Гость программы — отец Павел Великанов, доцент Московской духовной академии, доцент Сретенской православной духовной семинарии, настоятель храма Покрова на Городне.
Ведущий: Алексей Козырев
А. Козырев
— Добрый вечер, дорогие друзья, в эфире радио «Вера» программа «Философские ночи» и с вами ее ведущий Алексей Козырев. Сегодня мы поговорим о православном отношении к жизни. У нас сегодня в гостях доцент Московской духовной академии, доцент Сретенской православной духовной семинарии, настоятель храма Покрова на Городне отец Павел Великанов. Здравствуйте, батюшка.
о. Павел
— Добрый вечер, дорогой Алексей Павлович.
А. Козырев
— Спасибо большое, что вы пришли к нам в студию, наши радиослушатели прекрасно знают вас и как ведущего, и как человека, который на радио неоднократно выступает с душепопечительными и прочими беседами, но вот «Философские ночи», все-таки надо уже, что называется, статус повышать, потому что выше только «Богослов», в церковной иерархии, вы, кстати, один из создателей и модераторов этого замечательного сайта «Богослов.ру», но вот в истории философии так получается, что Григорий Богослов и Иустин Философ, или Кирилл Философ, то есть самых, может быть, выдающихся отцов Церкви называли этими именами, и я не знаю, честно, не берусь утверждать, какое из них выше, но, наверное, богослов все-таки выше в церковной такой составляющей. Мы поговорим сегодня и с богословской, и с философской точки зрения о жизни, об отношении к жизни, потому что часто мы встречаемся с таким мнением, что едва ли не центральный вопрос философии — это вопрос о смысле жизни, советская философия, правда, по-другому это определяла, но действительно ли у жизни есть смысл, мы должны его постоянно искать, а вдруг не найдем, что тогда делать, как жить?
о. Павел
— Да, прекрасный вопрос. Знаете, Алексей Павлович, я сегодня проводил лекцию у своих студентов по миссиологии и решил послушать, что они сами думают по вопросу, в чем проблемы нашей проповеди внешнему миру, почему она далеко не всегда настолько эффективна, как нам хотелось бы это видеть и где самые такие болезненные точки. И, вы знаете, они с такой горечью начали мне рассказывать, что мы не можем понять, почему для внешнего, далекого от Церкви и религии, как таковой человека православное христианство воспринимается прежде всего, как религия смерти, как религия постоянного умирания и не могут понять, откуда у большинства людей такое представление, что в Церковь можно приходить только когда уже край, вот понятно, что жизни больше не будет, вот заканчивать жизнь надо в Церкви, и такое представление у людей, с точки зрения наших семинаристов, является едва ли не господствующим.
А. Козырев
— Причем у Константина Леонтьева есть даже понятие: «и прочее время живота» — вот он до сорока лет резвился, веселился, а потом болезнь его прикрутила, и он сказал: все, после сорока лет начинается «прочее время живота»
о. Павел
— Теперь будем делать все правильно.
А. Козырев
— То есть это уже такой постскриптум, жизнь прошла, дописывается.
о. Павел
— Знаете, даже когда я вижу пожилых людей, которые относятся к тому, может быть, весьма краткому периоду жизни, который остался, как доживание, мне кажется, в этом есть какая-то глубинная неправда, я вспоминаю своего родного отца, который скончался на 93-м году жизни, и он работал до 90 лет, причем работал полноценно, консультировал больных, принимал пациентов, со своими аспирантами научным руководством занимался, каждый день ходил по нескольку километров на работу, с работы, в нем просто жил такой сильнейший тонус любви к жизни и сравнивая такой подход и то, что мне говорят семинаристы, я, конечно, тоже весьма удивляюсь, может быть, здесь какая-то есть отчасти вина нас самих, что этот образ, он создан не какой-то злой волей для того, чтобы нас дискредитировать, чтобы показать, насколько все у нас плохо, а создан отчасти где-то нами же. Вот приходит человек в храм, что он там видит: он слышит песнь покаяния, что все очень серьезно, что шаг вправо, шаг влево — ты свалишься в адские страшные муки и больше он ничего, в общем-то, внешнего не видит, он ведь не видит той жизни, которая под этим всем на самом деле есть и ради которой все это тоже существует и поэтому, конечно, вот такой подход переживания церковной жизни, как жизни-умирания, он, конечно, не совсем, мягко говоря, корректен. Но, с другой стороны, говорить о том, что сама по себе жизнь — это какой-то непрекращающийся праздник и бесконечный позитив, к чему, опять-таки, нас, с другой стороны, скорее, сторона психологическая подталкивает — это тоже будет неправда, наверное, вся мудрость и вся полнота жизни там, где и то, и другое, и радость, и горечь человека могут качественно и правильно проживаться, не сомневаюсь...
А. Козырев
— То есть ценностна не сама жизнь по себе, а то, чем она наполнена, да? Как мы ее проигрываем, как мы ее проживаем.
