У нас в студии были председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон и доктор медицинских наук, Главный врач Морозовской детской клинической больницы Елена Петряйкина.
Разговор шел о взаимодействии Церкви и медицинских учреждений, и о том, насколько сегодня востребовано присутствие священников и волонтеров в больницах.
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели. Я Алла Митрофанова. И рада представить наших сегодняшних гостей. Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению. И наши постоянные слушатели прекрасно знают православную службу «Милосердие» и Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению. Владыка, добрый вечер.
Епископ Пантелеимон
— Добрый вечер, дорогие друзья.
А. Митрофанова
— Спасибо вам за то, что вы делаете. По-моему, ваш отдел, он один из самых ну ярких что ли, и столько проектов, сколько есть у вас, мне просто даже сложно представить, может ли кто сравниться.
Епископ Пантелеимон
— Мы очень рады работать в нашем отделе. Здесь дело не в нас, а просто в том направлении, которым занимается отдел. Это направление, которое, конечно, наиболее привлекает людей.
А. Митрофанова
— И главный врач Морозовской детской клинической больницы, Елена Ефимовна Петряйкина, доктор медицинских наук и главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Здравствуйте.
Е. Петряйкина
— Здравствуйте.
А. Митрофанова
— Мы будем говорить сегодня о вот этот интересном очень и важном взаимодействии Церкви и больниц. Как раз одно из тех мест, где, наверное, чаще всего оказываясь, мы начинаем задаваться вопросами о смыслах: о смысле жизни, о смысле того, что с нами происходит, для чего нам это дается. Сначала, наверное, первый вопрос, который возникает, это, наверное, за что с нами или с нашими близкими то, что происходит. И это вопросы, которые традиционно подпадают в категорию вопросов проклятых, карамазовских или, как их называл Леонид Андреев, по-моему, вопросы детские, а потому самые страшные. И вместе с тем, несмотря на такой вот, ну как сказать, свой первоначально такой непростой очень вид, эти вопросы, они, как мне кажется, парадоксально, несут в себе очень много света. Потому что в поиске ответов на эти вопросы мы приходим к каким-то важным открытиям в нашей жизни, то, что дает в общем, для этой жизни и самые мощные основания. Я могу ошибаться, но вот по моим личным ощущениям это так. Владыка, что скажете?
Епископ Пантелеимон
— Я вспоминаю, как я из детского сада попал в больницу. Это больница была, теперь называется она князя Владимира, хотя изначала она была больница святого князя Владимира. И вот для меня время, проведенное в этой больнице, было, наверное, самым страшным временем моего детства. Я лежал в детской палате, по ночам мы там оставались одни, и что там выделывали другие дети, я даже не запомнил, потому что это было ужасное что-то творилось. Родителей ко мне не пускали, я там лежал, по-моему, месяца два.
А. Митрофанова
— Это инфекционная была больница? Почему не пускали?
Епископ Пантелеимон
— А там инфекционное было отделение, со скарлатиной.
Е. Петряйкина
— А, вы со скарлатиной, конечно, в инфекционном отделении, да, однозначно.
Епископ Пантелеимон
— И я там заболел корью, потом заболел краснухой.
Е. Петряйкина
— Потому что не было боксов, были палаты, и...
А. Митрофанова
— Вы заодно всеми детскими болезнями.
Епископ Пантелеимон
— Заодно всеми болезнями, да. Я лежал на первом этаже, окно было закрашено такой белой масляной краской или каким-то мелом, и там была щелочка, в которую на меня иногда смотрели мои родители, как мне потом рассказали, но я их не видел. И, конечно, вот это вот переживание болезни — в одиночестве, без родителей, в окружении других детей больных, когда рядом с тобой нет часто врачей, медсестер, и ты не знаешь, как их позвать, как к ним обратиться, конечно, было переживание страшное. Это, наверное, были, 55-й, может быть, год прошлого века. И поэтому, конечно, с одной стороны, болезнь это такое тяжелое очень, особенно для ребенка, переживание. И я видел и детей в реанимации, когда они лежат в реанимации, привязанные за ручки, за ножки, как будто распятые на этих кроватках. И когда рядом с ними нет никого, для них, конечно, это самое тяжелое, самое страшное испытание. Но если с ребенком есть любящие его люди, если есть родители, если есть мама, если есть добрые врачи, тогда, конечно же, болезнь не имеет такого ужасного характера для ребенка. Даже если эта болезнь тяжелая, если он лежит даже в паллиативном отделении или в детском хосписе, он не знает, чем кончится болезнь, он, может быть, об этом не задумывается, хотя иногда предчувствует, может быть, ребенок. Но тем не менее, с другой стороны, я очень любил в детстве болеть, но, правда, не в больнице, а дома.
А. Митрофанова
— Можно в школу не ходить.
Епископ Пантелеимон
— Когда я болел, можно было не ходить в школу, мне мама варила замечательное желе из такого болгарского вишневого компота, тогда продавались такие вишневые компоты. Покупала мне игрушки, читала книжки, была со мной, не ходила на работу. Такое было блаженное очень время замечательное, очень хорошее. И поэтому, конечно же, если есть любовь, то любовь, она помогает преодолеть любое испытание. Я помню, был такой фильм про ребенка, который со своим отцом попал в концлагерь. И отец так все это...
А. Митрофанова
— «Жизнь прекрасна».
Епископ Пантелеимон
— Да, и отец так все это устроил, что говорил, что это игра такая. И ребенок поверил. Дети, они как-то вот доверчивы бывают к доброму, и не всегда проникают в тайну всех этих беззаконий, ужасов, которые происходят на земле. Поэтому, конечно же, если мы говорим о болезни, о болезни детской, о болезни ребенка, то мы должны, конечно же, думать о том, как эту болезнь преобразить любовью, как сочувствовать, сострадать, как помочь ребенку перенести ее. И я вот третье тоже такое, что я хотел отметить, что детки, которые болеют тяжело, пережили болезни какие-то тяжелые в детстве, они всегда бывают более мудрыми, более какими-то чувствительными к чужой боли, к чужому страданию. Такие детки, сами перестрадав и пережив боль, болезнь, пережив вот это вот вынужденное одиночество, когда их изолируют от других детей, они становятся в чем-то лучше. И, преодолев это испытание, становятся лучше, чем те дети, которые не болели. И, наверное, здесь мы понимаем тот принцип, который вообще заложен в этом мире: а этом мире попущены страдания, попущены Богом для того, чтобы мы его преодолели. И мы должны помогать друг другу его преодолевать любовью. И только здесь, на земле, может явиться та любовь, которая помогает преодолевать страдания. Если мы окажемся в Царствии Небесном, то там уже не нужно будет никому помогать, там любви будет достаточно для всех, и никто страдать не будет. А здесь вот можно совершить как раз этот подвиг, и через который расширяется твое сердце, через который расширяется твоя душа.
А. Митрофанова
— Ах, сам собою напрашивается вопрос: зачем же тогда, если там все будет хорошо, зачем же тогда здесь таким испытаниям нас подвергает Господь?
