У нас в гостях была жена священника, блогер Ольга Смирнова.
Ольга рассказала о своем пути к вере, о том, почему решила вести свой блог о семье, и о том, что для нее значит быть христианином в современном обществе. Наша гостья поделилась своим опытом, как справляться со сложностями, когда рождаются особенные дети, а также как пережить уход близких людей и не потерять веру и доверие Богу.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
К. Лаврентьева
- Добрый вечер, уважаемые радиослушатели, «Вечер воскресенья» на радио «Вера» приветствует вас. У нас в гостях Ольга Смирнова, жена священника, блогер. У микрофона мой коллега Игорь Цуканов и я, Кира Лаврентьева.
И. Цуканов
- Добрый вечер.
К. Лаврентьева
- Каждый раз по воскресеньям мы говорим о пути христианина в светском обществе и сегодня у нас не самый обычный разговор, у матушки Ольги не простой период в жизни, и мы вас благодарим, за то, что вы нашли возможность прийти сегодня к нам, поговорить о вас, о вашем пути, как христианки, о вашем пути, как жены священника, о вашем пути, как матери, в том числе, как матери особых детей и первое, что хотелось бы спросить: ваша вера, Ольга, она передалась вам по наследству или у вас был какой-то свой особый путь к Богу?
О. Смирнова
- Добрый вечер. Вы знаете, совсем недавно размышляла на эту тему, с одной стороны, конечно, был путь непростой и долгий в моем подростковом возрасте, а с другой стороны, сейчас я уже осознаю, что был фундамент, который был заложен моей бабушкой, которая сама росла вере, хотя семья у нее была старообрядцев, но вера была такая твердая и непоколебимая, в итоге, конечно, она перешла в Православную Церковь и до 6 лет меня и мою сестренку Юлечку она водила в храм, причащала, говорила всегда, что это очень важно, это очень важное Таинство, хотя мы, конечно, тогда не осознавали, но этот фундамент был заложен и первые молитвы: «Отче наш», «Богородица Дево, радуйся», им научила она. Потом, когда начался период школьной жизни, потому что, конечно, уже имели больше влияния родители, мама была невоцерковленной, мы перестали ходить, я это хорошо помню, и пришли мы путем через непростую жизнь и болезни, и страдания моей сестры.
К. Лаврентьева
- И сейчас ваша мама, насколько я знаю, монахиня?
О. Смирнова
- Да, сейчас моя мама, в итоге, пройдя этот путь, является насельницей калининградского монастыря Свято-Елисаветинского.
К. Лаврентьева
- Совершенно неожиданный наверняка это был поворот?
О. Смирнова
- Да, но она тоже к этому шла такими непростыми маленькими шажками.
К. Лаврентьева
- Насколько мы знаем, вы тоже задумывались о монастыре?
О. Смирнова
- Да, был такой период в моей жизни, даже не раз, на начальном этапе, в начале пути, в студенческие годы были те, кем я вдохновлялась, был Задонский монастырь женский, бывший мужской скит, мы туда ездили, не помню, наверное, первую седмицу Великого поста, нас возил наш декан факультета, я училась в ПСТГУ на педагогическом факультете, туда мы ездили и, конечно, глядя на сестер и на их такую глубокую жизнь были мысли тоже остаться там, возможно. Тогда уже мама потихоньку тоже задумывалась и, конечно, была возможность в Калининград к ней приехать, но пути Господни неисповедимы, Он все повернул немножечко по-другому и значит, так нужно было.
И. Цуканов
- Ольга, вы задумывались в какой-то момент о монашестве, а видели вы себя когда-нибудь женой священника, матушкой или это случилось совсем неожиданно?
О. Смирнова
- Честно говоря, нет, вообще никогда не думала совершенно. Учась в православном Свято-Тихоновском университете на педагогическом, мы проходили практику летнюю со второго курса в детских лагерях и, пройдя так однажды первый год практику, с воскресной школой мы ездили от Сретенского монастыря, после этого лета меня и еще одну девушку, мою подругу позвали работать в воскресную школу, мы работали там, при Сретенской семинарии, соответственно, вокруг нас были семинаристы, понятно, что, как молодые девушки, мы приглядывались, смотрели, общались, дружили и во второй год, когда мы уже поехали второй раз в летний лагерь, как раз мы познакомились с моим будущим супругом.
И. Цуканов
- Часто говорят, что служение священника, понятно, оно в чем заключается, но у матушки тоже есть свое служение, что они так или иначе предстоят пред Богом вместе, но у них несколько разное служение, но все-таки и то служение, и это, вот согласны ли вы с этим и чем, на ваш взгляд, роль именно супруги священника заключается?
О. Смирнова
- Мне кажется, что у каждой матушки будет свой путь, и у каждой есть свой путь, и я не могу сказать за всех, я могу только за себя и, наверное, через какое-то время, только вот сейчас я понимаю, в чем мое служение заключается, причем оно происходит не то, что вот так: вот я захотела, я выбрала это служение, и я сейчас буду этим заниматься, служить, а оно происходит помимо меня, словно Господь берет тебя и ставит в определенное место, в определенные обстоятельства, с определенными людьми, и ты понимаешь, что ты должна идти, что Он это дает. Конечно, изначально, когда у нас первая дочка родилась, в первый год нашего брака, здоровая, красивая, чудесная, замечательная, очень спокойный ребенок, поэтому мы, не задумываясь, понимали, что она будет прекрасной старшей сестрой и захотели второго ребенка. Конечно, мы не ожидали, что у нас будет двойня, хотя в роду у нас есть и когда-то в детстве мне говорили, что, возможно, у Оли будут двойняшки или у Юли, потому что моя сестра тогда была жива. И вот мы узнаем, что у нас двойня, беременность была не очень простая и в итоге они родились очень рано, на 26-й неделе с тяжелыми повреждениями мозга и с того момента я понимала, что мое служение – это особые дети, про которых я фактически ничего не знала, как многие из людей, которые видят их лишь на расстоянии, но это совершенно другой мир, удивительный мир, очень тонкий, который, если ты правильно несешь этот крест и правильно воспринимаешь свой путь и принимаешь этих деток, стараешься, по крайней мере, принимать, то ты получаешь столько любви и столько отдачи, через них ты чувствуешь Бога.
К. Лаврентьева
- Ваш блог в «Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)» посвящен, в первую очередь, вам, как маме особых детей и вашим детям – это, с одной стороны, очень смело, казалось бы, вы пишете, что, вопреки всем общепринятым суждениям, это очень радостное материнство, несмотря на то, что тяжелый крест, это радость, это свет, это счастье, и вы пишете об этом очень много в своем блоге в «Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)». Скажите, пожалуйста, насколько вам было необходимо в тот момент, когда вы заводили этот блог, вот эта обратная связь от читателей? Или вы это сделали с миссионерской точки зрения, просто стали одной из разоблачительниц мифов о сложности о безрадостности будней с особыми детьми?
О. Смирнова
- Повторю, что в итоге оно получилось не так, как я захотела и вот я так решила – нет, в итоге оно само, можно даже сказать, неожиданно для меня сложилось, потому что когда они родились, мы еще совершенно не понимали, что с ними будет, как они будут расти, как они будут развиваться, диагнозы ДЦП мы получили уже после года, то есть мы их растили, не зная, что будет дальше, и изначально блог в «Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», я его завела, как многодетная мама, которая, вот мы выписались, когда им было пять месяцев, из больницы, которая с тремя детьми сидит дома и, в основном, я просто выкладывала творческие какие-то поделки со своей старшей дочерью, то есть начинался он именно так, потому что как человек с педагогическим образованием, мне хотелось куда-то свое творчество вкладывать, я вкладывала в нее. Ну и плюс параллельно, понятно, показывала, что вот, у меня есть двойняшки и искала мам с двойнями, потому что это все равно совсем другой режим, совсем другая жизнь, когда у тебя их двое параллельно растет. Но понятно, что со временем уже, когда мы поняли, что им нужна реабилитация, что им нужны постоянные занятия, что они развиваются совершенно по-другому, что все намного медленнее, чем с обычными детьми и, во-первых, я искала тоже таких же мам, то есть мой круг общения менялся, и я искала тех, кто меня поймет, тех, кто уже, возможно, родился чуть раньше и уже проходил этот путь, потому что, к сожалению, в нашей стране очень сложно с реабилитацией таких детей, тебя выписывают и ты не знаешь, куда податься и все благодаря как раз мамам, потому что они поддерживают друг друга и, конечно же, когда мы проходили одну реабилитацию за другой, я потихонечку начала об этом писать, у меня были сомнения, мне было и в принятии сложно таких детей, были разные периоды, и были сомнения, стоит ли вообще их показывать, писать об этом, но не раз Господь через определенные обстоятельства и людей показывал и говорил мне, что это нужно и в итоге так сложилось, что мой блог стал именно об этом и, конечно, этого может не быть в комментариях, но в личных сообщениях я получаю очень много разных писем с историями мам и общаюсь с ними, потому что не могу пройти, просто поставив какой-то «лайк» или улыбнувшись, мне хочется поговорить с каждым и в этом заключалось мое служение.
И. Цуканов
- Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера», поздравляем вас, дорогие друзья, с праздником Крестовоздвижения сегодняшним, и я напоминаю, что сегодня у нас в гостях Ольга Смирнова, супруга священника Антония Смирнова, клирика храма Иоанна Воина на Якиманке.
К. Лаврентьева
- Матушка-блогер.
И. Цуканов
- Матушка-блогер, да. У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, меня зовут Игорь Цуканов. Ольга, скажите, пожалуйста, я все-таки вернусь, если позволите, к теме, каково это – быть супругой священника, кажется так вот со стороны, что священник, он всегда, когда рукополагают, человек снимает кольцо и обручается вроде как Церкви, и многие считают, что в этот момент он из семьи как бы уходит.
К. Лаврентьева
- А сейчас разрешили опять кольцо надевать.
И. Цуканов
- Ну да, недавно разрешили. Но понятно, что человек уже имеет большое количество обязательств именно как священник. Вот как это было в вашем случае, ведь понятно, что когда есть дети, когда их несколько, когда с ними много забот-хлопот, когда есть диагноз, например, ДЦП, понятно, что здесь не обойтись без поддержки со стороны мужа, вот как удавалось батюшке выкраивать время для семьи, для помощи вам, были здесь трудности или это как-то тоже получалось с такой, Божьей помощью, само собой?
