да, просто физически. Но и вообще, в любой теории управления такое сложно представимо: холдинг из пятисот юридических лиц. Как это управляется? Сначала надо придумать какую-то структуру управления, которая, слава Богу, в Церкви не придумана. Поэтому такая мера, и она, мне кажется, много где действует и действует положительно.

Д. Маханько

— Я напоминаю: у нас в гостях научный руководитель издания документов Поместного Собора 1917-1918 годов Александр Игоревич Мраморнов. Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера».

Л. Горская

— Александр Игоревич, вот эти все вопросы церковного управления, разукрупнения епархий. Скажите, вы говорите из какого-то теоретического знания или сами бываете в отдалённых епархиях, видите, как там меняется жизнь с приближением епископа к отдельно взятому приходу?

А. Мраморнов

— Приходится часто бывать в разных регионах России и наблюдать епархиальную жизнь. Но и нам последний год пришлось вступить в одну из епархий с реализацией достаточно громко звучащего проекта по воссозданию единственного в России храма святой мученицы Аллы. Это храм, находящийся в Сердобской епархии Пензенской митрополии.

Д. Маханько

— То есть это Пензенская область.

А. Мраморнов

— Да, Пензенская область. Когда мы говорим «митрополия», как правило — это значит такая же область, как и митрополия, с одинаковым названием. И этот единственный в России храм находится в селе, которое до революции отличалось своим культурным профайлом. Дело в том, что строительница храма потеряла свою дочь, которой было пять лет, в память о её святой построила храм. Потеряв дочь, она решила заниматься детским образованием.

Д. Маханько

— Это какие годы?

А. Мраморнов

— Это 80-е годы 19-го века. Она храм построила как школу, потом построила ещё одну школу, построил богадельню. То есть её село стало таким центром, как нынче говорят «культурной, образовательной и социальной работы». Действительно, туда много кто приезжал к ней из известных иерархов, общественных деятелей, деятелей культуры, поэты, писатели. То есть в небольшом селе создаётся такой культурный центр. Чем не прекрасная модель для нынешнего развития новообразованных епархий тех самых, часто очень депрессивных, территорий наших районов?

Д. Маханько

— То есть вы хотите сделать или показать это, как некий образец — как может появиться культурный центр вот в таком, скажем, Богом забытом месте, хотя Господь всё, конечно, помнит.

А. Мраморнов

— Действительно, мы хотим сделать, если хотите, такой модельный сельский приход. Который идёт не от того, что вот стоит какое-то забытое здание храма. Вроде люди не против его восстановить потихоньку, лет за 20, поэтому епископ назначит одному из батюшек своей епархии в нагрузку ещё и этот храм — каким-то вторым, третьим или четвёртым, или пятым. И батюшка будет раз в месяц туда приезжать. Нет, мы хотим, чтобы наоборот это шло от места, от некоего гения места, от его истории и от вовлечения в эту историю тех людей, которые там сейчас живут. Чтобы они прочувствовали, что у них такая великая история или великий потенциал, и они сами захотели, чтобы у них был такой приход. И потом уже придёт священник, который будет помогать удовлетворять их духовные потребности.

Д. Маханько

— И что вы для этого делаете?

А. Мраморнов

— Мы для этого, для начала, восстанавливаем само уникальное здание храма, который был построен в неорусском стиле...

Д. Маханько

— То есть это ваш проект в сотрудничестве с этой епархией?

А. Мраморнов

— В сотрудничестве с Сердобской епархией, конечно, да. Надо сказать, что люди из разных городов, прежде всего молодёжь, с большим интересом откликаются на вот такие проекты, которые связаны с историей и культурой. Потому что людям сейчас, особенно в условиях некоторых санкций и упора на внутренний туризм, людям интересно поехать в интересное место.

Д. Маханько

— В Пензенскую область.

А. Мраморнов

— Например, у нас есть в Вологодской области такая подвижница, её зовут Анор Тукаева. Она пытается сохранить храм в Крохино. Это такой храм над водой, который, если наши слушатели смотрели фильм Леонида Парфёнова «Цвет нации», он там в конце показывается — какой он был при Прокудине-Горском, который снимал всю Империю...

Д. Маханько

— В цвете

А. Мраморнов

— В цвете. И какой он сейчас. Он стоит, так сказать, обрубком над водой. Храм-маяк фактически. Чтобы его окончательно не размыло, и чтобы он не рухнул в воду, она уже пять лет этим занимается. И людям и там интересно, молодёжи, прийти туда и вместе с ней работать, и из Москвы приехать и из Петербурга, из других городов и областных центров интересно приехать и этим заниматься. Потому что на самом деле, когда человек приезжает на такие места и видит, что буквально за 100 лет они превратились от великолепных, цветущих мест в запущенные руины, в мусоре, то большинство проникается и начинает сильно хотеть изменить эту ситуацию.