Епископ Пантелеимон
— Ну если человек внимателен сам к себе, то он видит в себе не только печать светлого, Бога, не только видит в себе образ, который Бог вложил в него, не только видит в себе добрые качества, интересные, но видит в себе и какую-то испорченность. Видит в себе что-то такое злое, что присуще как бы ему. Это видел в себе апостол Павел, который говорит о том, что в нем живет что-то злое. Это знают святые люди, которые понимали свою греховность. И если человек этого не понимает, я боюсь, что он просто не видит то, что есть в нем. В каждом из нас есть что-то такое, и в ребенке оно есть тоже. Я помню себя ребенком, я был очень плохим ребенком, очень избалованным, очень был таким, знаете, самолюбивым, эгоистичным, очень был лицемерным. И тогда не понимал, когда про меня говорили: вот, этот Аркаша, он там исподтишка любит что-то делать. Не понимал, когда на меня сердился папа там, меня наказывал. Теперь я понимаю, что действительно вел себя неправильно, но тогда этого не понимал. И поэтому, конечно, и в ребенке есть какая-то испорченность уже. В нем есть и свет, и Господь приводит детей как образец, говорит: будьте как дети. Но в то же самое время и в ребенке есть некое искажение души, оно присуще каждому человеку. И вот чтобы преодолеть и нужно пережить это страдание, нужно пройти через это страдание, чтобы очиститься от этой грязи греховной, которая есть в глубине каждого человеческого сердца.
А. Митрофанова
— Да, это отдельная большая тема.
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. И напомню, что в гостях у нас сегодня епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению и глава Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Елена Ефимовна, а правда ли, что если рядом с ребенком, которому больно, который находится в медицинском учреждении и каждый день со своей болезнью пытается бороться, если рядом с ним близкие, то тогда он как-то ну либо мягче проходит через это испытание, либо, может быть, даже и быстрее, если это излечимая болезнь, происходит этот процесс? Я слышала об этом, но вот вы как врач...
Е. Петряйкина
— Конечно. Вот знаете, радость вообще, ну так вы знаете, давайте так, как эндокринолог я скажу.
А. Митрофанова
— Давайте, интересно.
Е. Петряйкина
— Гормоны стресса, вообще стресса, да, вот нейрогормональная регуляция — это известный факт, когда их высокий уровень в крови, они разрушают белки иммунной системы. И любая инфекция, любое заболевание, а у нас большинство заболеваний, слава Богу, иммунная система с ними справляется наша, то есть мы при лечении ей только помогаем, и огромная роль собственного иммунитета, она работает хуже в условиях хронического стресса. Ведь ну мы знаем красивые истории, как что действительно от горя можно умереть. Мы знаем много таких историй, там как любили друг другу пара супружеская, ушел муж — и мы знаем такие примеры в жизни, — очень скоро уходит жена, хотя вроде бы ничем она не болела.
Епископ Пантелеимон
— Мы знаем рассказы про святых...
А. Митрофанова
— Святая София.
Епископ Пантелеимон
— Как когда были замучены Вера, Надежда, Любовь, и мама их умерла на могиле. Мы знаем мученицу Наталью, которая умерла на могиле своего мужа после его мучений.
Е. Петряйкина
— Да, это бесспорно. И даже такие обычные люди, просто любящие друг друга люди, не святые совсем, но, когда умирает одна, один человек из супружеской пары, через некоторое время уходит другой, притом что он ничем особо не болел. То есть его в условиях хронического стресса любая инфекция, любое повреждение, которое счастливый человек, грубо говоря, либо не заметит, либо легко перенесет, становится для него, смертельно обостряются болезни, которые могли либо вообще не наступить, либо могли проявиться гораздо позже. Это факт, это разрушение белков иммунной системы.
А. Митрофанова
— В обратную сторону тоже работает.
Е. Петряйкина
— Да, это работает совершенно в обратную сторону. И, во-первых, ребенку спокойнее, когда рядом мама. Вот Владыка привел пример, мы знаем эти примеры, когда на пике человеческих страданий взрослые сумели создавать детям так, что они не боялись, и это огромная заслуга и огромный, я считаю человеческий подвиг прежде всего. И, конечно, выздоравливать будет лучше. И потом, вы знаете, я очень долгое время заведовала отделением эндокринологии детской, практически сто процентов это инвалиды детства, ну чаще всего это сахарный диабет. Это целый образ жизни, то есть надо учить, маленького ребенка учить нельзя, мы учим родителей. И от того, как ведет себя родитель, насколько, видела столько любящих родителей, которые что только ни придумали про эту инсулинотерапию — тогда, когда я только начинала, еще не было инсулиновых помп, — заправка космического корабля, и все. А ведь это уколы, это все больно. Диабет вообще болезнь, когда все больно. Сахар крови взять — это колоть пальцы, инъекции инсулина — это тоже уколы. Это диабет, когда все больно. И вот что только ни придумывали. И ребенок реально, когда мы всегда говорили школы диабета, что умоляем вас плакать в подушку, ребенок не должен видеть. Потому что если мама считает, что все, конец, так же мир для ребенка рушится в этот момент. Потому что, если мама считает, она, конечно, как взрослый человек понимает, что произошла огромная беда, но ребенку это показывать не надо. И такие дети, они реально и быстрее выписывались, быстрее компенсировались. Это про хронические заболевания, а что говорить на обычные остроинфекционные, конечно, огромная роль, будет мама рядом или нет, тут даже и не обсуждается.
Епископ Пантелеимон
— Ну слава Богу, что сейчас все-таки можно быть с ребенком в реанимации.
Е. Петряйкина
— 24 на 7, в Морозовской больнице открытые реанимации, и это великое дело. И потом, вы знаете, как заведующая отделением когда-то бывшая, да, я могу сказать, что я не понимаю, когда врачам это не нравится. Потому что вот я понять этого умом не могу. Значит, есть что скрывать? Ну потому что, естественно, наличие родителей пациентов в отделении, они все видят, там персоналу особенно не дают расслабиться — это, конечно, наверное, не всем нравится. Но мама — лучшая сиделка. Так ухаживать за ребенком, как ухаживает мама, никогда в жизни, причем это делается с любовью, ну никогда даже самая опытная медсестра так не погладит, так не поменяет тот же памперс, как поменяют любящие руки матери. Ребенок же чувствует, что это...
Епископ Пантелеимон
— Ну, к сожалению, не все понимают. Вы знаете, вот сегодня мне позвонила одна сотрудница Московской Патриархии и попросили помочь: ее знакомую не пускали в реанимацию к старенькой маме. И пришлось звонить главному врачу в эту больницу, он сказал: почему не пускают? Он сам тоже удивился. То есть все это, к сожалению, бывают такие случаи иногда, когда вот это правило, оно пока еще не соблюдается.
А. Митрофанова
— Это, видимо, какие-то, да, рефлексы еще с советского времени в сознании.
