У нас в студии был настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митино священник Стахий Колотвин.
Мы говорили о ближайшем воскресении, в которое вспоминается притча о Страшном суде, а также о празднованиях в честь обретения мощей блаженной Матроны Московской и первого и второго обретения главы Иоанна Предтечи. Разговор шел о памяти святителя Тарасия Константинопольского; святителя Порфирия, архиепископа Газского и священномученика Арсения, митрополита Ростовского. Отец Стахий также раскрыл смысл празднования в честь Собора всех преподобных отцев, в подвиге просиявших.
М. Борисова
— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире наша еженедельная программа «Седмица». С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость — настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин.
Свящ. Стахий Колотвин
— Добрый вечер.
М. Борисова
— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждёт нас в церкви завтра, в воскресенье о Страшном Суде, и на наступающей последней подготовительной неделе перед Великим постом. Обычно мы стараемся понять смысл наступающего воскресенья, исходя из апостольских и евангельских чтений, которые мы завтра услышим за Божественной литургией. И вот отрывок из Первого послания к Коринфянам апостола Павла, из восьмой главы, начиная с восьмого стиха, и заканчивается этот отрывок уже в девятой главе вторым стихом. Я позволю себе обратить внимание всего на две мысли, хотя их, естественно, у апостола гораздо больше в этом отрывке, но они как-то сразу смещают угол зрения привычный. Вот девятый стих восьмой главы: «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных». То есть речь идёт о том, что верующий человек может соблюдать пост, может не соблюдать, суть не в этом. Но при этом апостол обращает внимание, что главная задача — не стать источником смущения для других людей. Почему на самом деле это так важно? Ведь мы всё время говорим, что важно то, что у тебя в сердце, Господь видит видит твоё сердце. То есть важно твоё персональное внутреннее устроение. Почему так важно обращать внимание на то, как оно влияет на других людей?
Свящ. Стахий Колотвин
— Действительно, это место неоднократно разбиралось в отношении того, как кушать при ком-то постное, как не кушать постное, как об этом говорить. Но хотелось бы, правда, сместить акцент немножко на другое — что человек-христианин, который свою веру выстраивает осознанно, на святоотеческом богословии или хотя бы на его некотором, можно сказать, квинтэссенции святоотеческого богословия, которое так пропускается через соковыжималку радио «Вера», и человек получает некоторый такой уже готовый продукт, пусть и не то, что ты прочёл святоотеческие труды, но изрядно расширил кругозор. И ты приходишь в храм, а там люди слушают действительно стандартную проповедь. И если ты будешь хвастаться какими-то своими познаниями о том, что «ой, вот этот праздник был так-то основан, поэтому мы можем сделать то-то. А здесь такая-то богословская мысль, на самом деле у нас все привычки неправильные, а богословски будет правильно с другой стороны» и так далее. То есть даже своими богословскими знаниями порой не нужно особо сильно хвастаться. Это не значит, что мы берём и светильник, как Господь говорит, что не нужно его ставить под кровать, а всё-таки нужно ставить на свечницу. Но вот как светильник, что ты не ставишь под кровать, а ставишь на свечницу, однако ты не подносишь этот светильник и не поджигаешь волосы своему ближнему.
Точно так же нам богословские знания даны не для того, чтобы надмевать над другими, что вот у меня широкий христианский кругозор, я не такой, как вы — простые, тёмные прихожане. А я вот такой уже интеллигент православный, который много чего знает и может вас как-то уколоть чем-то. Нужно этими знаниями точно так же любовь проявлять. Недаром это апостольское чтение идёт уже не в начале подготовительного периода к Великому посту, а уже, можно сказать, в продолжение. Потому что за спиной уже осталась Неделя о мытаре и фарисее, когда ты понял, что ошибка фарисея, что, да, есть какие-то преимущества, есть какие-то знания, есть какие-то склонности просто даже к телесному, пищевому посту — молодец, хорошо, возьми и скрой их, не показывай никому. И если ты удачно прошёл через эту подготовительную седмицу, которая начинается Неделей о мытаре и фарисее, то есть с некоторым смирением, то и здесь ты сможешь правильно воспринять апостола Павла, его поучение. Ты поймёшь, что то сокровище — его действительно нужно собирать. Господь говорит, что где сокровища ваши, там и сердце ваше, собирайте те сокровища, которых тля не тлит и вор не подкапывает и не крадёт. Но вот их собрав уже в себе, не нужно ходить, и если у тебя есть горсть золотых монет, не кидать их в глаз кому-то, чтобы фингал поставить. Если ты видишь, что можно своему брату помочь своей вот этой золотой монетой, которая в душе у тебя есть — знаний каких-то богословских, понимания Евангелия, — то поделись с ним. Если ты понимаешь, что перед тобой простая старушка, или перед тобой человек, который, может быть, и высокообразованный, но его какие-то житейские обстоятельства озлобили, или просто человек недавно для себя веру открыл и какие-то самые азы постиг, поэтому для него будет слишком сложно какое-то богословское рассуждение, то не нужно эту тяжесть, вот эти «бремена неудобоносимые» на человека возлагать. Постарайся изложить ему что-то попроще.
На самом деле, как Господь относится к нам, как к своим детям, и мы даже к своим родным детям относимся, к малышам — мы берём и какую-то сложную вещь стараемся упростить. Да, когда мы упрощаем, мы её не описываем точно, но тем не менее ребёнок может воспринять информацию и здорово развиваться. А если мы просто ему выкатим какую-то формулу, он на неё посмотрит, ничего не поймёт. Поэтому, дорогие братья и сестры, старайтесь и не только в эти предшествующие недели Великого поста, но и в течение Великого поста не только не сражать окружающих силой своего таланта диетического, но и своими богословскими знаниями. Хотя напоминаю и другую крайность, что всё-таки светильник должен стоять на свечнице. Поэтому, когда это удобно, когда слушатели готовы слушать, обязательно с ними своими знаниями поделитесь.
М. Борисова
— Я позволю себе немножко как бы заземлить эту тему. Приведу одно собственное личное воспоминание, когда мне эта фраза вспомнилась уже в абсолютно житейской ситуации. Когда я только начинала привыкать к церковной жизни и для меня внутренне важно было досконально соблюдать всё, что предписано, и жила я с родителями, которые не только не веровали, но и вообще любые разговоры о Боге вызывали в семье только очередной скандал. И вот проблема — начинается Великий пост, я хочу поститься, у меня есть внутренняя потребность. А делать это так, чтобы не провоцировать очередной скандал, совершенно невозможно. Вы не поверите, я половину поста при закрытой двери питалась исключительно консервированным зелёным горошком из банки, потому что его не нужно было подогревать. Но я просто почему об этом вспомнила в связи с этой фразой апостола Павла, потому что я тогда держала её всё время перед носом, как морковку. То есть это было то, к чему мне хотелось стремиться, чтобы своими этими усердиями неофита не провоцировать на раздражение людей, для которых это не свято и далеко.
Свящ. Стахий Колотвин
— Тем не менее тоже не нужно думать об окружающих хуже, чем они есть, потому что даже статистика показывает, что бывают самые разные интересные варианты Великого поста, когда человек, который, например, любит выпивать, берёт и говорит: «Так, Великим постом я не пью!» — или: «Я не пью в будние дни, только в выходные». И в принципе напоминание о том, что Великий пост есть, он идёт, может людей на что-то сподвигнуть. Даже знаю людей, которые берут и... как норму своей жизни ставят те или иные грехи достаточно тяжёлые, но они говорят так: «Сейчас Великий пост, я этот Великий пост без таких-то грехов продержусь». Конечно, это немножко кажется странно и абсурдно, но для человека, который находится дальше от Христа, в силу своего какого-то меньшего к Нему стремления, для него тоже напоминание о том, что Великий пост есть и рядом, если оно сделано мягко, если оно сделано с любовью, не начётнически, а просто как обмениваются люди: «Как у тебя дела?» — «У меня Великий пост — вот какое дело, как мне радостно». Возможно, это кого-то из наших ближних на что-то хорошее, доброе сподвигнет.
М. Борисова
— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея из 25-й главы, стихи 31-46. Это достаточно часто встречающийся в церковной жизни по разным поводам отрывок, который повествует о Страшном Суде. Где «...соберутся перед Господом все народы. И отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую». Вот митрополит Антоний Сурожский задаётся вопросом: «Почему наше последнее предстояние перед Богом мы называем Страшным Судом? Разве мало на земле ужаса и без этого? Человеческая жестокость, ненависть, страдания, физическое и умственное насилие человека над человеком. Можно ли помыслить что-либо страшнее этого?» И сам же отвечает: «Можно. Потому что Последний Суд не тем так страшен, что жжёт нас, как огонь. Самое страшное — не наказание, не страдание и не насилие. Страшно то мгновение, когда мы вдруг увидим, что весь смысл жизни заключался в любви, и мимо прошли мимо неё. Страшно мгновение, когда мы окажемся лицом к лицу с Богом, Который так возлюбил мир, что отдал за его спасение Своего Единородного Сына. Нам была предложена вся любовь Божия, и мы её отвергли».
Свящ. Стахий Колотвин
— Тут очень хорошо и гармонично с мыслью владыки Антония перекликается роман Достоевского «Преступление и наказание», всем хорошо знакомый, который неоднократно разбирался, и даже в советской учебной программе не был исключён. Выбирали из романов Достоевского, какой такой вроде наименее религиозный роман. Выбрали «Преступление и наказание». А как раз он настолько религиозный и настолько показывает вот эту идею Страшного Суда. В чём же наказание? Не в том, что главного героя берут и куда-то там ссылают по этапу. Наказание для него в том, что он осознал свой грех, ему больно, его душа из-за этого болит и страждет. Причём это осознание идёт постепенно, поэтому ему это легче перенести, легче раскаяться, есть люди, которые могут его поддержать. Страшный же Суд — когда время останавливается, время тварного мира, потому что новое небо, новая земля появляется. И в этот момент ты осознаёшь действительно, насколько ты от Бога далёк, насколько ты действительно сам себе своим грехом повредил. А уже исправить нет возможности, и главное, что нет сил и желания, потому что, собственно, к чему ты шёл, к чему стремился, того и добился. Когда мы смотрим на Страшный Суд, то мы должны, конечно, вспомнить, что в Западной культуре Страшный Суд чаще называется просто Последний Суд. Это более справедливое именование, потому что, во-первых, для всех праведников и людей, которые рады видеть Христа, этот Суд совсем не страшный — это радостное событие, это итог, к чему они стремились. Точно так же, как и грешники, просто они неосознанно, а праведники осознанно. И праведники, приближаясь ко Христу, конечно, радуются, что наконец-то свершится этот Суд и добро восторжествует, любовь восторжествует, не останется в мире места для зла, зло будет изгнано в небытие. Потому что, прежде всего, конечно, ад — это не какие-то котлы кипящие. Ад — это место, где нет Бога, потому что Бог — это бытие.
Помним вот эти слова, которые ещё в Ветхом Завете сказаны: «Аз есмь Сущий». Господь — это источник бытия, ад — это максимальное небытие. И поэтому зло, можно сказать, перестаёт существовать, потому что пребывание во аде — это не существование. И для каждого человека, который всё-таки стремится к тому, что «ой, как бы хорошо, чтобы зла бы не было», причём даже и оправдывая себя: «Я бы и был бы лучше, если бы зла вокруг не было», — для него Страшный Суд — это момент торжества. Торжества не в том смысле, что грешникам как-то отомстится, а торжества такого, что вот я теперь могу жить и стремиться ко Христу и о грех не спотыкаться. Потому что надо понимать, что... вот можно сказать: «Ой, батюшка, вы сказали, что праведники возрадуются. Ну, праведники — вот сколько в календаре святых, а мы все люди грешные. Точно ли нам так радостно будет?» Так нет, Господь ждёт каждого, кто хочет к Нему прийти. И мы, пока просто живём, обязательно о грех будем спотыкаться. И величайшие святые точно так же, пока жили здесь, на грешной земле, о те или иные грехи, не телесные, так словесные, не словесные, так мысленные, они спотыкались. И вот наступает момент, когда ты достигаешь Христа, причём не только душой, но и телом, потому что и тело воскресает. То есть ты всецело с ним объединяешься и уже не можешь с Ним разделиться, потому что ничего тебя больше не отделяет — только грех может отделить от Христа. Вот этот момент наступает.
