«9-е воскресенье после Пятидесятницы. Успение Богородицы». о. Николай Конюхов

В нашей студии был клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов.

Разговор шел о смыслах и особенностях богослужения в ближайшее воскресение, о празднике Успения Пресвятой Богородицы, а также о днях памяти святителя Тихона Задонского, Перенесения Нерукотворного Образа Иисуса Христа, мучеников Флора и Лавра, иконы Богородицы «Всецарица».

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире Радио ВЕРА — наша еженедельная субботняя программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов.

Священник Николай Конюхов

— Здравствуйте, мои дорогие.

Марина Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в Церкви завтра, в 9 воскресенье после Пятидесятницы и на наступающей неделе. Но, как всегда, по традиции мы постараемся вникнуть в смысл наступающего воскресения, исходя из тех отрывков из апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной Литургией. Мы услышим отрывок из первого послания апостола Павла к Коринфянам из третьей главы, стихи с 9 по 17. И мне кажется, что этот небольшой отрывок достоин того, чтобы поговорить о нём поподробнее. О чём пишет апостол Павел? Он пишет о том, что, «по данной ему от Бога благодати, как мудрый строитель он положил основание, а другой строит на нём. Но каждый смотри, как строит. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос». И вот тут сразу начинаешь думать, как проверить. Вот кто-то положил основание, тебе предлагается на нём построить. Но ты можешь быть уверен, что ты именно на этом основании строишь? И как удостовериться, что тебя не сдвинуло никуда? Потому что дальше апостол предупреждает, что у кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду, а у кого дело сгорит, тот потерпит урон. Впрочем, сам спасётся, но так как бы из огня. Вот тоже совершенно загадочная формулировка апостола. Как это?

Священник Николай Конюхов

— Некоторые наши католические друзья понимают это место как раз как обоснование чистилища, как бы из огня, то есть некоторые люди помучаются в чистилище какое-то время, потом все-таки попадут в Небесное Царство. Тут нужно понимать, что, конечно, основание, на котором можно ставить, строить вообще что-то в своей духовной жизни, это должен быть Христос, потому что подчас у людей могут быть разные совершенно основания, они могут строить на том, чтобы быть перед другими людьми казаться религиозными, добродетельными, то есть это всё равно какое-то тщеславие, это некое фарисейство, то, на чём как раз, к сожалению, стоили свою религиозную жизнь люди, современники Христа, почему он их называл лицемерами. И вот они неправильно брали основание, поэтому у них и дом их религиозный разрушился. И современные люди тоже очень часто свою веру строят совсем не на том, на чём надо. Например, человек завязался на чуде. Вот он прочитал про какое-то чудо, и всё. И вот чудо положил основанием своей веры. Это фатальная ошибка. Потому что основанием веры может быть только Иисус Христос. Потому что Христос говорит: никто не может познать Бога Отца только через меня. Говорит: «Я есть Путь и Истина, и Жизнь». Поэтому апостол Павел очень чётко, как знаете, строители, если как-то беседовал с профессиональными строителями, они такие ребята серьёзные и не терпят двоемыслия. Они говорят, слушайте, если вы сейчас сделаете так, у вас всё рухнет. И ребята дельные, просто так не будут что-то говорить. Апостол Павел тоже сам говорит про духовную жизнь. Поставьте правильное основание. Должен быть Христос. И дальше стройте. Но даже имея правильное основание, дальше что апостол Павел пишет? Кто-то поставит из соломы, кто-то из веточек, кто-то из камней. Это дальше тело, собственно, нашей духовной жизни, оно выстраивается. У кого-то оно более твёрдое, у кого-то менее, у кого-то совсем такое лёгенькое, даже на правильном основании. И дальше придёт огонь. Очень интересный такой момент. Святитель Феофан Затворник толкует, что Христос изведёт огненную реку, которая пройдёт по каждому дому. Наша жизнь — это дом, который мы строим. И вот по каждому дому пройдет огненная река. И дальше дом, который построил Ниф-Ниф, Наф-Наф, Нуф-Нуф. Нуф-Нуф, по-моему, самый крепкий построил. Вот который Нуф-Нуф построил. То есть Нуф-Нуф там, видимо, постился, молился, часто участвовал в богослужении и так далее, ну поняли образ. То есть человек, который вёл такую серьёзную духовную жизнь, совершал дела милосердия, который прямо тратил на это и время, и ресурсы. У него крепкий дом будет, и, соответственно, когда по нему пройдет огненная река, она никаким образом не повредит. А тот, который строил из дерева или из соломы, аж тем более, вспыхнет, начнется огонь. Но это сгорит вот это то, что мы строили, но не сам человек. Видите, что некоторые спасутся, но как бы из огня. Но тут уже кто во что горазд. И святитель Феофан говорит, что кто-то сможет ноги в руки взять, выпрыгнуть из окна и спастись из горящего дома. А кто-то, как жена Лота, обернётся, скажет: ой, нет, тут же мой любимый столик кофейный, тут мои любимые штуковины, мой компьютер дорогой, как же я без него куда-то уйду? И так и сгорят в этом доме, который обнаружился сухим. То есть даже те религиозные дела, которые мы строили, они оказались сухими. Это оказалась солома. Мы так для вида понакидали сверху. Вроде как мы что-то вроде христиан. Так вот изобразили из себя христиан, понакидали что-то сверху, и так внешним людям даже кажется, что ничего себе, действительно христианин. А оказалось, что солома. Поэтому, конечно, нас апостол Павел призывает быть мудрыми строителями и думать в долг... ну, размышлять вдолгую, да, и вкладываться основательно.