о. Павел
— Да, как мы ее переживаем, как мы пропускаем сквозь себя этот ток времени, который приносит нам далеко не всегда одни положительные эмоции, иногда бывают очень сильные и отрицательные эмоции, но только во взаимосплетении, взаимопроникновении этих разных, отличных друг от друга ниточек бытия плетется удивительный какой-то узор, уникальный узор каждого из нас. И, знаете, мне, конечно, по нраву слова Ивана Александровича Ильина, что есть только одно счастье человека — это пение человеческого сердца, которое поет, когда оно любит, но если внимательнее посмотреть, то я бы сказал так, что сердце никогда не будет петь от любви и от радости, если оно не научилось как следует плакать и вот то, что в нашей культуре уходит благоговейное отношение к чужому горю, что мы вытесняем всячески из поля нашего сознания понятие человеческой боли и горя, что мы стыдимся, когда кто-то начинает плакать от того, что ему плохо, какая-то травма и так далее, для меня это как раз очень сильный показатель разбалансировки внутреннего мира современного человека. Вот знаете, недавно, читая Евангелие, я как-то призадумался на строках, где евангелист Иоанн говорит о том, как Христос, услышав ответ на его вопрос: «Где лежит Лазарь, покажите его Мне», Он заплакал — понимаете, я думаю: как, Господь во плоти, воплощенное слово Божие, которое все в Его власти, все в Его силе и вдруг совершенно естественно показывает совершенно человеческую немощь, человеческую слабость, Ему больно, при том, что Он пришел его воскресить, но Ему больно, Он видит, как окружающие Его люди плачут, как им больно было лишиться этого человека, и Он считает совершенно нормальным и правильным включиться в этот поток скорби, при том, что Он-то несет жизнь, Он его сейчас поднимет из этого трехдневного сна смерти. И, вы знаете, как-то меня эта ситуация заставила очень серьезно задуматься...
А. Козырев
— Вы сказали, я подумал о том, что действительно реакция на чужое горе, со страданием на чужое горе часто бывает с размещением номера карточки в социальных сетях и просьба о финансовой помощи — вот я увидел, я помог, я перечислил и что еще от меня надо? То есть сесть и поплакать вместе с этим человеком — зачем? Если я же свой долг выполнил, я долг милосердия осуществил, а дальше уже, извини меня, твои проблемы, как ты из этого будешь... Вы как-то в разговоре перед передачей произнесли словосочетание «психологизация жизни», а я бы сказал: какая-то монетизация жизни происходит, то есть вот все имеет какую-то свою цену.
о. Павел
— Да, абсолютно верно, при этом мы забываем про то, что в нашей жизни если что-то не прожито, не пережито, оно имеет абсолютно другую ценность и опять-таки, причем это проживание, сопереживание, оно далеко не всегда должно быть эмоционально заряженным, сколько раз убеждался, насколько хотелось бы в тяжелые минуты жизни рядом с собой просто иметь человека, который бы просто был, вот он бы не вытирал твои слезы, он устраивал бы такой резонанс в твоей скорби, он просто бы был, и ты понимал, что вот этот человек, он готов любить тебя, принимать тебя, воспринимать тебя в любом твоем состоянии просто потому, что он тебя любит, для него ты являешься определенной ценностью, но это я немножко куда-то совсем в сторону ушел...
А. Козырев
— Нет, это не в сторону, мы говорим действительно о православном отношении к жизни, а это и отношение к смерти, и отношение к горю, и отношение к скорби, и отношение к радости, весь этот спектр вещей присутствует в этом, мы с вами утверждаем, что нельзя свести православие только к православному отношению к смерти, жизнь — это очень многоликий, емкий и потрясающий процесс. Но вот на вопрос о смысле жизни вы все-таки так и не ответили, должен ли быть смысл жизни у человека?
о. Павел
— Алексей Павлович, это очень непростой вопрос во всех смыслах для меня самого, потому что, может быть, я скажу что-то не вполне корректное с философской точки зрения, но по мне смысл жизни, он далеко не всегда рационализируется, его не всегда можно превратить в ту или иную фразу, в ту или иную мысль, в какую-то концепцию, чаще всего смысл жизни, он является своего рода некоей проекцией сущности самого человека, как она вылепливается, как она выстраивается на какой-то предельной глубине человеческой личности вот эта проекция во время.
А. Козырев
— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, доцент Московской духовной Академии и Сретенской православной духовной семинарии отец Павел Великанов. Мы говорим сегодня о православном отношении к жизни и, говоря о смысле жизни, я, наверное бы, согласился с вами, потому что ведь действительно мы можем сказать, в чем был смысл жизни этого человека наверное уже после того, как он ушел, подведя итог какой-то, то есть пока мы живы — Бахтин писал, — есть открытость вот этого горизонта, мы можем переступать через какие-то объективации, через приговоры, через слова о нас других людей, которые считают нас такими-то и такими-то...
