Евангелие от Марка, Глава 14, стихи 10-42

Читает и комментирует священник Дмитрий Барицкий.

Для человека всех эпох и культур предательство было ужасным преступлением. Великий итальянский поэт Данте Алигьери в «Божественной комедии» рассказывает о своем путешествии в потусторонний мир. Вместе со своим спутником он спускается в самые глубины ада, где видит огромное ледяное озеро Коцит. Здесь находятся души самых страшных злодеев. Примечательно, что в самом центре он видит троих: предателей Юлия Цезаря Кассия и Брута, а также одного из ближайших учеников Христа Иуду Искариота. Именно с истории его предательства и начинается только что услышанный нами отрывок.

Как текст Евангелия, так и позднейшие христианские толкователи говорят, что мотивы Иуды были самые прагматичные и корыстные. Корень его злодеяния таится в честолюбии и сребролюбии. Иуда был хранителем имущества Иисуса Христа и апостолов. Он носил с собой общественную казну. Однако вместе с этим он был одержим страстью сребролюбия. То есть любил деньги так сильно, что даже воровал их у своих же собратьев. Учителя он продал исключительно для того, чтобы обогатиться и заручиться поддержкой сильных мира сего. 30 серебренников далеко не символическая сумма. В реалиях того времени это размер четырёхмесячного жалованья при том условии, что работать было необходимо целую неделю без выходных. Одна такая монетка могла стоить приблизительно до 500 евро. Суммы оказалось достаточно, чтобы купить в итоге участок земли около Иерусалима для кладбища. Однако не в этом причина печальной участи Иуды.

И об этом свидетельствует история еще одного предательства, начало которой мы также находим в прозвучавшем отрывке. Речь идет об истории апостола Петра. Как всякий человек он также имел свои слабости. Он не был сребролюбив. Однако его самоуверенность порой не знала границ. Именно в этом состоянии он превозносится над учениками и не без некоей горделивости говорит Спасителю, что даже если все Его бросят, он не бросит. В итоге, он также совершает предательство.

Итак, перед нами два преступления. Чем же они отличаются друг от друга? Почему Иуда навеки проклят, так что его имя стало символом подлости, мировая литература в лице Данте даже помещает его в самые глубины ада, а Христос говорит о нем: «горе тому человеку, который предаст Сына Человеческого: лучше было бы тому человеку не родиться», — а Петр почитается нами как первоверховный апостол? Дальнейшая евангельская история дает четкий ответ на этот вопрос. Господь может простить любой мыслимый грех. Даже предательство и отречение. Ведь не случайно на кресте Он молится за Своих ненавистников, тех представителей еврейского народа, которые распяли Его, по сути, предали собственного Мессию. Одного Он простить не может — грех нераскаянный. Не может не потому, что не хочет. А потому что не в силах сделать за человека то, что сделать может лишь сам человек, по своей свободной воле — принести Богу покаяние с надеждой на прощение. Иуда такого покаяния не принес. Ужаснувшись от того, что сделал, он впадает в жуткое состояние уныния, состояние беспросветного морока, закрывается от людей и Бога и в этом расположении души, как его предшественники Кассий и Брут, оканчивает жизнь самоубийством. И наоборот, Петр возвращается ко Христу с надеждой на прощение. И несмотря на всю тяжесть своего падения, получает его. Как получает прощение и тот разбойник, который страдает рядом со Спасителем на кресте и обращается к Нему со словами покаяния.

В своей жизни мы также совершаем ошибки. Порой есть среди них тяжелые, немыслимые, которые принято называть смертными грехами. Такой человек часто теряет надежду на милость Божию. Впадает в отчаяние подобно Иуде. Закрывается от окружающих и от Творца. А потому уже в этой жизни погружается в пучины ада. К таким сегодня и обращается Евангелие. Оно говорит, что единственный грех, который обрекает нас на вечное страдание — это грех нераскаянный. Люди не простят, но Христос может простить нам все. Главное, чтобы мы этого захотели и пришли к Нему в том же состоянии сердечного сокрушения, в котором к отцу возвращается блудный сын, с той же надеждой, с которой вернулся к Нему апостол Петр.