Е. Петряйкина
— Это нежелание, чтобы видели. Но я считаю, что столичная медицина, сейчас, может быть, слушатели не согласятся, но по крайней мере стараемся на довольно высоком уровне. И в этом отношении вот такой аудиторский родительский взгляд, он нам только в помощь. Потому что доброжелательный человек, понятно, что мы педиатры, мы испытываем двойной стресс, конечно, родители больного ребенка, они не всегда с тобой вежливы, ну как бы им кажется, что вы спрашиваете вопросы, которые они себе задают, врачам: неужели ничего нельзя сделать? Вот как бы я по своему опыту знаю. Послушайте, ну он диабетом только заболел, и я так рано его привез, вы поставили правильный диагноз. Но когда быстро ставится диагноз, ведь можно что-то сделать? Ну поэтому нет, это абсолютной факт. И более того, врач и любящая мама, они всегда единомышленники, они же хотят одного и того же. А это уже, как сейчас модно говорить, команда.
Епископ Пантелеимон
— Это замечательно, когда мама и врач имеют, я вот видел в вашей больнице, в паллиативном отделении, как мамы дружат с врачами, как они относятся друг к другу.
А. Митрофанова
— Но Морозовская больница — это вообще удивительное место, потому что там не только мамы 24 часа в сутки, 7 дней в неделю могут быть со своими детьми, там же еще и масса волонтеров. И фонд «Я есть», я знаю, у вас, и больничные клоуны, и что вот в рамках нашего сегодняшнего разговора тоже очень важно, к вам туда могут прийти священники. В случае необходимости, если это нужно больным людям, и они вот говорят, что давайте вот к ребенку, и может быть, родителям тоже. А это ведь та же самая очень важная эмоциональная поддержка и духовная, главное помощь, которая помогает человеку быстрее встать на ноги.
Е. Петряйкина
— Вы знаете, я поддержку вас от всей души. Не мной это началось, это уже несколько десятилетий. Не я это начинала, руководство больницы всегда, и мои предшественники очень доброжелательно и с энтузиазмом относились к сотрудничеству со священством. И больничный храм, ну может быть, сейчас только строится как храм, а помещение больничного храма в Морозовской больнице было, сколько я себя помню.
Епископ Пантелеимон
— 15 лет, по-моему, уже даже больше.
Е. Петряйкина
— Да, до этого вот из Первой градской приходили, а вот 15 лет у нас храм, и отец Алексей, и мы всегда. И я могу сказать, что духовная помощь очень важна. Все врачи, которые лечили — это не только мое мнение как неотложного врача, а это мнение коллег, — все вот врачи, которые лечили критические неотложные состояния в какой-то момент, когда ребенок начинает уходить, и ты пытаешься его спасти, это ощущение, особенно это, знаете, когда тишина и ночью — ты точно чувствуешь, что ты не один. То есть это ощущение, и какой бы ни был черствый врач, какой бы он не был атеист-атеист, он в этот момент к своим действиям — уверенный в себе врач, профессиональный, — он все равно призывает помощь. Я это на дежурствах, особенно, я говорю, когда шум, суета, дневное время — понятно, это, но когда ты один, дежурный врач, и с больным в неотложном состоянии, и от твоего решения, от того как ты сейчас правильно распишешь капельницу, какой порядок действий, чтобы сестра это выполнила, ты точно в этот момент мысленно один быть не хочешь. Даже если ты это явно не чувствуешь, как воцерковленный человек, все равно, духовная составляющая очень важна. Поэтому больничный священник, сотрудничество больницы, духовная помощь — это, бесспорно, очень важно. Она нужна, эта помощь, не только пациентам и их родителям, это она нужна всем людям. А врачи и вообще весь медицинский персонал тоже нуждается в этой помощи. Потому что никто не отменял какое-то внутреннее выгорание, какие-то недовольства: ты устал, а тут еще родители скандалят и все, то есть, конечно, чтобы это все выдержать и нагрузки, которые сейчас есть, и при этом оставаться доброжелательным, однозначно нужна духовная помощь и все для формирования того, чтобы медицинский персонал были людьми с духовными ценностями, это бесспорно.
А. Митрофанова
— Вот у меня небольшая статистика есть: на данный момент 96 больничных храмов, часовен и молельных комнат у нас уже есть и еще 30 храмов в учреждениях социальной защиты и специализированного медицинского профиля типа ПНИ. Вот 96 — это то, что есть в больницах. Это много или мало, Владыка?
Епископ Пантелеимон
— Я думаю, что, конечно, это мало. Потому что всего, по-моему, стационарных таких медицинских учреждений большой двухсот в Москве. Если взять федеральные учреждения, есть специальные РЖД, у них свои какие-то больницы есть, есть больницы, которые относятся к Департаменту здравоохранения города Москвы. И поэтому, конечно, не в каждой больнице есть храм. Но даже если есть храм, то все равно священников не хватает. В Москве священников все-таки, один священник приходится примерно на 7–8 тысяч православных жителей. Это очень мало, это совсем мало. И конечно же, в больнице священник очень востребован. По нашему опыту, когда ты приходишь в палату причастить больного или делаешь обход палат, в каждой женской палате появляются вопросы. В мужских меньше, мужчины, они более, так сказать, закрытые такие. И в мужских палатах через одну палату, но все-таки тоже о чем-то спрашивают, чем-то интересуются, просят о чем-то поговорить, рассказать. И человек, когда попадает в больницу, конечно, он нуждается в особой помощи, в особой заботе. И кто как не священник, который и должен с людьми заниматься прежде всего, от которого ждут и утешения, и помощи, и поддержки, даже неверующие люди или мусульмане, скажем. Они тоже просят, чтобы о них помолились, просят, чтобы покропили святой водичкой. Это отношение...
Е. Петряйкина
— Помните, когда мы освящали корпус, да вот расскажите, это же...
Епископ Пантелеимон
— А что такое было?
Е. Петряйкина
— Да фантастическая история. Мы освящали осенью корпус.
А. Митрофанова
— В Морозовской больнице.
Е. Петряйкина
— В Морозовской больнице. И спасибо Владыке и всем священникам, которые пришли помогать, и ходили. И очень многие родители в палатах, кто-то запрашивал исповедь, увидев священника, да, притом что в больнице есть храм и священник. При этом даже представители мусульман хотели о чем-то поговорить, вот когда по этажам ходили. А когда уж был Патриарх, и это фантастика — то есть он зашел в каждую палату в паллиативном отделении, нашел время, нашел каждому слова. Мы были просто потрясены добротой и возможностью утешения. И некоторые были мусульмане, и мы спрашивали мусульман, когда должен был приехать Патриарх, зная, что он обещал зайти ко всем, спрашивали: может быть, вы не хотите? Что вы, конечно, хотим. И они тоже беседовали. То есть это неважно.
Епископ Пантелеимон
— И тоже спрашивали, и Патриарх их и утешал. И когда Патриарх на улице мы собрались с родителями детей, его же не хотели отпускать, он еле-еле выбрался из этого кольца людей, которые с детьми его окружали, спрашивали, протягивали руки, просили благословения.
