Евангелие от Матфея, Глава 20, стихи 1-16

Читает и комментирует протоиерей Павел Великанов.

Как же сложно человеку поверить в то, что Бог — добр! А ведь именно об этом идет речь в сегодняшней притче. Перед нами — острейший конфликт между человеческой справедливостью и Божественной милостью. Справедливость — производное закона: если судья вопреки требованиям закона пожалеет преступника и освободит его от наказания — он тотчас сам станет преступником закона. Тут же вспоминаются другие слова, сказанные Пилату о Христе первосвященниками: «мы закон имамы, и по закону нашему должен есть умрети, зане Сына Божия Себе сотвори» — то есть «по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим»! Допустить глубоко уверенным в истинности своих представлений о Боге, что Он — гораздо лучше — абсолютно невозможно!

Как же трудно человеку простить Богу то, что Он — добр! Потому что для собственной нелюбви, потаённой злобы сердца изощрённый разум всегда может подобрать множество законных оснований: даже самому безупречному праведнику можно найти множество претензий — было бы желание! И, напротив, когда человека любят — его недостатки видят — но как бы боковым зрением, понимая, что всё это — вторичное, нередко и вообще оборотная сторона добродетелей, или вообще случайное, наносное, преходящее. А принять Божественную доброту — превосходящую любую разумность, любую справедливость — значит, сделать себя совершенно безоружным, обнажённым перед ней: мы-то ой как далеки от обычной доброты, не то что Божественной! И доброта Бога тотчас становится для нас огнём поедающим, неумолкающим упрёком нашей собственной недоброте — в такой ситуации куда проще, если Бог, в Которого ты веришь — суров, жесток и неуступчив — ну, прям как мы сами!

И, подходя к самому важному в сегодняшнем чтении, хочется вот что сказать: как же важно человеку принять то, что Бог — добр! В противном случае человек будет обречён до последнего вздоха барахтаться в претензиях и подозрениях, взвешиваниях чужих грехов и измерениях искренности покаяния и прощения. Снова и снова доказывая себе, что он имеет право на свою нелюбовь и осуждение. А тот, кто имел мужество и смирение признать абсолютную Божественную доброту как аксиому — понимает: главное, что работник вообще пришёл на виноградник, и пусть его руки собрали всего лишь малую часть остающегося на виноградной лозе урожая — но и это — уже хорошо! Невозможно лучше подытожить сегодняшнюю притчу, чем это сделал святитель Иоанн Златоуст в своём пасхальном слове: «Кто работал с первого часа, — тот пусть получит сегодня должную плату. Кто пришел после третьего часа, — пусть с благодарностью празднует. Кто успел прийти после шестого часа, — пусть нисколько не беспокоится; ибо ничего не лишится. Кто замедлил до девятого часа, — пусть приступит, нисколько не сомневаясь. Кто успел прийти только в одиннадцатый час, — пусть и тот не страшится за свое промедление. Ибо щедрый Владыка принимает и последнего, как первого; успокаивает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и работавшего с первого часа; и последнего милует, и о первом печется; и тому дает, и этому дарует; и дела принимает, и намерение приветствует; и деятельности отдаёт честь и расположение хвалит»!

Будем же почаще, дорогие братья и сестры, вспоминать именно об этом — что Господь и «намерение целует!» — и тогда принимать других станет гораздо легче!...