Поэтому наша задача — вот как мы готовимся к встрече какого-то любимого человека, и он приезжает из далёкой командировки или возвращается со службы в армии, ребёнок у взрослых родителей, и хотят подготовиться к его встрече: убраться в доме, приготовить что-то вкусное. Люди трепещут, их сердце трепещет не от того, что им кажется, что придёт недовольный человек, какой-то непривычный, со своими какими-то новыми интересами, возможно, он нас подзабыл или вообще озлобленный придёт человек. Ну, призывная армейская служба — как она может на нервной системе человека сказаться? Нет, люди не из-за этого переживают. Они трепещут лишь от волнения, что наконец-то этот момент сбудется, и как же он пройдёт? Точно так же и мы должны ожидать Второго пришествия Христа. Этот Суд страшит и заставляет трепетать наше сердце, но этот трепет должен быть радостным, в предвкушении долгожданной встречи с нашим любимым Человеком — Богочеловеком Христом.
М. Борисова
— Напоминаю нашим радиослушателям, что сегодня, как всегда по субботам, программа радио «Вера» «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин . И мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и будущей недели. Вот будущая неделя предлагает нам повод подумать, почему Церковь так особо чтит память об обретении святынь и обретении мощей. Мы будем праздновать обретение мощей блаженной Матроны Московской 8 марта — международный женский день. Очень вовремя...
Свящ. Стахий Колотвин
— Неслучайное совпадение.
М. Борисова
— И будем праздновать первое и второе обретение главы Иоанна Предтечи — 9 марта. Вот что это за такой удивительный православный праздник обретения мощей? Не так, как мы привыкли — не день кончины физической на земле, когда человек рождается в вечность, а обретение мощей.
Свящ. Стахий Колотвин
— Господь нам говорит: «Возлюби ближнего, как самого себя». Потому что понимает, что себя-то мы любим всё равно сильнее, чем любого из ближних. Увы, это так, и ничего уже с этим не поделаешь. Именно поэтому Святая Церковь... Конечно, память номер один — это день памяти самого святого. Вот он умирает, неважно — в безвестности, в мучениях, где-то в далёком монастыре в пустыне, может быть, оклеветанный умирает, — а вот всё, он умер и со Христом соприкоснулся. Это и для него праздник. Совершенно неважно, вспомнит о нём Церковь, прославит, будут ли ему величания петься, будет ли икона написана, он уже торжествует. Вот этот день — день его праздника, день смерти, день рождения в вечность. А обретение мощей — это уже праздник для нас, для любимых, что вот теперь у нас такая святыня есть. А то хорошо святому — он наш мир покинул, душой вознёсся ко Господу, ему-то там хорошо, а мы-то как здесь, бедные, несчастные. А здесь для нас некоторый такой знак, что, нет, святой по-прежнему с нами, что он с нами пребывает, что мы можем подойти и с ним пообщаться. Конечно, нашу молитву святой услышит в любом уголке земли, совершенно безотносительно нашего такого территориального расстояния от раки с его мощами. Однако, мы люди простые. Как нам тоже, конечно, приятно будет поговорить с нашим другом или с нашим любимым человеком по телефону или, возможно, по видеосвязи, но значительно приятнее будет увидеть человека вживую. Значительно приятнее будет взять его за руку, обняться при встрече. Нам куда приятнее и легче будет общение. Точно так же мы радуемся возможности, что вот святые мощи Господь взял, которые сохранил частично (или мощи плохо сохранились, их порой уничтожали — мы помним, что в самые древние, языческие времена гонений мощи специально уничтожались), что тоже святой и телом рядом с нами, что он с нами пребывает. Потому что в том, что он пребывает с нами душой, мы не сомневаемся. Точно так же, как не сомневаемся в часы разлуки или в дни разлуки, годы разлуки, что любящий нас человек всё равно о нас душой помнит. Но вот то, что и телом с нами он тоже пребывает — для нас двойная радость. То, что мощи блаженной Матроны были обретены на 8 марта, на самом деле в этом был тактический такой умысел. Потому что, конечно, так представить заранее, что такое будет почитание и что столько людей захочет добраться в Покровский женский монастырь, заранее было нельзя.
М. Борисова
— Так ведь даже и прославление было только через год. Было местное почитание, когда на Даниловское кладбище десятилетиями люди ходили к ней на могилку. Но общего прославления не было, оно только через год состоялось.
Свящ. Стахий Колотвин
— Вот когда я служил дьяконом в Покровском женском монастыре, помню, что как раз 8 марта, государственный выходной. И то, что люди вспоминают не о Кларе Цеткин, не о Розе Люксембург, а вспоминают всё-таки о блаженной Матроне — это величайшее милосердие Божие. Потому что у нас герои другие. Герои, которые приближают нас ко Христу. Потому что настоящая волевая женщина — блаженная Матрона. И она заслуживает того, чтобы внимание людей, в том числе далёких от Церкви. Да, у блаженной Матроны есть некоторое полуязыческое, гипертрофированное почитание среди людей, далёких от Церкви, но и это благо, потому что на безрыбье и рак рыба. Так бы люди вообще не вспомнили о Боге, о Церкви, а так: «О, блаженная Матрона, она святая, она помогает. Ну ладно», — и человек идёт к мощам, а заодно и Богу помолится. Так я знаю, что многие люди ходили-ходили к мощам, а потом раз и всё-таки думают: «А что это-то я только к святой Матроне иду? Я же могу к Самому Христу придти — пойти поисповедоваться, причаститься». Сколько таких людей, которые просто случайно на исповедь впервые в жизни в Покровский женский монастырь заходили. Я, слава Богу, священником там не служил, но общаясь в тот год моего дьяконского служения в монастыре с батюшками, конечно, я представляю, какая для них это, с одной стороны, тяжесть — сколько людей в первый раз подходят на исповедь. Зато какая радость — радость, что человек всё равно дошёл. Кроме того, мы должны понимать, что даже тогда, хоть святая блаженная Матрона была не прославленна, но за её мощи была самая настоящая борьба. Патриарх Алексий, когда матушку Феофанию благословил, что мощи будут в Покровском женском монастыре, то это действительно ничего не предвещало. Потому что блаженная Матрона при жизни с Покровским женским монастырём была вообще никак не связана — это был мужской монастырь, который, уже в годы пребывания блаженной Матроны в Москве, в советские годы, был давно закрыт. И то, что её мощи там очутились — просто это некоторое такое стечение обстоятельств. Что тоже показывает нам, что важны не стены какие-то монастырские, не какая-то локация, не какое-то особое кладбище, нам важен сам святой человек. Где святой человек будет, там мы точно так же к нему можем приблизиться. Другое дело, что и здесь нам нужно не сбиться. Потому что прежде всего святой человек — это его святая душа, а не его тело многострадальное, которое здесь, на земле, почивает, пусть и какими-то чудесами прославляется. Потому что если мы будем только вместе с телом святого, то, как Господь говорит, «земля еси, в землю и отыдеши». А если мы будем стремиться туда, где душа святого человека — со Христом, — если каждый человек, который хоть немножко уважает и почитает блаженную Матрону, не будет пропускать месяцы без принятия Святых Христовых Тайн... Поэтому, дорогие радиослушатели, если среди ваших близких есть люди, которые почитают блаженную Матрону, но почему-то не причащаются Святых Христовых Тайн, подбодрите их, скажите, что у святой блаженной Матроны ножек не было, глазки не видели, а она всё равно шла, звала, и несмотря на годы гонений, она могла регулярно причаститься Святых Христовых Тайн. Поэтому и вы, дорогие друзья, раз её почитаете, сделайте, как она, и тоже будете под её защитой, не только телесной, но и духовной.
М. Борисова
— Если мы рассматриваем всё, что происходит с мощами и с другими святынями, как нечто промыслительное, чем объяснить тогда такой удивительный, запутанный детектив, связанный с главой Иоанна Предтечи? Целых три обретения — целая череда передаваний из рук в руки и захоронений, потом снова нахождений. В чём для нас урок вот этого калейдоскопа событий, связанных с главой Пророка и Предтечи Иоанна?
Свящ. Стахий Колотвин
— В том, что святыне ещё нужно соответствовать. Вот как люди приходят к мощам блаженной Матроны и думают: «Я рядом очутился, постоял в очереди, выстоял, потратил кусок дня, прикоснулся, и вот теперь я стал более святым, и я стал более совершенным, и как-то больше благодати на мне». Это фатальная ошибка, потому что мы помним, как глава Иоанна Предтечи была в руках страшных еретиков, которые Христа не почитали — в руках ариан. То есть вот арианин, который не признаёт Христа истинным и совершенным Богом, во всём подобным Отцу, то арианин, обладая этой святыней, как раз показывает: «Смотрите, какие чудеса происходят. Приходите ко мне. Видите исцеления, видите и как-то земная жизнь улучшилась?» А люди душой в погибель идут. Именно поэтому Господь попускал, чтобы вновь и вновь глава величайшего из всех святых, тут мы не должны сомневаться — святитель Николай и блаженная Матрона, конечно, скромно стоят дальше, потому что Господь Сам в Евангелии сказал и это абсолютная истина, что «среди рождённых женами нет больше Иоанна Предтечи и Крестителя». Так вот, главу величайшего святого, можно сказать, Господь постоянно изымал из поклонения верующих, чтобы люди, которые гонятся за простыми земными вещами, точно так же, как они ко Христу приходили — Господь исцелял, воскрешал, бесов изгонял, и к Нему же толпы шли именно за этим.Господь говорит, что «вы не потому Меня слушаете, что хотите что-то узнать о Царстве Небесном, а потому, что вот Я вчера хлеба умножил, и вы ели, насытились и думаете, что, может быть, и сейчас нас здесь бесплатно как-то накормят».
Поэтому точно так же каждый человек, который вспоминает празднование Иоанна Предтечи и вспоминает обретение святой главы, должен думать: «Я вот сейчас молюсь Иоанне Предтече. А достоин ли я его милосердия, достоин ли его помощи? Даже если какое-то чудо по молитвам у мощей святых у меня произошло, а не придётся ли мне за него расплатиться, раз я так неблагодарно отношусь к духовной стороне вопроса?» И тоже должен задать себе вопрос: «А иду ли я и молюсь святому только о земных вещах, или я всё-таки о душе немножко вспоминаю? А рад ли я, когда мне испытания какие-то посылаются, которые помогают мне свой грех остановить, или, наоборот, мне куда приятнее, когда житейские обстоятельства складываются комфортно, и я могу грешить в своё удовольствие?» Когда все эти вопросы себе задашь, то уже можешь понимать, что либо ты святыни недостоин, и ты её лишишься. Как раз не так обидно её лишиться — глава Иоанна Предтечи снова пропала, снова сокрыта, снова её нет для поклонения. А очень обидно будет лишиться — вот как раз у нас Неделя о Страшном Суде, — что ты пришёл на Страшный Суд и думаешь, что вроде и постился, молился, к мощам ходил. Подходишь, а Господь говорит: «Святыни ты лишаешься, недостоин. И что толку, что ты ко всем чудотворным мощам, иконам приложился? Я тебя не знаю, иди во тьму кромешную, идеже плач и скрежет зубов», — и тогда уже будет совсем поздно. А пока ещё не поздно. Поэтому, дорогие братья и сестры, тоже идём и поклонимся святым мощам, и обязательно, конечно, просим с молитвой о каких-то своих простых земных делах, но при этом обещаем святым, что и над душой своей поработаю, и ту свою страсть, которая больше всего задевает окружающих, — может быть, про которую домашние напоминают, говорят, что сильно ленишься или какой-то гневливый, — постараюсь исправить, чтобы гнев Божий на меня не излиялся.
М. Борисова
— В эфире радио «Вера» программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Мы ненадолго прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.