Марина Борисова

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея, из 14 главы, стихи с 22 по 34. Это знаменитый рассказ о шествии апостола Петра к Христу по бурному озеру. Все происходило после того, как ночью Спаситель захотел сначала помолиться уединенно, отправил учеников на другую сторону озера на лодке, началась буря, и вот посреди ночи, посреди бури они видят, что учитель идет к ним по воде. Естественно, сначала испуг, а потом для меня апостол Пётр — удивительный персонаж Евангелия. Он, наверное, просто может быть в силу яркости проявления своих эмоций моментально ассоциируется с современным человеком, потому что увидел, загорелся и бросился. «Господи, я вот к тебе дойду тут по воде». «Да иди». И пошёл. И я всё время, когда читаю этот отрывок, думаю, вот мы абсолютно такие же все. Мы рванём сразу, а потом думаем: Господи, чего это я иду по воде? Этого же быть-то не может, и тут же начинаем тонуть. И это на протяжении всей жизни. Вот всё-таки как бы нам умудриться научиться у апостола Петра другому, чтобы всё-таки не тонуть и не сомневаться?

Священник Николай Конюхов

— Знаете, иногда полезны для смирения такие моменты. Это ведь Господь же разрешил ему. Он же спросил Его, он ему разрешил. Ведь Христос что-то делает. И мы такие смотрим: Господи, я тоже так хочу. В том числе, ну это мы, конечно, когда видим какие-то чудесные такие проявления, что Христос идёт по воде, или Он там взял и исцелил кого-то, или разделил хлеб, а он умножился. Вот мы в этом хотим подражать Христу, когда мы видим, как Господь шагает по... по горе Голгофа, наверх туда неся тяжелейший крест, и кровь капает под его ноги, мы не видим, что апостолы кричат: Господи, а я тоже хочу, можно я с Тобой пойду?

Марина Борисова

— Да там, собственно, незаметно рядом апостолов, кроме Иоанна.

Священник Николай Конюхов

— Да, там нашли случайно этого Симона Киринея, который мимо шел, вообще он не собирался ничем подобным заниматься, его просто привлекли. Это, кстати, тоже очень интересный момент, но мы его разберем как-нибудь, когда будем Страстную седмицу проходить. И тем не менее, то есть, да, не видно тут прямо, чтобы апостолы: ой, а я тоже хочу. А когда что-то чудесное такое происходит, мы хотим подражать Христу, но даже тут мы не выдерживаем, когда мы думаем, что это так просто. Потому что если ты хочешь, там, побыть царем, то возьми и бремя царя. Ты хочешь получить, знаете, как я в детстве смотрел, вот там священник, он там идет, храм кадит, там все прихожане кланяются, там потом подходит под благословение, все так выглядит, вот так почтительно, так к батюшке относятся, такая у него честь. И так вот кажется, о, священником! Так бы хорошо стать, в пятом классе, помню, у меня были мысли такие вот восторженные, ну что ж, дождался, отец Николай, стал священником и возьми все, что причитается, все, что это, знаете, как в Аладдине, тоже там хотел стать этот всемогущим джином, стал, но он забыл про лампу, что он сразу туда в эту лампу обратно попал, то есть возьми все, что причитается. И становишься священником, да, ты понимаешь, насколько там много всего, какая огромнейшая мера ответственности. И что там, где мирянин пройдёт спокойненько, тебя не пропустят бесы. И там, где с мирянина спросится лёгонько, так вот 1 раз, с тебя 10 раз спросят. Ты вот хотел, чтобы кто-то у тебя просил благословения или еще что-то, вот забирай все остальное. Поэтому, когда апостол Петр вот так вот просит, или мы сами тоже, там, Господи, ой, а я тоже хочу по воде ходить. Ну, возможно, но возьми все остальное. Потому что Христос-то шел по воде не для того, чтобы произвести эффект.

Марина Борисова

— Но тут ещё постоянно сопровождающая все наши благие порывы страх, когда мы начинаем из лучших побуждений с молитвой делать что-то вполне христианское и добродетельное. И это у нас получается. И тут вдруг кажется, да не может быть. У меня не может это получиться.

Священник Николай Конюхов

— Потому что оно не может получиться просто и всё, и совсем. Страх — это плохая мотивация, как и апостол Иоанн Богослов сказал: там, где присутствует страх, там нет места любви. И, кстати, единственное, в чём Христос упрекнул апостола Петра, когда они зашли обратно в лодку, он его притащил за шиворот, вытащил из воды. Он говорит: «Почему ты усомнился. Откуда в тебе вот эта боязливость, страхование вот это всё?» И оно у нас появляется постоянно, то есть мы уже вроде как встали на путь христианства, мы уже пошли за Христом, да, по воде, и тут подул нам в спину ветер, то есть что-то случилось, где-то какое-то у нас испытание, где-то что-то у нас начало отваливаться, болезнь ли застигла, какие-то неприятности, какие-то кризисы, и мы такие: «А-а-а! Господи, Ты бросил меня, я тону!» Господь только что вообще рядом стоял, ты же шел за Ним. Чего ты начинаешь вот этот кипиш разводить? Как мне папа очень любит повторять, что губят людей не пожары, губит людей паника. То есть вот эта паника, которую настигает наше сознание, а у нас катастрофическое сознание, и мы очень удобно проваливаемся в панику. Нам как бы это даже силы особо применять не надо. И наоборот, сегодняшнее евангельское чтение нас учит употреблять усилия для другого, чтобы уходить от паники, чтобы говорить: Господи, мне страшно, но я боюсь, но я иду за тобой всё равно, потому что я тебе доверяю.

Марина Борисова

— А катастрофическое сознание — это грех?

