Евангелие от Иоанна, Глава 5, стихи 1-15

Читает и комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Существуют диаметрально противоположные версии происхождения купальни у Овечьих ворот Иерусалима. Первая из этих версий видит в купальне официальное иудейское место для ритуальных омовений, вторая же утверждает, что купальня не имеет никакого отношения к иудаизму, а является одним из мест почитания египетского бога-целителя Сераписа. Несмотря на противоположность двух версий, их легко примирить друг с другом: и в первом, и во втором случае толпы людей около купальни были ничем иным, как проявлением язычества, и раввины лишь мирились с этой ситуацией. Причины их лояльности зависят от версии происхождения купальни. Если мы принимаем первую версию, то лояльность кроется в получаемых доходах, ведь за очищение и исцеление необходимо было принести жертву, а если нам ближе версия языческого происхождения купальни, то здесь стоит вспомнить о том, что Иерусалим, подобно всем прочим городам Ближнего Востока, был в то время интернациональным и мультикультурным городом и потому у раввинов просто не было необходимой для искоренения языческих культов власти. Но в обоих случаях раввины пристально следили за тем, что происходит у купальни: их интересовало кто там находится, что говорит и что делает. Если принять версию языческого происхождения этого места, то сам факт присутствия там благоверного иудея был религиозным преступлением. Христос Спаситель приходит в место, в котором собрались люди, говорящие на разных языках, страдающие разными болезнями, верящие каждый во что-то своё. Объединяет их лишь надежда уйти оттуда физически здоровыми. Именно физически. Ни о чем другом никто из находившихся там несчастных не помышлял. Но исцеляя этого паралитика Христос Спаситель говорит крайне важные слова: «вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже». Он призывает исцелённого к воскресению нравственному. Здесь нет прямого указания на связь болезни с грехом, но есть мысль об освобождении не только от физического недуга, но и от некоторого нравственного искажения. А последнее значительно важнее первого. Ведь мы по собственному опыту знаем, что многие больные люди бывают капризными, раздражительными и злобными. Знаем и то, что избавиться от этих состояний бывает значительно сложнее, чем от какой-то физической немощи. Знаем и то, что освободившись от злобности, капризности и страхов, освободившись от эгоизма, человек обретает большее здоровье и большую полноценность, чем если бы он был совершенно свободен от какого-либо сугубо физического недуга.