О. Смирнова
- Да, вы знаете, удивительно, что Господь все как-то распределил, управил, что у него всегда была возможность находить время, помогать, дай Бог здоровья, родителям его, которые с самого первого дня, с рождения наших деток нас поддерживали, Царство Небесное свекру, он два года назад преставился, но тогда, например, транспорт, машина была только у него, то есть, соответственно, по больницам возил нас он, это были частые выезды, но всегда у мужа находилась возможность меня поддерживать, помогать с детьми. Потом, конечно, на протяжении этих шести лет, сейчас Анечке шесть лет, появлялись все равно люди, которые приходили, были и мои подруги, которые приходили помочь, посидеть, что-то сделать, были и няни, нам помогала патронажная служба «Милосердие» одно время. Конечно, так сложилось, что в итоге нет человека, который постоянно нам помогает, но все равно Господь как-то утешал через людей, посылал помощь, еще раз повторюсь, что это очень важно, когда родители поддерживают, потому что, к сожалению, часто такие истории, мало того, что мужья уходят от таких детей и часто родители, бабушки и дедушки не готовы, не принимают, и я благодарна свекрови и свекру, что они приняли. Понятно, что мама, конечно, она монахиня и сейчас уже, тогда она была инокиней, молилась и продолжает молиться и тоже периодически раз в год, раз в полгода игумения ее отпускала к нам повидаться, и она могла с ними посидеть, то есть Господь не оставлял, это правда.
К. Лаврентьева
- Ольга, простите меня сразу за вопрос, но не могу его не задать и тяжело мне его задавать, потому что не изведано это мной, я могу только сочувствовать и сопереживать вам, вы молодые люди, молодая пара, ваш муж, отец Антоний, который был у нас в программе «Путь к священству» и в множестве других программ, вы молодая девушка, у вас один ребенок и случается так, что вот приходит в вашу семью вот такая вот тяжелая история, непростая, с двумя детками, замечательными, особыми, Божьими, но тяжелыми физически очень и очень тяжелыми морально. Наверняка кто-то из наших радиослушателей сейчас тоже хотел бы это спросить: что делать, когда тебе хочется жить, бегать, радоваться, гулять, веселиться, я понимаю, что в хорошем смысле этого слова это нормально, когда вы молоды, любите, у вас семья, маленькие дети, и на тебя обрушивается весь этот водоворот трудностей, и твой муж: храм-дом, храм-дом, и вы не можете никуда выйти, потому что детки непростые, их не оставишь кому попало, это должен быть человек очень-очень образованный и осведомленный по поводу состояния их здоровья, то есть, естественно, не выйдешь и получается, что вы с детьми, отец Антоний в храме, и очень непростая ситуация складывается именно в организации быта житейского. Что делать, как выходить из этого положения, как справляться с этим, в первую очередь, с унынием?
О. Смирнова
- Сначала отвечу на вопрос, как радоваться: у меня в моей уже взрослой жизни произошла эта ситуация, был пример с моей мамой и моей сестрой, которая в семь лет заболевает лейкозом, раком крови, проходит лечение, через четыре года у нее рецидив, еще раз проходит лечение, в этот период мы воцерковляемся, причем таким, тоже удивительным образом, на это повлияла моя учительница по физике, которая так радела за то, чтобы мы стали ходить в храм и участвовать в Таинствах. И в итоге через четыре года, в третий раз повторяется рецидив, и Господь ее забирает, но забирает уже в твердой вере, в уповании на вечную жизнь. И, вы знаете, она была для меня таким примером, потому что она всегда радовалась, она была, как Полианна, которая находила даже в плохом хорошее, даже в людях, которые казались бы для нас, на первый взгляд, неприятными, находила положительные стороны. И про нее это будет не громко сказано, что она всех любила, начиная от Божьей твари и заканчивая каждым человеком, который был вокруг не. И она, осознавая всю тяжесть своей болезни, потому что когда она умерла, ей было 15 лет, и она была уже очень серьезной девочкой, но при этом она запрещала говорить о смерти, она всегда говорила о жизни, она всегда думала о том, что она завтра посмотрит, почитает, как она будет убираться, при этом у нее было уже очень тяжелое физическое состояние, но была вот эта постоянная радость и надежда на Бога, что Он все управит, и я все от Него приму, все, что Он даст, Он не сделает мне плохо, вот такое было у нее внутреннее устроение. И точно также был пример моей мамы, которая, опять же, через ее болезнь, пришла к Богу и уже после смерти утвердилась в вере и поняла, что нет ничего дороже вечной жизни, и мы обе с ней ощущали Пасху, когда провожали сестру. И этот пример, конечно же, помог мне в принятии моих детей. Н, с другой стороны, вы знаете, просто настолько много было забот и хлопот с ними и в течение дня и вообще с их здоровьем, что там было некогда унывать и расслабляться, в первые года это точно. А дальше – это, конечно, поддержка супруга, поддержка людей, я всегда об этом говорю и пишу, что Господь говорит с нами через людей и поддерживает нас через других людей и это невозможно не замечать, потому что и реабилитация, и вообще их жизнь, и возможность все равно выезжать куда-то и бывать где-то – это все происходит благодаря добрым людям, Господь все управляет и дает нам возможность. И добавлю еще, что старшая дочь, она удивительный ребенок, несмотря на то, что ей восемь лет, она очень сильно любит своих и брата, и сестру и всегда во многом мне помогала, поддерживала, хотя я знаю, что не всегда братья и сестры вот так готовы включаться в таких деток, все по-разному реагируют, но Господь нам ее даровал, и она большая моя помощница, то есть как только она немножечко подросла и она высокая, в папу, мы сразу стали с ней выходить гулять в летнее время с двумя колясками, конечно, со стороны люди на нас смотрели и удивлялись, но вот так, и для нее это не было чем-то необычным, для нее это совершенно обычная жизнь, она все понимает.
К. Лаврентьева
- «Вечер воскресенья» на радио «Вера», уважаемые радиослушатели, у нас в гостях Ольга Смирнова, жена священника, блогер. У микрофона мой коллега Игорь Цуканов и я, Кира Лаврентьева, мы вернемся через несколько секунд.
И. Цуканов
- Добрый вечер еще раз, дорогие друзья, это «Вечер воскресенья» на радио «Вера», сегодня праздник Крестовоздвижения, поздравляем вас и друг друга, наверное, тоже. Я напоминаю, что сегодня у нас в гостях Ольга Смирнова, супруга священника, отца Антония Смирнова, который служит в храме Иоанна Воина на Якиманке. И я бы хотел вернуться к теме воспитания детей, ведь такой известный факт, что когда дети находятся очень близко к храму и дети из священнических семей, в частности, у них возникает некая такая привычка к святыне, это все время очень близко, очень привычно и очень трудно иногда как-то сохранить благоговение, но это, наверное, касается даже не только детей, но и взрослых. Я хотел бы спросить, как у вас с этим обстоит дело, как вам удается (если удается, конечно) не привыкать к тому, что ваш супруг – священник, что для вас такая церковная жизнь – это, если можно так сказать, какая-то профессиональная среда, в которой вы все время вращаетесь, вот что здесь помогает?
О. Смирнова
- У нас, в принципе, совершенно другая ситуация в нашей семье с теми обстоятельствами, которые произошли: тяжелые, двойня с ДЦП, детки, которые сами не ходят, не сидят, они находятся постоянно в полулежачем положении, они растут, они становятся тяжелее, их тяжело носить на руках. Первое время мы вообще ограничивали контакты для них, мы не то, что куда-то выходили, мы даже и особо не приглашали к нам домой, потому что они очень легко заболевали, заражались, они могли попасть в больницу, то есть мы их очень сильно берегли. Со временем, конечно же, мы потихонечку стали выезжать, но все равно большую часть даже на сегоднящний день мы причащали их дома, то есть батюшка, муж приносил Святые Дары домой, соответственно, я стала очень сильно ограничена по тому, чтобы бывать на богослужениях и даже просто, как обычная мама, прийти с детьми к литургии, хотя когда я выходила замуж, это была моя мечта: много деток, всех их одеваешь, берешь, настраиваешь как-то и приходишь к причастию, все они причащаются - у нас совершенно другая история. Понятно, что это, во-первых, две больших коляски тяжелых, которые нужно собрать-разобрать, вывезти из подъезда и так далее, то есть нужны обязательно вторые руки. Наверное, год как мы стали, потому что у нас появилась машина, стали приезжать к нему в храм, до этого это либо совсем какие-то редкие приезды и причастие их на дому и мои посещения богослужения в будние дни, только вот недавно мы стали приезжать почаще, потому что еще они подросли и уже не так сильно болеют, уже иммунитет покрепче. То есть у меня наоборот, как только они родились, была непрестанная жажда богослужения, жажда бывать там и для меня это был дар – прийти на всенощную, постоять там даже не то, чтобы от начала до конца, хотя бы половину службы отстоять, побыть на всей литургии – еще один дар и благость, для меня особенно, как для девушки, которая пела на клиросе с 13 лет до первой беременности, то есть больше десяти лет я пела, мне всегда этого не хватает, мне хочется прийти послушать свои любимые песнопения и слова, ну конечно, причаститься, исповедоваться, то есть я очень сильно ограничена была, буквально год, как появилась возможность бывать чаще. И точно также и у детей, у старшей дочери, так получилось, что она не была постоянно в храме, она была, когда была возможность и поэтому для них, с другой стороны, это по-детски, то есть такая же радость там: «А сейчас мы посмотрим мультфильм – О, ура, здорово, все, побежали!» И также: «А завтра мы едем с папой в храм. - Ура, какое счастье! А какое мы платье оденем, а что мы собой возьмем?» То есть для них это огромнейшее счастье – поехать на богослужение. Ну и отдельная тема, конечно – особенные дети и дети, у которых сохранный интеллект и которые понимают, что происходит вокруг, сейчас я больше говорю про свою из двойни девочку, Анечку, ей шесть лет, понятно, что она сидит в коляске всю службу, но она настолько внемлет каждому слову, следит за священником и ждет причастия, что у меня у самой мурашки от этой осознанности ее и от этой любви бывать в храме.
К. Лаврентьева
- Ольга, нельзя, наверное, не сказать и не поделиться с нашими радиослушателями и, конечно, не попросить их молитв о упокоении вашего сына Луки, который два месяца назад ушел к Богу. И, наверное, мы попросим вас немножко рассказать о нем и рассказать о том периоде, который вы сейчас проходите только так, как вы считаете нужным об этом сказать, потому что скорее всего это для кого-то, особенно для матерей, которые потеряли детей, может быть живительным.