Л. Горская

— А своя-то молодёжь в отдалённых епархиях есть или из столицы приходится завозить? А. Мраморнов

— Есть, но мои наблюдения, особенно над территориями новообразованных епархий, что очень часто людьми владеет апатия, которая не способна их пустить дальше каких-то границ. И очень часто, даже в новообразованных епархиях, наши делатели и те, кто что-то изменяют и что-то строят, они или с епископом приехали, или это какие-то единичные местные активисты. К сожалению, большей частью людей эта апатия овладевает. Как-то это сдвинуть с мёртвой точки можно только через культуру, а с ней уже, вполне ненавязчиво, может идти и церковная миссия.

Д. Маханько

— Тут я соглашусь с вами. Мне приходилось работать с детьми, практически из одного райцентра, мы их возили по разным интересным местам. И вот такой был эпизод: заехали мы на заправку руки помыть на трассе, и они выходят, а там стойка с какими-то бесплатными строительными журналами. Каждый их берёт, подходит к автобусу и выбрасывает в урну. Я говорю: «А чего вы, вообще, делаете, ребята?» И они мне, знаете, говорят: «Ну, мы же деревня, чего с нас!». То есть, понимаете, если вы объясните вот этим людям, которые живут там, что они находятся у стен единственного в России храма мученицы Аллы, который построен тогда-то, всю эту историю им расскажите, может, у них гордость, наконец, появится за то место, в котором они живут.

Л. Горская

— Чувство собственного достоинства хотя бы.

Д. Маханько

— И захочется соответствовать. Да, это тоже деревня.

А. Мраморнов

— Это даже на том маленьком сроке, сколько мы этим занимаемся, начинает работать и действовать, люди проникаются. Собственно, у них там не было полного забвения никогда, но сейчас...

Д. Маханько

— Но вот эта апатия откуда вообще берётся, как с ней бороться-то?

А. Мраморнов

— Я думаю, что эта апатия — следствие тех исторических событий, которые с нами произошли как раз в то время, когда проходил Собор 1917-1918 годов, о котором мы говорили в начале. Потому что на первый план при большевизме вышла грубая сила, которая не принимает во внимание ни какие-то тонкие сферы устройства человеческой души, ни что-то ещё, что не касается прямой поставленной, и достаточно примитивно поставленной, цели. Вот эти плоды, к сожалению, пожинаются до сих пор у нас. И, я бы даже сказал, что с определённой точки зрения, у нас есть проявления необольшевизма. Вот этот вот подход к делу, он сам себя воспроизводит, к сожалению. Когда маргиналы сначала пришли после революции на самый верх, и их система мировидения и система их отношений вообще к любому делу стала превалирующей. Это просто так не уходит, даже за 95 с небольшим лет, это просто так никуда не уходит, к сожалению, это есть и ощущается.

Д. Маханько

— И всё-таки, чтобы нам закончить на оптимистичной ноте.

А. Мраморнов

— Давайте попробуем.

Д. Маханько

— Будут успехи? То есть как идёт восстановление? Какие ваши планы именно вот по этому храму святой мученицы Аллы, который единственный в России?

А. Мраморнов

— Мы надеемся, что, действительно, он станет культурным центром, и что будет не только храм. Там ведь сохранилась ещё уникальная усадьба строительницы храма, в которой, после смерти её дочери, в зимнее время на стекле явилась икона Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших». Собственно, то аутентичное здание так и смотрит этими окнами на тот же храм. Который, впрочем, в эпоху гонений лишили верхней деревянной части, которая сейчас восстанавливается. И самое главное, конечно — это культурно-созидательная деятельность. Чем больше людей приедет на это место и примет участие в тех или иных работах, или просто отдохнёт и посмотрит, как восстанавливается храм, потому что там ещё уникальная природа, экологически чистое место. Людям полезно из мегаполиса выбираться.

Д. Маханько

— А как вас найти в Интернете, если кто-то из слушателей заинтересовался и хочет?

А. Мраморнов

— У нашего проекта есть странички в социальных сетях: «В Контакте» — «Возрождение храма святой Аллы в Старой Потловке»; и в «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» тоже — «Восстановление храма святой Аллы».

Д. Маханько

— Храм святой Аллы — это такой маяк, по которому вас можно найти в социальных сетях.

А. Мраморнов

— Да. И Потловка, наш хэштег — это «Потловка». Название села, которое многим уже понравилось. Связь с Поместным Собором, о котором мы говорили. Дело в том, что Потолов или, как чаще его называют, Потулов был членом Собора. И председательствовал в отделе о приходе. А Старая Потловка названа в честь одного из его предков, который владел первым этим селом, тоже Потолова. Потолов и Потловка. Поэтому связь совершенно непосредственная.

Д. Маханько

— Спасибо огромное, что вы пришли к нам, Александр Игоревич. Я напоминаю: у нас был в гостях Александр Мраморнов, кандидат исторических наук, научный руководитель издания документов Поместного Собора 1917-1918 годов. Я надеюсь, что ещё увидимся с вами!

А. Мраморнов

— Надеюсь!

Д. Маханько

— Очень интересная тема. Тем более у нас через два года юбилей Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 годов.

Л. Горская

— Начало юбилея!

Д. Маханько

— Начало юбилея, который продлится больше года. Соответственно, будем разговаривать об этом, будем открывать неизвестные страницы истории России и Русской Церкви. Лиза Горская здесь была, Денис Маханько — это я. До свидания, всего доброго!

А. Мраморнов

— До свидания!