Е. Петряйкина
— Это было очень важно. Особенно в Морозовской больнице лечатся, так случилось, из-за много профильности, из-за возможности, до 80 процентов детей с хроническими заболеваниями, которые ну лежат периодически в больнице — это гематологические, онкологические заболевания, другие, редкие. И настолько ждали, и все заведующие меня спрашивали: это так важно для пациентов. И потом разошлись, ну естественно, тот кто мог выйти, к остальным пришли. Это очень важно, это такое было событие для всех, для персонала, но и для пациентов и их родителей тоже.
А. Митрофанова
— В программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению, руководитель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Я Алла Митрофанова. И буквально через полминуты вернемся к этому интереснейшему разговору.
А. Митрофанова
— Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели, я Алла Митрофанова. И напоминаю, что в гостях у нас епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению при Епархиальном совете города Москвы, глава Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Мы говорим о вот этом пересечении очень важном, как мне кажется, повторюсь, церковного служения и служения врачей медицинского, то что человеку так необходима и поддержка вот по линии здоровья физического, и здоровья духовного. И часто так бывает, что именно больницы становятся теми местами, где для нас обостряются вопросы не только нашего такого здоровья в привычном понимании, но и здоровья духовного тоже. Поэтому очень важно, конечно, чтобы когда, не дай Бог, чтобы с нами происходили какие-то серьезные, случались серьезные болезни, но если это случается, конечно, важно, чтобы в шаговой доступности были люди, способные сориентировать в тех духовных сферах, областях, которые для нас не менее важны, чем наша жизнь вот в этом двухмерном измерении. И, Владыка, вы начали говорить про то, что больничных священников не хватает, то есть не везде у людей есть возможность эти вопросы задать. Но тем не менее я знаю, что батюшки многие, которые служат в обычных храмах Москвы, по просьбам родственников они тоже в больницы выезжают и точно так же там какую-то помощь оказывают. А в чем разница принципиальная между священником обычным приходским и священником, который служит в больнице постоянно?
Епископ Пантелеимон
— Конечно, каждый священник, если его зовут в больницу, не имеет права отказаться. У нас бывали случаи, когда священника вызывали к больному, и священник начинал спрашивать: а как он, находится в сознании или не в сознании, или еще что-то такое. Если человек уже в бессознательном состоянии, был такой случай, батюшка отказался поехать. И, конечно, это было совершенно недопустимое такое поведение священника, потому что священник, если его зовут, должен прийти к любому человеку. И если человек без сознания, он может о нем помолиться. И был такой случай, когда вот к этому больному не пошел один священник, пошел другой, и после его молитвы человек пришел в себя, поисповедовался, причастился. И самое главное, что батюшка утешил родных, которые очень обиделись сначала, что к их больному, к которому они врачей вызывают, врачи приходят, а священник идти не хочет. Конечно, это совершенно недопустимо. Но, с другой стороны, все-таки священник, который постоянно служит в больнице, он должен обладать каким-то дополнительными качествами. Он должен хоть немножко разбираться в медицине, он должен понимать, что больные в больнице — это немножко не те люди, которые приходят к нему на исповедь. На исповедь человек приходит ну как бы замотивированный уже правильно что ли. Он уже знает, что надо говорить о грехах, он уже понимает, как надо исповедоваться. А здесь люди, может быть, первый раз увидели священника, но очень хотели бы что-то узнать у него. Они не так одеты, они не то, может быть, что-нибудь спрашивают, они, может быть, смущаются тем, что пишут о Церкви плохого, о священниках, задают какие-то вопросы не совсем удобные священнику. Конечно, они не умеют исповедоваться, конечно, они не понимают, что какие-то их действия Церковь считает грехом. Но уделить им внимание, поговорить с ним, выслушать их, конечно, священник должен уметь. И надо сказать, что во всем мире есть такое служение больничных капелланов, которых к этому служению специально готовят. И здесь тоже, конечно, нам нужно обязательно помогать нашим священникам, кому-то, выделять такое для них содержание что ли, чтобы они могли работать именно в больнице. Здесь тоже есть вопрос, потому что священники в больнице не берут деньги. И, конечно, это было бы страшно, если бы священник стал брать деньги за то, что он пришел к больному ребенку или поговорил с родителями больного человека или причастил умирающего в реанимации. Но если он идет в больницу, он не занимается своим другим каким-то служением. И не всегда вот, я бывал в разных городах, и мне говорили, что да батюшка, небольшой у них совсем такой достаток, заработок небольшой такой, и поэтому если они идут в больницу, скажем, на целый день, они теряют возможность, так сказать, освятить там машину, освятить дом, сходить куда-то на требы, куда их приглашают или послужить в храме, за что они получают какое-то содержание от прихода. И это такая проблема, конечно, существует. Потому что вот во всем мире священники-профессионалы, которые занимаются больничным служением, получают зарплату от государства. Государство считает, что священник в больнице нужен так же, как нужен врач. В Европе, в Америке они получают зарплату наравне с врачами. Они входят во врачебную команду. Они участвуют в обсуждении тактики лечения больного, их врачи просят помочь какому-то больному поговорить с кем-то перед операцией — и это взаимодействие развито гораздо лучше, чем у нас. Мы четверть века назад вышли из страшного, тяжелого гонения, чуть больше, и поэтому пока еще у нас эта система не сложилась, как должна была бы она быть, если мы хотим больше приносить пользы людям. Но мы видим, как сейчас, в наше время она уже начинает складываться. И если раньше были жалобы на то, что священника не пускают в реанимацию, что не дают покрестить ребенка в роддоме, что не разрешают причастить ребеночка какого-то больного, то есть сейчас таких случаев я уже не знаю, наверное.
А. Митрофанова
— Во всяком случае, в Москве, наверное, их уже и нет, это раньше.
Епископ Пантелеимон
— И сейчас вот врачебное сообщество, оно очень расположено ко взаимодействию. У нас заключен договор с Департаментом здравоохранения, в больницах строятся храмы. А священник, он беседует и с медсестрами, и иногда врачи просят поговорить с медсестрами о милосердии, поговорить о том, как нужно относиться к родителям. То он помогает к врачу, врач каждый, конечно, должен говорить с больными и с родителями больных детей. Но у врача же много других очень обязанностей, а у священника только это и есть главная обязанность, и он как раз здесь может быть очень таким хорошим помощником.
Е. Петряйкина
— Поддерживать.
А. Митрофанова
— А вот, кстати, вопрос интересный. Кто по идее хорошо бы, чтобы становился инициатором строительства храма при больнице: священник или, может быть, там епархия выступает инициатором или все-таки это больница? Вот Елена Ефимовна, в вашем случае как это было?
Е. Петряйкина
— Мы на самом деле, как во всех старых больницах Москвы, мы восстанавливаем утраченное.
А. Митрофанова
— Тот, который был.
Е. Петряйкина
— Да. Также как одна из самых старых больниц Москвы, я там была главным врачом, больница святого Владимира — 1876 год, меценаты Дервизы строят больницу, и строят...