М. Борисова
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем программу «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. Хотелось отметить два важных момента. У нас начинается Масленица, которая в нашем сознании, хоть и без мяса, но это последняя такая «жирная» неделя, когда люди пекут блины, ходят в гости, приглашают в гости к себе, много обильно едят. Хотя Церковь подразумевает, что смысл этой недели совершенно другой, поэтому она уже и без мяса. И ещё больше акцентируя наше внимание на этом смысле, у богослужений Сырной Недели есть такая особенность — Литургия в среду и пятницу уже не служится, и, начиная с вечерней службы, совершаются службы так же, как великопостные: читается молитва Ефрема Сирина и кладутся поклоны. Вот почему так важно не забывать о том, что в разгар этого масленичного объедения есть среда и пятница — вот такие?
Свящ. Стахий Колотвин
— Мы должны помнить, что в русском языке смешались в одном слове «пост» два разных церковно-славянских слова, термина «пост» и «говение». Потому что говение — это как раз ограничение в пище, а пост — это действительно такая литургическая особенность, что мы признаём, что недостойны соприкоснуться со Христом, и даже Литургия не совершается. Собственно, почему только Великий пост по-настоящему является постом с большой буквы? Если мы открываем труды святых отцов древности и видим там просто «пост», то мы должны понимать, что речь идёт именно о Великом посте. Так что Великий пост — у нас в течение всей седмицы не совершается Божественная евхаристия, и даже та Литургия Преждеосвященных Даров, которая совершается в среду и в пятницу, хоть даёт нам возможность и причаститься, укрепить свои духовные и телесные силы через соединение с Дарами Тела и Крови Христовыми, но теми, которые были освящены в предшествующий праздничный воскресный день, который является исключением из поста. Вот собственно среда и пятница Масленицы — это нам напоминание, что наступает не просто говение, а наступает настоящий пост. Что мы и рады бы прийти, причаститься Святых Христовых Тайн — да, речь не о том, что у нас пятидневная рабочая неделя и в принципе мы всё равно бы в будний день не добрались до храма, а речь о самой возможности. Но вот нет. Вот уже среда, и вроде в эти среду и пятницу ты не ограничен в непостной пище, за исключением мяса, с которым уже вроде расстался, вроде ты точно так же можешь съесть блинчик со сметаной, со сгущёночкой, рыбки красной покушать — всё вроде у тебя это есть, но тем не менее говение ещё целиком не началось, а пост уже начался. Начался пост в богослужении — Литургии нет, вот эти покаянные поклоны, покаянные молитвы. Можно сказать, Масленица, таким несовпадением поста и говения, когда ты можешь ещё до конца не говеть, не ограничивать себя в пище, а при этом уже начинать жить и молиться на великопостный лад — это и нам такое напоминание, что в посте есть две составляющих.
Кулинарная составляющая — конечно, сейчас уже считается хорошим тоном говорить, что мы выше этого, мы без кулинарной составляющей, без ограничений в пище такие совершенные христиане. Нет, это важная ступенечка, с помощью которой нам проще хоть в чём-то, в таких банальных, элементарных вещах приблизиться ко Христу. Но всё-таки следующий куда более важный шаг — это наше осознание того, что от Христа мы отделены, что мы недостойны приобщиться Святых Христовых Тайн, никогда не достойны: ни в день, когда Литургия есть, ни в день, когда её нет — в любой день мы недостойны. Но всё равно Господь нас делает достойными, всё равно Господь нас любит, всё равно Господь за нас умирает на Кресте. И поэтому, уж раз Господь нас всё равно принимает, то остаётся этому соответствовать.
М. Борисова
— Вот следующая неделя, помимо всего прочего, благодаря календарным датам церковного календаря, даёт возможность даже в мыслях как-то собраться перед Великим постом. Так на следующей неделе у нас будет повод вспомнить два примера того, какими трудами и как долго приходится добиваться успеха, даже если человек служит во славу Божию. Мы будем вспоминать святителя Тарасия Константинопольского 10 марта и святителя Порфирия, архиепископа Газского — 11 марта. Вот эти два епископа, мне кажется, удивительно подходят к тому, чтобы нас задуматься о том, что мы предпринимаем какие-то усилия, в общем правильные, но не видим результата долго. Иногда так долго, что кажется, что его не будет уже никогда. Но если остаться верным этому стремлению, в результате дождёшься — Господь всё-таки пошлёт тебе увидеть результат твоих трудов, как это было с тем же святителем Тарасием, который, собственно, попал в самый критический момент иконоборчества на Константинопольскую кафедру. И благодаря неимоверным усилиям... то есть он поставил вообще условие императору, что он будет епископом, если будет созван Собор, посвящённый разбору этой трагической истории с иконоборчеством. Но это нужно какую силу духа иметь — император всё-таки есть император.
Свящ. Стахий Колотвин
— Для нас очень важен пример святителя Тарасия, потому что очень много прославлено епископов, священников — если мы посмотрим в процентном отношении в календаре относительно общего числа епископов, священников и мирян, то куда больше, чем мирян. И если мы посмотрим на практику Константинопольской Церкви, там вообще до турецкого времени, пока Византийская империя была ещё жива, если Константинопольский патриарх умирал не еретиком, то его автоматически прославляли в лике святых. Насколько эта практика оправданна — это другой вопрос. Тем не менее святитель Тарасий для нас пример настоящего праведного мирянского житья. Потому что нам очень сложно... вот у меня иногда люди задумываются и говорят: «С кого мне реально брать пример, с какого святого? К моей жизни не применим тот или иной святой. Ну да, косвенно, символически, а кто жил, как я могу жить? Я бизнесмен, я чиновник, я преподаватель, кто может стать мне примером?» Вот как раз примером для любого чиновника, верующего христианина, который является винтиком системы и который говорит, что он рад бы поступить не так, но законы таковы — законы формальные и неформальные, — вот является святитель Тарасий. Потому что нужно не забывать, что святителя Тарасия избрали в патриархи, хотя он не был даже дьяконом...
М. Борисова
— Был мирянином.
Свящ. Стахий Колотвин
— Да, был мирянином. И можно сказать, что Господь его к этому патриаршеству призвал. И уже это патриаршество стало моментом его некоторого духовного торжества и безболезненной жизни. Да, были искушения, были тоже потом проблемы, но весь тот путь, который он прошёл до патриаршества, просто на госслужбе, можно сказать, — вот это путь... Потому что опять же очень важно, когда мирянин поддерживает Церковь и помнит, что я — Церковь, когда вокруг слабые священники, слабые епископы. У нас было советское время, и тоже всех лучших священников расстреляли. Те священники, которые были, кто-то из них, может быть, был образованным, но при этом сотрудничал с органами госбезопасности. Кто-то, может быть, не сотрудничал ни с кем, а при этом был из какой-то глухой деревни, потому что образованных не давали рукополагать в советские годы. И очень важно стало, как люди, именно миряне, могут поддержать: поддержать и общинную жизнь, поддержать как-то своим примером, поддержать просветительскими усилиями. Потому что даже порой мне в соцсетях люди пишут: «Ой, у нас на приходе батюшка пожилой, он ни евангельскую группу не собирает, нет никаких курсов, он на проповеди примерно одно и то же всё время говорит. Что нам делать? Мы батюшку любим и не хотим с прихода уходить. Но вот нам охота тоже приходской жизни, чтобы прям, как в храмах московских, было — так всё насыщенно». Я говорю: «Так зачем это нужно?» Каждый кузнец своего счастья. Возьмите сами, возьмите литературу, подготовьтесь, побеседуйте, скажите: «Батюшка, благословите нас чаю вместе попить, побеседовать!» Батюшка придёт, благословит, помолится с вами, может быть, даже посидит, чайку попьёт, а вы сами поговорите, побеседуете о Священном Писании«.
Как раз задача православного мирянина, который не просто пришёл и получил некоторый набор духовных услуг в храмовом здании и потом ушёл, а который, правда, старается стать частичкой Тела Христова, Церкви Его, быть, как святитель Тарасий. Потому что святитель Тарасий, если мы посмотрим, то это времена иконоборчества. Все святые исповедники, епископы Церкви, которые защищали почитание икон, тех просто вырезали, сослали на отдалённые острова, голодом там уморили. Все священники, все храмы городские — оставили только тех священников, которые соглашались с иконоборчеством. Единственное, что некоторые почитаемые монастыри боялись трогать из-за популярности просто этих обителей, из-за их древности, святости, чтобы не возникло народного восстания.
М. Борисова
— Собственно, как и стал епископом Тарасий. Ведь Патриарх Павел просто в отчаянии ушёл, он уже ничего не мог сделать с этой ситуацией, которая в крутую такую воронку завертелась. Монахов там и пытали, и изгоняли из городов, непонятно куда. И он просто ушёл со своего патриаршего поста.
Свящ. Стахий Колотвин
— Да, тут, конечно, не то что надо копировать полностью и сказать: «А, ну ладно, я сейчас мирянин, я сейчас чиновник, я предприниматель — вот поставьте меня Патриархом, и я проблемы Церкви разрешу», — нет, речь не об этом. Но всё равно нужен свой какой-то ресурс. Почему патриарх Тарасий смог выжить в этой круговерти, когда и стал патриархом? До потому что, он, конечно, был опытный политический игрок, он действительно знал все плюсы и минусы, он знал, что не бывает какого-то единого фронта зла, что у каждого человека есть свои добрые стороны, кто-то среди иконоборцев просто из каких-то своих карьерных соображений, а кто-то, может быть, искренний иконоборец, но зато в принципе добрый и хороший человек, просто сатана его разум помрачил. Как раз это византийский двор со всеми интригами, он смог даже какие-то свои слабые стороны политического деятеля поставить на то, чтобы Церкви было очень хорошо. Потому что сейчас тоже порой любят попенять, что Церковь как-то и с политиками общается, с какими-то чиновниками братается. А что в этом плохого? Если ты служишь Христу, ты должен служить везде. Какие тебе Господь дал таланты, какие возможности — ты везде должен послужить тому, чтобы Церкви было хорошо, чтобы верующим было хорошо, чтобы Церковь Христова была хранима не только Господом Богом — её такая духовная сущность, — но и мы, земные люди, чтобы Церковь Христова смогла твёрдо здесь стоять на своих ногах, не поступаясь истиной. Именно как раз вот эта тонкая грань — где же нам взять и что-то делать для какой-то абстрактной пользы, а где же нам всё-таки чего-то не делать, чтобы истиной не поступить — в этом нам как раз очень сложно разобраться. И здесь как раз следует просто молиться святителю Тарасию: «Святитель Тарасий, помоги!» Это не только про какие-то масштабные государственные проекты, церковно-государственные отношения, это просто каждый на своём рабочем месте сталкивается с такой ситуацией — когда надо правильно поступить вот так, а эффективнее будет поступить так. И где же найти вот эту золотую середину? Без Господа не разберёшься, и без молитвы таким святым, как святитель Тарасий.
М. Борисова
— Вот что касается примера, который мы можем почерпнуть из жития святителя Порфирия, архиепископа Газского: там, для нашего современного восприятия есть очень сложный момент. Попав в город, где постоянно бушевали противохристианские погромы, где языческие храмы осуществляли широкую благотворительную программу, потому что они даже идоложертвенное мясо раздавали нищим, чтобы их подкормить, и были очень популярны у населения. Вот там появляется христианский епископ, который добивается разрешения разрушать эти храмы.
Свящ. Стахий Колотвин
— Очень важно понимать исторический контекст. Я тоже над этим неоднократно думал, и у меня такой пример перед глазами. Ты приезжаешь в Японию и в Таиланд и видишь, что свастика везде на буддистских святилищах, и люди ходят и покупают амулетики со свастикой, и в принципе никого это не смущает. А для европейца, конечно, это страшно — как же можно со свастикой ходить, пусть и в другую сторону развёрнутой? Потому что свастика, древний солярный символ, который и в раннехристианском искусстве обильно фигурировал, за XX век, благодаря фашистской Германии, стал совершенно недопустимым знаком, знаком того, как под ним действительно творились страшные злодеяния. Точно так же мы смотрим на языческие храмы. Конечно, и вроде широкие массы населения это поддерживали это приношение жертв, эту раздачу благ, но точно так же мы видим, как и в фашистской Германии сотни тысяч людей выходили поддерживать фашистов, находящихся у власти, были там тоже масштабные программы поддержки, раздачи земли, экономические успехи. То есть для кого-то от этого действительно польза была, но за этим скрывалась боль разрушений, гонений, убийств. Точно так же и с ситуацией в Газе во времена Порфирия Газского. Да, были величественные храмы, величественные языческие процессия, большая благотворительность, но это был настоящий уничтожающий фашизм того века, который действительно следовало разрушить. Конечно, спустя тысячу лет тоже, может быть, будут вспоминать эту Вторую мировую войну как некоторый локальный конфликт, и тоже подумают: ну, что такое свастика? И тоже она вернётся в какой-то культурный обиход. Но на тот момент невозможно было допустить языческих жертвоприношений и давать рукам язычников, которые были по локоть в крови христиан, дальше их приносить. Точно так же, как невозможно и сейчас людей, разделяющих фашистскую идеологию, допустить к власти, пусть даже они и будут заниматься некоторой благотворительностью.