Священник Николай Конюхов

— Это данность нашей падшей природы. То есть у нас уже есть какие-то вещи, которые нам идут в базовой комплектации. Хотим мы этого, не хотим, но вот нам дали машину, мы ее купили, б/у, и там немножко скрипит правое колесо или, допустим, плохо работает стеклоомыватель. То есть, ну что, можно починить, да, какие-то вещи легче починить, какие-то сложнее, но в любом случае это только с помощью Бога, возможно, что-то в себе преобразить, починить, потому что самостоятельно начинаем копаться, можем доломать то, что осталось. И само по себе оно у нас есть, и само это наличие просто это последствия грехопадения. А вот то, что мы поддаёмся, то есть сам страх ещё не является грехом, потому что все люди боятся. А вот когда страх становится мотивацией к действу, то есть человек может бояться, но стоять до последнего защищать своих друзей, и стоять, и защищать свою семью. А вот когда человек повернулся, побежал, сверкая пятками, бросил свою семью, своих друзей, бросил жену, которая с тремя детьми и беременна четвёртым, потому что испугался. Вот это уже грех, потому что страх стал мотивацией. Вот не дай Бог, чтобы наши страхи, которые мы можем с помощью Божьей перенести, мы можем с помощью Божьей победить, вот не дай Бог, чтобы они стали нашим основным мотивом к действию.

Марина Борисова

— Я вот думаю иногда, ведь близких учеников было 12, и все они получали в равной мере, то есть Господь никого не выделял из них. Но почему-то именно Пётр сразу кидался что-то исполнять. Характер.

Священник Николай Конюхов

— Его в карман не засунешь, как мы знаем.

Марина Борисова

— То есть если человек сам себе говорит: «я боюсь», а на самом деле это может быть обман зрения, то есть он может быть просто по темпераменту своему не подходящий к такому прямому выражению своих мыслей, эмоций, чувств.

Священник Николай Конюхов

— Ну, яблочку даже надо зреть, у каждого свой и путь, и характер. И, опять же, все люди боятся, но не все люди превращают страх в мотив своего действия. Вот. Поэтому какому-то человеку действительно свойственна некая бережливость и некая такая рефлексия. У кого-то даже повышено это. Человек очень долго запрягает своих коней, прежде чем пойти на что-то. Но знаете, вообще Господь несколько раз хвалил дерзновение. Если мы вспомним ту женщину, которая была кровоточивой, коснулась Его, Он сказал: «Дерзай, дщи, вера твоя спасла тебя». Она совершила дерзкий поступок в прямом смысле этого слова, потому что ей запрещалось вообще прикасаться к кому-либо. Она могла с точки зрения иудеев оскорбить другого человека тем, что она к нему прикоснулась. Он говорит: дерзай. То есть вот некое дерзновение, некий выход из привычной зоны комфорта и вот какой-то поступок такой горячный, даже иногда поощряется Христом, лишь бы это не было имитацией. Потому что часто наша такая вот эта горячность, у меня было такое, пришел ко мне человек, говорит: батюшка, вот тут у вас храм там полуразрушенный, я хочу помочь, восстановить, вот у меня там в мэрии вообще куча знакомых, мы сейчас столько денег привлечем здесь. Я так смотрю, думаю: спасибо большое, давайте, конечно, всё. Он-то прямо разгорячился там, всё-всё. Больше я его не видел.

Марина Борисова

— Ну, в общем, эта картинка, наверное, ближе к нам, чем изображение апостола Петра.

Священник Николай Конюхов

— Поэтому те люди, которые действительно дельные, они подчас не рвут на себе рубаху.

Марина Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям сегодня, как всегда, по субботам в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов. 26 августа мы будем вспоминать обретение мощей святителя Тихона Задонского. Вообще, святитель Тихон — явление совершенно удивительное. Мы, когда читаем «Жития святых», они у нас как-то все утрамбовываются в какое-то такое специальное место для святых в истории. И нам трудно представить себе реальность, в которую эти люди входили и, собственно, на фоне которой святость их и процвела. Что касается Тихона Задонского, для меня всегда было поразительным то, что его подвиг пришёлся на то время, которое можно сравнить, наверное, только с советскими временами в 20 веке, потому что при Екатерине II степень запустения Русской православной церкви достигла, по-моему, своего апогея, то есть и правителям не очень-то была нужна церковь, то есть она была нужна для определенного антуража и для сохранения такой вот ритуальности. По сути, для жизни, тем более что страна все время вела какие-то войны, церковь лишили всех привилегий, лишили земельных угодий, монастыри позакрывались, братся духовенству просвещенному было просто неоткуда, потому что училищ, которые готовили бы священнослужителей, практически не осталось, их там на всю страну было штуки четыре. И чем дальше, тем больше всё это напоминало какие-то плохие театральные декорации. И вот на этом фоне вдруг, как в ясную летнюю ночь вдруг такая огромная звезда появляется. Откуда берутся святые в глухие времена? Ведь Тихон Задонский был одним из первых святых, которых канонизировали уже в новое время, а почитали его всегда, несмотря на то, что официальной канонизации не было. Вообще всё, что связано с теми местами, где ему пришлось быть епископом, ведь это же представить себе трудно, что такое вот эти места, где пришлось быть епископом Митрофанию Воронежскому, Тихону Задонскому. Это места, где было столько беглых старообрядцев и сектантов, что там говорить о том, что там сохранилась в нетронутом виде Русская православная церковь, вообще было невозможно. Пришлось искать хоть каких-то священников, которые читали Евангелие. Вы можете себе представить картину запустения церковной жизни, если пастыри не читали Евангелие? И Тихон Задонский потратил достаточное количество нервных клеток, чтобы заставить своих собственных клириков каждый день читать хотя бы отрывок из Евангелия. И это, как говорится, только цветочки. А что касается паствы, ну при таких пастырях, и десятилетиями поднимать вот эту целину духовную в стране, которая считается оплотом православия, по-моему, это даже труднее, чем поехать с миссией к каким-нибудь алеутам, потому что те, по крайней мере, девственны, ещё у них в голове всё не перепутано. А здесь ещё и в голове всё перепутано, и ещё непонятно, как начальству докладывать о своих достижениях. Так что фигура Тихона Задонского удивительно вызывала огромную любовь, начиная с тех времён, когда он достаточно сурово правил своей епархией, и на протяжении всего последующего времени. Что это за феномен?