о. Павел
— Да, именно отсюда появляется правильный ракурс для претворения в жизнь слов Завета Спасителя: «Не судите, да не судимы будете», Казалось бы, нас много объективных обстоятельств должны подталкивать к тому или иному суждению о человеке, даже не осуждению — просто суждению, но, вы знаете, когда-то меня очень сильно поразила простая мысль, что любой суд всегда заканчивается тем или иным приговором, и если мы в отношении кого бы то ни было вынесли приговор — с этого момента этот человек перестает для нас существовать, он превращается как раз-таки в некую фразу, в некий ярлык и это прежде всего проблема не этого человека, это проблема нас, мы вычеркнули реальность живого человека из нашего потока жизни, он теперь для нас вор, лжец, обманщик и так далее, и что мы тем самым сделали: мы запретили ему быть другим, потому что если мы его осудили неправильно — это значит наш грех, значит, мы на себя взяли такую ответственность, если нам кажется, мы судили его правильно, значит, как бы к Богу мы уже обращаемся с такой бессловесной просьбой: Господи, а зачем ты продолжаешь жизнь этому человеку, когда мы точно знаем, что он абсолютно безнадежен?
А. Козырев
— Мы его осмыслили, то есть мы уже смысл ему придали...
о. Павел
— Да, мы осмыслили, мы его прочитали, взвесили, измерили и поняли, что нет, по нашему шаблону он не проходит, а рядом стоит Господь Бог и говорит: слушай, а ты не задумываешься, что ты тоже по его шаблону точно также не проходишь и что теперь с вами обоими делать, и куда теперь деваться? Так вот, если возвращаться к теме смысла жизни, то для меня гораздо важнее всегда был вопрос: а как этот смысл жизни не превратить в некую абстракцию, потому что нередко, особенно будучи молодым человеком, можно попасться на удочку какой-то очень правильной красивой идеи, под которую начинать верстать свое собственное бытие. И как-то, я очень благодарен за это покойному нашему профессору академии Николаю Константиновичу Гаврюшину, который для меня много чего важного открыл в жизни, но вот я сейчас хочу сказать о таком прекрасном философе, как Григории Сковороде и его учении о сродности, о том, что пока человек не найдет свою сродность, он обречен на достаточные мучительные и сложные поиски самого себя, но когда он находит эту сродность, вот он начинает быть ей согласен, жить в ладу со своей природой подлинной, тогда все становится на свои места. Вот для меня смысл жизни — это скорее нахождение той самой сродности Божественному замыслу, который есть у каждого человека...
А. Козырев
— Сковорода это, кстати, еще счастьем называл, это не совсем православное понятие, но вот если ты нашел дело по душе, то ты счастлив.
о. Павел
— Да, а почему ты счастлив — потому что оно твое, потому что оно абсолютно легко резонирует с тем, что у тебя есть по факту в твоем бытии, не в твоих мозгах, не в твоей, так скажем, операционной системе обработки различных массивов информации всяких биг-дат и всего прочего, а именно в тебе, как определенной целостности, как в человеке, который уникален и отличается от других человеков тем, что опять-таки является отражением вот этого Божественного света, Божественными отблесками своего рода. Так вот, для меня смысл жизни в том, чтобы найти этот Божественный отблеск где-то в своей собственной глубине.
А. Козырев
— Ну вот смотрите, иногда люди вопрос о смысле жизни задают для себя следующим образом: а для чего я живу? Может быть, смысл жизни — это слишком далеко, слишком философский вопрос, но вот для чего я живу, в общем-то, спрашивает себя каждая крестьянка и часто ответы на этот вопрос какие: «для детей, вот я живу, чтобы мои дети были счастливы» или более какой-то такой пафосный ответ: «я живу для Отечества, для Родины, чтобы моя Родина была лучше и краше», но не является ли это какой-то односторонностью, ведь я же живу-то все-таки, что я, свою жизнь прямо вот так готов взять и на блюдечке принести своим детям, в жертву ее принести или все-таки жизнь имеет какую-то ценность и помимо жертвы? То есть жертва — это какая-то крайность, есть какой-то момент, когда да, надо жертвовать собой, но все-таки, может быть, не спешить?