М. Борисова
— Напоминаю нашим радиослушателям, что в эфире программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. Предстоящую неделю завершает такой мощный аккорд в субботу 13 марта. Во-первых, это Собор всех преподобных, в подвиге просиявших — это переходящее празднование в субботу Сырной седмицы. И очень такой парадоксальный, что ли, святой. Мне кажется, что он чрезвычайно актуален в наше время. Так получилось, что в этом году совпало празднование переходящего вот этого дня памяти всех преподобных и календарный день памяти одного из таких удивительных русских святых — Арсения Ростовского. И мы знаем много святителей, которые поддерживали верховную светскую власть в разные исторические периоды, даже порой отдавая себе отчёт во всех её пороках. Как недавно мы вспоминали святителя Ермогена, Патриарха Московского и всея Руси. Это как раз тот самый случай, когда он прекрасно понимал, что царь Василий Шуйский никуда не годится, но он жизнь свою положил на поддержание вот этого священного царского трона. Здесь как бы другой пример — это святитель, который из принципиальных соображений десятилетиями противостоял верховной власти, причём в православной, казалось бы, Российской империи. И вот мне хотелось бы потом подробнее о нём поговорить, но сначала давайте разберёмся, почему конец Масленицы, конец подготовительных недель Великого поста посвящен памяти именно всех святых монахов.
Свящ. Стахий Колотвин
— Когда монах собственно начинает свой монашеский путь, то он должен подтвердить и утвердительно ответить на вопрос: жаждешь ли ты жития постнического? Вот при монашеском постриге говорится не о нестяжании, не о послушании, главной монашеской добродетели, а о некотором постничестве. Как раз о постничестве не кулинарном, а в самом широком смысле слова. Вот это показатель того, как Господь говорит тому же богатому юноше: «Оставь всё, раздай своё имение нищим и следуй за Мною». Или апостолы, которые говорят Христу: «Господи, вот мы оставили всё и последовали за Тобой, что же нам будет?» И Господь говорит: «Воссядете на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых». Мы же день памяти празднуем не только чтобы порадоваться за тех святых постников, которые действительно Христа достигли, но и заодно в день их праздника, день их торжества попросить у них помощи, сказать: «Дорогие святые наши покровители, вы специализировались на посте как методе приближения ко Христу. Мы не можем всю нашу жизнь посвятить посту, в самом широком смысле слова. Мы — люди простые, городские, семейные, которые любят как-то и хорошо покушать, и развлечься поярче, но мы всё равно хотим хотя бы вот эти предстоящие сорок дней прожить, как вы. Помогите нам продержаться. Помогите продержаться и чтобы потом не обратно в какую-то пучину суеты и страстей мы свалились, а помогите нам сохранить то, что вы смогли для себя приобрести. Причём сохранить хоть маленькую толику, хоть один процент вашего такого духовного, постнического богатства дайте нам возможность получить у Господа». Потому что у Господа главная награда, как Господь в конце дня в притче о работниках в винограднике всем даёт одинаковую награду. И вот мы тоже говорим, что стараемся Господу послужить как-то иначе. Но лучший отдых — это смена деятельности. Поэтому приближаясь ко Христу через какие-то свои добрые дела, через где-то терпение, смирение, через какие-то свои инициативные начинания, которые мы в мирской жизни проявляем, мы точно так же хотим в качестве отдыха от этой суеты, отдыха для нашей души, поработать своим телом, послужить им через пост Христу. «И без вашей помощи, дорогие преподобные отцы, мы не справимся».
М. Борисова
— И ещё один святой монах, житие которого можно читать, как приключенческий роман, несмотря на то, что оно достаточно трагично в финале. И всё-таки, мне кажется, его опыт чрезвычайно актуален, хотя бы как тема для осмысления, именно в наши дни, потому что очень много противоречивых событий, в которых нам порою бывает очень трудно ориентироваться, и не только светских событий, но и внутрицерковной жизни. И есть ни на кого непохожие святые, которые нас тормозят и заставляют нас задавать самим себе очень сложные вопросы, и с их помощью искать на эти вопросы ответы. Кто такой священномученик Арсений, митрополит Ростовский? Для начала, это очень образованный человек, участник 2-й Камчатской экспедиции Беринга, ещё не будучи в сане епископа. Потом его хиротонисали в епископа Сибирского и Тобольского. Почему так далеко? — это же задворки Российской империи в XVIII веке. Всё очень просто — это было время, когда при младенце Иоанне Антоновиче регентство было передано Анне Леопольдовне, а присягать нужно было, как её соправителю, что ли, герцогу Бирону. И Арсений отказался это делать по принципиальным соображениям.
Ну, хорошо, понятно с Бироном — отношение к нему вообще в нашей истории довольно неприязненное. Но дальше на трон воссела Елизавета Петровна, государыня набожная, православная, дочь Петра Великого. Но владыка Арсений отказался присягать и ей, и тоже по принципиальным соображениям, но другого рода. Он заявил, что в словах присяги, где сказано «исповедаю же с клятвою крайнего судию Духовная сея коллегии быть самую великороссийскую монархиню, государыню нашу», он справедливо заявил, что выражение это неправильное, так как единственный «крайний Судия» и Глава Церкви есть Христос. Слава Богу, что Елизавета Петровна была действительно женщина набожная, она это дело прекратила и никаких преследований не последовало. Но он же не остановился на этом, он начал писать государыне письма о том, что синодальное устройство Церкви тоже неправильное. Но на смену Елизавете Петровне пришла Екатерина Великая, у которой отношение к Русской Православной Церкви было совершенно неоднозначное, и, памятуя все предыдущие скандалы с этим странным епископом, его даже не позвали на коронацию, чтобы скандала не вышло, но, в общем, галочку поставили. И дальше началась вот эта его Голгофа. Потому что всякое лыко было в строку, каждый донос на него использовался как политическое обвинение. Закончилось это плачевно, когда государыня, призвав его на допрос к себе, не смогла с ним спорить, велела закупорить ему рот кляпом, сослала... в общем, посыпались, как из рога изобилия, всевозможные гонения. Причём они не становились легче, а с каждым витком они только усугублялись и усугублялись.
Самое для меня загадочное, что последней каплей, что ли, для императрицы был слух. Когда епископа отправили в ссылку, он упросил его допустить до церкви, и конвоиры, заглянув в церковь, увидели там святителя в полном облачении, хотя он был в арестантской одежде. В результате его по приказу императрицы лишили сана, обозвали Андреем Вралём, запретили разговаривать и сначала просто заточили в башню в Таллине, а потом замуровали его. И допустили священника только перед смертью его поисповедовать и причастить. И он был похоронен как мирянин. И только Поместный Собор 1917-18 годов вернул ему епископское достоинство. И через 80 лет он был причислен к лику святых. Вот что это за удивительная судьба?
Свящ. Стахий Колотвин
— У нас порой бывают некоторые такие представления радужные, что было какое-то святое время — что вот была святая Византийская империя. Оглядываемся, а там, что ни император, то еретик, а что православный, то жён только меняет и тоже ссылает каких-то епископов. Оглядываемся на Российскую империю — нам тоже кажется, что вот святое царское время, богоустановленная монархия. Однако нам не следует забывать слова Христа: «Царство Моё не от мира сего». И мы должны отсчитывать все свои поступки не от служения государству, не от служения тому или иному политическому режиму, тому или иному политическому деятелю. Да, бывают политические деятели, которые больше о Церкви заботятся, бывают те, которые меньше. И мы, как христиане, естественно, выбираем того человека, который больше к Церкви расположен, чем того, кто меньше. Но тем не менее, как святитель Арсений, мы должны выбирать всегда крайним Судьёй каждого своего поступка, каждого своего предпочтения Христа и Спасителя нашего. Очень уместно вспоминать всегда будет, когда мы начинаем немножко обольщаться тем, что власть как-то заботится о Церкви, что больше монастырей, чем при Ленине, Сталине, при Хрущёве, было закрыто как раз при императрице Екатерине Великой. Это не отрицает её внушительных внешнеполитических успехов, не отрицает того, что многие народы и люди, территории были освобождены от иноверного владычества и на них стали строиться церкви, храмы созидались — не только закрывались монастыри. Действительно, мир несовершенен и неоднороден. Для нас очень важно не видеть в этом мире только белое или только чёрное однозначно, но видеть, что всё есть в полутонах.
Кроме того, очень важен для нас вот этот личный пример, который не только церковные деятели, а каждый христианин может вынести. Когда кажется, что вот я сейчас поступлю по совести и я не смогу принести ту пользу, которую я бы смог принести на своём месте — Господь обязательно даст эту пользу принести. Мы видим, что императоры менялись, а святитель Арсений продолжал оставаться и Богу и Церкви служить. Скольких он пережил: одного правителя на троне, второго. Но вот третий правитель его всё-таки уже заточил и мучениям предал. Но тоже же до этого он смог пронести своё служение и много пользы именно своим публичным служением принести. Точно так же и когда мы поступаем по совести, мы не должны боятся. Нам кажется, что вот есть какой-то злой начальник, вот есть человек, который какие-то добрые начинания гасит на корню. Если я сейчас против него пойду, то я не смогу эту пользу приносить. Нет, надо быть чуть решительней. Господь, возможно, даст, и этого злобного начальника ты переживёшь, ты будешь дальше Господу служить. А посчитает, что нет, что уже пора немножко послужить Господу втайне, чтобы явную награду на Страшном Суде получить, тоже Господь это пошлёт. Но, возможно, не сейчас, а как в случае со святителем Арсением, через 20, через 30 или через 40 лет.
М. Борисова
— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами были Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.
Свящ. Стахий Колотвин
— Божией помощи.
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (07.05.2024)
Деяния святых апостолов
Деян., 4 зач., II, 14-21
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Библия — книга, которая содержит в себе множество таинственных пророчеств. Исполняются ли какие-то из них в настоящий момент? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 2.
14 Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим:
15 они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня;
16 но это есть предреченное пророком Иоилем:
17 И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.
18 И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать.
19 И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.
20 Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный.
21 И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
«День Господень» — выражение, которое часто встречается в писаниях древнееврейских пророков. Оно указывает на период человеческой истории, когда Бог проявит Себя в ней с максимальной силой. Это отразится как на человеке, так и на всём окружающем мире. Особенно яркие предсказания на эту тему содержатся у пророка Иоиля. По его словам, люди исполнятся Духа Божия. У них появятся особые духовные дарования, самым ярким из которых является дар пророчества. Приближение этого удивительного преображения будут сопровождаться чудесами и знамениями, а также необычными природными явлениями, которые по описанию сродни катаклизмам.
Апостол Пётр, который прекрасно знает Писания древних пророков, уверен, что всё сказанное свершилось. Обращаясь к жителям Иерусалима, он утверждает, что пророчество Иоиля напрямую касается проповеди Христа. Это и был период, когда «день Господень» начал вступать в свою силу. Как и говорил Иоиль, Спаситель совершал чудеса и знамения на небе и на земле. На Голгофе пролилась Его кровь. Солнце покрыла тьма. Однако в полную силу этот день развернулся в момент Пятидесятницы. Дух Божий сошёл на апостолов. В их лице Церковь и всё человечество получили особые дары Божественной благодати. И самым очевидным из них стал пророческий дар. Пророческий в самом широком смысле этого слова. Ученики Христовы исполнились божественной силы и мудрости. У них появилась особая духовная интуиция и проницательность, ощущение непрестанного присутствия Творца. Иными словами, они стали видеть, что есть воля Божия, не своим умом, но ощущать её своим сердцем.