Епископ Пантелеимон
— И обязательно строят храм. В больнице всегда был, конечно.
Е. Петряйкина
— И там чудесный Покровский храм 1876 года, чудесной архитектуры, такой русский модерн.
А. Митрофанова
— Ну это как вот в Алексеевской больнице, в институте Склифосовского, там везде в этих больницах храмы.
Е. Петряйкина
— Более того, там был склеп, в котором был похоронен первый погибший ребенок Дервизов, собственно, Владимир — это было условие меценатов, они в его память, в том числе это делали. Склеп, конечно, за это время, и сами Дервизы там похоронены, склеп, конечно, за время советской власти был утрачен. И то же самое, в 1903 году Викула Морозов, на деньги Викувы Морозовска, меценаты, знаменитая семья Морозовых строит Морозовскую больницу и строит при ней сразу храм — чудесный, красивый храм Покрова Богородицы. И он был в последующих десятилетиях просто разрушен. Поэтому сейчас вопрос, кто инициатор, но это вопрос, мне кажется, в нашем случае, старых больниц, это вопрос совести администрации. Потому что больница, все, что в больнице разрушено не нашими, но волею судеб, должно быть восстановлено. И мы например у себя счастливы, что к нам пришла меценат, Ольга Филатова, на ее средства восстанавливается этот храм. Но спасибо и Церкви, и администрации больницы, мои предшественники сделали все, чтобы этот храм состоялся, и он строится, и мы надеемся, что Владыка заложил камень торжественно, мы заложили камень, и он строится прямо не по дням, а по часам. Мы это видим, прямо на территории больницы. И мне кажется, что знаете, это очень хорошее действие на территории больницы, строительство храм. Смотреть как строится храм, мне кажется, полезно. Не только для духовного здоровья, но и для физического.
Епископ Пантелеимон
— Но там храм был 15 лет домовый. В некоторых больницах открывают домовые храмы.
Е. Петряйкина
— Да, он и был. Но именно тот храм как здание восстанавливают, красивейший храм начала века, вот этот русский.
Епископ Пантелеимон
— Да, конечно. И храм отдельно стоящий украшает очень больницу, и люди знают, что есть храм. Но домовой храм иногда бывает более важен. Потому что в домовый храм, как, скажем, в РДКБ тоже детская больница, но она уже не городского подчинения.
А. Митрофанова
— Не нужно на улицу выходить.
Епископ Пантелеимон
— Да, там не нужно выходить на улице. Там был храм еще открыт отцом Александром Менем, они были инициаторами. Храм находится в здании, где раньше был, по-моему, кинотеатр или какой-то зал, конференц-зал, там спускаются вниз ряды таких ступенек, но для детей очень удобное место. И там приходят дети со всей этой больницы, там везде подземные переходы. У вас, по-моему, не везде, да?
Е. Петряйкина
— Да у нас не везде. Ну больница строилась в 80-х годах, уже о павильонных больницах речи тогда уже не было, строились.
Епископ Пантелеимон
— Такой храм тоже очень важен, очень важно, чтобы он был доступен для людей, могли туда прийти.
А. Митрофанова
— А когда нет храма, то получается, прямо в палате священник может исповедовать, причастить.
Епископ Пантелеимон
— Да, ну я думаю, что больничный священник...
Е. Петряйкина
— Главное, инициатива строительства домового храма, мне кажется, что это совместная, говорить, вот Русская Православная Церковь...
Епископ Пантелеимон
— Нет, главное решение все-таки должен принять Департамент. Департамент, я не знаю случаев, когда Департамент отказал бы в строительстве храма или в размещении храм внутри больницы. Мне такие случаи просто неизвестны. Вот я знаю, что сейчас вот в этой больнице, которая раньше была, называлась детской психиатрической, теперь называется она центр...
Е. Петряйкина
— Центр психического здоровья детей и подростков.
Епископ Пантелеимон
— Центр психического здоровья детей и подростков. Вот, замечательно. И главный врач Марина Александровна...
Е. Петряйкина
— Марина Александровна, да.
Епископ Пантелеимон
— Бебчук, она хочет очень построить храм. Обратилась с такой просьбой к Патриарху, согласовала это с Департаментом здравоохранения. И надеюсь, что там тоже такой храм появится.
А. Митрофанова
— Дай Бог.
Епископ Пантелеимон
— Но, кроме этого, конечно же, очень важно, чтобы священник не только ждал больных в храме, потому что больные дети, больные люди не всегда могут прийти в храм, а чтобы он посещал отделения больницы, чтобы он приходил в отделения больницы. Надо сказать, что здесь тоже мы никогда не встречаем никакого протеста, всегда нас встречают как желанных, и даже не гостей...
Е. Петряйкина
— Да мы же единомышленники, мы же команда.
Епископ Пантелеимон
— Всегда просят прийти, просят посетить больных, просят зайти, всегда очень радуются. И надо сказать, что священник, если занимается этим, понимая важность этого служения, то, конечно же, он всегда приходит радостным, всегда приносит с собой свет какой-то, тепло. Он всегда поможет и скажет что-то веселое, радостное и сотрудникам, конечно же, найдет слово утешения для родителей, конечно, поддержит детей.
А. Митрофанова
— А это все прекрасно влияет на эндокринную систему, с чего начинался наш разговор.
Е. Петряйкина
— Нейроэндокринную — это чтобы вы не говорили, что только на эндокринную.
Епископ Пантелеимон
— Вы знаете, Елена Ефимовна, вот я был в Англии, и там они проводили даже исследования. И больницы, где есть больничные капелланы, где они ведут такую хорошую работу, там они каким-то образом выясняли — это я, правда, не видел этих исследований, с их слов говорю...
А. Митрофанова
— Британские ученые. Ну настоящие британские ученые.
Епископ Пантелеимон
— Да, но говорят, что это помогает выздоровлению, то есть объективные данные, что люди быстрее выздоравливают.
Е. Петряйкина
— Конечно. Стресс и вера в победу — это же вера в то, что будет все хорошо. Это же очень важно.
А. Митрофанова
— А я знаю, Владыка, что в прошлом году вы запустили еще программу подготовки волонтеров для священников больничных.
Епископ Пантелеимон
— Да, дело в том, что поскольку не хватает священников, мы решили, что у священников должны быть, конечно, помощники...
А. Митрофанова
— Ну это миряне, да?
Епископ Пантелеимон
— Это миряне. И мы открыли такие курсы, на этих курсах у нас закончило их больше ста человек волонтеров — замечательные люди, все с высшим образованием, причем самые престижные вузы у нас там.
А. Митрофанова
— Медицинские или разные?
Епископ Пантелеимон
— Нет, разные. МГУ, МИМО там, самые разные такие, физтех какой-нибудь там, не знаю. Ну разные замечательное такие люди очень пришли, и они все нашли для себя служение в больницах. Они все сейчас помогают в больницах, и в Морозовской больнице у нас помогают.
А. Митрофанова
— А как это постоянно они пребывают в больницах, то есть они изменили свой образ жизни или на время?