Священник Николай Конюхов

— Это феномен русского архиерея, который в сознании, может быть, некоторых людей это такая почётная должность, человек, который занимается тем, что в какой-то шикарной карете ездит на богослужение, потом на трапезу, потом едет обратно к себе в резиденцию спать. Но это такой образ, скорее, навязанный советским каким-то кинематографом, советской пропагандой. А в реальности мы видим труды этих святых архипастырей, многие из которых действительно прославлены в лике святых, являются украшением Русской церкви. Такие, как Тихон Задонский, который, безусловно, в тяжелейших условиях проявлял чудеса своего именно пастырского таланта. Причем для священника обычно его как бы целина — это то паства, которая есть на приходе, для епископа, паства — это те самые священники, которые служат на приходах, и все миряне, которые есть на этих приходах. То есть у него большая епархия, и чем больше, соответственно, епархия, тем больше ответственность. И удивительно, как этот человек, который обладал необычайными личными качествами благочестия, и был, ну так по сути сказать, строгим аскетом, который жил невероятно скромно и всегда к этому стремился, вот к такой жизни простой и скромной. Тем не менее, при всей строгости к себе был необычайно добр к другим людям. И он священников тоже, он их наставлял, как детей воспитывал, понимая, какая ответственность на них лежит. И что для того, чтобы научить кого-то, нужно, безусловно, самому быть наставленным в Евангелии. Поскольку можно что угодно знать, какую угодно литературу почитать и какие-то... Сейчас вот, например, посмотреть познавательную передачу, но если ты не знаешь Евангелие, как ты будешь людям вообще говорить о Христе? Никак. Вот. И вот вы говорите, откуда он появился. Ведь раз в какое-то время все равно Господь, Он всегда промышляет о людях, о Церкви Христовой, о Его Церкви. И Он все равно посылает периодически вот таких светильников, знаете, как вот, если почитать историю Израиля, там есть такой удивительный период Судей. Когда народ израильский жил, периодически куда-нибудь влетали в какую-то неприятную историю. И раз в 40 лет обязательно Господь им посылал величайшего человека, то Гедеона, то Самсона, то Варак с Деворой, там Девора судья была, еще кто-то. То есть они выходили и разруливали те проблемы, в которые впал народ Божий. И то же самое у нас было. То есть, у нас постоянно кто-то появлялся промыслом Божиим и, конечно, на почве, потому что, представлять совсем Русь как такое совсем что-то глухое, черное, что там совсем никто ничего не понимал в вере христианской, что там было только лишь начетничество и все остальное, не было живой веры — это неправильно. То есть, проблемы были, безусловно, как будто их сейчас нет. Они всегда были, и низкий уровень образования, и не только обычных людей, но и духовенства, как мы сказали, и то, что люди укоренялись в этом неправильном представлении, из-за чего, собственно, случился русский раскол 17 века, трагедия русского раскола, и последствия, которые в том числе упали на плечи многих архиереев, в том числе святителя Тихона. Но, тем не менее, всё равно были благочестивые мужи и жены, были люди, искренне молящиеся Богу и среди крестьян, и среди служивых, и среди, естественно, духовенства. И поэтому периодически рождались такие потрясающие подвижники, как Митрофаний Воронежский, святитель Тихон Задонский, потом святитель Феофан Затворник, святитель Игнатий Брянчанинов и так далее.

Марина Борисова

— Так удивительно то, что именно XVIII век, когда начальству было совершенно не до церкви, а церковному начальству, это синодальный период, там тоже с начальством всё было непросто, потому что периодически возглавлял синод какой-нибудь совершенно светский человек, которому тоже, в общем, все эти проблемы церкви были далеко не родными. А именно в это странное время, какого-то безвремения церковного, появляются и Паисий Величковский с его целой плеядой последователей, которые возрождают то, что потом стали называть северной Фиваидой, северное русское монашество, старчество, та же Оптина пустынь, та же Глинская пустынь. Это Серафим Саровский, это всё вот этот самый XVIII век, который уж никак благочестивым не назовёшь ни с какой стороны, ни со стороны народной жизни, ни со стороны жизни высшей аристократии.

Священник Николай Конюхов

— 18-19 век, Господь промышляет о людях. Как бы мы ни портили своими грехами, своими разборками и политическими, и всеми остальными жизнь нашей Святой Руси и нашей Церкви Святой, то Господь все равно посылает людей, через которых промышляет о вверенной пастве, и как некие образцы, то есть вот недаром, когда читаются, когда мы отмечаем день памяти какого-то святого, всегда подбираются тематические отрывки Священного Писания. И в том числе Святительское Евангелие, оно на Литургии начинается вот этими словами, что вы свет миру, не может свет укрыться, не может город укрыться, вверху города стоя, и никто не зажигает светильник, чтобы его спрятать под кроватью, все-таки его ставят на подсвечник. И вот эти светильники в нашей отечественной истории и в истории нашей Русской церкви, святитель Тихон Задонский, поэтому он и святитель, потому что он светил. Он светил так, что вдохновлял людей идти, вот знаете, как в темноте человек бредёт, вдруг увидел свет: спасение, спасение. Особенно если в лесу где-то или там в море увидел свет маяка, всё, мы спасены. То есть вот просто радость неба, когда мы спасены. И вот то же самое испытывали люди, увидев образец веры. Знаете, я просто сам в своей жизни это очень много раз замечал, что иногда наступает период какого-то уныния, тоски, в своей духовной жизни что-то не получается, сталкиваешься с собственными поражениями, с падениями, и вот в этот момент так важно увидеть другого верующего человека, у которого что-то получается, который не сдался, который наоборот скажет: «Товарищ, верь: взойдет она, звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна». У меня прямо было в моей пастырской практике такое, что в такой тяжелый момент для меня приехал на один приход послужить со своим знакомым батюшкой, и он что-то вот вышел, ну, во-первых, на богослужении, как он молился, и потом после службы вышел на проповедь и так начал говорить. И вот он говорил для меня. То есть вот не для всех прихожан, я не знаю, чем они там занимались, о чем слушали, может, они там что-то другое себе думали. Но вот эту проповедь я знал точно, что она для меня. То есть вот через этого светильника Господь именно мне сегодня пролил свет на сердце. И поэтому так вот появлялись такие люди. Даже в темные времена их необходимость повышается в несколько сотен раз для того, чтобы нам служить такими маяками.