о. Павел
— Вы знаете, Алексей Павлович, здесь мы сталкиваемся с очень интересной ситуацией, когда мы возвращаемся к теме смерти, жизнь и смерть, они как бы друг друга активно поддерживают и если вспоминать слова Спасителя в отношении крестоношения, в отношении того: «кто не берет креста своего, не следует, тот не может быть учеником» — это же опять-таки о смерти, то есть получается, что христианство, оно утверждает достаточно парадоксальную истину, что вы не начнете жить, пока не умрете, единственное, что вы можете начать, от чего вы можете отталкиваться, как живущий — это только когда вы прошли некий своего рода опыт умирания и то, что происходит в Таинстве Крещения, когда мы троекратно погружаемся в крещальные воды, и поднимается человек, восстает, священник его поднимает из купели, в образ смерти и воскресения Христа — это тоже о том же самом. И, возвращаясь к теме нашего печального унылого православного вида — это ведь тоже на самом деле своего рода определенный оттенок смертности, мы показываем, что: Господи, мы ради Тебя, ради жизни в Тебе, ради полноценной настоящей жизни, причем не за гробом, а здесь и сейчас мы готовы умирать определенными сторонами нашей жизни. Что такое пост — это тоже определенное умерщвление, что такое вся христианская аскеза — это тоже отсечение того, что не является жизненно необходимым, это тоже, в общем-то, некая подготовка и то, как взаимовращение, взаимодействие такое взаимопроникновение между умиранием и оживлением, оно дает эту полноту жизни, ту самую полноту жизни, которую, на самом деле, человек может до конца-то и не осознавать, потому что, представив себе какое-то количество своих знакомых, друзей, достаточно простых, не высокоинтеллектуальной культуры, вполне обычных я понимаю, что вопрос о смысле жизни их заведет в тупик, потому что они не склонны к такой рефлексии над ценностным пространством своего внутреннего мира, они просто живут, потому что по-другому они жить не могут. И вот здесь, когда я встречаю человека, всю жизнь отдающего воспитанию детей, я не могу сказать, что там эта женщина, родившая много детей и просто всю жизнь в прямом смысле отдавшая им, никогда не задавала себе вопрос о смысле жизни, что у нее этого смысла нет, я не сомневаюсь, что он есть, причем он может быть совершенно христианский, но не обязательно будет превращен в какое-то правильное понятие, которым она с легкостью может сказать на вопрос профессионального преподавателя, профессора, в чем смысл жизни. Но тут есть еще другая сторона, наверное, это вопрос даже к вам скорее, чем ко мне и было бы нелепо не воспользоваться такой возможностью, ведь как можно транслировать смысл жизни, ведь он может быть только рожден самим человеком, мы не можем инъектировать этот смысл в другого человека, в сознание, в пространство жизни или, как лучше даже сказать во внутренний мир другого человека, чтобы он: оп — получил, не мог никуда деться, и после этого вся его жизнь меняется.
А. Козырев
— Да, вопрос, который вы задаете, действительно серьезен и важен, давайте попробуем на него ответить во второй части нашей программы, потому что сегодня у нас в гостях отец Павел Великанов, настоятель храма Покрова на Городне и доцент Московской духовной академии Сретенской православной духовной семинарии. После небольшой паузы мы вернемся в студию и продолжим наш разговор о православном отношении не только к жизни, но и к смыслу жизни.
А. Козырев
— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость — доцент Московской духовной академии, доцент Сретенской православной духовной семинарии, настоятель храма Покрова на Городне отец Павел Великанов. Мы говорим о православном отношении к жизни, и вот вопрос, который вы поставили: как можно передавать, как можно транслировать смысл жизни? Ну, как транслируется жизнь, мы, в общем, более-менее знаем, как кто-то из писателей сказал: «Это смертельная болезнь, передающаяся половым путем» ...
о. Павел
— Фильм такой есть прекрасный.
А. Козырев
— А вот как транслируется смысл жизни...Мне иногда кажется, что вот эти понятия, о которых мы говорим, они внешние по отношению к православию, вот зайдем с другого конца, мы часто повторяем: «ты должен помнить, ты каждый день должен прожить так, как если бы он оказался последним», и мы почему-то думаем, что это православная мудрость, а ведь это стоики, да, это в каком-то смысле современники Христа, современники апостола Павла, но это другая философия, причем часто враждебная христианству, согласны?
о. Павел
— Абсолютно согласен и если бы это было что-то принципиально важное и значимое, я не сомневаюсь, что тем или иным образом оно оказалось бы интерполированным в те тексты, которые для нас являются Священным Писанием, поэтому здесь, конечно, надо очень внимательно и аккуратно отличать то самое подлинное, что является отражением евангельского духа от того, что неизбежно скорее произведено общечеловеческой культурой, философской культурой, является достоянием просто житейской мудрости и не смешивать одно с другим.
А. Козырев
— То есть если бы мы назвали нашу передачу «Философское отношение к жизни», то от смысла жизни нам некуда было бы деться, а вот в православном отношении к жизни, может быть, это понятие надо как-то немножко и переиначить — в «образ жизни», например. Ну вот есть образ жизни, вы говорите, об аскезе, о сочетании радости и горести и ведь действительно, у православного христианина есть некий нормативный образ, как он должен строить свой день, свой год, начиная с молитвы...