О. Смирнова
- Да, наш Лука, Господь так управил, что он ушел от нас в июле, не так давно. Конечно, с самого начала, когда они родились, он был первый, ему было тяжелее, у него были тяжелее повреждения, у него было кровоизлияние четвертой степени, в итоге у него началась гидроцефалия, потом было четыре операции у него за четыре года, то есть мальчик был очень непростой. И сейчас уже, оглядываясь назад, я понимаю, что он много раз вообще был на грани и то, что он не ушел при рождении, при операции, еще при каких-то моментах тяжелых, связанных с его здоровьем – это каждый раз было чудо и каждый раз, несмотря ни на что, он оставался с нами. И вы знаете, изначально у меня был такой настрой, когда я поняла, что уже родовой процесс идет и врачи не могут его остановить, я преждевременно вступила в роды, я внутренне молилась так, что я не требовала у Бога, чтобы Он мне их оставил, я только просила, что если есть Его воля, чтобы мы успели их покрестить, а там уже, как Он даст. Я не знала, что это будет, причем, к сожалению, врачи говорили не очень приятные вещи, не было положительного настроя, говорили, что либо они не выживут, либо оставляйте и так далее, понимая в какие диагнозы это все выльется, но я не хотела этого слушать, я сказала, что со мной этот разговор мы закрываем, и мы уже решаем с мужем, как мы будем поступать. И, конечно, я молилась, чтобы Господь управил сам, и Господь сохраняет им жизнь, и я понимаю, что это чудо, даже не первое, еще в беременность было так, что, понятно, что мы не знали, кто из них это был, потому что они еще были очень маленькие, но нам говорили, что, возможно, один не будет развиваться, но тем не менее он стал развиваться, опять же, по нашим упованиям и молитвам многих-многих людей вокруг. И, конечно, Лука всегда был тяжелее, чем Анечка в своем развитии физиологичном, но при этом нам повезло, я прекрасно понимаю мам - к вопросу о радости, что это не всегда просто, особенно, когда нет отдачи от таких детей, потому что есть детки, которые лежат, и они не реагируют на мир вокруг, они не улыбаются или мамы годами борются за то, чтобы ребенок просто улыбнулся ей в ответ. И это такое счастье, спустя год, потому что Аня развивалась быстрее, и от нее мы получали можно сказать, вовремя именно в эмоциональном плане и улыбку, и смех, то от Луки мы ждали этого долго и, конечно, радовались, как великому счастью, его каким-то проявлениям. Но в итоге в свои шесть лет он был очень радостным ребенком и удивительно терпеливым, потому что даже когда ему больно, он никогда не плакал, он терпел и после очередной серьезной операции мне его приносили – он улыбается, для нас это было удивительное, конечно, чудо. И в его жизни было очень много таких сопутствующих моментов, мамы с тяжелыми детками с ДЦП меня поймут, потому что когда мозг поврежден, то, к сожалению, может происходить все, что угодно, я имею ввиду, что могут появиться судороги, ребенок получает эпистатус и опять это другая ступень, опять это ты учишься это принимать, с этим жить. Много было разных моментов с Лукой, но в этот период, когда именно все это произошло, мы совершенно не ждали, мы не думали, что его состояние в итоге сложится так, что он впадет в кому, для нас это было очень неожиданно. С другой стороны, сейчас я уже понимаю, что Господь мог его и сразу забрать, то есть в этот же день, потому что врачи говорили, что то, что мы видим, уже все случилось, произошел отек мозга, и они сразу говорили, что здесь возможно только чудо, мы просто поддержим его, как можем, в реанимации, но больше ничего сделать не можем. Но Господь, жалея нас, дал нам еще три с половиной месяца…
К. Лаврентьева
- … принять это?
О. Смирнова
- …быть с ним, я не скажу, что принять, потому что принятие, оно еще до сих пор идет, до конца еще мы не осознаем, что произошло, что так все быстро случилось, ты даже не успеваешь это понять. И эти три с половиной месяца были нам даны, чтобы мы приходили, чтобы мы молились каждый день, и это было чудо, потому что это был период пандемии, когда, по сути, не пускали в больницы, но так как Лука был фактически постоянно один на все отделение в таком тяжелом состоянии, нас пускали, первое время нас вообще пускали вдвоем и, знаете, это произошло на Страстной седмице, то есть мы к нему приходили уже в пасхальные дни, и мы приходили и каждый день пели ему Пасху, вот ничего не хотелось больше читать, каких-то молитв, вот просто мы приходили и пели ему: «Христос Воскресе». И Господь утешал и давал нам возможность понять, что так и есть, смерти нет, что Он воскрес, и душа Луки, она жива, несмотря на эти страдания его тела. И я могу сказать, что в какой-то момент я пришла к нему и сказала, что я не хочу, конечно, как маме, мне было тяжело, и сейчас я не могу сказать, что да, все так легко и радостно, это все очень тяжело, но я, как христианка, которая очень любит Бога и доверяет Ему, и получает всегда от Него ответы, и я сказала, что я не хочу его держать на этой земле, я не хочу просить, что лишь бы Ты его оставил - пусть будет Твоя воля, если Ты хочешь сейчас его забрать, значит, так и нужно, потому что нет ничего дороже вечной жизни, потому что я проходила уже это со своей сестрой, и я также до сегодняшнего дня ощущаю, что она в раю и никто никогда не сможет меня убедить в обратном. Я не смогу вложить свои мысли и то, что я чувствую в сердце другому человеку, но в своих убеждениях я тверда, и я понимаю, что Лука точно также, как и моя сестренка, ушел в райские обители, и Господь уже после того, как забрал его, посылает удивительные знаки, опять же, через людей и через обстоятельства, когда ты вот только-только какое-то сомнение у тебя закрадывается, что, может быть, это не так, по-человечески, мы все сомневаемся в разные периоды, тем более в тяжелые испытания, но Господь буквально сразу же, чуть ли не на следующий день тебя утешает и дает тебе понять, что Он рядом, что Он тебя не оставляет и что твой сын – Ангел, и он с Ним.
К. Лаврентьева
- Как заметить эти знаки? Я не прошу их перечислять, я, скорее, спрашиваю, как их увидеть, когда ты в тяжелом состоянии, как переключиться на вот эту радость духовную?
О. Смирнова
- Именно как это сделать я не могу сказать, но я могу сказать, что нам это Господь открывал с моей сестрой, она, конечно, имея такое тяжелое заболевание и практически всю жизнь проведя в больницах, как я говорю: ребенок, который особо не грешил, у нее не было для этого никаких возможностей, она постоянно была на лечении, была дома, и она чувствовала Бога и говорила нам об этом с мамой. И когда Господь ее уже забрал, то есть тогда уже был период, когда нам Господь давал какие-то знаки, и мы понимали, что это душа чистая, которая ушла к Нему. Первое было удивительно тем, кто нас окружал, родным, особенно далеким от Церкви, что у нас не было слез, что мы не плакали: ну как же так, ведь ребенок, 15 лет, мама его растила, и вдруг нет этой страшной черной скорби, а наоборот, мы стоим со священником и говорим друг другу: вы чувствуете эту радость, эту неподдельную, эту удивительную радость, что ушла святая душа к Богу? Но потом мы приходили к ней на могилу, я всегда с ней разговариваю, как с живой, то есть для меня она не ушла, она также здесь, душа жива и точно также с Лукой, то есть я настолько почувствовала, что опять духовный мир к тебе становится близок, опять ты чувствуешь, что это именно светлая душа, которая будет за тебя молиться, наверное, невозможно словами это как-то объяснить или как-то вложить кому-то, только почувствовать, хотя вокруг есть люди, которые также любят Бога, и когда мы с ними общаемся, мы понимаем, что мы говорим об одном и том же.
И. Цуканов
- Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера», у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева и сегодня у нас в гостях Ольга Смирнова, супруга отца Антония Смирнова, который служит в храме Иоанна Воина на Якиманке. Ольга, скажите, пожалуйста, как перенесла уход Луки ваша старшая дочка Лика, вот вы рассказали нам некоторое время назад, что она практически сызмальства была вашей очень верной помощницей, она помогала вам и коляски выносить, можно себе представить, что много-много всего делала и делает и для нее, конечно, это тоже невероятно тяжело и, может быть, даже менее объяснимо, чем для вас, как вы с ней это обсуждали?
О. Смирнова
- Знаете, здесь для нас было очень удивительно ее восприятие, так получилось, что два года назад практически в этот же период мы похоронили ее дедушку, то есть моего свекра и это тоже был непростой путь, он пролежал в коме и потом пришел в себя, но тем не менее все равно сердце его не выдержало, и Господь его забрал. Но тогда она не плакала, и она восприняла это так, что: «мой дедушка в раю, он же не умер, почему я должна плакать, если он продолжает жить?» Понятно, что мы так живем, то есть это не то, что мы одним днем ей это рассказали все и объяснили, это просто наша жизнь, мы постоянно об этом беседуем, отвечаем на все ее вопросы про душу и, конечно, как ребенок, она, возможно, еще больше чувствует, и не возможно, а я уверена, что она больше даже чувствует этот духовный мир, не зря Господь сказал: «Пустите детей приходить ко Мне, таковых есть Царствие Божие», и я это вижу по ней. И вы знаете, что мы узнали об этом, мы ехали из Псково-Печерского монастыря, мы как раз ездили туда помолиться за Луку и получить такую духовную поддержку, и мы ее получили и как раз, возвращаясь из Пскова, нам позвонили из детского хосписа и сказали, что…
К. Лаврентьева
- Ну, вот так случилось…
О. Смирнова
- Да. И мы вышли со своим мужем из машины, остановились, конечно же, были слезы, мы сразу же стали петь молитвы о упокоении за него, вернулись, помолившись, подошли к девочкам, и Лика меня обняла самая первая и сказала, что: «Мам, я все поняла, ну зачем ты расстраиваешься, ведь на все воля Божия, и он в раю» - вот такой у нее был ответ. И, вы знаете, грусть я заметила только у нее, когда было само отпевание, я подошла к ней поближе, потому что я стояла с Аней, смотрела за Аней больше и спросила Лику: «Почему ты грустишь?» Она говорит: «Я просто расстраиваюсь из-за того, что я больше не смогу с ним играть», потому что она действительно очень много проводила и проводит до сих пор с Аней время, находит для них такие игры, которые взрослый человек не придумает, потому что это дети лежачие, которые не могут руками ничего взять, совершенно они другие, но она придумывает с ними разные игры и им с ней весело, она многому их научила, она рассказала им цвета, животных и так далее, и она сказала, что я грущу, только потому что я не смогу с ним играть. Но при этом постоянно и она, и Анечка, у Анечки есть несколько слов, которые она может говорить, в том числе, она говорит: «Лука». Они каждый день его вспоминают, но вспоминают в радости, просто я понимаю, и мы с ними проговариваем, я понимаю, что это важно, что Лука в раю, что он смотрит на нас, что он чувствует нас, что он все равно рядом с нами, просто он ушел телом, но душа жива, и мы можем за него молиться, можем ему молиться, просить по его молитвам помощи Божией, вот так они воспринимают. Но для Ани, конечно, я вижу, как двойняшки, они чувствуют друг друга сильнее, по-особенному, в какой-то момент я увидела, что все-таки, не то, чтобы она печалится, но той радости, которая была до, ее было больше, сейчас вот она немножечко уменьшилась, но для нее важно, чтобы мы не молчали, чтобы мы говорили, и мы это делаем, и молимся все вместе за него.