Марина Борисова

— И это очень радует, потому что иногда кажется, что уже всё. Оказывается, такого не будет до конца века. В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов. Мы ненадолго прервёмся, вернёмся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем нашу еженедельную субботнюю программу «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов. Эта неделя у нас неделя счастья, неделя радости. У нас заканчивается Успенский пост великолепным, чудесным, прекрасным, последним двунадесятым праздником Успения Пресвятой Богородицы, 28 августа. Всегда хочется сказать, что слово «Успение» нас постоянно приводит в какое-то замешательство. Мы постоянно забываем о том, что святые отцы пишут, что Успение — это Богородичная Пасха. То есть, если мы начинаем искать синонимы, что Успение — это такие вариации на тему смерти, то Успение — это вариации на тему жизни. И вот об этом, мне кажется, всё время нужно напоминать самим себе и всем окружающим.

Священник Николай Конюхов

— Люди удивляются— почему вы говорите: с праздником. Что за праздник? Богородица умерла. Православные придумали себе. Как так? Ведь это же смерть, это трагедия. Любимая Богородица, Которую мы все почитаем, любим, Которая является Матерью для всех христиан. И мы узнаем о Её смерти. Даже апостолы там скорбели, что же мы празднуем-то? И тут нужно понимать контекст событий, как правильно сказала Марина, что это пасхальное событие, потому что мы знаем, что Господь воскресил Деву Марию за Её невероятный подвиг и за Её смирение, потому что Христос сам сказал, что тот, кто будет больше всего смиряться, тот будет больше всех возвеличен в истории, именно христианской истории. И тот, кто, наоборот, больше всех выпендривался, пытался залезть наверх, да, и как-то... как те самые люди строили город Вавилон, пытались добраться до неба, вот, то они будут низвергнуты, и про них... забудут просто, потому что они будут опозорены. Вот. И тут мы как раз видим, как Господь возвеличивает паче всех людей Пресвятую Богородицу. Она становится действительно выше и честнее херувимов и серафимов. Он достаёт её то, чтобы для Неё то, что в перспективе у каждого человека будет Страшный суд, и, собственно, когда мы соединимся обратно с телом, вот эти события происходят сразу же. То есть Она восхищает Второе пришествие Христа уже сразу после смерти. И это вот единичный такой случай, уникальный. Мы такого случая больше не знаем. У нас есть случай, когда Господь забрал на небо в теле Еноха и Илию-пророка, да. Но и то по преданию церкви надлежит им вернуться обратно, и их убьют при царстве антихриста. А тут, чтобы человек умер и воскрес, не просто воскрес, но в плане того, как душа отделяется от тела, может попасть в Царствие Божие. Это мы в курсе, да, что праведники пребывают в раю сейчас, и святые в том числе. Но чтобы в теле пребывали в раю, вот это вот уникальный случай. И он связан с тем, что Божья Матерь — это уникальный человек абсолютно, который действительно выше ангелов. И это в том числе следствие её невероятного, необычайного, неизреченного смирения, которое вообще сложно даже человеческому уму осознать.

Марина Борисова

— Но вообще-то у нас даже есть на радио такая постоянная рубрика «Жизнь как служение». Вот квинтэссенция этой формулы — это как раз всё, что связано с Пресвятой Богородицей, потому что это от зачатия Её родителями и вплоть до Успения — это одно сплошное служение. И представить это вообще невозможно. Но я не могу найти никаких аналогов в человеческой истории. Такой целостности нет и не может быть ни в одном другом человеке. Но, с другой стороны, если это так уникально, то почему это так дорого нам? Мы же не можем с ней себя сравнивать?