о. Павел
— Но все равно не это главное, все равно все это, с одной стороны, бесконечно важно, это речь скорее именно о неких внешних формах, наверное, здесь правильнее было бы говорить не столько об образе жизни, а сколько о том, каким путем человек реализует ту глубинную жажду, которая неизбежно появляется в нем, если он идет путем покаяния. Знаете, я сейчас читаю Лакана и настолько по многим моментам он оказывается созвучным для христианского переживанию жизни, когда он говорит, что, по большому счету, надо хорошенько задуматься, стоит ли человека выводить из состояния глубинного внутреннего душевного дискомфорта. Вы знаете, недавно смотрел один такой современный молодежный сериал, называется «Видоизмененный углерод» и там есть очень интересный эпизод, когда один герой говорит другому: «Мы все сломаны или мы все надломлены, именно это делает нас людьми» — вот это настолько оказалось созвучным мысли Лакана, что наличие в человеке этой внутренней неудовлетворенности текущим своим состоянием, неудовлетворенности самим собой, неудовлетворенности даже какими-то внешними формальными вещами — это не есть болезнь, это не есть то, с чем надо справиться, это некое напряжение, только благодаря которому возможно движение, развитие и рост.
А. Козырев
— Но, кстати, сейчас даже, по-моему, и ученые показывают, что какие-то факторы, выводящие человека из равновесия, например, острая еда или холод в определенной мере, доставляющие человеку неудобство, стимулируют его здоровье. Народы Кавказа едят острую пищу и вот вам, пожалуйста — горцы-долгожители. Я не врач, чтобы делать какие-то выводы и призывать сейчас всех закупать аджику или сыпать перец жгучий красный в еду, но действительно, я согласен с вами, что комфорт — нет ничего более разрушающего человека, чем комфорт, чем самоуспокоение, чем кайф такой непрекращающийся.
о. Павел
— Причем он никогда не бывает подлинным, это всегда тем или иным образом замаскированная попытка сбежать в то, что легкое и доступное вместо того, что дает настоящее удовлетворение, вот это не удовольствие, а именно глубинное удовлетворение, когда человек живет тем самым путем, о котором мы читаем, например, в одном из древнейших христианских памятников письменности Дидахе — вот это путь жизни и путь смерти, вот, наверное, скорее всего что и будет таким универсальным глобальным ответом на ваш вопрос, что же есть смысл жизни — смысл жизни есть то, как ты лично своей жизнью отвечаешь на вопрос о двух путях, каким путем ты идешь: ты идешь путем жизни или ты идешь путем смерти, при том, что мы уже сказали, что они очень так интересно пересекаются друг с другом.
А. Козырев
— Я, когда читаю свой курс в университете, я задумываюсь всегда, что некоторые герои, о которых я рассказываю, например, поэт Дмитрий Веневитинов, который с Одоевским создал «Общество любомудров», прожил меньше 25, по-моему, 23 года, если не ошибаюсь, это не помешало ему стать значительным русским поэтом, иметь том в серии «Библиотека поэта», то есть, наверное, и не срок, и не время, и не продолжительность жизни определяет ее качество, ее масштаб, а какие-то совершенно другие вещи: сколько я успел сделать за те годы, которые мне отпущены, как я успел прожить это, как в советское время у Островского: «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
о. Павел
— Но, вы знаете, даже эта боль за бесцельно прожитые годы, она ведь тоже может стать точкой разворота, она тоже может стать, как говорят психологи: продуктивной болью, не разрушающей, а именно продуктивной, я не сомневаюсь, что, например, разбойник благоразумный, который висел на кресте, ему было мучительно больно за те годы, которые он прожил в своем разврате, в своих преступлениях, убийствах и всем прочем, и это стало для него поворотной точкой, или Федор Михайлович Достоевский, который с 60 лет своей жизни восемь прожил на каторге и в ссылке, куда б он мог, наверное, не попадать, то есть, вообще-то говоря, это трагическая ошибка писателя, не с теми людьми связался, но ведь эти восемь лет не были вычеркнуты из жизни, в них родился, по сути, совершенно иного масштаба совершенно писатель, творец.