Этот новый опыт воодушевил апостолов, наполнил их веселием и радостью. Те тревоги и беспокойства, которые тяготили их до этого момента, внезапно исчезли. Они находились в состоянии необыкновенного внутреннего подъёма. Испытывали невероятную лёгкость. Эта перемена сразу стала очевидна всем окружающим. Самые равнодушные и скептически настроенные из них даже предположили, что они «напились сладкого вина». Так непринуждённо и беззаботно было их поведение.
Всё описанное касается не только того времени, когда христианство только зарождалось. «День Господень» — та реальность, в которой живёт Церковь до сих пор. Дух Божий до сих пор наполняет сердце тех, кто, как говорит апостол Пётр, «призывает имя Господне». То есть тех, кто старается во всех своих делах искать волю Бога, исполнять Евангельские заповеди, приносить пользу окружающим людям. Если мы проводим свой день с этими мыслями, то, чем бы мы ни занимались, наша жизнь превращается в служение Богу. А потому, несмотря на все тяготы, трудности и препятствия, она становится наполненной, осмысленной, полноценной.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Празднование Пасхи». Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем)
У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).
Разговор шел о церковных традициях, связанных с встречей и празднованием Пасхи.
Ведущий: Александр Ананьев
А. Ананьев
— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником вас, слушатели радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Со мной в студии дорогой друг светлого радио — иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе! С праздником вас.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, дорогие друзья, дорогой Александр. Слава Богу, мы пришли к
этому замечательному времени.
А. Ананьев
— И вот то, что сегодня праздник — это главное. А то, что это «Вопросы неофита», уже немножко отходит на второй план. И у меня сразу вот к вам какой вопрос: вот в период поста я, как неофит, — а по большому счёту это был первый прожитый, прочувствованный, по крайней мере я старался, я знал зачем я делаю и что я делаю, — вот во время пост я знал, что делать, я знал, как поступать, чего не делать. А вот сейчас, когда праздник наступил, вот пуговицы расстёгиваются, все стараются себя больше не контролировать, приходит радость, но я, как неофит, не знаю что делать! Это, знаете, как на свободу отпустили, а что делать — не сказали.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вы теперь посмотрите на себя, неофит. Вот представьте себе: был ребёнок под
контролем родителей или, может быть, школьной администрации. А теперь он вырос,
получил аттестат зрелости и выходит действительно в каком-то смысле на свободу,
но это не значит, что стало хуже — стало лучше, потому что то, чему он
научился, он теперь реализует в своей нормальной жизни. И вот это ваше
соображение, что вы не знали, что делать — всё-таки это не очень
фундаментальное соображение. Да, Великим постом традиционно накладываются
разные грани, ограничения — их больше, они более заметные, они большую роль
играют в жизни человека. Но жизнь та же самая и Христос Тот же Самый, и вера
наша та же самая. И очень заметно — вот у иеромонаха Серафима (Роуза) в книжке,
которую я переводил, она вышла довольно давно уже, называлась «Американский
проповедник для русского народа» — кажется, вот такое немножко эпатажное
название, там заметки будущего иеромонаха Серафима, он ещё не был иеромонахом,
он писал в местную газету англоязычную
в Сан-Франциско. И вот одна из них о Великом посте, а другая — о пасхальной
поре, о пасхальном периоде. И вот он там цитирует кого-то из христианских
авторов, что период праздников налагает большую ответственность на человека.
А. Ананьев
— Вот я чувствовал, что всё не так просто!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну, оно вообще не очень просто, но и огорчаться тут не за что.
А. Ананьев
— Какую ответственность, отец Макарий?
Иером. Макарий (Маркиш)
— За своё поведение, за свои действия, за соблюдение нравственных норм — что-то
совершенно очевидное и лежащее на поверхности. Могу вам привести пример,
по-моему, даже когда-то рассказывал о нём в эфире, из моей переписки с разными
людьми: женщина пишет, что её муж несдержан на язык, мягко выражаясь, и
священник ему пригрозил, что Великим постом надо обязательно быть сдержанным,
ничего такого не произносить, и он слушался. И вот эта женщина пишет: «Сейчас
наступила Пасха, и муж снова стал ругаться. Вот расскажите, где это сказано,
что когда Пасха, то снова можно ругаться?»
А. Ананьев
— Нигде такого не сказано!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот именно. Вот вам типичнейший, простейший пример.
А. Ананьев
— Вообще вот эта вольность, которую приписывают минимум Светлой седмице, вот этой праздничной, счастливой, она же вообще не вяжется с моим неофитским представлением о христианских православных догматах. Ведь в Православии всё строго, посмотрите на себя: вы — строгий человек.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну я не строгий. Вот вы сказали, что вольность не вяжется, а я бы немножко
перевернул и смело бы сказал, что невольность — вот она не вяжется.
А. Ананьев
— Вот это хорошо!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И дисциплина поста — дисциплина в правильном смысле, то есть учение о посте —
участие в богослужениях, ограничение в питании, в поведении. Это тоже наша
вольность. Скажем, я студент, я прихожу в аудиторию, там веду себя подходящим
образом, не потому, что я невольник, а потому, что я вольно пришёл учиться и
должен участвовать в учебном процессе так, как это заведено. Вот то же самое и
в Церкви.
А. Ананьев
— Вот сегодня с самого утра я ловил себя на том, что рядом с радостью, рядом с счастьем, рядом со светом я испытываю какую-то растерянность. Это нормально или нет?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если бы вы были правящим архиереем, там можно было заботиться о
растерянности: что это я растерялся, когда у меня столько всяких дел? А что вам
растерянность? Понимаете, наши эмоции, наши переживания, наши чувства сердечные
какие-то нам не подконтрольны — они нами не должны управлять, и мы ими не
управляем. Они существуют и существуют — это то, что в обыденном языке
называется «настроением». Вот правильно, да?
А. Ананьев
— Вот у меня накануне было ощущение, что вот начнётся Светлая седмица...
Иером. Макарий (Маркиш)
— И что?
А. Ананьев
— А сейчас сижу, молчу, улыбаюсь и не знаю, что делать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что? У вас есть работа, у вас есть семья, у вас ведь множество всяких дел
добрых. У вас есть молитвенная жизнь — если есть свободный час или полтора, или
два, то пасхальные богослужения замечательные проходят, которые (вы, наверное,
это знали или не знаете ещё) повторяют по существу чин пасхальной Литургии,
пасхальной Утрени, пасхальная Вечерня очень красивая. Иными словами, дело
найдётся каждому.
А. Ананьев
— Я вот, кстати, прочитал по поводу богослужений вот в эту Светлую седмицу, что хорошо бы и нужно православному посетить все богослужения и причащаться каждый день, потому что это особенное время.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Особенное время — хорошо, я согласен, особенные богослужения. Как мы говорим
особенное время? — служба по особенному чину. Посетить все богослужения...
слово не очень хорошее — «посетить», участие в богослужениях. Но это всё-таки
скорее прерогатива монашества, потому что человек, живущий гражданской жизнью,
работающий на производстве, или он там находится, с семьёй, с женой, с детьми,
мамой, папой и соседями и всякими другими делами — ну это будет немножко
перебор, это будет перебор — посетить все богослужения. Или будет посещение —
тоже плохо. Лучше бы участие с причащением Святых Даров — в ту меру, которую позволяют ваши остальные все дела
вашей жизни. Если человек тратит своё время...
если он лоботряс, бездельник и играет в преферанс каждый вечер с
какими-то дураками, простите меня, то вместо этого хорошо бы ему действительно
быть на богослужении. Это не только в пасхальную седмицу, но и в любую другую.
А. Ананьев
— Просто очень хочется ничего не пропустить, очень хочется, чтобы ничто не прошло мимо.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, это немножко перебор. В Церкви каждый день праздник, церковные богослужения
все уникальные, любого периода: и триодного периода, и минейного периода, и
Триоди постной, и Триоди Цветной, и праздники, большие, средние, малые — всё
это уникально, всё это действительно человеку даётся, даруется для нашего
духовного возрастания, духовной пользы, но
принимать их надо умеренно.
А. Ананьев
— Прислушиваясь к своим ощущениям, я как-то заранее решил, что обязательно у отца Макария спрошу о его первой осознанной Пасхе.
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, дорогой Александр! Уже даже трудно и вспомнить. Я могу вам исповедоваться
в том, что это было ещё до того, как я стал православным, до моего принятия крещения. Крещение я принял уже в возрасте уже почти 32
лет в Зарубежной Церкви, когда из России уехал. А пасхальные дни я помню ещё с
советских времён.
А. Ананьев
— И для вас это была прямо настоящая Пасха.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как вот «настоящая»? Она была, я теперь это понимаю. Тогда это было какое-то приближение, приобщение,
какое-то робкое касание. И потом это как-то постепенно вошло в жизнь. Могу
рассказать вам, дорогие друзья, вот у нас радио-формат, но могу рассказать
короткую историю про Пасху. Примерно с тех времён, с момента моего вхождения в
Церковь, в моём сознании возник такой сценарий некоего фильма, который был бы построен
на музыке, на песнях, которые составляли интерес моих юных лет, и потом как эти
песнопения заменились совершенно иными песнопениями, на фоне некоторого
видеоряда, в котором ключевую позицию заняла бы Пасха. И мне было много лет, кстати, я был программистом,
кем я только не работал, до тех пор, пока вдруг недавно, пару лет назад, я не
осознал, что сценарий-то мой, идея осталась в голове, а техника дошла уже до такого состояния, что можно
теперь не сходя со стула это реализовать, что я и сделал. И получился небольшой
фильм, минут семь, что ли, который называется «Набросок», по аллюзии с
известным стихотворением Бродского. Можно его найти, если кто желает, на моём
сайте «Священникотвечает.рф» (http://www.convent.mrezha.ru)
— там есть раздел с видео, где его можно найти. И там действительно некоторые
фотоснимки, я их выбрал из интернета, вот они немножко напоминают, служат
отражением о моих воспоминаниях о пасхальных днях, которые были для меня
существенными.
А. Ананьев
— Я обязательно посмотрю, спасибо большое. «Священникотвечает» - одним словом, там в разделе видео.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, там будет ссылочка на видео наверху. И там много всяких фильмов, и в том
числе и этот.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я думаю, что такой шанс упускать не стоит, и вы обязательно загляните. Кстати, и к нашему разговору всегда вернуться, зайдя на наш сайт https://radiovera.ru. Я вспоминаю Пасху прошлого года, мы тогда с ещё будущей женой дважды, да по-моему, три раза забирались на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах звонить в колокола. И для меня это было открытием. Она, помню, в понедельник сказала: «А ты знаешь, что можно?» — «Да ладно?!» — и как мальчишка просто, как школьник пошёл забираться на колокольню. Откуда взялась такая традиция?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Трудно сказать. Один из таких вопросов, который всерьёз нужно рассматривать
историкам.
А. Ананьев
— Возвестить всему миру о своей радости?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Колокольный звон сам по себе — вещь очень интересная, непростая. И разные
звоны, и разные уставы о звонах существуют. Мало того, колокол, который нам так
хорошо знаком, в общем-то, это изобретение... изобретение, не знаю уже каких
времён — в Китае колокола были уже в Бронзовом веке, — но вошёл он в русскую
жизнь сравнительно недавно. Если мы посмотрим церковный Устав как он
существует, взятый из практики средиземноморских монастырей, — колоколов-то там
нет, там так называемые клепала. Их кто-то, может быть, видел — это такие доски
или металлические брусья, которые дают достаточно резкий и отнюдь не столь
музыкальный звук, как мы привыкли. А колокол
вошёл в русскую жизнь в веке семнадцатом, никак не раньше, и вошёл музыкально.
Боюсь соврать, говоря совсем простым языком, но думаю, что я не совру , что
именно колокольная музыка — это особенность русской культуры. Поскольку за
рубежом я смотрел — звонниц как таковых я не видел, это обычно один или два
больших колокола, которые дают такой резкий, ритмичный звон. Разные колокола
могут разный звон давать, но мелодия колокольная — я думаю, что это специфика
если не русская, то славянская.