Священник Николай Конюхов

— Ну, вообще-то мы призваны быть как Христос. Господь говорит: будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершенен есть, с одной стороны. С другой стороны, у нас есть святые, которые являются нашими старшими братьями. И апостол Павел говорит: подражайте мне, как я Христу. Для нас очень важно, что есть люди, у которых что-то получилось, которые спринтеры в духовной жизни. на которых мы можем обратиться, взять пример, потому что нам тяжело иногда брать пример со Христа. Мы говорим: ну как же, он же Богочеловек. Понятно, что у Него что-то там получилось. А тут вот есть живые люди из плоти крови, которые грешили, как мы. Апостол Петр предал Христа, и у него были падения, и сомнения, и переживания, у апостола Павла тоже. Так это живые люди, такие же как мы, и у них что-то получилось. Соответственно, для нас это служит вдохновительным примером. А Матерь Божья, она всё равно для нас в чём-то служит примером, но даже мы её воспринимаем больше не как некий эталон, а мы Её воспринимаем больше как именно очень близкого, родного человека. Мы Её воспринимаем как маму. А мама — это светлое пятно в жизни каждого человека. Это то добро, радость и принятие, которое, несмотря на все сложности твоей жизни, ты всегда имеешь рядом с собой. То есть, если что, ты можешь всегда обратиться к маме. Она примет, утешит. В чём особенность материнской любви? Она безусловна. То есть, что бы ты ни прокосячил, как бы ты ни совершил какие-то плохие поступки, мама простит, утешит, примет. То есть мы это видим даже, как вот там сын совершил какое-то злодеяние, сидит, да, уже осужденный, и вот мама приходит: ну, сыночек, ну как же так? Что ж такое? И всё равно приносит ему какие-то передачки. И всё равно она говорит: я с тобой поеду. Там куда-то там тебя сослали, а я с тобой поеду. Ну, то есть материнская любовь, она вот просто невероятная. И мы понимаем, что у нас есть общая такая Мама. Потому что не у всех в жизни повезло иметь маму, любящую, принятливую, допустим, или вообще иметь маму хоть какую-нибудь. Есть люди, которые лишены радости в детстве иметь маму... Вот, и для них огромнейшее утешение, что они имеют такую Маму, как Пресвятая Богородица. Потому что если земные матери могут, да, там, своей любовью обогреть и утешить человека, своего сына, то уж насколько больше для нас любовь матери Царицы Небесной.

Марина Борисова

— Успенский пост заканчивается праздником Успения Пресвятой Богородицы, но логическое завершение всего Богородичного августовского цикла — это то, что называлось в народе «Третий Спас». 29 августа Спас Нерукотворный, то есть перенесение Плата, на котором отпечатался лик Спасителя, из Едесы, где он первое время находился, в Константинополь. А что это такое для русского православного сознания, я даже не могу найти правильный эквивалент, потому что что мы видим на любом изображении воинства русичей? Мы видим хоругвь с изображением этого самого Плата. Что мы видим на крепостях, оставшихся ещё до монгольских времён? Московский Кремль, Спасская башня. Почему? Потому что над входом в Кремль была помещена икона Спаса Нерукотворного. Это то, что на Руси всегда считалось самым главным знаком сохранения.

Священник Николай Конюхов

— Кстати, интересно, что эта традиция: помещать Спас Нерукотворный при входе в город, это очень древняя традиция, взята как раз из Константинополя, потому что там этот убрус, то есть полотенце с изображением лица Спасителя, был помещен как раз при въезде в город Константинополь. Меня спросили дети: батюшка, как Он там висел, а там же дождь, там еще что-то, как же там? Я говорю: не переживайте, там была ниша специальная, куда вставлялось. И люди, которые приходили и уходили, они понимали, куда они пришли. Это город, посвященный, освященный и защищенный Христом. То есть здесь люди живут вот во Христе.

Марина Борисова

— Но как объяснить, что абсолютно безусловное приятие этой святыни и огромное количество дискуссий, и научных, и ненаучных вокруг Туринской плащаницы? Казалось бы, то же самое. То есть изображение Спасителя нерукотворное, появившееся на ткани, в одном случае не вызывает ни у кого никаких сомнений, хотя есть несколько преданий о том, как это изображение на этом отрезке полотна появилось.

Священник Николай Конюхов

— Одни говорят, что это Плат Вероники, который она подала, значит, Христу, утереться, когда Он нёс крест, а кто-то говорит, что это царь Авгарь, который призвал. Но тут, кстати, интересный факт о том, что некоторые исследователи, в том числе на Западе, разбирая тексты византийских хронистов, обнаружили то, что, возможно, вот этот нерукотворный образ и Туринская плащаница, это было одно и то же. То есть это подразумевалось, что когда говорили про Нерукотворный Образ, то что мы сейчас думаем про икону, отражённую на полотенце, что это речь шла как раз про Туринскую плащаницу. Но и те споры, которые ведутся, они, конечно, для нас, христиан, не являются суперпринципиальными, потому что у нас основание нашей веры — Христос, как мы слышали в словах апостола Павла. И если там есть какие-то изображения, какая там датировка, какие исследования разные, кстати, смотрел по этому поводу, и исследования, и фильмы, и есть даже целый институт исследований Туринской плащаницы, кому интересно, может, могут ознакомиться. Но у нас вера все равно не на ней держится, у нас вера держится на вере в воскресение Господа Иисуса Христа, а это, скорее, некие такие видимые выражения Евангелия, благодаря которому мы узнали о многих деталях, в том числе о ранах, которые описаны в Евангелии, как это все непосредственно выглядело и так далее. И про Туринскую плащаницу, поскольку у нас она физически сохранилась, то поэтому ученые по ней спорят. А поскольку Нерукотворный Образ, ну, большинство исследователей признаются, что он был утрачен, возможно, когда как раз крестоносцы вывозили его, как и множество святынь, в Восточную церковь на запад, то корабль потонул и где-то там погребен на дне Средиземного моря. А кто-то... Армяне говорят, что он у них находится где-то под судом, естественно. Вот. То есть там разные есть в этом плане предания. Но для нас этот образ остался абсолютно не просто в виде того, что на Руси у нас необычайно распространён. То есть вот многие знают как раз его как уже в таком русском изводе. Вот наш такой классический вот этот образ характерный, который, как вы правильно сказали, на всех знамениях и так далее. Но тут ещё вопрос в том, что, мне кажется, есть некий символизм вот в этом, что Христос берёт обычную материю, какое-то полотно, прикладывает к Лицу, на нём отображается Христос. В этом есть смысл, что Господь может взять обычного человека и в нём отобразиться, через любого человека мы можем увидеть Христа. И это, кстати, в моей жизни тоже было, когда через просто, ну там, допустим, я рассказывал это один раз уже, военного лётчика, который умирал, ну, его доедала его болезнь, онкология. И он рассказывал о вере. Он рассказывал про то, как он взлетал, видел горизонт, восходящее солнце, и думал про Бога, про Творца всего мира. И вот когда он мне рассказывал, у него лицо светилось. И вот в нем отображался, нерукотворно отображался Христос. Многие люди могут вспомнить своих духовных отцов, духовных наставников, просто каких-то людей удивительных, с которыми столкнула их судьба. И они вспомнят, что да, в них отображался Христос. Иногда через обычных людей, как через обычную ткань. Мы в жизни своей можем увидеть вот это нерукотворное, необычайное, чудесное отображение Христа.

