Михаил Нуров

Поделиться

Фото: Radik Sitdikov/Unsplash

На съезде уральского купечества тысяча восемьсот сорок седьмого года много говорили о вступлении в наследство екатеринбургского купца Нурова-младшего. Парню едва стукнуло шестнадцать, а на его плечи целиком и полностью легла забота о семейном бизнесе.

«Старший Нуров, Ананий Васильевич, — Царство ему Небесное, уважаемый был человек — весь капитал и дело оставил единственному сыну Михаилу. Да только справится ли наследник? Ведь совсем ещё мальчишка, а у купеческого дела свои законы, суровые и жёсткие». Так перешёптывались купцы, украдкой глядя на статного молодого человека — не по годам серьёзного, с умными, глубокими глазами на одухотворённом лице. Это и был Михаил Ананьевич Нуров, молодой екатеринбургский предприниматель, вступивший на днях во владение одним из крупнейших на Урале салотопенным производством.

Несмотря на молодость, Михаил крепко взялся за дело, и вопреки сомнениям коллег, не просто успешно поддерживал отцовское дело, но и стремительно его развивал. Он заменил старое оборудование на современное, и наладил поставки сала со своих заводов в Англию, что вскоре принесло ему солидный доход.

И только Господь ведал, сколько страхов и сомнений пришлось пережить молодому человеку в глубине души. Он долго не мог представить себя на месте отца, и даже думал продать бизнес. Но после горячих молитв к Богу с просьбами указать ему путь, Михаил Ананьевич понял, что должен продолжить отцовское дело. И Господь его не оставил — дела быстро пошли в гору.

Первую же прибыль, полученную при своём непосредственном участии, Нуров пожертвовал Церкви. Это были двенадцать тысяч рублей, которые Михаил послал в село Гробовское, узнав, что там возводится храм, и стройка нуждается в деньгах.

С тех пор благотворительность стала для Михаила Нурова нормой жизни. В большие церковные праздники, казалось, все бедняки города стекались к дому Михаила Ананьевича. Для них купец накрывал обильную трапезу, и сам садился за один стол вместе со всеми.

И после каждого такого обеда Нуров не находил себе места, вспоминая, сколько среди нищих было малолетних беспризорников. Оборванные, грязные, с голодными глазами, они долго не покидали тяжких дум Михаила Ананьевича. И в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году купец принял единственно верное решение: он выделил пятнадцать тысяч рублей и большое каменное здание для организации детского приюта.

Приют заработал в том же году и стал называться «Детским убежищем». В уставе новой благотворительной организации была прописана вполне конкретная цель её деятельности: «исторгнуть бедных детей из среды нищенства и порока и положить начало их религиозно-нравственному и умственному развитию».

Для этого в Детском убежище были организованы образовательные и ремесленные классы, а через некоторое время Михаил Ананьевич построил в приюте домовую церковь во имя святого Николая Чудотворца.

Но даже Нуров, не понаслышке знавший, как много в городе беспризорников, не мог предположить, что уже через несколько месяцев приют будет переполнен. Михаил Ананьевич купил для Убежища дополнительные помещения, и тщательно следил за тем, чтобы все без исключения воспитанники получали тщательную заботу. Кроме того, Нуров заострил внимание городских властей на проблеме нищих детей-сирот. В результате с его подачи в Екатеринбурге было организовано Попечительство детских приютов.

А вскоре Михаил Ананьевич сам стал градоначальником. Екатеринбуржцы избрали его на эту ответственную должность, зная, что человека, более неравнодушного, заботливого и болеющего сердцем за ближнего в городе не найти.

Находясь на административной должности, Нуров не оставил и свой бизнес. Но даже такая серьёзная занятость не помешала Михаилу Ананьевичу продолжать свои дела милосердия. Он открыл в Екатеринбурге гимназию для девочек, заложил городской сквер, стал попечителем Духовного училища, а при Екатеринбургской мужской гимназии построил церковь Покрова Пресвятой Богородицы, пожертвовав на это десять тысяч рублей.

Отмеченный при жизни многими почётными наградами, Михаил Нуров из скромности почти никогда не носил их на публике. Зато всегда носил в своём сердце награду, которую считал главной в жизни: любовь к ближнему.