А. Ананьев
— А вот эта традиция, что в Светлую седмицу каждый может подняться на колокольню — это только в Православии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если мы возьмём протестантскую какую-нибудь кирху, где тоже может быть
колокол или римо-католический костёл, то там и звонаря-то, в общем-то, не
будет. Там есть колесо некоторое, к которому привязан колокол — это колесо
приводится в движение, может быть, механизмом каким-то. А уж в последнее-то
время и вообще электронная система, которая красиво может воспроизвести что-то,
но всё-таки уже не совсем то.
А. Ананьев
— Признайтесь — забираетесь на колокольню на Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, кажется, в прошлом году я звонил тоже, но больше уже не сам, уже с
кем-то, каких-то там детей, подростков приведёшь, гостям что-нибудь покажешь. А
сам уже — как-то немножко всё сходит...
А. Ананьев
— Но это радость.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Но раньше, когда я жил в монастыре, вот в монастырской жизни — у нас
действительно там колокольня, куда надо было залезать, забираться. И конечно,
там уж это было как-то особенно в почёте.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Христос Воскресе, дорогие друзья! Христос Воскресе, дорогой отец Макарий! Скажите, пожалуйста, мне вот что: вот такое приветствие уместно ли, ведь Пасха была вчера? И на Пасху обычно говорят «Христос Воскресе». Я знаю, что вопрос неофитский, заранее просил у вас прощения.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не надо тут просить прощения. У каждого праздника есть своё попразднство —
продолжение праздника. У Пасхи, как самого великого праздника, это попразднство
сорок дней, вплоть до Вознесения. И обычай, который существует и многими
сохраняется — вплоть до Вознесения приветствовать друг друга «Христос
Воскресе!» А люди, мало знакомые с церковной
жизнью, немножко удивляются, когда месяц спустя слышат это приветствие.
А. Ананьев
— Вот мне сейчас супруга говорила, что Серафим Саровский круглый год приветствовал так людей, которые к нему приходили.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Совершенно верно. Вот вам разговор о вольности или невольности. Ну, как
хочешь, так и приветствуй — он же говорит доброе дело. Тем более каждое
воскресенье церковного периода мы торжествуем Воскресение Христово. Насколько я
понимаю, только в русском языке вот этот первый день недели по субботе
называется «воскресеньем». В других языках другие названия , а у нас —
«воскресенье».
А. Ананьев
— Правда ли?.. я вот это осознал тоже на днях буквально, по-моему, даже прочитал — в последнее время приходится много читать, чтобы всё понять. Правда ли, что в каждом воскресенье есть частичка Пасхи, а в каждой среде и пятнице есть частичка Великого поста?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну... правильно. Может быть, надо уточнить немножко: каждый воскресный день —
это день празднования Воскресения Христова, как только что мы поняли, а среда и
пятница — действительно, в Октоихе это праздники, события, посвящённые Кресту
Господню. Тропарь дня среды и пятницы: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови
достояние Твое» — тропарь Кресту.
А. Ананьев
— В пасхальную ночь на службе обратил внимание в очередной раз: есть традиция — и это, уж простите мне это вольное и даже неприличное слово...
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что вы просите прощения?
А. Ананьев
— Ой, да я... Это вольное слово «шоу» — потому что это действительно красиво, это так красиво, что дух захватывает. Во время этой пасхальной ночи священники несколько раз переодеваются. И там так всё стремительно, там так всё быстро, там так всё красиво.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, есть такой обычай.
А. Ананьев
— И вот они в облачениях разных цветов. И ты только видел их в одно цвете — они уже в другом, потом в третьем. Что значит эта традиция с переодеваниями и откуда она тоже взялась?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, верно. Боюсь говорить, откуда взялась. Надо прежде всего понять, где она
распространена, и тогда можно будет изучать, откуда она взялась. Я не знаю, где
она распространена. Я видел и сам как-то даже участвовал в такой пасхальной
службе, когда нам алтарники быстренько-быстренько меняли эти фелони и
епитрахили. А другая сторона — скажем, где я служу, в Иванове, там мы не
переоблачаемся, там нет возможности такой, ни места, никак не расположишься, и
потому что мы не успеваем...
А. Ананьев
— То есть это тоже к разговору о той вольности и невольности.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Это обычай. Вот друзья мои, общее соображение, которое мы как-то уже
упоминали, по-моему, о том, что есть догмат — нечто базовое; есть канон — нечто
предписанное; и есть обычай — нечто, вошедшее в употребление. И дальше
четвёртый уровень ещё будет суеверием — чего не должно быть. Но это всё
постепенный такой переход: из догмата в канон, из канона в обычай, а обычай
потом становится более или менее распространён. Например, приветствие «Христос
Воскресе!» — очень распространённый обычай. Вот вы спрашивали меня о Пасхе, я
помню, что в 2000-м году мне довелось Пасху встречать в городе Иерусалиме. И
это было удивительное впечатление, когда я шёл потом утром по городу и
встречавшиеся люди, греки, арабы, все говорили6 «Христос Анести!» Конечно, это
запомнилось. По крайней мере я уже понял, что обычай этот общепризнан. А менять
цвета облачений — по обстановке. Вот какая тут символика — это тоже надо
ухватить, дорогие друзья, тоже не все это легко понимают.
А. Ананьев
— Сколько вообще цветов в этой палитре? Знаю, что есть белый, чёрный, жёлтый, зелёный...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный, кстати, не очень характерный. Я думаю, что чёрного не будет на Пасху.
А основные богослужебные цвета: белый и красный — пасхальные; голубой —
богородичный; зелёный — преподобнический; и золотой — просто обычный такой,
праздничный; ну и фиолетовый ещё может быть.
А. Ананьев
— То есть чёрный, который был во время Великого поста...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный и сиреневый... сиреневый, может быть, тоже пойдёт как цвет. Чёрный — я
просто не помню, что бы был...
А. Ананьев
— И у каждого цвета есть свой смысл.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Я хотел сказать, что в смене цветов есть смысл, поскольку, друзья мои, вот
этот взгляд, оценку обычая... как мы говорим, обычая — нечто практическое, что
входит в жизнь, очень сильно зависит от практических условий. Догматы веры и
факты веры, будем говорить, они одинаковы, а обычаи очень разные и зависят от
технических средств. В частности, вот вспомните ветхозаветную историю про
Иосифа Прекрасного — Иосиф и его братья. У Томаса Манна есть роман целый, а в
Книге Бытия весь её конец посвящён именно этому. Иосифа его отец Иаков очень
любил, видимо, больше, чем братьев, они ему завидовали. И основное, что
подвигло этих братьев к тому, что они этого бедного Иосифа схватили и прождали
— это когда отец сделал или купил, я уж не знаю что там и как, сообразил для
него разноцветную одежду. Разноцветная одежда в те годы была признаком
исключительной роскоши и чего-то невиданного. По очень простой причине: эти
цвета, которые сегодня вы покупаете в магазине пигментов для тканей — это были
дикие деньги. Их где-то делали, какие-то специальные мастера занимались
набивкой вот этой краской тканей какими-то только им ведомыми секретами. Вот
подумайте об этом: сегодня мы покупаем, приходим в магазин тканей — висит
красный сатин, зелёный, в цветочек, в горошек, там какие-то картинки,
изображения — они одна цена. Вот для наших предков того времени это совершенно
немыслимо было. Чёрная наша одежда, которую мы носим, или тёмно-серая была —
простая одежда простых людей. А красная — уже либо повод для зависти, либо
нечто царское или сверхбогатого человека.
А. Ананьев
— Статусная вещь.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот такого статуса, которого у нас автомобилем «Мерседес» не добьёшься. И
смена этих облачений в традиционном восприятии — нечто очень соответствующее
великому празднику.
А. Ананьев
— Я вспоминаю с огромной радостью минувший Великий пост, потому что впервые в жизни я с амвона, по благословению батюшки нашего храма, читал во время Стояния Марии Египетской её житие. Это было такое счастье! Мне благословили надеть стихарь, и несмотря на то, что вот вы говорите, что ткань современная, мне казалось, что там такая вечность в каждой ниточке этого стихаря и это настолько особенное одеяние.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно. Это наше восприятие факта облачения. А я говорю о внешнем
восприятии: входит человек, который незнаком с церковной жизнью — что у
архиерея на голове митра, там стразы у него сверкают, тут у него сакос надет с
изображением — на него это не производит никакого впечатления, он включит
телевизор, он увидит каких-то дешёвых модниц, точно такими же финтифлюшками
украшенных. А для наших предков такое торжественное, драгоценное облачение было
фактом редкостнейшим — если он ходил всю жизнь в одном армяке каком-нибудь
домотканом.
А. Ананьев
— Это очень важное замечание, потому что я понимаю, что не все осознают вот этот исторический контекст вот этих одеяний, вот этих украшений. Ещё двести лет назад отношение к ним было совсем другое.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно, совершенно верно. И поэтому для предков это было само по себе
впечатление от факта богатого облачения, а для наших современников и для нас —
это наш якорь, укоренённость в прошлом, в этой древней церковной жизни.
А. Ананьев
— Ну и тот же ладан стоил совсем других денег.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Абсолютно верно! Я припоминаю то ли у Плутарха, то ли у Светония: один
молодой царевич Македонии, по имени Александр, ваш тёзка, во время
богослужения, церемонии, понятно, что не христианской, клал на жертвенник этот
ладан. А его папа, царь Филипп, говорит: «Ты смотри, слишком не расщедряйся, ты
ещё пока не властелин Азии!» Вот когда он стал властелином Азии, уже стало
можно класть больше ладана.
А. Ананьев
— Вопрос, скорее, практический: мы внутренне как-то расстегнули, как я уже сказал, все пуговицы, освободились, почувствовали вольность. Но ведь есть что-то, чего на Пасху делать нельзя, вот в эти сорок дней.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Грешить нельзя! Ни в эти дни, ни в другие.
А. Ананьев
— Ну, грешить вообще нельзя, но есть какие-то каноны, по которым вот этого делать на Пасху не стоит?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не знаю. Не стоит так тут упираться в этом направлении. Грешить нельзя ни в
пост, ни в мясоед — это совершенно ясно. А дальше — что церковный Устав. Вот
говорят, что нельзя земные поклоны, нельзя коленопреклонения, нельзя ещё что-то
такое — всё на благоусмотрение. Понимаете, личная молитва, личная религиозная
практика остаётся всегда личной, а церковная движется церковным Уставом — что
там можно, что там нельзя. Есть Устав совершения служб периода Цветной Триоди,
всё совершается определённым образом, и что-то можно, что-то нельзя. А когда
люди пытаются какие-то фрагментики церковного, богослужебного Устава
перекладывать себе на свою жизнь, проецировать — это очень всё даже опасно,
потому что они тем самым сходят с магистральной линии такого христианского
благочестия. Кто-то вам скажет, что нельзя поститься, например. А вот как? Вот
ты ешь эти яйца, и всё. Вот у меня уже с печенью проблемы — нет, надо есть. Ну,
глупость очевидная.
А. Ананьев
— Я рад, что вы заговорили о кулинарной стороне этого светлого праздника: яйца, куличи, пасха, которую накануне готовили — буквально сутки я видел сам, как перетирали через мелкое сито этот творожок. Это безумно сложно, это настоящее искусство. Вот об этом я предлагаю поговорить с вами ровно через минуту.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера», в этот большой праздничный день. Меня зовут Александр Ананьев — я неофит. Но сегодня это абсолютно не важно — у меня в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Христос Воскресе, отец Макарий!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе!
А. Ананьев
— Какое счастье, что вы здесь, спасибо вам большое!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И вам спасибо за приглашение.
А. Ананьев
— И как я обещал, мы переходим к кулинарной стороне вопроса, если вы мне позволите это сделать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, разумеется.