К. Лаврентьева
- Ольга, недавно в своем блоге вы опубликовали очень радостный пост о ваших отношениях с вашим супругом, вы написали, что заново в него влюблены, почему я задаю этот вопрос и почему хочу сделать на этом акцент: ведь, несмотря на все трудности, скорби вашего пути, очень много радости в вашей жизни, взаимной любви, и очень хочется сделать на этом акцент и спросить, как сохранить вот это взаимное тепло, потому что, несмотря ни на что, ваши детки, они все равно основываются внутренне на вас, на ваших отношениях, на ваших чувствах, на вашей любви и, несмотря на то, что священнические семьи у нас довольно закрытая сфера, внутри церковной общности, вы ее приоткрываете, мы за это вас очень благодарим и хотим спросить, как сохранить вот это чувство, спустя испытания, пройдя определенный путь, в итоге как сохранить любовь и приумножить ее?
О. Смирнова
- Сложно, наверное, давать какие-то конкретные правила, но я скажу так, что важно то, что мы вместе смотрим в одну сторону, что мы вместе ставим на первое место Бога и недавно мы как раз с моим мужем говорили, что у нас у обоих такое устроение, что мы любим Бога, любим Христа и если бы мы не выбрали семейную жизнь, мы бы с радостью могли бы пойти на служение в монастырь, то есть мы понимаем, что Господь для нас на первом месте. А в семье мы понимаем, что важны именно мама и папа, как муж и жена, в первую очередь, несмотря на то, что тяжелые детки, детки, которые требуют много внимания, супруги не должны забывать о том, что, в первую очередь, важны их отношения, важно то, как они общаются друг с другом и важно находить эту возможность, даже не обязательно куда-то выходить, но пусть это будет даже дома, вот находить эту возможность единения, побыть вдвоем, поговорить, и порой даже я понимала, что важно поговорить не опять про реабилитации или про то, что нам предстоит больница, а просто на какие-то отвлеченные темы. Или, как жена, конечно же, я понимала, что мне хочется поддерживать его, если он, например, начал какую-то работу с молодежью, спросить: а что было сегодня, как прошел у тебя урок? Вот это важно, потому что, конечно, когда счастливы мама и папа, когда муж и жена находятся в гармонии, то и буду счастливы дети, я просто сейчас особенно вижу, как это важно для Лики, потому что она уже подросла, ей восемь лет и, знаете, она даже сама недавно нам сказала, что «для меня самое неприятное и тяжелое - когда вы ссоритесь», и это бывает, я не говорю, что у нас идеальные отношения, это не так, просто мы вместе готовы над ними работать, и мы всегда просим прощения друг у друга, даже не то, чтобы – мы бежим просить, потому что мы не можем долго находиться в этом состоянии обиды. И Лика точно также говорит: «Ну, я потом успокаиваюсь, потому что я знаю, что вы всегда помиритесь». Важно уделять друг другу внимание, говорить добрые слова, даже если не добрые слова, а вообще проговаривать, не молчать и в этом плане мне повезло, что я могу все обсудить со своим мужем, у нас нет никаких секретов и было важно именно в эти тяжелые моменты вот так вот сесть и поговорить друг с другом, выслушать и понять, насколько непросто одному и второму. Но, опять же, порой я понимаю, что не всегда, правда, сразу, может быть, уже после того, как все произошло, когда ты уже сказал, но сейчас я стараюсь быть более мудрой и не всегда все свои эмоции «выливать» на мужа, потому что ему это потом очень сложно, какие-то мои переживания легко переносить, потому что я-то поплачу, перенесу и дальше пошла, а мужчина будет долго думать, почему же мне было так плохо, поэтому важно говорить, но не перебарщивать в эмоциях.
И. Цуканов
- Огромное спасибо, Ольга, за то, что этот «Воскресный вечер» вы провели сегодня с нами, я думаю, что для очень многих наших радиослушателей то, о чем мы с вами сегодня говорили – это какая-то очень важная тема и, может быть, важный такой пример, как действительно можно стоять перед Богом, как можно доверять Богу, как можно жить всегда вместе с Богом. Мы желаем крепости вам и отцу Антонию, чтобы детки ваши вас радовали, и чтобы Господь продолжал вас укреплять, и чтобы давал вам радость каждый день, обязательно. Поздравляем вас, дорогие радиослушатели, с праздником Воздвижения Креста Господня и прощаемся до следующего воскресения, сегодня в студии была моя коллега Кира Лаврентьева. Спасибо большое, всего доброго.
К. Лаврентьева
- Всего хорошего!
О. Смирнова
- До свидания!
Деяния святых апостолов
Деян., 1 зач., I, 1-8.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Если мы внимательно читали Евангелие, то могли заметить, что Господь постоянно говорит Своим ученикам о тайне Царства Небесного. Церковь утверждает, что хранит эту тайну до сих пор. О чём же идёт речь? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 1-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 1.
1 Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала
2 до того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал,
3 которым и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием.
4 И, собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня,
5 ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым.
6 Посему они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?
7 Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти,
8 но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли.
После Светлого Воскресения Христос продолжает являться Своим ученикам на протяжении сорока дней. Как слышим мы сегодня из чтения книги Деяний святых апостолов, Спаситель рассказывает им о Царствии Божием. Может показаться, что Христос передаёт апостолам какое-то особое учение, которое не вошло в Евангелие и которое доступно лишь узкому кругу посвящённых. Благодаря этому тайному знанию ученики становятся сверхлюдьми, в распоряжении которых оказываются какие-то сверхспособности. Однако дальнейшее повествование свидетельствует, что это не так.
После того как Христос призывает апостолов не уходить из Иерусалима и дожидаться сошествия Святого Духа, они в недоумении спрашивают: «не сейчас ли, Господи, ты восстановишь Израильское царство?» Очень показательный вопрос. Апостолы задавали его Спасителю с самого начала их совместного путешествия. С самого момента своего призвания они ждали, что Христос прогонит римлян и вернёт еврейскому государству былую славу.
Однако, посмотрите, как Господь милостив. Как Он терпелив. С какой кротостью Он переносит это невежество Своих учеников. Он видит, что несмотря на всё произошедшее, ложные представления о Мессии всё ещё сидят в их головах. Суть Его учения о Царстве Небесном до сих пор ими не усвоена. А потому Он и отвечает им уклончиво: «не ваше дело знать времена или сроки». Иными словами, ваше дело дождаться сошествия Духа, получить от Него силу, начать проповедь и тогда вы всё поймете сами. Вы получите все необходимые ответы.
Так и случилось. Пришёл обещанный Дух, апостолы начали свидетельствовать о Христе людям, и ложные ожидания в их голове испарились. Потребность учеников в грандиозных внешних преобразованиях исчезла, будто её и не было. Великая духовная реальность, которую они до этого ощущали лишь смутно, в полноте открылась в их сердцах. Уже во время своей жизни они стали полноценными участниками Царства Мессии.
В той или иной степени каждый из нас исполнен ложных представлений и предрассудков о духовной жизни. И, пожалуй, не самый последний из них — это постоянное ожидание значимых изменений. Я словно всё время жду, что однажды Господь откроет мне какую-то тайну. Тогда моя жизнь изменится. Всё резко станет лучше. Евангелие напоминает нам сегодня: все грандиозные изменения уже произошли. Дух Святой уже сошёл. А потому великая тайна христианства заключается в том, что нет на самом деле никакой тайны. Евангелие Христово предельно просто — каждый день ищи волю Бога и старайся принести пользу тем людям, которые тебя окружают. Иными словами, преврати свою жизнь в служение. В той мере, в какой это исполняем, нас наполняет благодать Святого Духа. Всё вокруг нас и в нас самих оказывается на своих местах, и в нашем сердце загорается пасхальная радость.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Воскресение Христово и Светлая седмица». Прот. Максим Первозванский
В нашей студии был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников протоиерей Максим Первозванский.
Разговор шел о светлом Христовом Воскресении, о богослужениях пасхальной недели, о праздновании в честь Иверской иконы Богородицы, а также иконы «Живоносный источник».
«Семья в жизни вечной». Священник Александр Сатомский
У нас в гостях был настоятель Богоявленского храма в Ярославле священник Александр Сатомский.
Мы говорили о том, какими будут отношения людей после всеобщего воскресения и сохранится ли любовь супругов и родственников в вечной жизни.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев:
— Великая Суббота, вечер, когда, наверное, правильнее всего было бы ничего не говорить, ни о чем не рассуждать, уж тем более легко смеяться в приятной компании. Надеюсь, что мы сегодня постараемся выдержать вот эту вот важную, несколько напряженную, но очень ответственную атмосферу Великой Субботы в программе «Семейный час». Но программа «Семейный час» все-таки выйдет, потому что в студии Радио ВЕРА все-таки появилась ведущая программы «Семейный час» — моя жена Алла Митрофанова.
А. Митрофанова:
— Что значит «все-таки появилась»?
А. Ананьев:
— Потому что Великая Суббота и предполагается, что ты в храме должна быть.
А. Митрофанова:
— Ну, сейчас поедем, конечно.
А. Ананьев:
— Я Александр Ананьев, и сегодня мы долго думали с Аллой, о чем стоит поговорить в эти 60 минут, и после недолгих рассуждений мы поняли, что нам действительно интересно и важно, уж не знаю, насколько возможно, получить ответ на этот вопрос, узнать: а что будет там, в загробной жизни? Действительно ли мы, прожив здесь долгую счастливую жизнь, по возможности сделаем все, чтобы умереть в один день, и там больше никогда не увидимся, потому что нет там ни мужеского пола, ни женского, ни мужа, ни жены, ни ипотеки, ни дома, ни кухни, ни гардероба, там все совершенно иначе, и вся наша семейная жизнь закончится могильным камнем? Или же, «что Бог сочетал, того человек не разлучает», и неспроста Господь свел нас — семью, мужа, жену, детей вместе на одних квадратных метрах общей жилплощади, чтобы и потом мы тоже как-то держались вместе? Согласитесь, это интересно, и это важно. И я не знаю, насколько получится у нашего сегодняшнего собеседника дать ответ на этот вопрос, но учитывая то, что сегодня мы пригласили настоятеля храма Богоявления в Ярославле, нашего дорогого друга, священника Александра Сатомского, какой-то очень важный ответ мы обязательно получим. Добрый вечер, отец Александр, здравствуйте, с Великой вас Субботой.