Марина Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов. Но заканчивается август такими удивительными воспоминаниями. 31 августа — это, с одной стороны, теперь уже меньше известного, но когда-то в крестьянской России, да еще с гужевым транспортом, день памяти мучеников Флора и Лавра, которые считались еще и покровителями лошадей, был удивительно дорогим сердцу русского православия праздником. А еще 31 августа — это праздник в честь иконы «Всецарицы». И вот тут, как раз поскольку мы только что говорили об изображениях, В самое время поговорить об этой удивительной иконе. Вот как мы говорили о том, что святые появляются во все времена, даже в те времена, когда, казалось бы, и взяться им неоткуда. То же самое с почитаемыми иконами. Вот мы иногда начинаем размышлять, откуда такое количество почитаемых икон Пресвятой Богородицы? Ну так ведь и церкви-то уже 2000 лет с лишним. И в каждое отдельное время в каждой отдельной стране находились поводы и причины, по которым тот или иной образ Богородицы привлекал к себе верующих и начинал свидетельствовать о каких-то чудесах по молитвам Пресвятой Богородицы. Что касается образа «Всецарица», он хоть и был написан не в XX веке, но стал особенно дорог русским православным как раз в конце XX века, в 90-е годы, когда, попав в определенных списках из Афонских монастырей, оказалось, что по молитвам перед этим образом люди начинают исцеляться от рака. До такой степени, что икона «Всецарица» у некоторых превратилась в какой-то талисман. Люди начинают ее воспринимать как таблетку. Мне кажется, очень важно поговорить о том, что икона не таблетка. И при этом действительно, как это не странно прозвучит, но действительно свидетельство о том, что люди с тяжёлыми физическими недугами и особенно онкобольные по молитвам перед этим образом, если не исцеляются полностью, то очень надолго получают ремиссию. И я сама могу свидетельствовать о таких примерах.

Священник Николай Конюхов

— Я в своей пастырской практике часто с этим сталкиваюсь. Люди приходят и ищут глазами именно этот образ. У нас, кстати, он тоже есть. И это просто началось ещё в XIX веке, когда на Афоне заметили монахи, что люди, приезжающие и молящиеся, перед этим образом именно с таким тяжёлым заболеванием, как онкология, получали помощь и даже иноверцы. То есть просто вот люди приходили, от всего сердца обращались к Царице Небесной и получили такую помощь. И потом, позже, когда уже списки дошли до Святой Руси, они стали распространяться по храмам, и люди опытным путем, понимаете, к пустому колодцу люди не ходят. Зачем? Если они чувствуют, что да, вот это действительно помогает. Но почему? Просто у нас иногда нарушена причинно-следственная связь. Когда появляется такое магическое отношение к какому-то артефакту, который пришёл, прикоснулся или прочёл какой-то текст и автоматически получил чудо исцеления и так далее. Это неправильно с религиозной точки зрения. У нас так оно не работает, оно не может так работать. Потому что всё Евангелие говорит нам об обратном, что сначала вера, а потом чудо. То есть молитва — это всегда некое усилие, некое движение сердца, и формализм убивает, скорее, веру, особенно живую веру. И поэтому, если мы приходим к образу Пресвятой Богородицы, в том числе «Всецарицы», или к образам других святых, к мощам святых прибегаем, это всё правильно. Но с каким сердцем ты приходишь к ним? Что ты имеешь в своём уме? И потом нужно же понимать, что, например, болезнь, которая появилась в моей жизни, это не просто некая досадная история, которую мне нужно побыстрее развязать, разрешить и выкинуть. Поскольку я часто говорю, что болезнь, это может быть как очки, через которые мы можем что-то увидеть. Человек, у которого нарушено зрение, прекрасно знает, что без очков тяжело. Забыл дома и думаешь: как же теперь быть? Поэтому, к сожалению, чтобы иногда что-то заметить в своей жизни или кого-то заметить в своей жизни, нужно заболеть. Знаете, как в армии говорят: не дойдет через голову, дойдет через ноги. И вот у нас, у христиан, я просто по себе сужу, что очень часто в моей жизни болезнь появлялась в самый необходимый момент, самый для меня неприятный, я не хочу болеть, я не люблю болеть, это мне мешает предаваться всем своим любимым развлечениям, покушать вкусно, посидеть там, поспать, все остальное. Это болит, когда ты прямо вдруг неожиданно начинаешь там задумываться о чем-то серьёзном, и начинаешь, если перестаёшь ныть, жалеть себя и возмущаться по этому поводу, а начинаешь действительно осознавать, что Господь попустил это мне, возможно, с какой-то целью, и такой: опа, а, вот зачем мне это было. И вот если ты не получил, извините за светский термин, инсайт, если ты не понял вообще, зачем это в моей жизни произошло, как ты просишь об исцелении? Ну хорошо, пройдёт эта болезнь, так ты же ничего не понял. Ты не получил самого главного исцеления, исцеления души. Понимаете? И поэтому многие святые, они наоборот, они говорили, я рад бы поболеть. И даже просили у Господа некоторых страданий, которые могли бы вывести человека куда-то, куда нужно. Поэтому это не всегда так. И, кстати, есть у нас же тоже неправильное представление, что болеют только грешники. Да, то есть если ты болеешь, значит, ты где-то нагрешил. Есть же такое повсеместное заблуждение. И у нас любят еще это использовать, вот, видимо, ты там где-то что-то такое тайное сделал, раз ты там заболел. Ну, я хочу напомнить, что там Амвросий Оптинский очень сильно болел, у Иоанна Кронштадтского животик болел, он там писал, что у него там гастрит, панкреатит, еще что-то там.