Епископ Пантелеимон
— Они добровольцы. В некоторых больницах сейчас уже главные врачи находят ставки для координаторов. Вот, скажем, в Центре психического здоровья детей и подростков, там администрация выделила специальную ставку для координатора волонтеров. И взяли нашу девочку, которая занимается координацией всех волонтеров, которые приходят в эту больницу. Там лежат после суицидов подростки, там такие очень тяжелые дети бывают и, конечно, они нуждаются в такой помощи. Я знаю, что у нас в больнице Первой градской, скажем, больница тоже выделила ставку для координатора работы волонтеров в психосоматическом отделении, сомато-психиатрическое — как меня поправляют психиатры все время, но тем не менее. И изменилась атмосфера там. Она повесила репродукции картин на стены, она нашла деньги и купила аудиосистему, и утром там звучит классическая музыка. Она помогает и материально. Она одела всех больных в тапочки, потому что раньше не всегда они были в тапочках. Больше того, я в этой больнице уже почти 30 лет, и вот в этом году впервые больные стали выходить на улицу с волонтерами. Потому что там бывают больные достаточно сохранные. Туда привозят человека, если его нашли на улице, и он потерялся. И у него нет психиатрического заболевания, у него просто какая-то старческая деменция может быть или потеря памяти, и они там должны лежать, пока их не найдут родственники. И вот с этими людьми стали гулять наши добровольцы, наши волонтеры, то есть этого раньше тоже не было. То есть один координатор, очень хорошая женщина Алена, там занимается этим, и оплачивают ее работу как раз больница тоже. А в некоторых больницах мы находим какие-то средства содержать этих помощников, в некоторых больницах они работают добровольцами, помогают. И вот в Морозовской больнице, как и в РДКБ, теперь Елена Ефимовна тоже помогает организовать такую работу добровольцев, волонтеров, которыми руководит отец Иоанн Захаров, они работают и помогают заниматься с детьми, досуг детей организуют.
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. И напомню, что в гостях у нас сегодня епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению, руководитель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. И Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог. Елена Ефимовна, а расскажите, пожалуйста, подробнее об этих волонтерах, которые приходят к вам сейчас в больницу, вот то, о чем Владыка сказал.
Е. Петряйкина
— Вы знаете, это великое дело. А приходят, вот хочу поддержать, приходят очень образованные и высокоинтеллектуальные люди. Они сами по себе уже атмосфера. Они помогают ухаживать за детьми, они фактически, у нас же в принципе нет проблем с персоналом, они организуют то, что досуг, да, детей — они читают книжки, делают мастер-классы, они помогают действительно прогулкам детей.
Епископ Пантелеимон
— Рисуют. Сейчас собираются открыть лепку какую-то с ними.
Е. Петряйкина
— У нас сейчас я очень рада этому, что нет больше сиротских отделений отдельных, да. Раньше были отделения сирот, когда как в резервации они были там как будто, а сейчас это общие отделения.
А. Митрофанова
— А почему были раньше, потому что чтобы они не видели, как к другим детям приходят родители?
Е. Петряйкина
— Нет, ну такое было, как вот, знаете, как Владыка рассказывал, как не пускали родителей также, там же было такая установка.
А. Митрофанова
— Понятно.
Епископ Пантелеимон
— Когда ребенка забирали из семьи после каких-то, скажем, противоправных действий или находили его где-нибудь. Сейчас детей уже на улицах, мне кажется, особенно не находят, это раньше, в 90-е годы было.
Е. Петряйкина
— Минимально.
Епископ Пантелеимон
— Их забирали на карантин какую-то в больницу, обследовали, а потом переводили в какое-то сиротское учреждения социальное.
Е. Петряйкина
— А это отделение, которые у нас было, оно было помимо такого, еще несло, почему-то считалось, что дети, которые заболели из детских домов, из приютов, они не могут лежать в общей палате.
Епископ Пантелеимон
— А, тоже клали отдельно. Отказники тоже были.
Е. Петряйкина
— Да, им надо оказывать помощь отдельно. Это не могу комментировать, это было давно, слава Богу этого нет, и они лежат в общих отделениях. И это очень здорово, потому что ну как бы они ничем не отличаются.
Епископ Пантелеимон
— Ну да и какие-то дети с мамами, мама может помочь тоже этому ребенку, который рядом лежит.
Е. Петряйкина
— Да, ну вот тут, конечно, роль волонтеров огромная. То есть волонтеры общаются с мамами, с детьми, с детьми без мам, организуют общий досуг. И дети не чувствуют какие-то свои отличия, это очень-очень важно. Вообще ни разу не было случая, чтобы мы волонтеров что-то попросили и нам отказали. Это очень вот мотивированные люди. За это отдельное спасибо
Епископ Пантелеимон
— Бывает, что и маме такая нужна помощь. Вот Саша, который лежал у вас в больнице, сейчас он дома лежит, он захотел быть дома. Его мама, Таня, она просила нас, чтобы пришла какая-то женщина, потому что ей нужно куда-то отойти, она не может его бросить, у него же были какие-то очень такие тяжелые состояния.
Е. Петряйкина
— Да, передышка. Нет, помощь паллиативным детям без волонтеров вообще, мне кажется, сейчас в Москве немыслима.
Епископ Пантелеимон
— Да у вас там «чистый четверг» бывает, когда они приходят, моют больных.
А. Митрофанова
— Это что такое?
Е. Петряйкина
— Чистый четверг — по четвергам у нас такое.
А. Митрофанова
— Каждую неделю «чистый четверг».
Е. Петряйкина
— Там у нас купание детей. То есть детей, естественно, ополаскивают каждый раз лежачих, но фундаментальное их купание...
Епископ Пантелеимон
— Ну есть специальные ванны такие.
Е. Петряйкина
— И, конечно, волонтеры очень помогают медицинскому персоналу. Это помощь, и не каждая мама, во-первых, в одиночку тяжелого большого лежачего ребенка, вообще невозможно его помыть в одиночку. А даже медперсонал и волонтер, и тут же что-то напеваем, тут же успокаиваем. У нас и, конечно, такая, знаете, роль волонтеров — это помощь мамам. Знаете, у нас в паллиативном отделении есть мама, она очень высококвалифицированный, я не знаю, как теперь, мастер маникюра и педикюра, не знаю, как это правильно называется.
А. Митрофанова
— Как это прекрасно.
Е. Петряйкина
— Она приходит сделать это мамам. Ну детям тоже, если надо, помочь.
А. Митрофанова
— Но мамам — как это важно!
Е. Петряйкина
— Да, то есть парикмахер, который приходит и делает прически. Просто вот это ее такое волонтерство. Ну женщина всегда же остается женщиной, а им иногда лишний раз некогда в зеркало посмотреть. А тут кто-то побудет с ребенком, а мама придет к нему уже такая красивая.
А. Митрофанова
— Ну Владыке, наверное, сложно это понять. Но вот мы, две женщины, мы прекрасно знаем, что значит, когда есть прическа...
Е. Петряйкина
— Я понимаю, что это не совсем то волонтерство...