А. Ананьев
— Во-первых, что вам больше всего нравится? Вот я лично буду откровенен: я весь пост скучал по холодным, свежеочищенным яйцам — это настолько для меня какое-то счастье. Это было первое, что я вкусил после Великого поста. А вот вам что нравится?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, я покаюсь тоже — у нас говорят в Церкви, что покаяние тайное,
исповедь тайная, но иногда можно сделать исключение. За долгие годы, уже 20
лет, по существу, монастырской жизни и 10 лет до этого ещё такой
самостоятельной, как-то мои кулинарные интересы увяли. Вот ешь, что дают. Я
ведь сам себе не готовлю — я прихожу в трапезную либо семинарии, либо епархии,
Епархиального управления, и там замечательные угощения. И я благодарю поваров и
Господа, и ем, что дают. А когда был пост, я приходил и там угощения были, и
тоже благодарил поваров и Господа, и ел, что дают. Вспоминается один маленький
ребёночек, про которого мне рассказывали, который сидел и с огромным трудом ел
манную кашу — не знаю, что они там едят, эти дети. И кто-то из старших говорит:
«Видишь, в тебя уже не лезет, наверное, оставь...» На что ребёнок в ответ
посмотрел в глаза этому взрослому и говорит: «А у других-то ведь этого нет».
А. Ананьев
— Какой молодец, какой чудесный ребёнок. Правильное воспитание. Кстати, сейчас вы сказали это, а я вспомнил, что мне, по-моему, воспитательница в детском саду — какое-то туманное воспоминание из глубокого детства — говорила: «Дети в Африке голодают, а ты не доел!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, между прочим, точное соображение — не доел. Но взрослым, вообще-то,
надлежит умеривать — не свои аппетиты, а аппетиты детей, и не кормить их насильно.
А. Ананьев
— Откровенно говоря, я ещё тогда, в пятилетнем возрасте, не находил логики в её словах: ну что, если я доем, неужели от этого детям в Африке станет легче?
Иером. Макарий (Маркиш)
— У взрослого человека эта логика есть, и я сам, и люди вокруг меня — нам
как-то неудобно оставлять. Будем говорить проще, что это неуважительно по
отношению к хозяевам. Если хозяйка накладывает мне так много, я говорю: «Не
надо так много!» — «Батюшка, если вы не доедите — оставьте». Я говорю:
«Простите, я не могу на это пойти. Я вас очень ценю, я знаю, как вы вкусно
готовите, я просто не удержусь, я съем слишком много, это вредно, так что
давайте мне чуть-чуть поменьше».
А. Ананьев
— Глядя на внешнюю сторону этого праздника: на эти богато украшенные куличи, с любовью раскрашенные яйца, на эти фигурные пасхи, на всё на это — я смотрю и где-то внутренне у меня начинает скрестись какой-то червячок сомнения: а не грешим ли мы, превращая всё это, смещая акцент в сторону кухни, в сторону еды. Как в Великом посте, когда мы начинаем рассуждать: да, а креветки можно, а мидии можно, а вот рыбу? А какую рыбу? А вот если поросёнок плавает, является ли он морским гадом? То же самое и здесь. Нет ли перекоса в нашем отношении к еде? Потому что такое впечатление, что всё в конечном итоге, особенно если люди не воцерковлённые, но радостные, они начинают просто готовить, есть и считать своим долгом дарить друг другу эти яички, эти куличи, эти пасхи. Это, конечно, мило, но нет ли в этом какого-то перекоса?
Иером. Макарий (Маркиш)
— На дорогах перекос есть, уклон. Знаете, едешь по шоссе, а там знак
«Осторожно, скользкая дорога!» Вот точно так вот. Сама по себе дорога — это
дорога... причём здесь что нас поддерживает и вдохновляет? Люди делают это друг
ради друга — эти хозяйки и хозяева не себе пузо накалачивают, а угощают друг
друга. И это всё в целом правильно, но, конечно, опасность перекоса есть. И я
расскажу вам историю, которая звучит комично, а на самом деле она далеко не
комична. В монастыре опять, я не помню, в какой год, но день я прекрасно помню
— это был сам день Пасхи, пасхальное воскресенье, когда люди спят, в общем-то.
И стучат мне в дверь кельи, какой-то человек пришёл, спрашивает священника. Моя
келья была самая близкая к воротам, я выхожу — время, допустим, часов 10 утра.
Какой-то гражданин или господин в хорошем настроении говорит «Христос
Воскресе!» и начинает мне задавать кулинарные вопросы об изготовлении сырной
пасхи, что-то такое — такие серьёзные вопросы технологические. И я говорю: «Вы
знаете, я не специалист, я не повар. Куличи когда-то я пёк давным-давно, а
сырную эту пасху никогда не делал, так что извините, ничем вам помочь не могу.
Но вот праздник Пасхи, хотелось бы как-то вас поздравить. Вот у меня есть
Евангелие, давайте я вам подарю эту книгу просто». Он на меня смотрит с таким
видом и говорит: «А Евангелие — это что такое?» Я не стал сильно падать
навзничь от удивления, но смеха-то мало. Если он сырной пасхой был очень
заинтересован, а что такое Евангелие даже и не капельки не поинтересовался. Вот
так. И вот это, видите, вот вам демонстрация уклона, ухода. Похожий уход
бывает, когда на праздник Богоявления воду освящают: все эти люди идут за
водой, а всё остальное им по барабану. Ну и Пасха... к сожалению, это такие
признаки нашей религиозной слабости.
А. Ананьев
— У меня, в общем, таких вопросов не было, но теперь, благодаря моей жене есть. А вот у моей жены есть такой вопрос, и он для неё стоит очень остро, если бы мы жили в деревне, такого вопроса не было, а мы живём в большом городе, в центре, и такой вопрос стоит остро: остаётся вот эта бумага от куличей, остаются упаковочки от пасхи, остаётся скорлупа от яиц, пакетики, в которых могут быть крошки. И для неё вот эти пакетики, вот эта скорлупа, вот эти бумажные упаковочки становятся если не святыней, то она к ним очень-очень бережно относится.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Там могут быть и какие-то изображения икон...
А. Ананьев
— Да-да, безусловно. И для неё это очень важно. Она говорит, что это нужно сжечь, это нельзя просто выбросить. А где ты можешь чего-то сжечь в центре Москвы? Пожалуй, нигде — это надо дожидаться, пока кто-нибудь поедет в деревню. Во-первых, верно ли это отношение? А во-вторых, что мы ей посоветуем в этой ситуации?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Знаете, вы рассказывали, а если акцент сейчас правильно поставить, то всё
становится на свои места. Вы сказали, что это для неё — вот у неё такое
чувство. Неразумно было бы сказать ей: «Да брось, да это суеверия,
предрассудки...» — не нужно. Это тот же самый обычай, только её индивидуальный
и её индивидуальное переживание. Практическое отношение к делу такое,
безотносительно даже к Пасхе, к чему бы то ни было, очень разумный подход в
любом христианском доме: вот у вас есть помойное ведро, а рядом с ним вешайте
либо полиэтиленовый пакет, либо какой-то ящичек, куда вы складываете то, что вы
не хотите смешивать с общей помойкой — туда складываете, можно это дело
прессовать как-то, оно там накапливается. Потом какой-то момент наступит,
чего-то с этим сделаете: куда-то вынесете, сожжёте или вывезите, или что-то
захотите сделать. Во всяком случае, вам это не будет неприятно. При этом туда,
в этот второй пакет — вы получите, например, письмо от какого-то своего
близкого родственника и вы тоже не хотите бросать его вместе с тухлыми яйцами,
и вы тоже положите его в тот мешочек. Вот примерно так процесс и идёт, я, во
всяком случае, сам так поступал — мне тоже кто-то об этом рассказал разумном
подходе к делу, чтобы здесь не было фанатизма. Некоторые берут... опять-таки я
начну с того, что это их личное чувство, не стоит их за это укорять, но вот
есть газета, где сказано, как люди идут крестным ходом, есть фотография, как
они несут какие-нибудь хоругви или иконы. И вот он берёт ножницы и вырезывает
эту икону из газеты. Газета издаётся тиражом 50 тысяч экземпляров — как-то
немножко странно, что он вырезает. Но личное какое-то...
А. Ананьев
— Но всё равно кольнёт сердце, и вот чтобы не кольнуло...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот у него кольнёт, мы не будем его укорять. И хочешь не смешивать — не
смешивай, сложи отдельно.
А. Ананьев
— Я это очень хорошо понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И так жене и посоветуйте: возьмите мешок большой и туда всё это дело
складывайте.
А. Ананьев
— Ну да, она так и делает: у нас есть специальное место, где хранится всё это. И я, помню, говорил: «На Вербное воскресенье, смотри, у всех вербы, давай мы тоже пойдём вербу освятим!» Она говорит: «Я боюсь, потому что её потом выбрасывать нельзя, её надо будет хранить, а нам хранить уже негде».
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот хранить ничего не надо. Можете своей супруге сказать, что хранить не надо
ничего. Если ты не хочешь выбросить и у тебя нет возможности это как-то сделать
разумным образом, аккуратно эту вербу сомни, положи в тот же самый пакет —
будет момент, ты её сожжёшь или закопаешь. Бывает иногда, что люди просфоры из
церкви приносят и нет чтобы сразу съесть, они как-то к ним относятся так
благоговейно, что они через три-четыре дня превращаются в сухарь.
А. Ананьев
— Поделюсь друзья советом: если их хранить в холодильнике, то они не портятся, они не засыхают очень долгое время. Они потом очень легко режутся. И в течение недели они спокойно...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Верно, но лучше съесть их сразу, также и яйца пасхальные. Ну а тут уже
начинаются соображения здоровья — они тоже в холодильнике лежат, я помню, что
их хранил их тоже долго.
А. Ананьев
— Ещё один неофитский практический вопрос: можно ли дарить дорогим сердцу людям неосвящённые яйца и куличи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Почему бы и нет? Слово «освящённые» тоже здесь немножко двусмысленное — как
будто им придаётся некое качество. А если вы послушаете эту молитву на
благословение яиц и хлебов, то это всего-навсего молитва о людях, которые будут
эти продукты потреблять. Ну хорошо — вот помолились. От того, что на этот кулич
попала капелька святой воды, а на другой, который вы дома оставили, никаких
принципиальных воздействий, принципиальных изменений не произошло.
А. Ананьев
— Получатся, что они не отличаются.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не должны. Рассуждать о каком-то новом качестве этих продуктов было бы
богословски неправильно. Если бы вы вообще не стали их благословлять, освящать,
сказали бы, что а зачем это нужно, я и так их съем — это было бы несколько
неразумно, потому что вы тем самым сами себя отделяете от церковного обихода,
от церковной жизни.
А. Ананьев
— Вы долгое время прожили в Соединённых Штатах Америки и там тоже, конечно, праздновали Пасху.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Было дело, да.
А. Ананьев
— Я так понимаю, что речь идёт о Восточном побережье США.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, это город Бостон, русская церковь.
А. Ананьев
— Вот в православной общине этого города так же отмечают Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, конечно, очень похоже. Это понятно, почему: потому что специфика этого
церковного строя была, и вероятно остаётся для людей, уехавших за границу, той
связью с Россией, которой они так дорожат. И если у нас, на территории самой
Великороссии или Украины, Белоруссии, это обычай всеобщий,
самовоспроизводящийся, то там он с особенною силою, подчёркнуто реализуется, в
том числе и в миссионерских приходах.
А. Ананьев
— А не заимствуются какие-то милые обычаи из Западной культуры? Допустим, родители переехали в Штаты, допустим, 15 лет назад, а ребёночку шесть лет, и он всю жизнь прожил в Штатах. И он-то знает, что на Пасху ищут и собирают вот эти спрятанные яички.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чего-то я не припоминаю. Единственное, что там бывало — какая-то смесь
традиций разных православных народов, православных, но разных. Что-то от греков
там они брали, какие-то угощения греческие я помню. У греков принято есть
баранину на Пасху. У нас это как-то не вопрос, мясная пища может быть. Мы,
кстати сказать, не приносим в храм мясную пищу, хотя иногда возможно, когда
приходишь благословлять эти пасхальные угощения, там, раз — кусок ветчины
лежит, не скажешь же уносить. Но это не очень у нас принято, а у греков
принято. Ну вот такие вещи. А воздействие Западного, совсем не православного
образа поведения, как-то я не припоминаю. Может быть, это именно связано было с
тем, что русские особенно ревностно, особенно Зарубежная Церковь наша, которая
с тех пор опять вошла в состав Русской Церкви, ведь это очень существенно —
Поместных Православных Церквей немало, и разных, как это сказать, отделений от
русского Православия тоже немало: Православная Церковь Америки,
Западноевропейский экзархат — они не воссоединились с Русской Церковью. А
Зарубежная Церковь всё время заявляла о том, что это часть Русской Церкви,
которая ожидает своего момента воссоединения. И этот момент настал.