о. Павел
— Вы знаете, если переходить уже в какую-то более практическую плоскость, мне кажется, крайне важным смыслом каждого дня является способность человека быть в состоянии восприятия всего, что происходит вокруг него, в тональности веры. Вот чем сильна христианская вера — тем, что она практически любую ситуацию, даже самую незначительную, даже самую, казалось бы, бытовую, она позволяет переживать, как пространство непрекращающегося диалога между тобой и Тем, кто тебя в этот мир привел, причем диалога не в формате ребусов, где надо сломать голову и предпринимать какие-то абсолютные сверхусилия для того, чтобы разгадать то, что не соответствует твоему нынешнему уровню, а наоборот, очень даже соразмерному твои способностям, сообразному тем обстоятельствам, в которых ты находишься. И вот если человек находится в добром, правильном состоянии духа, то тут, конечно, открывается потрясающий какой-то внутренний простор. Вот я уже неоднократно и в этой студии говорил, и студентам рассказывал про то, как мы, будучи с владыкой Феогностом в гостях в одном из коптских монастырей в Египте услышали от одного настоящего отшельника актуального совет о том, как следует правильные решения принимать, и он сказал, что любое решение, чтобы оно было правильное, оно должно иметь в себе три составляющие: радость, любовь и мир, и вот если они есть, то без разницы, какое вы решение будете принимать. Ну, мы, конечно, сначала немножко не поняли, конечно, с одной стороны, кажется, такие правильные пафосные красивые слова, но самое смешное: прошло несколько лет, когда вдруг до меня дошло, я открываю Священное Писание и утыкаюсь глазами в эти три слова в Первом послании к Коринфянам, где апостол Павел говорит, что «Плод же духа есть любовь, радость, мир», и я так: это не то, что он сам придумал, это же вот тысячу раз мимо этого места проходили и не замечали этого. Потом меня еще что действительно зацепило: любовь, как добродетель воли, радость, как состояние эмоциональное, состояние вот этого правильного настроя духа, мир, как состояние не возмущенности разными помыслами, как состояние глубинной внутренней ясности — это что такое все? Да это просто нормальный человек, это человек в состоянии внутреннего какого-то здоровья, когда он не одержим увлеченностью страстной куда-то, когда он не суетится, когда он не злится, когда он не унывает, это просто нормальное состояние, и в этом состоянии человек, когда принимает решение, оно все будет согласно воле Божией, будет в той самой тональности, которой Бог в данный момент живет.
А. Козырев
— У нас действительно часто так принимаются решения по принципу: против кого вы дружите, чтобы принятое решение обязательно нанесло какой-то непоправимый ущерб твоему врагу или твоему потенциальному врагу, вы совершенно правы, что логика принятия решения у современного человека очень далека от апостола Павла и от этого коптского монаха. А вот скажите, вы упомянули Лакана, удивительно, но, с другой стороны, совершенно нормально, что образованный православный священник читает Лакана, но сегодня ведь многие ударились в психологию и сегодня, мне кажется, психология является таким массовым увлечением наподобие рыбалки, вот тренинги разнообразные, тренинги личностного роста, даже на исповедь идут, как на сеанс к психоаналитику и полтора часа терзают священника, чтобы он разрешил какие-то твои лабиринты, так?
о. Павел
— Вы знаете, это огромная тема и для меня она имеет какую-то и личную сторону, личное измерение, поскольку я был одним из инициаторов открытия в Сретенской духовной семинарии профиля «Пастырское душепопечение и миссия в современном мире», где как раз с этого года наши студенты изучают достаточно плотно многие курсы психологической направленности, психотерапевтической, в том числе, и проведение тренингов, для чего — мы, конечно, получили очень сильную негативную реакцию, в первую очередь, со стороны нашего православного сообщества, потому что в этом увидели такую модернистскую попытку подменить душепопечение психологией, я говорил, говорю и буду продолжать говорить, что это большая глупость, ни в коем случае пастырская деятельность не может быть изменена или тем более подменена под установки какой-бы то ни было психологической или психотерапевтических школ, но если мы будем недооценивать, то опасность, которую несет с собой массовое увлечение различными психологическими исследованиями, самоисследованиями, если посмотреть в популярную литературу, так в любом журнале вы обязательно увидите какие-то статьи о границах отношений, о травматизации детей, то есть вот эти все слова, вышедшие из профессионального психологического лексикона, они сегодня уже становятся обыденными, кто-нибудь что-нибудь не так сказал: «Так, подождите, вы нарушаете мои личностные границы» и так далее, при том, что, конечно, сами психологи, они иногда в ужасе от того, насколько некорректно и насколько вредной может быть такая, так называемая житейская психология. Так вот, к чему хочу подвести: к тому, что в православной традиции есть огромный опыт работы с внутренним миром человека, отчасти мы этот опыт используем и его осознаем, как священники, как духовники, да и просто, как христиане, когда следуем тем или иным заветам отцов, но если быть предельно честными, мы этот опыт по сей день не вполне актуализировали, все равно мы зачастую находимся в другой системе координат, которая не вполне способна отвечать на те вызовы, с которыми мы сталкиваемся сегодня. В качестве примера что можно привести: вот ребенок сидит часами за компьютерной игрой — с любой точки зрения это все выглядит ужасно, плохо, но я, например, не уверен, что из этого ребенка стопроцентно вырастет какой-то душевный инвалид, почему — а потому что статистика показывает, что как только в Москве стали доступны для большинства детей игры, преступность подростковая упала то ли в четыре, то ли в шесть раз, причем это вот прямая корреляция, я читал статью, посвященную именно подростковой преступности, я был в шоке, и они связывают это напрямую с тем, что просто мальчишки стали получать соответствующий требуемый ими выброс энергии не на улице где-то в подъезде, а занимаясь таким образом, вот эти стрелялки, гонялки или какие-то другие игры.