Епископ Пантелеимон
— Ну да, а у меня уже такой возраст, когда уже прически все меньше и меньше остается.
Е. Петряйкина
— Ну просто это волонтеры приносят радость. И это вот их самое главное — радость.
А. Митрофанова
— Я просто понимаю, как это бывает сложно, когда ты на какой-то момент превращаешься, а может быть, и на годы превращаешься, ну конечно, в хорошем смысле слова, но все-таки в машину по обслуживанию: вот баночки, процедуры, склянки, кормление, помыть — вот это вот все. И на самом деле не каждая человеческая психика способна с этим справиться, и женщине бывает очень тяжело. Поэтому, когда есть возможность вот хотя бы на 30 минут отключиться или там, может быть, на час и сделать что-то приятное, просто для себя — для психики это очень важно.
Епископ Пантелеимон
— Конечно. У нас, знаете же, еще в РДКБ, в Морозовской это не так, а в РДКБ приезжают дети из всех регионов России. И когда они приезжают в приемный покой, то очень часто бывает, что не привезли какие-то документы, или что-то надо дооформить, или еще что-то такое, и там выстраиваются очереди. И там дети находятся вместе со своими родителями. И там волонтеры просто дежурят в приемном покое. и пока родители бегают, заполняют что-то, делают, пока дожидаются собственной очереди, они занимаются с детьми, устраивают какой-то им досуг. И, конечно, это очень большая помощь и больнице, и очень большая помощь для детей. Я хочу сказать нашим радиослушателям, что у нас очень не хватает сейчас волонтеров в больницах, причем хороших таких волонтеров, мы собираемся открыть еще один курс, наверное, в октябре.
А. Митрофанова
— Три месяца, да, он идет у вас, курс?
Епископ Пантелеимон
— Будем как-то думать, посмотрим, как лучше сделать. Наверное, я думаю, что мы уложимся в три месяца. Это занятия каждую неделю, по субботам у нас обычно они проходят, это всего 12 занятий получается у нас. И мы, конечно, приглашаем всех желающих поучаствовать в этом служении, оно приносит, конечно, подлинную радость, и ты понимаешь смысл своей жизни. И у нас в храме Царевича Димитрия при Первой градской больнице каждое воскресенье, без пятнадцати двенадцать в притворе храма ждет координатор тех людей, которые хотели бы стать помощниками больничных священников, тех людей, которые хотели бы помогать больным людям на дому. Тех людей, которые могут подвезти бабушку до храма. Тех людей, которые хотели бы послужить другим. И мы были бы очень рады, если бы кто-то из наших радиослушателей откликнулся на мой призыв и пришел бы к нам и вступил в это, так сказать, сообщество добровольцев, волонтеров, которые помогают нуждающимся людям.
А. Митрофанова
— Еще раз нужно здесь развести два дня: по субботам без пятнадцати...
Епископ Пантелеимон
— Пока по субботам еще не отрываем. По воскресеньям.
А. Митрофанова
— Простите, по воскресеньям. Без пятнадцати двенадцать каждое воскресенье, на Ленинском проспекте...
Епископ Пантелеимон
— На Ленинском проспекте в Первой градской больнице, в храме Царевича Димитрия в притворе ждет координатор, который приглашает на собеседование людей, которые хотели бы помочь, послужить другим нуждающимся людям. Самым разным.
А. Митрофанова
— Это в воскресенье, без пятнадцати двенадцать. А вот когда запустятся курсы, где-то примерно с октября, да, мы об этом еще поговорим, конечно.
Епископ Пантелеимон
— Я думаю, что, может быть, нас пригласите еще раз, мы подробно расскажем.
А. Митрофанова
— Приходите, мы всегда рады.
Е. Петряйкина
— Волонтерское движение просто очень широкое. Но вот нам концерты в рамках каждый раз стараемся фестиваль провести — «Осень в Морозовке», «Зима в Морозовке», «Лето в Морозовке» — и именно вот такие фестивали искусств и вот, можно сказать, выступление ансамбля Спивакова. Всемирно известного ансамбля.
А. Митрофанова
— Оркестра.
Е. Петряйкина
— Они играли для наших детей. Разве это не волонтерство?
Епископ Пантелеимон
— А где они играли у вас?
Е. Петряйкина
— Они играли в новом корпусе. Но мы постарались всех, некоторые приходят в паллиатив.
Епископ Пантелеимон
— У нас в паллиатив тоже ходили музыканты, квартет, по-моему, или квинтет какой-то, и они ходили просто по палатам, играли по частям какие-то произведения музыкальные. И для сестер, и для всех, и для врачей это очень такая большая, конечно, радость.
А. Митрофанова
— Кстати, если нас слышат сейчас музыканты, имейте в виду, что это тоже очень востребовано.
Е. Петряйкина
— Потому что лежачие в зал не могут прийти, а сыграть — это всегда такая радость.
А. Митрофанова
— Ну еще бы.
Е. Петряйкина
— Музыка же врачеватель.
А. Митрофанова
— Витамины счастья внутривенно, можно сказать.
Епископ Пантелеимон
— Арт-терапия.
А. Митрофанова
— Просто про Владимира Спивакова я знаю, что он верующий человек и, в общем, и он меценатством занимается, он помогает восстанавливать и строить храмы. То есть дай Бог ему здоровья, это прямо спасибо огромное. Да, но просто про это вот я слышу впервые, что музыканты.
Е. Петряйкина
— Да, еще будут играть, так что мы с ними дружим.
Епископ Пантелеимон
— Вообще я считаю, что если ты не болеешь, ты должен помогать тем, кто болеет обязательно. Хотя бы немного, хотя бы раз в неделю, но должен прийти и помочь.
А. Митрофанова
— Владыка, а вы знаете, поясните мне такой момент. Вот я когда читала справку о вашем больничном служении, обратила внимание на такое словосочетание, что на запад, когда обучают священников вот этому служению капелланов при больницах, их обучают сочувствию и состраданию. Я подумала: может быть, это какая-то неловкая формулировка, не вполне удачная, может быть, это калька какая-то с английского языка. А может быть и нет, может быть, этим вещам действительно нужно обучать?
Епископ Пантелеимон
— Конечно. Потому что могут быть крайности. Можно привыкнуть к страданию, так бывает иногда...
А. Митрофанова
— Понимаю, да.
Епископ Пантелеимон
— Не потому что плохие люди, а просто так бывает. И врачи, бывает, и медсестры привыкают, и мы знаем такие случаи, о них часто пишут. О хорошем мало пишут, о таких случаях плохих пишут часто, такое бывает, к сожалению. А есть другое, когда можно погрузиться в это страдание и просто тоже умереть, утонуть в этом просто. Поэтому нужно понимать смысл этого страдания, нужно обращать это страдание в молитве к Богу, и нужно уметь сочувствовать и сопереживать этому страданию, это очень важно. Ну не замыкать его в своем сердце, а обращать его к Богу. Но быть бесчувственным и равнодушно относиться: всех не нажалеешься. И если, как говорят некоторые, если через себя все пропускать, то тогда умрешь, ну можно пропустить, но обратить к Богу — вот какой выход из этой дилеммы.