о. Александр:
— Добрый вечер.
А. Митрофанова:
— Вообще, Великая Суббота — это такой, с одной стороны, день тишины, а с другой стороны, внутри уже всё клокочет от радости, потому что ты понимаешь, в общем-то — ну, Пасха, она наступает.
А. Ананьев:
— Я в прошлом году помню утро Великой Субботы: я проснулся и понял, что Христа нету. Ну, вот, Он вчера умер, а сегодня Его нету.
А. Митрофанова:
— Ты понимаешь, когда в этот момент стоишь на Литургии, то всё несколько иначе. Впервые в жизни, кстати, помню, как узнала о содержании Великой Субботы, я несколько лет уже в храм ходила, пришла в храм, меня попросили помочь с цветами, цветами к Пасхе украсить храм. Я говорю: «А во сколько?» — «Ну, украшать будем часов с 12-ти, так что хочешь, останься там после службы». И я думаю: «ну, здрасьте, на ночное богослужение надо идти ещё, значит, в Великую Субботу там утром...нет-нет», я пришла к 12-ти. И когда я попала вот в это храмовое пространство...
А. Ананьев:
— Это Татьянинский храм был.
А. Митрофанова:
— Это был Татьянинский храм, весь залитый светом, покоем, радостью, но пока тихой такой, не ликующей и, вы знаете, у меня было ощущение, что я, может быть, что-то самое важное только что пропустила, ну, просто потому, что тупо решила: извините, я посплю. И пропустила что-то такое, от чего...вообще-то, чего люди ждут целый год, как потом выяснилось. И естественно, в следующем году я уже, опережая собственный вопль, подскочила, помчалась на Литургию Великой Субботы, и вот это состояние, когда на самом деле Христос жив, и об этом пока ещё не знают вокруг, а Он жив, и Он из-за ада выводит тех, кто хочет выйти вместе с Ним, всех. Всех, кто захочет! Он их будет за запястье выдёргивать оттуда, как на иконе знаменитой Воскресения Христова в монастыре Хора. Ну, это потрясающе. Потом, ведь икона Воскресения Христова — это икона Великой Субботы, и Евангелие о Воскресении Христовом читается на Литургии в Великую Субботу, то есть это и есть, по сути, пасхальная служба, поэтому у меня вот с тех пор несколько иное отношение к этому дню, может быть, даже, знаете, оно сливается в единое — и пасхальная радость, и радость Великой Субботы, какой-то нераздельный такой календарный фрагмент.
А. Ананьев:
— Слушайте, отец Александр, прежде чем мы начнём вас действительно мучить семейными передрягами, а я сейчас понял вообще, в чём трагедия происходящего, я хочу спросить вас: а что для вас Великая Суббота?
о. Александр:
— Вот, вы знаете, за достаточно небольшой период времени, который я, собственно, служу священником, вот всё это восприятие достаточно сильно менялось, и на каком-то этапе вот от того акцента, который вы предлагаете, я ушёл, в каком смысле: мы проживаем календарь таким образом, как будто эти события случаются прямо сейчас, а на каком-то этапе ко мне пришло это совершенно чёткое ощущение и понимание, что Христос всегда Воскрес. То есть мы Страстную неделю на самом деле проживаем ведь в свете Воскресшего Христа, Он уже победил, в этом смысле даже вот византийские авторы, которые написали соответствующего рода тексты, очень чётко это улавливают: с одной стороны, конечно, они давят на психологическую «педаль» сострадания, что мы с Христом проживаем, переживаем всё это, но, с другой стороны, там время от времени проскакивают вот эти тезисы, что победа уже осуществлена. Собственно, «Не рыдай, Мене, Мати, зрящи во гробе», это известнейшее песнопение, то есть как «не рыдай», если всё, вся история завершена? Я восстану и прославлюсь, и Тебя возвеличу, и Тебя не забуду«. Или: «вот они вложили в мою руку жезл (как бы не зная), что Я сокрушу их, как горшечник сосуды», и много-много-много вот такого рода тезисов. И вот в этом смысле я уже достаточно давненько вхожу в Страстную с этим чётким пониманием — Христос победил. То есть это история про когда-то сгущавшуюся тьму, которая так ничего и не смогла. То есть победа Христова абсолютно однозначна, в этом смысле она в Великую Пятницу ничуть не менее очевидна, чем в Субботу и Воскресенье.
А. Ананьев:
— «Семейный час» на Радио ВЕРА, священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, с вами Алла Митрофанова, Александр Ананьев, мы в Великую Субботу говорим... О чём можно говорить в «Семейном часе»? О семье, о муже, жене, детях. Алечка сейчас сказала удивительную штуку: до нашего знакомства, до нашего венчания, до нашей свадьбы она вела благочестивую жизнь, она ходила в Великую Субботу украшать храм цветами, она чаще бывала на службах, она была прихожанкой семнадцати-двадцати храмов...
А. Митрофанова:
— Да ладно тебе, что ты преувеличиваешь-то? (смеется)
А. Ананьев:
— ...сейчас её жизнь, и я виню себя в этом, не то чтобы я делал это специально, вовсе нет, но акцент её внимания сместился с церкви на мужа.
А. Митрофанова:
— Ну нет, ну...
А. Ананьев:
— Когда последний раз, дорогая жена, ты украшала Татьянинский храм цветами? Внимание, вопрос! Минута на размышление. Ответ: «до нашего знакомства». Я, ещё раз, я тебя очень хорошо понимаю, я тебе очень благодарен, но штука в том, что муж для жены — преграда. Давайте начистоту. Муж для жены — не путь к Богу, муж для жены — преграда. И в этом смысле могу ли я, несчастный, рассчитывать на то, что по ту сторону земной жизни мы сохраним какую-то связь?
А. Митрофанова:
— Понимаешь, какая штука, от того, украшу я или не украшу храм цветами, мне кажется, гораздо в меньшей степени зависит моя посмертная участь, чем от того, сумею ли я или не сумею прокачать любовь внутри себя.
А. Ананьев
— «Марфа, Марфа, о многом заботишься ты, но не о главном». Отец Александр, рассудите. По-моему, здесь как раз очень тяжёлая на самом деле картина нарисуется.
о. Александр:
— В общем-то, во-первых и главных, абсолютно верен тезис про то, что не столько от украшения храма цветами, сколько как от украшения себя добродетелями и совершенствами в общении с вами преуспевает ваша жена, безусловно, то есть вы в этом смысле — главная лестница, ведущая её к Богу семимильными шагами. Равно, как и наоборот.
А. Ананьев:
— То есть работы больше, удовольствия меньше, от этого и награда выше?
о. Александр:
— Ну, не то чтобы, я это никак не оцениваю, но это очевидный факт. Более того, в эту сторону у нас ведь совершенно однозначно смотрят и все традиционные религиозные формы. Вспомним, например, соседний нам иудаизм, который предписывает мужчине в день субботний посещение синагоги просто абсолютно однозначно, это его прямой долг, не в смысле там он хотел-не хотел, полезно-не полезно, он должен там быть. Женщине он не предписывает ничего абсолютно. Эффектнейшим способом, выруливая эту ситуацию не темой детей и кухни, а тем, что Адам, сотворенный из земли, нуждается в продолжении возделывания, а Ева, сотворенная из Адама — это лучшее из всего того, что сотворил Бог, потому что вот уже ничего более совершенного, как из человека произведенное, уже сделать нельзя, поэтому ее учить — только портить. Соответственно, как бы собрание в синагоге — это собрание научения, поэтому все прекрасно, она уже готова к Царству Небесному, пусть спокойно занимается кухней, то есть в этом, конечно, есть определенного рода манипуляция. (смеется)
А. Митрофанова:
— Конечно.
о. Александр:
— Очевидно. Но если серьезно, ведь Древняя Церковь совершенно неслучайно выделяла даже среди женщин совершенно определенные типы служений, например, отдельно говоря о девицах, отдельно говоря о вдовах, которые вот внутри церковного собрания несут какое-то большее число трудов и послушаний, потому что почтенные матроны, обремененные семьями и мужьями, вот самой волей Господней к ним и приставлены, к этим семьям и мужьям, равно как и наоборот.
А. Митрофанова:
— И это твой путь, условно говоря. Я знаю ситуации, когда, ну немного, но знаю такие случаи, когда женщина начинает отдаляться даже от семьи, потому что есть какое-то церковное или социальное служение, очевидное для нее, и очень благородное, и социально одобряемое — страдает семья, в этих случаях страдает семья вплоть до даже вот каких-то глубоких кризисов, и не уверена, что, может быть, в каких-то ситуациях это такой вполне допустимый вариант. Однако есть вообще мужья потрясающие, я вспоминаю историю доктора Лизы, Елизаветы Петровны Глинки, вот Глеб Глебович — как он понимал, что делает его жена! Он был здесь, в нашей студии, это человек, который у меня вызывает глубочайшее почтение. Но это, скорее, редкость. Поэтому для женщины, мне кажется, если мы не берем такие исключения, как Елизавета Петровна, которая, наверное, все-таки подтверждает правило, то для среднестатистической гражданки типа меня вполне естественно, что главное — это муж-семья. Остальное — ну вот, по силам и по времени.
А. Ананьев:
— Ну, ты как раз пытаешься найти какой-то баланс, какое-то равновесие в этих вопросах, но в том, что вот это противоречие, оно все-таки имеет место — это правда, либо ты с Церковью, с верой, со Христом, либо ты с мужем с готовкой, с уборкой. Иначе не было бы монахов, которые поняли, что вот семья будет мешать, семья будет мешать моему служению Богу. И семья всегда мешает служению Богу.
А. Митрофанова:
— У тебя какое-то чувство вины, что ли, я не пойму? Ты все время как-то: «а как бы тебе было хорошо, если бы ты сейчас была бы в храме, а ты вот со мной...»
А. Ананьев:
— Солнце, да, да, у меня чувство вины, потому что я понимаю, что до нашего знакомства ты чаще, ты просто чаще была в храме, и Великим постом, и на Страстной неделе, ты каждый день была в храме...
А. Митрофанова:
— Посмотри на лицо отца Александра.