А. Ананьев
— Отец Макарий, я вам так благодарен, что вы сегодня здесь, в студии. С вами светло и свободно — во то слово, которое у меня в голове — просто свободно, и это какое-то счастье.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Полиция у вас тут бывает или что у вас тут бывает?
А. Ананьев
— Нет, но всё равно как-то внутренне ты у себя выстраиваешь какие-то границы, заборчики, чтобы вот... И тут приходит отец Макарий, и как-то так выдыхаешь, думаешь: «Господи, слава Тебе! Как же хорошо!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Мне кажется, что для радио «Вера» это нормально.
А. Ананьев
— Да. Вот во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу, которая не относится к Великому посту — для меня это было открытием, я даже не знал об этом ещё год назад.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну да, понимаете, литургически она не относится, и то строй литургический
очень близок. А с точки зрения прихожан это практически одно и то же.
А. Ананьев
— Да а вот что касается Светлой седмицы, которая начинается сегодня. В Великом посте каждый день буквально под завязку, под самую макушку наполнен смыслами, значениями, особенными службами, особенными событиями. И ты с огромной важностью и с огромным уважением и любовью относишься к каждому дню и пытаешься всё про него понять, узнать и почувствовать. Что касается значения каждого дня Светлой седмицы?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот эти значения дня отражены... Почему возникают эти значения? Они
отображены в двух богослужебных книгах. Первая называется «Триодь постная», а
вторая «Триодь цветная». «Триодь» означает трипеснецы, то есть эти
богослужебные книги содержат каноны, в которых три или четыре песни, в отличие
от обычных восьми. Светлая седмица более-менее единообразна, ну под конец там
праздник Живоносного источника так называемый в честь великого чуда, связанного
с Пресвятой Богородицей, а остальные дни единообразны — это повторение или
реактуализация самого пасхального торжества. А дальше раскрываем Цветную Триодь
и видим, что каждая неделя, каждый воскресный день Цветной Триоди посвящён
какому-то событию, связанному с Евангелием. Читается Евангелие от Иоанна
читается до праздника Святой Троицы. И там будет у вас Неделя о Фоме — уверение
апостола Фомы; Неделя жён-мироносиц; Неделя о расслабленном и так далее. Вот
никакой тайны тут нет, и люди, которые следят за богослужением, за богослужебным
строем, конечно, это всё воспринимают совершенно естественно. Плюс там будут
праздники уже минейные, то есть неподвижные, в конце концов — праздник
Вознесения Христова.
А. Ананьев
— То есть я резюмирую для себя, что в эти семь дней наполненность смыслами сменяется наполненностью радостью и светом.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И смысл никуда не уходит, просто пасхальное торжество, Воскресение Христово
продолжается. Вообще, всё это сорок дней, но сорок дней со своими
особенностями, а интенсивность попразднства или, будем говорить, влияние
пасхально-литургического обычая, пасхально-литургического строя на дни
попразднства со временем убывает. Если в первую седмицу это влияние очень
сильное, в основном это просто повторение пасхальной службы, то в остальные дни
до Вознесения — ну что, цвет облачения будет красный, как правило, поётся три
раза «Воскресение Христово видевше», приветствие «Христос Воскресе», начало
богослужения пасхальное: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...» — тут
литургика — дело неисчерпаемое. Приходите в храм, дорогие слушатели, и сами
убедитесь.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я не хочу даже говорить, что мы обсуждаем, мы празднуем вместе с иеромонахом Макарием (Маркишем) праздник Светлой Пасхи. И у меня под завязку вот этого часового разговора вопрос к вам будет на самом деле серьёзный. Вот в Пасху все люди в храме радостные, счастливые. Но потом проходит день, и работу никто не отменял — сегодня понедельник, завтра вторник. И у нас опять идёт вот эта круговерть — понедельник, вторник, дом, работа, дом, пробки. И у многих радость, которую они ждали весь год, улетучивается. Это не моя придумка, я об этом действительно читал — радость улетучивается. И возникает какой-то синдром, даже не то чтобы страх, растерять эту радость. Вот я хочу вас спросить: как можно сохранить в себе вот эту пасхальную радость? Это очень важно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, важный действительно вопрос и не простой. Это вопрос подвига всей
христианской жизни. И пожалуй, ответ должен быть всё тот же самый — о нашей
зависимости, точнее независимости, от разных эмоциональных наших состояний. Да,
мы переживаем утрату подъёма этой радости. Безусловно, где есть подъём, там
должен быть и спуск. Если бы люди всё время шли на подъём, они бы стали бы,
наверное, какими-то летучими ангелами и сразу бы улетели от земли. А раз это не
так, то вслед за подъёмом обязательно должен идти спуск, вслед за периодом
нагнетания эмоционального обязательно будет период эмоционального спада. Я вам,
дорогие друзья, могу порекомендовать замечательную книгу английского
христианского писателя Клайва Льюиса под названием «Письма из преисподней», был
и другой перевод, но я его не могу рекомендовать — он плохой. Вы можете найти
на том же самом сайте «Священникотвечает.рф» «Письмо №8». У каждого письма есть
своё название в переводе... я забыл, какое название у восьмого... вспомнил —
«Маятник»! Аналогия понятна: с разными периодами — плюс-минус, подъём-спад. И
вот там персонаж этой переписки неплохо как раз раскрывает вот эту особенность
человеческого бытия. Всегда будут спады, всегда будут минусы вслед за плюсами.
И несмотря на то, что пишет из преисподней «товарищ», в общем-то чисто
по-христиански и очень трезво описывает вот эту диалектику человеческой
личности, человеческого жизненного пути.
А. Ананьев
— Спасибо вам большое. Я читал «Письма Баламута» и «Расторжение брака», а вот о «Письмах из преисподней» я, откровенно говоря, слышу впервые. Я с огромным удовольствием, конечно, её прочитаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот «Баламут»-то... И там в послесловии к этому же самому материалу
объяснено, какие у меня именно претензии к этому несчастному «Баламуту».
А. Ананьев
— А есть претензии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Есть претензии.
А. Ананьев
— Я знаю, куда я направлюсь сразу после нашего разговора: с удовольствием на сайт «Священникотвечает.рф». Конечно, хочется и рекомендуется каждый день причащаться. Мы в начале программы говорили, что посещать каждый день — это будет лишком много, и если душа просит...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как можно... есть же пенсионеры...
А. Ананьев
— Однако Причастие, насколько я знаю, поправьте меня, если это не так, требует подготовки и поста. Как можно поститься в Светлую седмицу после Пасхи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Дело в том что говорить, что требует подготовки и поста — здесь не совсем
верное противопоставление, не совсем верная конъюнкция. Пост может представлять
собой часть подготовки, а подготовка диктуется, с одной стороны,
индивидуальными условиями, а с другой стороны — и периодом просто церковного
календаря. Значит, в период пасхальный, послепасхальный вполне естественно, что
священник даст вам совет, рекомендацию эту подготовку уменьшить, сделать менее
напряжённой, менее длительной, быть может.
А. Ананьев
— Вы обратили внимание? Это я опять пытаюсь вернуть вас к разговору о том, чего в Пасху и в Светлую седмицу делать нельзя.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Самое простое — вот подойти к священнику, в большинстве московских храмов
несколько священников, в большинстве больших храмов, и скажите: «Батюшка, есть
возможность у меня причаститься несколько раз. Вот что вы мне подскажете — как
мне подготовиться?» Скорее всего, священник вам даст совет — эта подготовка к
Причастию будет...
А. Ананьев
— К духовнику?
Иером. Макарий (Маркиш)
— А духовник и есть священник, который принимает вашу исповедь.
А. Ананьев
— У меня к вам большая просьба: вот сейчас люди, которые нас слушают, хотят тоже какое-то наставление получить от вас. Я вот сейчас смотрю на вас и понимаю, что я вам тихонько завидую, я объясню, почему. Со всей нашей суетой, со всеми нашими делами очень хочется прочувствовать и быть ближе к Господу. И тут понимаешь, что вот уж, наверное, кому хорошо, так это отцу Макарию.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вот тут я поправлю, потому что Бог-то один — людей очень много, а Бог один.
Строить такую конструкцию, что если человек надел на себя подрясник и крест, то
он, значит, тем самым куда-то забрался — это ошибка, так не нужно рассуждать,
это не верно. Каждому человеку Господь открывает дорогу к Себе Своим, быть
может, путём. Аналогия такая может быть географическая: вот гора высокая, и
люди стоят по периферии, по периметру этой горы. И у каждого там какая-то
тропиночка есть. Направление одно и то же, не надо думать, что они куда-то в
разные стороны лезут — это на одной и той же вершине. Но у каждого будет свой
жизненный путь. И совет, вот эта рекомендация, если можно так выразиться — вы
идите своим путём. Не смотрите по сторонам налево, направо у кого там чего — на
чужом дворе трава всегда будет зеленее расти и розы красивее, и всё остальное,
— а вы вот свой путь держите: семейный, трудовой, молитвенный, служебный, какой
угодно.
А. Ананьев
— Я помню свои размышления, думаю: «Вот бросить всё хотя бы на неделю и уехать в Оптину пустынь или в Троице-Сергиеву лавру. И вот там-то уж точно меня ничего не будет отвлекать».
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, Боже мой! Можно коротенькую притчу, да? Она у меня в книжке есть.
А. Ананьев
— Конечно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Монах один жил в монастыре — очень благочестивый, самый благочестивый во всём
монастыре. И они там ему не давали покоя, монахи-соседи с ним неправильно
обходились, не понимали его. Он сказал: «Всё, я ухожу», — и ушёл из монастыря.
Нашёл прекрасное место в одиночестве, там всё есть, избушку можно поставить,
всё великолепно — так обрадовался. Пошёл, кувшинчик взял набрать воды к речке.
Набрал, поднялся, и вода случайно разлилась. Он огорчился, снова пошёл, набрал,
опять поставил, поставил косо, она опять взяла и разлилась. Он уже так сильно
напрягся, конечно, думает, что же за безобразие какое, может быть, знак какой.
Пошёл, снова набрал и куда-то его понёс, споткнулся и вся вода разлилась. Он
как ногой даст по кувшину — кувшин вдребезги разбился. Он постоял над кувшином,
подумал и пошёл обратно в монастырь к своим этим самым несовершенным собратьям.
Вот вам, пожалуйста, всё тут как в капле воды отражается.
А. Ананьев
— Какая красота. Надо будет обязательно запомнить. Последний вопрос на сегодня — время, к сожалению, подходит к концу. Сегодня понедельник, и я знаю, что, ввиду работы или каких-то обстоятельств, среди наших слушателей есть те, кто не смог посетить пасхальную службу. Ведь Светлая седмица — это возможность прожить ещё раз эту службу.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот о чём мы с вами говорили: каждое утро и каждый вечер... может быть, не во
всех храмах, но, как правило, в большом числе храмов, если не сказать, что в
большинстве, каждый вечер и каждое утро совершается чин пасхального
богослужения — милости просим.
А. Ананьев
— Такой — сокращённый, я так понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Он немножко другой, там крестный ход совершается потом — после Литургии
пасхальной. Пасхальной полунощницы там нет. А так очень близкая она: и Утреня,
ну, Вечерня особым чином. Соответственно, и Литургия, а Литургия всегда одна и
та же.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я был бы очень счастлив, если бы мне удалось сегодня с помощью моего дорогого гостя поделиться с вами частичкой радости, света и, самое главное, вот этим ощущением абсолютной, настоящей светлой свободы, которую в моих глазах буквально олицетворяет сегодня иеромонах Макарий (Маркиш), наш дорогой гость, руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Отец Макарий смотрит на меня так хмуро как-то. Ему не нравятся длинные эти регалии все.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да ладно, не в этом дело. На добром слове спасибо.
А. Ананьев
— Спасибо вам огромное! Христос Воскресе!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, друзья. Продолжайте ваш добрый христианский путь. Спаси,
Господи.
А. Ананьев
— Я — Александр Ананьев. С праздником вас, до новых встреч.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Спасибо.
Все выпуски программы Светлый вечер