Второе послание к Тимофею святого апостола Павла

Поделиться

2 Тим., 299 зач., IV, 9-22.

Глава 4.

⁹ Постарайся прийти ко мне скоро.

¹⁰ Ибо Димас оставил меня, возлюбив нынешний век, и пошел в Фессалонику, Крискент в Галатию, Тит в Далматию; один Лука со мною.

¹¹ Марка возьми и приведи с собою, ибо он мне нужен для служения.

¹² Тихика я послал в Ефес.

¹³ Когда пойдешь, принеси фелонь, который я оставил в Троаде у Карпа, и книги, особенно кожаные.

¹⁴ Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его!

¹⁵ Берегись его и ты, ибо он сильно противился нашим словам.

¹⁶ При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!

¹⁷ Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы через меня утвердилось благовестие и услышали все язычники; и я избавился из львиных челюстей.

¹⁸ И избавит меня Господь от всякого злого дела и сохранит для Своего Небесного Царства, Ему слава во веки веков. Аминь.

¹⁹ Приветствуй Прискиллу и Акилу и дом Онисифоров.

²⁰ Ераст остался в Коринфе; Трофима же я оставил больного в Милите.

²¹ Постарайся прийти до зимы. Приветствуют тебя Еввул, и Пуд, и Лин, и Клавдия, и все братия.

²² Господь Иисус Христос со духом твоим. Благодать с вами. Аминь.

Комментирует протоиерей Павел Великанов.

Может показаться, что в этом перечислении имён, мало кому известных, нет ничего интересного. Но — это далеко не так. Перед нами — одна из интереснейших страниц апостольских посланий, которая показывает нам Павла как человека, а не как мифического героя или вообще вымышленный персонаж. Посмотрите, сколько обычной человеческой нежности и заботы в его словах, — где практически нет высокодуховных назиданий, перед нами — речь человека, ясно понимающего, что путь его земной жизни уже подошёл к концу, и вот теперь он хотел бы попрощаться с самыми дорогими его сердцу людьми, оставить какие-то поручения, благословения, добрые советы.

Но разве апостол не сказал сам — «желаю разрешиться и поскорее быть вместе со Христом»? Разве не умертвил он к итогу своей жизни все земные привязанности? Как могло в его сердце оставаться место для других людей — значит, оно так и не было целиком отдано Христу Спасителю? Разве это правильно?

Но откуда появляется в нашем сознании это противопоставление любви к ближним — любви к Богу? Почему одно обязательно должно исключать другое? Разве не скорбел Сам Христос Спаситель на Тайной Вечери, понимая, что это — Его прощальный ужин, и больше такого общения уже не повторится? Разве не просил Он Своих самых близких друзей разделить печаль Его молитвы в Гефсиманском саду?

Мы подходим к очень важному вопросу: превращает ли близость к Богу человеческое сердце в настолько духовный орган, что оно перестаёт чувствовать и переживать всё человеческое? То самое «бесстрастие» — по-гречески «апатия» — разве не есть умерщвление всего собственно человеческого ради торжества духовного?

Ответ мы видим в сегодняшнем послании, и он категоричен: нет, ни в коем случае! Более того: если раньше мы могли прочесть между строк в посланиях апостола иногда раздражение, иногда решительное негодование, или упрёк, или обиду — то здесь, в прощальном письме, мы видим его очень трогательным, исполненным великодушия и прощения. Он не стесняется своих чувств, не видит в них ничего зазорного — хорошо понимая, насколько болезненным будет его уход для окружающих. Умерщвление греховности и страстности как таковой вовсе не означает наступление «душевного коматоза», тотальной бесчувственности. Напротив: то, как переживают святые приближение конца, обостряет эту драму в разы. Потому-то Спаситель и молится до кровавого пота, что Он тонко чувствует, что Ему предстоит вскоре. Потому Он и отказывается, будучи на Кресте в страшных муках, принять обезболивающий и дурманящий состав — Он погружается в эту боль до самого дна, до предела — не потому, что Он уже ничего не чувствует, напротив, именно потому, что Он хочет прожить весь ужас ада ради спасения человека — без всякой анестезии.

Вывод, который напрашивается сам собой, может заставить крепко призадуматься: а не оправдываем ли мы временами бесчувственность нашего сердца выдуманным приоритетом духовного над душевным! Так и хочется сказать словами апостола: да не будет!...