А. Митрофанова
— Это вот профилактика от выгорания?
Епископ Пантелеимон
— Ну да, то что называется выгоранием, скажем, да.
А. Митрофанова
— А если это каким-то образом трансформировать внутри себя и направить к Господу Богу...
Епископ Пантелеимон
— В молитве направлять.
А. Митрофанова
— То это помогает?
Епископ Пантелеимон
— Конечно. Конечно. Потому что ну и потом понимание смысла страдания тоже очень важно. Конечно, этому смыслу очень трудно научить другого человека. Хотя наш отец Иоанн (Крестьянкин), когда к нему приезжали наши сестры, и мы когда с ним говорили о нашем училище сестер милосердия, в нем, кстати говоря, Елена Ефимовна работала в самом начале.
А. Митрофанова
— А вы тоже ездили к отцу Иоанну (Крестьянкину)?
Е. Петряйкина
— Нет, я просто педагогом была, педиатрию преподавала.
Епископ Пантелеимон
— Она педиатрию преподавала нашим сестрам. И вот когда мы говорили с ним, с отцом Иоанном (Крестьянкиным), о служении наших сестер, он сказал: цель сестры — помочь больному полюбить свою болезнь. Такие непонятые слова, может быть.
А. Митрофанова
— Ах как это сложно. Как это сложно. Это я понимаю.
Епископ Пантелеимон
— Мне кажется, это невозможная задача. Но если мы сами понимаем смысл страдания, допускаем его, потому что очень часто страдание становится причиной отвержения Бога. Вот как вы вспоминали Карамазовых там или еще что-то. Конечно, такое часто бывает: где же Бог, если так много страданий в мире? Где же Бог, когда страдают невинные, несчастные младенцы? Бог на Кресте, Он пришел в этот мир и страдает с ними вместе. И Он делает страдание путем к радости. Страдание становится путем, и без этого пути невозможно прийти к полноте совершенства, как мы вот говорили в начале нашей передачи. Когда человек это понимает, конечно, он не должен навязывать свое понимание другим. Не должен говорить: это тебе за грехи, это чтобы ты там... Это сухое такое, вот, жестокое...
А. Митрофанова
— Это, кстати, частая формулировка, знаете.
Епископ Пантелеимон
— Сухие, жестокие эти слова, они отторгнут от веры, они ввергнут в уныние, они вызовут раздражение. Но человек сам должен это понимать и помогать, и утешать, и радовать. Ну детям иногда нужно их просто перевести, переключить внимание на что-то другое, когда бывают у ребенка такие тяжелые состояния. И вот с одним мальчиком тут беседовали, который тоже в паллиативе там у нас лежал, и он говорит: я не могу больше жить, я не хочу больше жить. Мне неинтересно. Он слепнет, он болеет, ему плохо помогают обезболивающие. Я не могу. Я пытался ему что-то, он верующий мальчик, но потом я понял, просто переключить его на что-то другое. Стал ему что-то рассказывать, и он вдруг заинтересовался, стал что-то спрашивать, что-то говорить. То есть есть какие-то методики, которые помогают, и этому тоже можно научить человека.
А. Митрофанова
— Распознавать, что именно можно сказать в этот момент, да, каковы симптомы, и что, собственно, что можно сделать. Ну, мне кажется, лучше всего понимают людей в таком сложном кризисном состоянии те, кто сами проходили через испытания.
Епископ Пантелеимон
— Конечно, я думаю, что да.
А. Митрофанова
— И поэтому здесь тоже, знаете, вот такой момент. У меня, например, есть подруга, которая, когда заболела ее очень близкий ей человек, подруга тоже, вот она взяла на себя труд, обучилась всему необходимому, что требуется от сестры милосердия, чтобы за своей подругой ухаживать, и она с ней провела последние полгода ее жизни. И ей это, естественно, далось очень тяжело, потому что это еще и очень близкий и духовно близкий человек. И когда уже она ушла, когда ее не стало, она подумала, а чем эти навыки могут пригодиться другим людям. И она пошла работать сестрой милосердия уже вот в обычную больницу. И таким образом, как она для себя это поняла, что вот если Господь меня в это привел, то я тогда могу помогать и другим. И она, конечно, пока она этим занималась, она очень хорошей была сестрой милосердия. Спасибо вам огромное за этот разговор. Вы знаете, мне бы хотелось, чтобы в конце программы мы еще раз напомнили, что можно стать волонтером, во-первых, помощником священника при больнице. А можно стать и сестрой милосердия. А можно и просто поддержать работу службы помощи милосердия и всех ваших волонтеров, да Владыка.
Епископ Пантелеимон
— Конечно.
А. Митрофанова
— Как это сделать? На сайте https://www.miloserdie.ru/?
Епископ Пантелеимон
— Да, можно на сайте https://www.miloserdie.ru/, там все написано, там очень хороший, мне кажется, у нас сайт, который рассказывает обо всех наших проектах. Конечно.
А. Митрофанова
— И каждое воскресенье без пятнадцати двенадцать в храме Царевича Димитрия при Первой градской больнице.
Епископ Пантелеимон
— Да, на Ленинском проспекте, дом 8.
А. Митрофанова
— Проходят встречи для волонтеров. Туда можно приехать и вообще примерить на себя: подходит — не подходит, потяну — не потяну.
Епископ Пантелеимон
— Ну мне кажется, это очень важно, все-таки прикоснуться к страданию. Потому что страдание на земле, оно неизбывно. Конечно, хотелось бы, чтобы все было хорошо, но так не будет. И потом, понимаете, ну сколько ты ни лечись, сколько ты ни старайся победить эту болезнь, мы же все умрем все равно. Об этой истине люди раньше помнили и знали, сейчас люди хотят об этом забыть. Умереть так, чтобы было не больно, там обезболить себя там как-то, не знаю, чтобы так совершенно было все не больно, и так чтобы ты даже не заметил, как ты умер. Не хотят, на кладбище все меньше людей ходит, все меньше людей поминают свих усопших. Раньше в храмах в родительские субботы было очень много народу. То есть люди как-то стараются от этого отвернуться. Но на самом деле в страдании есть смысл. И избежать его нельзя. Надо уметь его преодолевать. А если ты от него отворачиваешься, если ты не понимаешь этого, если ты не сострадаешь, не участвуешь в страдании других, ты себя лишаешь возможности победить это страдание, а ты с ним обязательно встретишься так или иначе.
А. Митрофанова
— Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, председатель Комиссии по больничному служению, руководитель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению и Елена Ефимовна Петряйкина, главный врач Морозовской детской клинической больницы, доктор медицинских наук, главный внештатный детский специалист-эндокринолог, были сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Я вас очень благодарю за этот разговор. Спасибо.
Епископ Пантелеимон
— Спасибо вам тоже.
А. Митрофанова
— Я Алла Митрофанова. Прощаюсь с вами. До свидания.
Епископ Пантелеимон
— До свидания.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.