Стихотворения, написанные подвижниками благочестия, можно отнести к совершенно особому литературному жанру. Это — поэтическая исповедь святой души.
Сегодня мы говорим о священномученике Анатолии Жураковском и его стихотворении «Седое утро. Рано. Реет мгла...»
Место действия — Россия, Северные лагеря особого назначения.
Время действия — 30-е годы 20 века.
Анатолий Евгеньевич Жураковский стал священником в 1920 году, когда большевики начали активные гонения на Церковь. Он был назначен настоятелем храма святой Марии Магдалины в Киеве, где вокруг молодого батюшки (отцу Анатолию тогда не было и тридцати) сложилась крепкая православная община. Верующие вместе занимались делами благотворительности, распространяли православную литературу, принимали участие в диспутах с атеистами.
В 1923 году отец Анатолий был арестован и отправлен в трёхлетнюю ссылку. После освобождения он недолго побыл в Киеве. Последовал новый арест с отправкой в Москву, где активного священника приговорили к расстрелу. Затем приговор заменили десятью годами лагерей в системе Беломорско-Балтийского канала.
Священник Анатолий Жураковский обладал незаурядными литературными способностями и сочинял стихи. Одно из них написано в лагере возле посёлка Надвоицы в Карелии на берегу северной реки Выг.
Седое утро. Рано. Реет мгла.
Мороз и иней. Тишина. Молчанье.
Прибрежных сосен смутно сочетанье.
Работа началась, звенит пила.
Мгновения летят. Над Выгом, словно встарь,
Заря воздвигла огненные храмы.
Плывёт туман, как волны фимиама,
Престолы — острова́, и небеса — алтарь.
Анатолий Жураковский отбывал заключение в Свирских лагерях, на Соловках, в лагерях Беломорско-Балтийского канала.
В одном из писем жене он признавался: «Как хорошо знать, что всё Божье, что нет каких-то особых мест или положения для служения Ему, а всякое дело может быть Его делом... Вот эта убогая, каменистая... дорога — Его дорога... Вот этот труд над переброской и выниманием брёвен и досок — Его дело, служение Ему и, наконец, этот дощатый барак с койками — может быть Его таинственным и полным благодати и трепещущих ангельских крыльев царством».
Такой же светлый, молитвенный настрой выражен и в том самом стихотворении отца Анатолия 1934 года, написанном в короткую минуту отдыха от работы на лесоповале.
Пила звенит. Молчи. Терпи. Так надо.
В себя войди. В венце живых лучей
В глубинах сердца — храм. Готовь елей,
Войди в алтарь и засвети лампаду.
Ты слышишь: ангелы спешат в незримом сонме.
Ты слышишь: клирное они свершают пенье.
Слепотствующим — труд, для зрячего — служенье.
Любимый близко. Здесь. Премудрость. Вонмем.
«Премудрость. Вонмем» — это литургический возглас, произносимый священником или диаконом во время наиболее важных моментов богослужения. «Премудрость. Вонмем» — значит, будем внимательны, собранны. В письме из лагеря этот возглас в конце стихотворения звучит и как наказ не терять бдительности и быть готовым к новым испытаниям.
В октябре 1937 года священник Анатолий Жураковский, находившийся на трудовом поселении в Карелии, вновь был арестован, заключён в тюрьму Петрозаводска и приговорён к расстрелу. Ему было всего сорок лет. Приговор привели в исполнение 3 декабря 1937 года там же, в Карелии. Ныне священномученик Анатолий Жураковский причислен к лику святых.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.