А. Козырев
— Ну, в игре человек осваивает мир, если раньше он бегал по подъездам с автоматом пластмассовым и в стрелялки играл, то сейчас он сидит и, наверное, это мало чем отличается, кроме того, что там все-таки немножко больше подвижность была и это способствовало...
о. Павел
— Да, это другая уже грань проблемы. Но если возвращаться к обозначенной вами теме психологизации, то, конечно, проблема нашего современного человека в том, что ракурс психологии, как таковой, он иногда позволяет человеку совершенно законно залипнуть на себе самом, то есть попытаться жить не по тому правилу, которое мы с вами озвучили ниже, что если ты хочешь жить нормально, полноценно, ты должен учиться умирать, а попытаться жить засчет того, что я хочу жить, и вот получается такое короткое замыкание на самом себе и в итоге вместо раскрытия, вместо того, чтобы двигаться навстречу источнику своего существования, источнику бытия, источнику счастья, искать эту самую сродность, человек начинает копаться в своих мозгах и вот в этих всех паттернах, в этих всех хитросплетениях, детских травм и так далее, а на самом-то деле это все копание пустое...
А. Козырев
— Тень, где у меня тень.
о. Павел
— Действительно, как же я могу жить-то без нее...
А. Козырев
— У Ричарда Штрауса, по-моему, была опера «Женщина без тени», а тут нас обязательно должна быть тень, надо ее найти и с ней провзаимодействовать.
о. Павел
— Как-то один из моих друзей — отец Георгий Крылов, в беседе так случайно проронил фразу, которая мне очень врезалась, и по сей день она где-то меня вдохновляет, он сказал так: «Слушай, ты понимаешь, счастье, оно должно быть видимо только боковым зрением» — и в этом, мне кажется, какая-то удивительная есть правда, что, как только мы хотим сосредоточиться всем фокусом внимания на моем счастье и сделать мое личное счастье главным предметом всего делания финансового, душевного, духовного и так далее -счастья нам не видать.
А. Козырев
— Но ведь боковое зрение тоже очень важно, вот вы автомобиль водите: если у тебя нет бокового зрения, ты через километр попадешь в ДТП, важно видеть то, что у тебя...
о. Павел
— Да, но тут речь-то о чем —о том, что мы не можем сделать счастье своим, условно говоря, финансовым активом, в который постоянно инвестировать, мы должны инвестировать не в свое счастье, и вот тогда наше счастье, оно начнет где-то там с краешку боковым зрением мы начнем замечать, что, слушайте, все-таки я счастлив, конечно, не буду сильно на это внимание обращать, но вот боковое зрение позволяет мне утверждать, что да все-таки скорее счастлив.
А. Козырев
— Как в песне поется: «поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз еще вернется...». Вы не профессиональный психолог, поэтому вопрос будет немножко не по адресу, но не кажется ли вам, что в основании всякой психологии лежит определенное представление о человеке? Часто те психологические доктрины, учения и тренинги, которые предлагаются по сходной цене, несут в себе далеко не профессиональную философию и далеко не православное представление о человеке и его взаимоотношении с миром.
о. Павел
— Да, но именно поэтому есть и те виды психотерапии, например, понимающая психотерапия Роджерса или нашего соотечественника, Федора Ефимовича Василюка, глубоко церковного верующего человека, который не стеснялся в профессиональных, очень таких прямо плотных по содержанию научных статьях в светских журналах начинать свой разговор о том, что Христос, как путь и истина, и жизнь, является основанием любой настоящей психотерапии и когда читаешь, совершенно не ожидая встретить это, в подобных научных журналах ты сталкиваешься с этим, то понимаешь: да, психология очень разная бывает.
А. Козырев
— У него были работы по психологии молитвы, крупный психолог, уже его нет с нами, да?
о. Павел
— Да, его нет с нами уже как три года, но я не сомневаюсь, что оценка и богословская и, наверное, философская, возможно, осмысления его наследия еще, конечно, предстоит, потому что та деятельность, которую он инициировал в создании Московского психолого-педагогического университета, и, собственно, вот эта понимающая психотерапия, как это входит в массы, как это помогает человеку, ведь там идея, она вполне пастырская, начиная с разрешения проблем душевного спектра, человека выводят к экзистенциальным проблемам, как раз-таки проблемам смысла его жизни, к проблемам ценности его жизни, к каким-то глубинным установкам, которые он даже неосознанно зачастую реализует и тем самым создает себе проблемы на более низких уровнях, на уровнях душевных. Но ведь когда человек к священнику приходит, как правило, в 99 процентах случаев человек приходит не потому, что ему хорошо, что вот ему душу распирает от радости, он хочет сказать Богу от радости одно большое человеческое спасибо, чаще всего приходит, потому что ему очень плохо и, как мы в начале передачи сказали: чаще всего приходит, когда невыносимо плохо и уже сходил куда только можно и результат везде никакой, и вот последняя надежда, последний шаг: приду-ка я в церковь, если и здесь мне не помогут, то никто уже не поможет. И вот грамотный духовник, начиная постепенно разбирать, расплетать этот сложный клубок душевных проблем человека, он его будет аккуратно подталкивать вверх, подталкивать к тому, чтобы помочь ему наладить, восстановить свои порушенные отношения с Богом или даже неведомые отношения с Богом и в этом смысле понимающая психотерапия, она может оказать огромную помощь будущим пастырям для того, чтобы понять, как эту поддержку оказывать наиболее эффективно, при этом они, конечно, не будут заниматься психотерапией, но они должны понимать, что в этой области, в этой ситуации священник может помочь, в этой ситуации человека надо направлять к психиатру, а в этой ситуации ему будет достаточно качественного психологического консультирования.