А. Ананьев:
— ...а сейчас я понимаю, что и молитвы стало меньше по моей вине, и в храме ты стала бывать меньше по моей вине. На отца Александра я вообще стараюсь не смотреть, потому что вот все, что я говорю, отец Александр опровергает своей собственной жизнью, своим собственным примером, потому что, казалось бы, откуда у священника Великим постом может быть свободное время, чтобы украшать печеньки для куличей для своей жены, которая печет? Тем не менее, вот ночами отец Александр Великим постом занимался тем, что выписывал кремом на этих печеньках поздравления со Светлой Пасхой. Да, да, так и было, я знаю, что так и было, я видел эти куличи своими глазами, я нисколько в этом не сомневаюсь. То есть вы опровергаете вообще все, что я говорю, но то, что я говорю — это тоже правда.
о. Александр:
— Здесь, наверное, это не вопрос про правду-неправду, это вопрос про оценку. Ну как бы про оценку, и вот именно как совершенно верно заметили мы про расстановку приоритетности, то есть совершенно нормально и естественно находиться внутри семейных отношений вовлеченно, апостол Павел говорит, и говорит это мужчине, кстати, что «Тот, кто оставил попечение о своих ближних, о своей семье — отрекся от веры и хуже неверного, хуже язычника». То есть, опять же, Христос говорит в Евангелии, что «тот, кто сказал родителям: «Дар Богу то, чем бы ты пользовался от меня», как бы и с вашей точки зрения он вообще молодец и не повинен — вообще-то преступает заповедь, то есть здесь соподчиненность этих вещей на самом деле очевидна. Семья — это малая Церковь, община — это большая Церковь, вот, соответственно, мы движемся от меньшего к большему, это совершенно нормально, естественно и очевидно. Мы взращиваем что-то сначала в меньшем объеме, потом можем экстраполировать это куда-то шире, вывести это в больший объем, никак наоборот оно вообще никогда не работает. Нельзя где-то там набраться нравственных совершенств на стороне, а потом прийти их и внедрять в семью.
А. Ананьев:
— Ну, точнее всего и однозначнее всего о расстановке приоритетов Спаситель говорит вот в Евангелии от Матфея, в главе 10-й: «Враги человеку домашние его, и кто любит отца или мать более, чем Меня, не достоин Меня, и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». О жене он не говорит, но имеет это в виду в первую очередь, и уж если кто любит жену или мужа больше, чем Меня и предпочитает мужа тому, чтобы прийти ко Мне в церковь, тот вообще грешник-грешник ужасный.
о. Александр:
— Я замечу, что это уже экзегеза, то есть на этом этапе вы уже толкуете, а не пересказываете текст.
А. Ананьев:
— Ну, разве это не очевидно?
о. Александр:
— Ну, вообще никакая экзегеза не очевидна, это всегда усилие в той или иной степени тяжести.
А. Ананьев:
— Как говорит наш дорогой друг, психолог Кристина Корочка: «В очевидности собственных высказываний есть первый признак недалёкости и необразованности».
А. Митрофанова:
— Поясните, отец Александр.
о. Александр:
— Нет, здесь простая вещь, она не то что простая, на каком-то этапе у меня как-то вот случилось такое, как мне кажется, понимание этого фрагмента, то есть я всю жизнь как-то ходил мимо него и его сознательно избегал, а как-то раз вот он прямо взял и внутренне прожился. То есть нам кажется, что Христос противопоставляет: либо-либо, а вот на каком-то этапе мне вдруг стало как-то внутренне очевидно — я не настаиваю на этом опыте и не говорю, что это как раз единственно верная экзегеза этого фрагмента — что Он указывает на правильную и неправильную последовательность, что вот любовь к Богу и любовь к ближнему взаимосвязаны, вот их как раз нельзя дробить и рвать, что — нет, если ты любишь Бога, будь любезен, люби Бога. Если ты тут вот с ближними как-то, значит, у тебя с Богом недостача, и наоборот. Нет, в свете любви к Христу нормализуются наши отношения и наша любовь вот к этим самым ближним, а вне этих отношений — ну, понятно, что на том этапе это вообще как бы про Бога в широком смысле слова, но тем не менее, уже из нашего контекста можем и так говорить, а вне этого они как бы бессмысленны, то есть там на самом деле ничего не рождается, и мы тоже знаем кучу этих примеров любовных любовей, которые вообще недалеки от самых нездоровых форм, в плане любви как обладания, как бы жажда поглощения другого и полного введения его, как аппендикса, в свою жизнь, как бы приращивания к себе насмерть, ну и другие удивительные вещи. То есть вот здесь через любовь Христову ты имеешь нормальную любовь ко всем остальным, в противном случае там какой-то жуть и ужас.
А. Ананьев:
— Это надо, конечно, прожить вот это понимание, которым вы сейчас поделились, потому что мне пока доступно только очень такое лобовое и банальное объяснение, что вот, мол, если муж тебя не пускает в церковь — бросай такого мужа и иди в церковь, и в этом контексте я, конечно, ужасно переживаю по поводу того, что происходит у нас, но надеюсь, что ситуация изменится. И вообще, муж должен вести жену в церковь, как вы вот говорите в традиции иудаизма, да и в исламе тоже, там именно мужчина идет к Богу, а женщина там следует за ним или не следует за ним, уже дело десятое, но благополучие семьи в отношениях с Богом зависит именно от мужчины. У нас почему-то, если мы не принимаем во внимание семьи священников, в остальных семьях, как правило, в 99 процентах случаев именно жена тащит семью в церковь, хоть как-то на своих плечах, буквально или образно, но все сама, а мужчины почему-то нет, и как это исправить тоже не совсем понятно. Даже по нашей семье непонятно.
А. Митрофанова:
— Слушай, всему свое время. Мне кажется, что Господь же людей-то не кидает.
А. Ананьев:
— К людям больше вопросов, конечно. Сейчас мы прервемся на минуту, у нас полезная информация на Радио ВЕРА, а через минуту мы вернемся к разговору и все-таки попробуем выяснить, так что же нас ожидает по ту сторону земной жизни? Действительно ли мы будем вместе? Что об этом говорит Священное Писание? Что об этом говорят церковные предания? Или же нас там ожидает нечто совершенно иное, и рассчитывать на это не придется? Что значит семья с точки зрения вечности? Это программа «Семейный час», не переключайтесь.
А. Ананьев:
— Что ожидает нас по ту сторону земной жизни? Это программа «Семейный час на Радио ВЕРА», с вами Алла Митрофанова...
А. Митрофанова:
— ... Александр Ананьев.
А. Ананьев:
— И в Великую субботу мы пригласили к разговору нашего гостя из Ярославля, настоятеля храма Богоявления в самом центре Ярославля, священника Александра Сатомского. Кстати, в Ярославле сейчас должно быть очень красиво, там весна гораздо более отчетлива, чем в Москве. Все-таки город, такое впечатление, что он чуть ли не южнее находится, хотя на самом деле он находится севернее Москвы, но сколько раз мы там ни были, все время ощущение, что там какой-то курорт-курорт, и весной там, наверное, особенно хорошо, да?
о. Александр:
— Мне кажется, это все происходит из общей логики: хорошо там, где нет нас, и, соответственно, куда мы приезжаем по какому-то иному поводу, нежели чем ежедневную работу работать, там, конечно, удивительно. Это как бы, скорее, про угол зрения, чем про географию.
А. Ананьев:
— Но объективно, объективно уютный город. Итак, отец Александр, давайте разбираться, что мы знаем о загробной жизни в контексте семьи?
о. Александр:
— Правильный ответ — «ничего». Пойдемте домой.
А. Митрофанова:
— Готовиться к пасхальной службе.
о. Александр:
— Да. В том смысле, что мы и в целом, не в контексте семьи, имеем очень маленькое, очень ограниченное представление о каких-либо реалиях вот такого типа бытования. Более того, тоже сразу важный тезис, который нам должен развести в стороны две вещи: в целом в ряде случаев Новый Завет вообще ничего не предлагает по поводу так называемого «посмертия», он не теоретизирует на тему самостоятельного бытования души в отделенности от тела, а говорит про свет вечного дня, то есть про Царство Божие, пришедшее в силе, явленное в мире, новое небо и новую землю, Небесный Иерусалим, сошедший в нашу реальность, и, соответственно, про жизнь вечную, а не про какую-то посмертную, то есть про ситуацию, в которой смерть побеждена.
А. Ананьев:
— Какое-то общение доказано по ту сторону земной жизни после смерти?
А. Митрофанова:
— А как это можно доказать?
А. Ананьев:
— Ты знаешь, очень часто я встречаю в откровениях святых — людей, которым я доверяю, рассказы о том, что «к ним пришел тот», «к ним пришел этот», то есть личность там сохраняется.
А. Митрофанова:
— Конечно.
А. Ананьев:
— Личность человека, которого ты любишь, там, по крайней мере, ближе к тебе, чем личность человека, к которому ты равнодушен. Стало быть, я вправе ожидать от загробной жизни того, что я там тебя не потеряю, да? Что муж не потеряет свою жену, а дети не потеряют любимых родителей и встретят их там, но мы на это надеемся, правильно?
А. Митрофанова:
— Очень.
А. Ананьева
— И свидетельства святых тому доказательство. И вот вопрос: будет оно так или нет, и на что мы в праве рассчитывать?
о. Александр:
— Ну вот здесь хороший тезис про опыт святости в том смысле, что вообще церковное почитание святых как таковых, это вот первый положительный тезис в данную копилку, то есть он не от Писания в основном, хотя Писание тоже указывает нам, почему мы почитаем святых, каким образом, в чем почитание верное, в чем ложное, но просто как церковная практика, это и очень обнадеживающе, а с другой стороны, и очень доказательно. Обнадеживающе в том смысле, что дает нам какую-то вот эту надежду на сохранение личности, а с другой стороны, доказательно, потому что у нас есть огромный объем материала, как раз, как Александр сказал, который и указывает на то, что человек помнит, кто он, знает, кто те, к кому по той или иной причине он явился, то есть он имеет отношение, он не явлен, как, условно, какой-нибудь абстрактный вестник, как сила небесная, которая сошла ровно для того, чтобы сообщить нечто, ну, собственно, как мы видим ангелов в Ветхом Завете, то есть вот они явили волю Господню, это вообще никак не обозначает их отношение, ни положительное, ни отрицательное, никакое, они выполнили функцию, всё. Со святыми не так — они её хотя и выполняют, но это всегда какая-то очень личная история. Можем вспомнить массу случаев с явлениями Богородицы тому или иному, вот там какой-нибудь страдающий, обезножевший пьяница, которому является, например, преподобный Варлаам, если не ошибаюсь, Серпуховской, и, значит, настаивает, чтобы тот шёл и исцелялся от такой-то иконы Богородичной, и он, соответственно, находит, вот вам Неупиваемая Чаша. Ситуации, когда Богородица лично является и настаивает на похожих же вещах, то есть там ряд менее известных святынь, тоже как бы вот вполне понятные темы. И вот такого рода свидетельства убеждают нас достаточно доказательно в сохранении и личности, и отношения, а мы понимаем, что вообще отношение, как таковое, является важной частью личности.