Марина Борисова

— Серафим Саровский, которому практически сломали позвоночник.

Священник Николай Конюхов

— Да, тоже очень сильно болел. Матрона Московского родилась без глаз, и ноги у нее в 17 лет отказали. То есть, если мы начнем вот эту логику, что болеют только грешные люди, придется: а что, святые? Как же так? Поэтому нет. Иногда болеют совершенно невинно. Детки какие-нибудь болеют. Это совсем не связано с тем, что Господь им посылает эту болезнь. Просто, к сожалению, последствия нашей жизни в нашем испорченном греховном мире. Вот, но часто, особенно для взрослого осознанного человека, болезнь может послужить чем-то, что может его к чему-то сподвигнуть. Я общаюсь очень с многими больными людьми, в том числе больными онкологией, и они мне прямо честно говорили, причем это не просто им давалось, что, отец Николай, мне через эту болезнь я что-то в своей жизни осознал.

Марина Борисова

— Но онкология, как и прочие тяжёлые недуги телесные, она ведь болезнь не индивидуальная. То есть если мы говорим, что болезнь попускается, она попускается не только этому человеку, но и тем, кто рядом с ним.

Священник Николай Конюхов

— Там задействовано огромное количество людей. Зачастую иногда это даже промысел не конкретно только об этом человеке, а вообще о его каком-то там дедушке, который вдруг неожиданно через это что-то осознал или там стал воцерковляться даже. У меня таких случаев, по-моему, когда это всё промышление... Я к чему это всё говорил? К тому, что когда мы просим об исцелении, это логично, это правильно. Это отвечает нашей православной христианской традиции. Мы приходим к иконе Богородицы «Вецарицы», просим, пожалуйста, «Всецарица», помолись ко Господу, чтобы Он избавил меня от этой страшной болезни. Но с тем, вот с этой молитвой, мы присовокупляем и другую молитву, что Господи, дай мне познать Твою волю, дай мне воспользоваться этим шансом историческим, потому что я с помощью Божьей могу все обернуть в свою пользу, даже трагическую ситуацию. Я чем-то заболел, я могу это развернуть в свою пользу. Мне понравилось, как отец Павел Островский сказал, что когда человек в болезни, что болезнь — это лучшая профилактика тщеславия. Потому что как бы ты ни пыжился, как бы ты ни возносил свои крылья, когда ты болеешь, ты максимально унижен. Вот сам недавно отравился, был в совершенно унизительном состоянии. И это очень помогает для того, чтобы сбить спесь. Чтобы вот тщеславие и прочее не завладело твоим сердцем. Болезнь иногда очень хорошо помогает. Так ты сразу уже такой не чувствуешь себя преподобным. И вот как-то сразу так начинаешь осознавать свою немощь. А это для нас, для нашей духовной жизни оказывается полезно.

Марина Борисова

— И всё-таки мы идём к любимым нашим иконам Матери Божьей и просим.

Священник Николай Конюхов

— Мы говорим: «Богородица, я всё понял. Можно, пожалуйста, на этом и закончить? Потому что я уже всё, я понял, я осознал. Прости, Господи». Вот мне кажется, кстати, иногда тоже у меня были такие моменты, что я молился, прости, Господи, что пришлось прибегать к такому, что я настолько вообще... Удивился, когда у одного из святых отцов, по-моему, у святителя Игнатия Брянчанинова, прочёл удивительную вещь, которая меня поразила. Вот действительно, не так много вещей, которые уже после, тем более, после стольких лет церковной жизни, ты уже такой вроде, что всё знаешь, и иногда вот прямо читаешь, и тебя поражают прямо в самое сердце. Вот, по-моему, это у него я читал, что он говорит, если Господь посылает там, например, какое-то явное чудо в твоей жизни, скорее всего, он отчаялся в твоей вере. То есть настолько ты уже... Вот как-то тебе не хватает того, что уже и так есть, там, чудо Литургии, чудо Воскресения Христова. Чудо воскресения Христова достаточно для твоей веры, абсолютно для веры крепкой, веры надежной, веры истовой. И вот настолько ты уже просто такой стал твердолобый и толстокожий, что вот тебе нужны еще дополнительные какие-то сверхъестественные чудеса, потому что просто до тебя не достучишься. Меня это настолько поразило, что действительно, это настолько уже тебе должно быть абсолютно достаточно того, что есть уже для тебя, что Господь уже явил все чудеса, которые есть в твоей жизни, что вот это требование иногда от Бога чудес, это вот не... уж точно не от того, что ты... суперверующий, мы же как-то думаем, что если явилось мне какое-то чудо, то это потому что я вот уже такой почти что святой.

Марина Борисова

— И как апостол Пётр, начинаем тонуть.

Священник Николай Конюхов

— Начинаем тонуть, потому что мы в себе вот опять же возвысились, что-то о себе подумали очень высоко, и потом оказалось пшик, и это совсем связано с другим, а с тем, что Господь просто отчаялся. Единственное, может быть, что может возобновить твою веру.

Марина Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Мы слушали программу «Седмица». С вами были Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

Священник Николай Конюхов

— До свидания, мои дорогие

---

Все выпуски программы Седмица

• «26-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «25-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин
• «24-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин