Книга Притчей Соломоновых, Глава 15, стихи 7-19

Читает и комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Накануне Светлого Христова Воскресения — в Великую Субботу — Христова Церковь совершает воспоминание схождения Спасителя во ад. Согласно церковному учению, между Своей Смертью на Кресте и Воскресением Христос спустился во ад с тем, чтобы сокрушить его, освободить заключённые там души, возвестить им спасение и вывести из этого мрачного места праведников, начиная с Адама и Евы. О схождении Христа во ад ничего не сказано в Евангелии и в привычном нам Символе веры, но оно упоминается в других источниках, в частности, в так называемом Апостольском символе веры, в котором есть такие слова: «Верую […] в Иисуса Христа, […] Который был зачат Святым Духом, рождён Девой Марией, страдал при Понтии Пилате, был распят, умер и погребён, сошёл в ад, в третий день воскрес из мёртвых, восшёл на небеса и восседает одесную Бога Отца Всемогущего, оттуда придёт судить живых и мёртвых».

До Сошествия Христа в преисподнюю ад понимался как максимально отдалённое от Бога место, как место, в котором нет и не может быть присутствия Божия. Впрочем, такое понимание было характерно для некоторых обывателей, но не для Священного Писания, с точки зрения Библии от Бога не может быть сокрыто никакое бытие, даже и то, которое протекает на крайнем удалении от Него. Именно об этом упоминает сегодня и книга Притчей Соломона: «Преисподняя и Аваддон открыты пред Господом, тем более сердца сынов человеческих» (Притч. 15:11). Конечно, книге Притчей интересен не образ взаимодействия Бога с преисподней и находящимися там душами людей, о преисподней Притчи говорят лишь для того, чтобы подчеркнуть иную мысль: от Бога вообще ничто не может быть сокрыто, ни ад, ни то, что происходит внутри человека, то есть в наших мыслях, от Бога невозможно каким-либо образом спрятаться, и нет никакого смысла выключать свет и занавешивать иконы тогда, когда мы задумали сотворить ту или иную богопротивную пакость. Бог знает всё прежде нашего действия, про сами же действия можно и не упоминать, для библейского сознания совершенно очевидно, что они не могут быть сокрыты от Бога. Книга Причтей не ставит под сомнение этот вопрос, она напоминает о мыслях, ведь именно мысль является предтечей греха, тогда как нам зачастую кажется, что если нет самого греховного действия, то мысль о нём — это нечто безобидное, нечто такое, в чём можно быть совершенно свободными и никоим образом никого не стесняться, тогда как стесняться стоит — Бог видит и мысли, более того, сама по себе мысль способна погубить человека без какого-либо действия.

Об этом мы можем прочитать, к примеру, в Душеполезных поучениях аввы Дорофея, в которых есть история о по своему виду и поведению весьма кротком монахе, авва Дорофей написал, что не видел этого брата «смутившимся, или скорбящим, или разгневанным на кого-либо», но при этом «замечал, что многие из братии часто досаждали ему и оскорбляли его». Естественно, что авве Дорофею стало интересно узнать, каким образом этот брат достиг такого незлобия, и авва спросил его о том, «какой помысл он всегда имеет в сердце своём, что, подвергаясь оскорблениям или перенося от кого-либо обиду, он показывает такое долготерпение». Ответ глубоко и неприятно поразил авву Дорофея: «Мне ли обращать внимание на их недостатки или принимать от них [обиды] как от людей? Это — лающие псы». Вполне очевидно, что при таком подходе, хотя он и оправдан производимым эффектом — внешним незлобием — достичь спасения не получится, и видящий помышления Бог, не сможет даровать Царство Небесное тому, кто столь неаккуратен в своих мыслях.