А. Митрофанова:
— Меня вообще, знаете, в историях святых всегда, а в последнее время особенно, больше всего поражает их включённость в наши жизни, в наши дела. Мы с ними лично чаще всего всё-таки незнакомы, ну если вот, допустим, может быть, кто из святых ближе всего на линейке времени к нам — святитель Лука (Войно-Ясенецкий), может быть, новомученики XX века, есть люди, которые, может быть, их знали лично, хотя их сейчас тоже по понятным причинам крайне мало, однако вот такие люди есть, в большинстве своём молимся ли мы святым, чьи имена носим, или просто святым, с которыми у нас какие-то свои тёплые личные отношения, меня это поражает. Ну, какое, казалось бы, им дело могло бы быть до нас? А им есть дело! Ну, это вот, условно говоря, если бы там, если проецировать на себя: меня бы ежедневно забрасывали тысячами писем с просьбами о помощи — я бы выгорела, ну, просто потому, что я любить не умею по-настоящему, понимаете, ну, не умею, сколько бы я там ни говорила о любви, я не умею. У меня сердце не в том состоянии, чтобы вместить в себя такое количество людей, их боли, их обстоятельств, их слёз, их радостей! Нет, нет, я вполне эгоцентричная гражданка, а святые — это люди, которые себя в земной жизни раздают и в вечности продолжают себя раздавать, сохраняя при этом себя, вот поразительным образом сохраняя при этом себя. И, может быть, как раз, вот почему и говорится, что «саван не имеет карманов», единственное, что мы можем взять с собой в вечную жизнь — это состояние сердечной мышцы, вот сколько в неё любви уместилось, сколько в меня любви уместилось — вот это мой единственный, на самом деле, будет багаж, который, между прочим, вот при этом переходе, он абсолютно может быть безлимитным, то есть никто там с тебя не спросит, что вот больше такого-то, пожалуйста, на борт не пускаем — нет, наоборот, чем больше, тем лучше. И в этом контексте как раз семейная жизнь, мне кажется, это очень важный этап, потому что где ещё мы можем настолько глубоко вот эту самую любовь друг к другу прокачать. И вообще, а если любовь друг к другу, как у нас любят в наших подкастах говорить: научишься одного человека любить, будет проще научиться любить и более широкий круг ближних, хотя бы одного научись любить. Вот поэтому, мне кажется, что как раз семейная жизнь, она наш проводник в каком-то смысле.
о. Александр:
— В первейшем, то есть здесь даже не в каком-то, а в первейшем. Собственно, нам от книги Бытия рассказана эта история про то, что человек не ощущает свою целостность до этапа, пока не вступит вот в такого рода отношения, пока там не появится второй, и вот тогда вот этот мужчина и эта женщина родят то единство, в котором они задуманы, потому что вне этого мы видим, что, как сказать, Адам не успокоен.
А. Ананьев:
— И остался в раю.
о. Александр:
— Далеко не факт. Это же, мы же знаем, история не имеет сослагательных наклонений, как бы эта история рассказывалась бы, если бы не случился вот этот эпизод, мы и представления не имеем.
А. Митрофанова:
— Отец Александр, ну вот смотрите, действительно, да, муж и жена — полнота в этом смысле, поодиночке в нас этой полноты нет, но почему тогда в Царствии Небесном не будут ни жениться, ни замуж выходить, не будет ни мужеского пола, ни женского? Почему не будут там создавать семьи, это, ну, более-менее как-то, как мне кажется, я себе понимаю, представляю.
А. Ананьев:
— Но, кстати, не факт. А почему, если ты там не встретишь какую-то прекрасную душу, ты не захочешь быть с ней вместе, одним единым, целым, почему нет? Там такая же жизнь, как и здесь, просто немножко про другое.
А. Митрофанова:
— А мне кажется, там просто уже полнота вот какая-то. Я не знаю, ну это из области фантастики, но почему не будет мужеского пола и женского? Как же мы тогда будем друг с другом взаимодействовать, как ангелы? Это как?
о. Александр:
— Смотрите, вот здесь важный тезис. Во-первых, апостол Павел, говоря, что «в Христе нет мужского пола и женского», не имеет в виду обнуление пола как характеристики, он указывает лишь на то, что социальной значимости, которую он имеет во всех отношениях внутри Церкви, он не имеет — пол, то есть и мужчина, и женщина абсолютно равно успешны в строительстве отношений с Богом, вот в чём идея. Вот как раз это и обнуляет вот эту чудесную иудейскую идею про то, что «ты настолько совершенна, что сиди дома». Все призваны. Все призваны, все царское священство, все люди, взятые в удел, вот в этом смысле ни мужского, ни женского, безусловно. Соответственно, мы можем, рассуждая по аналогии, привлечь несколько фрагментов к пониманию, так как мы ведь ходим с вами в принципе вокруг текста собеседования Христа с саддукеями...
А. Митрофанова:
— ...которые пытаются его подловить и говорят: «Вот женщина, у которой по очереди умерли семеро мужей, семеро братьев, кому же она в вечной жизни, кому она будет женой?»
о. Александр:
— Да, это совершенно чётко криминальная хроника... Знаете, там надо было состав борща-то как-то систематически изучать. (смеются) Ну да ладно.
А. Митрофанова:
— Но это они же гипотетически рассказывают историю.
о. Александр:
— Я понимаю, гипотетически умерли, гипотетический состав. Но Христос в этой ситуации, мне кажется, предлагает не описание, ведь Он же во всех остальных случаях прибегает к притче, когда живописует реалии Царства, то есть, притча подчёркивает какой-то важный аспект, но не учительно, а описательно: «это похоже на», но «похоже» и «равно» — это две большие разницы. Царство Небесное похоже на женщину, которая потеряла деньги, ковырялась полдня по дому, всё подняла, перекопала, нашла и пошла, всем рассказала. Интересно, если проводить прямые аналогии, то тут рисуется вообще очень оригинальный образ, но оно ощутительная аналогия. Так же и тут: хотя Церковь достаточно активно интерпретировала этот материал как прямой, но мы можем посмотреть на него чуть-чуть шире. Ну, как бы тезис по поводу того, что понятно, почему в Царствии Небесном не будут появляться новые люди, не был понятен целому ряду ранних христианских авторов, но даже смотреть в эту сторону не будем, здесь у нас только сослагательное наклонение, его слишком много. По поводу того, что, во-первых, все половые константы однозначно нами сохраняются и наследуются, опять же, это пример святых, которые остались ровно теми, кем они были. А во-вторых, у нас есть совершенно конкретный пример собственно Христа, Которого мы видим в момент Преображения и в момент по Воскресении, а мы знаем, что вот Христос, что Преобразившийся, что Воскресший — это полнота в том числе человеческой природы, как она задумана, и как она будет реализована в свете дня вечности, то есть мы должны стать подобны Ему. И ни одну из своих человеческих характеристик Он не теряет, Он остался Иудеем, то есть семитом, мужчиной, в абсолютно конкретной возрастной категории и со всеми теми признаками, вплоть до ран на теле, черт лица и всего остального, которые были присущи Ему всегда, отсюда мы должны сделать однозначный вывод, что мы воскресаем в том же самом теле и банально, в том же самом поле, в котором мы всю жизнь и жили, ни в каком другом.
А. Ананьев:
— В котором нас запомнили те, кто нас любят.
о. Александр:
— Ну, как бы в котором мы находились во всей той обойме социальных вот этих отношений, и в котором мы их построили так, как построили.
А. Ананьев:
— Интересно, а для Богородицы Христос воскрес младенцем?
о. Александр:
— Не думаю. Я думаю, что Он для всех воскрес одинаково.
А. Ананьев:
— Она просто, ну как любая мама, как мне кажется, она помнит и любит Его родившимся младенцем. Почему она на иконах изображается, вот мне сейчас пришло в голову, Богородица с Младенцем? Она увидела Его именно таким.
о. Александр:
— Ну, здесь, скорее, про догматическую мысль о Боговоплощении, о том, что Творец всяческих в конкретный момент времени лежал на руках и питался материнским молоком, отсюда у нас даже икона «Млекопитательница», на самом деле это догматический образ, то есть он посвящен не вскармливанию детей и помощи матерям в соответствующих ситуациях, как на него смотрят сейчас, а он рождается из догматического соображения подчеркнуть человеческую природу Христа, то есть что вот Он был вскормлен так же, как все остальные, вообще никаким отличным образом.
А. Ананьев:
— Да, вот апостолы запомнили Его таким и увидели Его таким... Кто его знает...
о. Александр:
— Не знаю, не знаю, увидели они Его тоже все-таки и несколько отличным, то есть Христа не узнают, но и узнают, потому что вот случай на Тивериадском озере, когда Иоанн говорит Петру «Это Господь». То есть вот тут такая не вполне однозначная ситуация, у нас как бы здесь больше сослагательных наклонений.
А. Ананьев:
— Семейный час на Радио ВЕРА. Священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, я Александр Ананьев и с вами ведущая Алла Митрофанова.
А. Митрофанова:
— А действительно, вот по пути в Эммаус Господь является двум апостолам, и они — да, как будто бы говорят с кем-то другим и не с Ним, что это — преображение? Вот Он является преображенным по воскресении, или, может быть, я не знаю, или они настолько в этот момент внутри своих переживаний, что не способны Его распознать?
о. Александр:
— Вполне возможно и то, и другое, и равно, как и интерпретация той вечери, в рамках которой Христос был узнан, Он познался ими в преломлении хлеба, и вот толкователи по этому поводу замечают, что это либо обозначает духовный опыт, ну, то есть, что просто в какой-то момент времени Он взял и открылся им, вот как бы с их очей пала та пелена, которая находилась там, либо же произошло простое узнавание, что вот этот человек вроде как бы не очень знакомый, а не очень знакомый просто потому, что он умер, ну, то есть всё, он настолько выключен из их сознания и настолько не существует...
А. Митрофанова:
— Но у Петра-то нет! Он-то говорит: «Это же Господь!»
