Пригород Сиднея, уютный городок Кентлин, утопает в зелени. Здесь, в глуши австралийских лесов, укрылся маленький русский монастырь во имя Казанского образа Пресвятой Богородицы. Эту обитель называют еще Новое Шамордино.
Монастырь в Кентлине появился не так давно – всего лишь в середине прошлого века, и поначалу он был мужским. Протодьякон сиднейского кафедрального собора Петр Гришаев на свои деньги купил небольшой участок дикого поля с тем, чтобы устроить на нем обитель. Но легко сказать – «устроить», да трудно сделать. Прежде чем возводить стены, пришлось как следует потрудиться, расчищая землю. Не доводилось вам, к примеру, выкорчевывать низкорослые австралийские эвкалипты? Говорят, нелегкое это занятие.
Три послушника и один иеромонах трудились с утра до ночи в любую погоду. По субботам к ним присоединялся архиепископ Савва – владыка не чурался самой тяжелой работы. Первую литургию служили в специально приспособленном гараже. Не прошло и года, как на негодном прежде участке вырос первый храм и братский корпус. Преобразилась и территория вокруг – братия сажала виноградники, чтобы использовать на литургии свое вино.
В эти же годы в Китае произошла культурная революция. Многие сотни русских эмигрантов первой волны были вынуждены уехать из Поднебесной и снова скитаться по миру, ища пристанища. Небольшая группа русских монахинь, беженцев из Китая, нашли приют в Сиднее, в старом доме, который принадлежал русскому благотворительному обществу. Приют этот был временным, и сестрам оставалось только молиться, чтобы Господь послал им свой, настоящий дом.
Между тем мужской монастырь в Кентлине испытывал трудности – кто-то из трудников уехал, кто-то умер, тяжело заболел настоятель – единственный иеромонах обители. Оказалось, что в новеньком здании, построенном с большим трудом, просто некому жить. И тогда владыка Савва принимает единственно правильное решение – обитель отдают монахиням, которым пришлось бежать из Китая.
Одна из этих сестер, мать Михаила, приняла постриг еще в России, в Шамордино, от Оптинских старцев. Благодаря ей и Кентлинская обитель получила свое славное имя – Новое Шамордино.
Здесь, в Австралии, монахини ревностно хранят русские иноческие традиции. Точно так же, как в старинной обители под Калугой, сестры в Кентлине усердно молятся и трудятся не покладая рук. Забот не счесть – в монастыре своя пасека, свечная и швейная мастерские, большой фруктовый сад.
Паломники, которым удалось пожить в Новом Шамордино, говорят – там забываешь, что ты не в России. Разве что в окрестных лесах водятся не зайцы и лисы, а коалы и кенгуру.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.