А. Козырев
— В эфире радио «Вера» программа «Философские ночи», с вами ее ведущий Алексей Козырев и наш сегодняшний гость, доцент Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии, настоятель храма Покрова на Городне отец Павел Великанов. Вот вы сказали очень интересную фразу: «неведомые отношения с Богом». Мы знаем, апостол Павел к Афинянам обратился и сказал: «Вы, видимо, особенно набожны, потому что почитаете некоего неведомого Бога». Здесь неведомые отношения с ведомым Богом, то есть такое бывает, что человек живет вне религии, не ходит в храм, не задает себе духовные вопросы, а у него все-таки есть какие-то неведомые отношения.
о. Павел
— Я не сомневаюсь, что если бы этих неведомых отношений с Богом не было у нашего народа, то никакого духовного ренессанса по окончании атеистической идеологии у нас бы не было и посмотрите, что произошло в 90-х годах — это не просто появилась мода на религию, народный поток хлынул в Церковь, потому что исчезли искусственные преграды, а откуда сам ток, откуда само желание? И огромное число людей, которых я помню еще из детства, оценивая их с сегодняшней позиции священника, я могу точно сказать, что их жизнь на 90 процентов, а то и больше была жизнь христианская, то, что они не постились, то, что они не ходили в храм, оно еще не исключало их из категории христиан, потому что эти люди любили друг друга, они жертвовали своим здоровьем, жертвовали своим временем, они были отзывчивы, их сердце искренне болело за других, они больше заботились о духовной пище, даже не понимая, что это духовная пища и так далее, у них была исключительная кристальная порядочность, которую иногда даже не всегда можно встретить среди людей, которые декларируют себя, как церковные православные люди, на мой взгляд, именно это-то и стало причиной такого массового очень быстрого вхождения людей в Церковь, причем, оказавшись в Церкви, они с удивлением обнаружили, что слушайте, да им не то, что надо ломать всю жизнь об колено, они увидели, что ну да, надо внести некоторые коррективы, вот платочки повязать, начать пост соблюдать, исповедоваться, причащаться начать, но это все не было для них радикальным переустройством всей жизни, коррекция — да, но не переустройство. И я не сомневаюсь, что сегодня мы тоже вокруг себя можем увидеть тех людей, которые живут-то по-христиански и для них Христос, Он просто пока еще не опознан, как Христос, да вообще любая душа, блаженный Августин не просто так сказал о том, что любая душа, она по глубинному своему ощущению, она все равно хочет Христа, она жаждет Христа и наша задача, как священников, в том, чтобы помочь человеку вот докопаться, дойти до той самой точки, в которой происходит эта самая встреча, но в этой всей ситуации больше радости еще от другой стороны, что мы-то думаем, что это мы копаем, на самом-то деле с той стороны тоже копают, только копают куда быстрее и интенсивнее...
А. Козырев
— Тоннель должен встретиться.
о. Павел
— Да.
А. Козырев
— Ну что же, я думаю, что мы сегодня не ответили, может быть, глобально на этот вопрос о том, чем православное отношение к жизни, например, отличается от философского, от стоического, там философы тоже говорили: «философия есть наука умирать». Но все-таки мне кажется, что, в отличии от Платона и особенно от стоиков, православие есть наука жить прежде всего.
о. Павел
— Абсолютно точно.
А. Козырев
— И я думаю, что если мы эту мысль донесли до наших радиослушателей, то мы, можем быть отчасти счастливы.
о. Павел
— Да, ведь Спаситель не просто так сказал: «Я пришел, чтобы имели жизнь и имели с избытком», очень красиво это звучит по-славянски: «Аз приидох да живот имут и лишше имут», не просто вот: ровно столько, сколько вам надо, а прямо со щедрым избытком.
А. Козырев
— Человек создается недостаточным, человек создается избыточным.
о. Павел
— Да, точно.
А. Козырев
— У нас сегодня в гостях был отец Павел Великанов, спасибо вам большое, батюшка, за этот душевный и пастырский разговор, хотя мы говорили о философии, но эта философия, которая является детоводительницей ко Христу, как сказал Иустин Мученик, и, я надеюсь, до новых встреч в эфире программы «Философские ночи».
о. Павел
— Спасибо вам большое.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.