о. Александр:
— Ну, это случай, который происходит уже по Воскресении, то есть и они уже видели Христа Воскресшего, они поэтому и здесь Его узнают, а эти двое считают, что всё, там, на Кресте всё закончено, и поэтому какие бы ассоциации не вызывал у них этот человек, вот, видимо, конечно, они к этому принятию не приходят, и в моменте, когда Он преломляет хлеб, Он делает это каким-то таким особенным образом, которым всегда делал Сам Христос, и по жесту они просто узнали Его. Вот у нас как бы две интерпретации, какая из них лучшая и правильная, я думаю, что никто не скажет.
А. Митрофанова:
— А что делать нам-то, чтобы друг друга узнать? А то окажемся, понимаете, и... Хотя я в это не очень верю, всё-таки и правда, если есть внутри вот это самая сердечная мышца, ну, всё-таки подскажет, вот это даже внутреннее наше что-то, что взращивается на протяжении лет совместной жизни, оно подскажет, даже если внешне мы будем неузнаваемы.
А. Ананьев:
— Прежде чем отец Александр даст ответ, я тебе дам свой ответ: жить здесь и сейчас, надеясь на то, что завтра в этой земной жизни ты узнаешь своего мужа тем же самым человеком, за которого вышла замуж, потому что, согласно официальной статистике в Российской Федерации, 98 процентов на это не способны, и на следующий день они не узнают своего мужа и расстаются с ним. О, как трагично!
А. Митрофанова:
— Ну, ладно, почему 98-то, ну что ты? Ты сгущаешь краски.
А. Ананьев:
— Ну, немножко сгущая краски, 74,5 процентов, какая разница? Много, трагически много! Отец Александр?..
о. Александр:
— Опять же, с одной стороны, к тезису об узнавании, о сохранении союза нас подводит и Ветхий Завет, который, говоря о том, что двое становятся одной плотью, а в данном случае это обозначает максимальную степень этого союза, а параллельно мы имеем в виду, что весь наш жизненный путь, собственно, и ценен в очах Божьих, то есть Бог и дает нам жить историю, потому что она есть для нас история возрастания в отношениях с Ним и с людьми, и эта история ни на каком этапе не обнуляется. То есть, собственно, из этих соображений и человечество в истории, и каждый человек в истории, то есть с момента грехопадения Бог не уничтожил всё и не построил ещё раз, вот Он как бы весь этот процесс ведёт, и каждый из его этапов ценен. Так уж если все те этапы ценны, то неужели же менее ценен самый главный и основной? Со всеми остальными мы не образуем единство, как одна плоть, ну вот не образуем, как угодно, образуем его вот с этим кем-то одним. Здесь, конечно, рождается много и совершенно трагических вопросов про то, что происходит с людьми, которые вступали в брак неоднократно, какие из этих отношений тогда будут ценнее, какие менее ценнее?
А. Митрофанова:
— Ну, собственно, это вопрос саддукеев к Христу: «женщина-то, у неё семь мужей было, что ж теперь?»
о. Александр:
— Вполне возможно, поэтому Христос и обнуляет этот вопрос, что вы вообще заблуждаетесь, вы вообще не знаете Писание, вы смотрите не в ту сторону. Но повторяюсь, что вот мне кажется, что суть этого ответа в притчевом образе о том, что Царство инаково и отношения в нём инаковы. Наверное, это не значит, что их там нет, что их суть и смысл, и тип не таков, но это не значит, что их нет или они хуже, а наоборот, они есть и только глубже и лучше.
А. Ананьев:
— А в догматическом смысле что такое христианский брак? Ведь это не только единение тел, это ещё и единение душ, и причём, не побоюсь этого слова, в вечности.
о. Александр:
— Безусловно. Но здесь мы не можем сказать об этом ничего догматически, потому что наша догматическая рамка на самом деле очень маленькая...
А. Ананьев:
— Но во время венчания же там произносятся какие-то тексты на этот счёт?
о. Александр:
— Но во время венчания узловым текстом является учительство как раз апостола Павла о типе взаимоотношений между мужем и женой, и этот тип, как между Христом и Церковью. Христос воскресший не забыл про Церковь в свете полученного опыта, как то, что Он настолько велик и превосходящ, что-то его земная община как-то сразу отложилась, нет. Он, собственно, ради неё на Крест всходил и ей плоды Воскресения принёс, вот как бы вся идея, соответственно, между мужем и женой отношения строятся вот по такому принципу. А отсюда соответствующий вывод: так как не разорвались отношения между Христом Воскресшим и Его телом, пребывающим здесь и сейчас на земле, значит, по всей видимости, у нас не рвутся отношения между теми супругами, один из которых в вечности, а другой ещё длит своё земное существование, и, безусловно, они не должны разорваться и на этапе, когда оба окажутся в свете вечности.
А. Ананьев:
— Внимание, неожиданный вопрос: если муж и жена хотят быть вместе не только здесь, но и (глубокомысленная пауза) — там, им следует быть похороненными только вместе.
А. Митрофанова:
— Это вопрос или утверждение?
А. Ананьев:
— Это утверждение. А вот теперь вопрос — да?
о. Александр:
— Нет. Нет, отнюдь. В этом смысле наши переживания по поводу мест захоронений, с одной стороны, очень понятны, с другой стороны, скажем так, в ряде случаев преувеличены. Тело, безусловно — храм и святыня. Тело, безусловно, должно быть погребено должным образом и с соответствующим почтением. Но близость, дальность вот этого захоронения там, друг от друга или ещё, не играет никакой роли. Здесь вопрос про то, что в воскресении мы все окажемся в единстве, то есть вот не будем мы разбросаны по разным местам, и, соответственно, если кто-то захоронен в Нью-Йорке, а кто-то в Антверпене, то, извините, но как бы нет. Как бы отнюдь, отнюдь. Это всё принадлежность века нынешнего, а для вечности всё это не играет никакой роли, опять же, по примеру тех святых, которые слышат через Христа и в Христе, и Христом действуют везде и всюду, вне какой-либо привязки к какой-либо географии.
А. Митрофанова:
— Мне вообще кажется, что география так же, как и время: мы настолько привыкли внутри них и в этих рамках мыслить, нам очень сложно представить себе мир без времени и пространства, когда и то, и другое отменяются, упраздняется уже всё, за ненадобностью, по Второму Пришествию, по воскресению как сложно понять, что такое вечность, потому что мы целиком полностью заточены на линейку времени, точно так же сложно и бесконечность понять, и что это за мир, где непонятно, что там, где вверх, где низ, где близко, где далеко, а оно всё иначе, оно просто всё иначе. И это ещё, знаете, простите, профессиональный травматизм — у Пастернака, я очень люблю роман «Доктор Живаго», единственный момент, который меня там вот прям очень смущает, это размышления Пастернака как раз о воскресении мёртвых, где он говорит: «Я не верю в воскресение мёртвых в том виде, как оно описано, что вот все восстанут — где вы разместите эти миллиарды, миллиарды людей?» И у меня каждый раз внутренний вопрос: но ведь их же не надо размещать на планете Земля или других планетах Солнечной системы, это всё будет как-то иначе, просто мы не представляем, как! И, наверное, в этом смысле действительно не так-то важно, насколько далеко друг от друга похоронены супруги, а бывает так, что останков нет.
А. Ананьев:
— И тут на сцену выходит предание о Петре и Февронии.
А. Митрофанова:
— Но это же предание. Да, мы чтим его, но оно...
А. Ананьев:
— Понимаешь, в любой истории, особенно вот такой важной, как предание о Петре Февронии, есть зерно здравого смысла какого-то, и если уж в загробной жизни Пётр и Феврония, святые, стремились быть вместе телами здесь, на Земле, то явно это о чём-то свидетельствует, не может же быть это просто так.
о. Александр:
— Ну, я подозреваю, что здесь, на самом деле, и очень простой дидактический ход автора текста, опять же, я не к тому, что так не случилось, так и случилось — да, и захоронены они вместе.
А. Ананьев:
— А как вы считаете, так случилось или так не случилось?
о. Александр:
— Ну, то, что они захоронены вместе и вместе в одной раке пребывают, я видел прямо двумя своими глазами, и все, кто были в Муроме. Ничего ранее я не видел, потому что родился несколько позже, чем произошла вся эта история, но факт остаётся фактом — вот они двое в этой одной раке пребывают. И здесь, мне кажется, как раз простая дидактика, то есть простое научение именно как раз про то, что свет этих отношений никуда не угас с моментом их смерти, а при том, что ещё оба монашествующие, оба в постриге, уж казалось бы, ты отложился от одной семьи, от малой своей вот этой церкви, приложился к другой, потому что та твоя община монашеская — это твоя новая семья, и вроде бы теперь ты должен красиво пребывать там, жена твоя в другом месте, и так вот уж и повелось — нет ничего подобного, то есть вот эта идентичность оказывается важнее, чем вот это новоприобретённое.
А. Ананьев:
— У нас осталась минута до конца «Семейного часа», за эту минуту я хочу попросить вас дать совет тем, кто хочет и после смерти сохранять связь друг с другом. Может быть, есть что-то, на ваш взгляд, что мы можем сделать сейчас?
о. Александр:
— Да мне кажется, всё то, что мы можем сделать сейчас, мы должны сделать и не в свете этого вопроса, то есть беречь, любить друг друга и взращивать отношения мы должны и в свете мысли о том, что всё конечно, ничто никуда не длится, и с закрытием глаз заканчивается всякая история, и в свете нашей твёрдой христианской уверенности, что на самом деле — нет, это не так, и вечность нас ждёт, мы должны делать одни и те же вещи.
А. Ананьев:
— То есть не надо бросать мужа и идти в храм, и просить Господа, чтобы нас это как-то не разделили?
о. Александр:
— Наверное, нужно, этапно взращиваясь внутри брака, на каких-то этапах оказываться в этом храме вместе.
А. Ананьев:
— Аминь. Спасибо вам большое за этот разговор, простите нас за путанные вопросы, тема такая, знаете, что даже не знаешь, как вопросы формулировать, но ответы мы получили более чем убедительные, понятные и яркие. Священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, был этой Великой Субботой в светлой студии Радио ВЕРА. Спасибо, отец Александр.
о. Александр:
— Спасибо вам.
А. Ананьев:
— А мы с Аллой Сергеевной отправляемся в любимый храм. Алла Митрофанова...
А. Митрофанова:
-... Александр Ананьев.
А. Ананьев:
— Пасха будет. С наступающей Пасхой! С наступающим Христовым Воскресением! Услышимся через неделю, пока.
Все выпуски программы Семейный час